Дети пустого города

       — ...три.        Студенты, повинуясь команде, зажали уши. Хагрид повернулся и тряхнул косматой головой. А затем, дебри запретного леса, словно крик какой-то чудовищной птицы, огласил нечеловеческий вопль, поднявшийся до самой пелены облаков.        Большинство ребят просто онемели от испуга.        Хагрид снова издал этот звук. Класс робко заозирался, заглядывая за деревья, в ожидании чего-то неведомого. И когда Хагрид третий раз тряхнул головой и набрал воздух в исполинскую грудь, я толкнул локтем Рона и указал в черноту между корявыми тисами.        Из сумрака к нам приближалась пара белёсых светящихся глаз. Потом обозначилась конско-драконья морда, шея и, наконец, скелетообразное тело крупной и черной крылатой лошади.        Наконец-то, а вот нельзя было раньше объяснить, что они такое? - Торжествующе пронеслось в моей голове.        Секунду животное оглядывало нас, взмахивая длинным чёрным хвостом, потом лошадь наклонила голову и острыми клыками стала отрывать куски от коровьей туши.        Я обернулся к другу, но тот по-прежнему вглядывался в чащу. И у большинства учеников на лицах было такое же недоуменное и настороженное выражение, как у Рона. Смотрели все куда угодно, только не на лошадь.        Но вдруг Рон сдавленно ахнул.        — Тень! Я не вижу это, но оно отбрасывает тень! Ту самую! Мы оба её раньше видели у карет, в этом году ты же и ещё кого-то там увидел!        — Да, это они! — Подтвердил я. — Чёрт возьми!        Я даже рассмеялся от облегчения. Хотя большинство ребят (включая даже Гермиону) тут же запротестовало, заявляя, что не видят никаких теней, глядя на нас с Роном как на неадекватных; Хагрид явно собирался всё объяснить. А ещё я понял, кроме меня с Хагридом, целых двое человек явно видели и саму лошадь! Невилл, наблюдающий за взмахами длинного чёрного хвоста, да Теодор Нотт, с отвращением глядя на существо, заявивший:        — И снова Уизли несёт какую-то чушь. Тени этой твари вообще нет!        — Ну-ка, поднимите руки, кто видит их тени! — Воскликнул Хагрид.        Рон вскинул руку. Подумав, я последовал его примеру - раз даже видя лошадь, можно не видеть тени, значит то, что я вижу и то и другое, должно иметь значение. Одновременно со мной, руку поднял и Невилл.        — Так, отлично... знал, что так будет... так, поднимите руки, кто видит их самих!        Я даже не успел опустить руку. Вместе со мной - Невилл, и ещё её поднял Нотт.        Хагрид кивнул.        — Да... да, Гарри, я знал, что ты увидишь. И ты тоже, Невилл, да... И...        — Извините, — злобно сказал Малфой, — но что именно, по-вашему, мы должны увидеть?        Вместо ответа Хагрид показал на коровью тушу. Несколько секунд все смотрели на неё; потом кто-то ахнул, а Парвати завизжала. И я понял почему: если она их не видит, то для неё-то куски мяса отрываются от костей и растворяются в воздухе сами по себе. Картина действительно необычная.        — Отчего это происходит?! Кто его ест?! — Пищали девчонки с обоих факультетов - редкий случай объединения.        — Фестралы, — гордо сказал Хагрид, и Гермиона тихо охнула у меня за плечом: ей это слово что-то говорило. — У Хогвартса здесь целый табун. Ну, кто знает?..        — Они же очень, очень несчастливые! — Перебила его испуганная Парвати. — Приносят всякие ужасные несчастья тем, кто их увидел. Профессор Трелони сказала мне однажды...        Хагрид усмехнулся:        — Нет, нет, нет, это просто суеверие, не приносят они несчастья, они страсть какие умные! И полезные! У них очень много хороших качеств. Конечно, эта порода не очень-то рабочая, только школьные кареты возит туда-сюда. Да если Дамблдору надо куда-то подальше, а он переноситься не хочет... Глядите, вот ещё парочка...        Ещё две лошади тихо вышли из чащи, одна прошла совсем близко к Парвати. Та вздрогнула и прижалась к дереву.        — Ты не бойся, он тебя не обидит, — терпеливо сказал Хагрид. — А теперь кто мне скажет, отчего зависит их видимость?        Гермиона подняла руку.        — Ну, говори! — Обрадовался Хагрид.        — Фестралов видят только те, кто видел смерть. Их тени - те, кто сам был при смерти; а в зеркалах они отражаются для тех, кто видел рождение на свет.        Я моргнул.        Тут стоит сделать отступление.        Не знаю, как у магглов, но магическом мире выражения "при смерти" и, к примеру, "на пороге смерти" имеют в корне разное значение и все это понимают. Быть "на пороге смерти", значит оказаться в опасной для жизни ситуации. В дьявольских силках, например; или в паре метров от полнолунного оборотня - не самая жизненная для нормального мага встреча, но нас не обошла стороной. Но Гермиона-то сказала именно "при смерти". Означало это практически "умирать". Умирать по настоящему, с остановкой дыхания или сердца, с быстрым ухудшением ситуации. Этим мне всё это напомнило Закон Активации, но были какие-то нюансы, которые разделяли эти понятия... Хотя они могли произойти и одновременно...        А вот и ещё монетка в копилку теории, что семья, пострадавшая от паука-фантома - это Уизли.        " — Активация Проводника - вещь тонкая. Все понимают это, но почти никто не знает, как объяснить. У тебя нет ужасного воспоминания, которое казалось бы тебе твоим первым? Нет, ты скорее всего помнишь и то, что было раньше, но это было уже будто не с тобой... с другим тобой... Потому что потом ты был активирован..."        " — Это когда больше некуда деться. Все думают, что жизнь может кончиться только одним образом, но до какого-то возраста - выхода два. Хотя, говорят, кто-то просто не способен на это..."        " На данный момент кол-во носителей гена, условно названного геном Взаимодействия - 72% населения земли. На первой стадии в своё время было больше человек, чем об этом знают."        Я едва сдержался, чтобы не треснуть себя по щеке. Вот почему эти обрывки возникли сейчас? Именно сейчас?!        " - После случая с Огоньком, ты, превращаешься в параноика." — Хмыкнул Том. — "Смотри не начни искать зацепки вообще в чём и ком попало..."        " - Потеряйся." — Мысленно буркнул я.        Не давая снова себя отвлекать (итак уже урок не слушаю...), я отхватил кусочек от кислой пластинки и быстро прокрутил в голове всё, что знал о Роне и Невилле. Потом все наши злоключения за последние четыре года.        Хотя, Невилл ладно - мало ли чего я о нём не знаю. Насчёт же Рона только и остаётся версия о том, что это связано с активацией Джинни. Всё-таки рыжие братья (во множественном числе кстати, то есть не только Рон), лежавшие в больнице, наводят на некоторые размышления.        — Кхе-кхе.        Я дёрнулся и подавился кислоткой.        — А, здрасьте! — С улыбкой сказал Хагрид, обнаружив источник звука.        "Да, ведь у Рона были и дыхание и сердцебиение (пульс мы научились проверять много позже), когда он пожертвовал собой в шахматной партии и заработал черепно-мозговую от вражеской фигуры... И когда его оглушил какими-то дрянными чарами Петтикрю, мадам Помфри не говорила ничего о том, чтобы ему было так плохо; а она дама суровая, врать бы не стала... А больше на моей памяти у него и не было возможности оказаться "при смерти"."        Амбридж что-то записывала в своём блокноте. И хотя я прекрасно знал, что она придёт, в животе у меня нехорошо заворочалось.        — Вы получили записку, которую я послала утром к вам на дом? — Оторвавшись от своего занятия, громко и раздельно произнесла Амбридж, словно обращалась к иностранцу, причем тупому. — С уведомлением, что буду инспектировать ваше занятие?        — Да-да, — бодро подтвердил Хагрид. — Рад, что вы нашли нас. Вы это... не знаю... вы их видите? Сегодня у нас фестралы.        — Простите? — Громко сказала Амбридж, приставив к уху ладонь. — Что вы сказали?        Хагрид немного смутился.        — Ну... фестралы! — Гаркнул он. — Ну, знаете... такие большие лошадки с крыльями! — Для наглядности он помахал своими ручищами.        Так в блокноте появилось ещё две записи - о "вынужденности прибегать к примитивному языку жестов". Потом о "легко теряющейся нити изложения". Драко Малфой маслился так, словно Рождество наступило на месяц раньше. Гермиона побагровела от гнева.        "С другой же стороны, это всё нелогично. Как так - чуть не умерли от рук... лап... фантома-паука(?) все, а активировалась лишь Огонёк? Хотя с чего я взял? Но если взять за истину, что и братья Огонька были активированы, то почему тогда она пошла по дальнейшим стадиям, а они нет? И как вообще в семье Уизли, мог вообще кто-то пойти на дальнейшие стадии? Кто-кто, а они-то... Хотя раз уж с Джи это случилось, то... то что? Как это вообще могло произойти?"        — Вам известно, — громко перебила мои мысли обратившаяся к Хагриду Амбридж, — что Министерство магии отнесло фестралов к разряду «опасных»? А ведь это я ещё не затронула тему их разгула в каждую Ничейную Ночь...        У меня сердце упало камнем, но Хагрид только за­смеялся:        — Фестралы не опасны! Призраки вон тоже в Ничейную Ночь празднуют и шо? А куда более сильные существа в эту ночь по убежищам отсиживаются, так что это о фестралах не это... не показатель, во. Конечно, куснуть тебя могут, если ты им сильно досадишь...        — «Проявляет... признаки... одобрительного... отношения... к насилию», — бормотала Амбридж, чиркая в блокноте.        Ах ты-ж мразь...        Лишь недавно начал прислушиваться к разговору и сразу почувствовал, как к горлу подступила злоба. Если я сейчас сказал бы эти слова, они прозвучали бы с раздвоением.        А может и сказать? Подумаешь, ещё пара отсидок с пером...        Держи себя в руках, придурок!        Если она отвлечётся на меня, это может спасти от неприятностей Хагрида...        Каковы шансы? К тому же тебе нельзя, у тебя АД!        — Да полно вам! — Теперь Хагрид немного встревожился. — Ведь и собака вас укусит, не ровен час... А у фестралов просто плохая репутация, это из-за всяких разговоров про смерть! Люди держали их за дурную примету. Просто не понимали. Верно я говорю?        Амбридж не ответила. Она кончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на Хагрида и опять очень громко и медленно проговорила:        — Пожалуйста, продолжайте занятие... Я похожу, — она изобразила ходьбу (Малфой и Пэнси Паркинсон задохнулись от беззвучного смеха), — среди учеников *она показала на некоторых пальцем* и задам им несколько вопросов — Она показала на свой рот, изображая разговор.        Хагрид уставился на неё, не в силах уразуметь, почему она ведет себя так, как будто он не понимает нормальной речи. Я тряхнул головой, прогоняя помутнение. У Гермионы от ярости выступили слезы, она что-то зло бормотала, когда Амбридж подошла к Слизеринцам.        — Как вам кажется, — громко спросила Амбридж у Пэнси Паркинсон... — вы в состоянии понимать речь профессора Хагрида?        — Нет... — Пенси давилась от смеха. — потому что... это... большей частью... похоже... на рычание.        Амбридж записала в блокноте. Неповрежденная часть лица у Хагрида побагровела, но он старался вести себя так, как будто не слышал ответа Пэнси Паркинсон. Давалось ему это явно с трудом. Я ощутил смесь острой жалости и злобы.        — Интересно, как они посмеются, если незаметно взять у Хагрида топор, что висит на поясе подойти, и рубануть старую жабу по башке...        Я осознал, что тихо-тихо, но процедил это сквозь зубы, только когда Гермиона, вместо того, чтобы разразиться очередной тирадой, ахнула "Гарри", а Рон произнёс:        — Конечно, идея весьма заманчивая, но чёрт побери, иногда ты пугаешь.        — Да... Хорошие качества фестралов. Когда ты их приручил, как этих, ты уже никогда не заблудишься. Изумительно ориентируются — только скажи им, куда тебе надо...        — Ну да, если они понимают твою речь, — громко заметил Малфой, и Пэнси Паркинсон снова согнулась пополам от смеха.        Амбридж посмотрела на них снисходительно и повернулась к Невиллу.        — Вы видите фестралов, не так ли, мистер Лонгботтом? Кто при вас умирал? — Равнодушно спросила она.        — Мой... мой дед. — С непривычной резкостью ответил Невилл.        — И что вы о них думаете? — Она показала короткопалой рукой на лошадей, которые уже обглодали половину коровьей туши почти до костей.        — М-м-м... Откуда я з... — Невилл оглянулся на Хагрида. — Ну, у них много хороших качеств...        — "Ученики... запуганы... настолько... что... не признаются... в своем страхе", — скучным тоном декламировала свою запись Амбридж.        — Нет! — Тут же беспомощно ощетинился Невилл. — Нет, я не боюсь, просто...        — Ничего, ничего.        Амбридж, похлопала Невилла по плечу и изобразила понимающую улыбку, от которой Невилл отшатнулся, словно та была злобной гримасой.        Собственно, так и продолжилось. К концу урока я прошёл через несколько стадий отрицания, а Гермиона тряслась от гнева.        — Подлая, лживая, старая горгулья, — бушевала полчаса спустя Гермиона, когда мы возвращались в замок по дорожкам, нами же протоптанным в снегу. — Вы поняли, к чему она клонит? Это ее помешательство на полукровках... хочет представить Хагрида безмозглым троллем, а всё потому, что у него мать была великанша... Нечестно, урок был совсем не плохой... Конечно, если бы опять соплохвосты... а фестралы славные... в смысле, для урока то, что надо... да, немного опасны... но Хагрид и сам сказал, что они просто умеют за себя постоять! И не соврал, ведь без причины они не агрессивны! Думаю, обычный преподаватель, вроде Граббли-Дерг, не показал бы их нам раньше, чем к экзаменам на ЖАБА, а они ведь интересные, правда? Кто-то их видит, а кто-то нет. Хотела бы я их увидеть...        — Неужели? — Тихо сказал я.        Лишь через пару секунд до неё дошел страшный смысл её слов.        А я собирался отыграться на тренировке.        ***        Думали что, отобрали у меня полёты и я скис?        О-о, вы ещё пожалеете, что подарили мне столько свободного времени.        Посоветовавшись с Роном, Гермионой и Невиллом, я всё-таки попросил Комнату убрать факела. Теперь освещение мы, по моему раннему плану, создавали сами. Так же, изменения претерпели Монеты Связи. Прикинув, кто у нас тут был самый сильный в заклинаниях и трансфигурации, я поступил очень просто - руководя "эвакуацией" из комнаты в воскресенье, я выпустил всех, кроме них, а их спросил, могут ли они задержаться. И вместе мы очень долго возились с монетами, чтобы внедрить в них функцию удостоверений.        Для этого, я перерыл огромную кучу книг за несколько ночей, из-за чего все следующие выходные без продыху отсыпался, но оно того стоило.        Теперь, фальшивые галлеоны (сохранив при этом прежние свойства) работали ещё так:        Ты берёшь монету за рёбра большим и средним пальцами; указательным и безымянным касаешься с двух сторон её середины, произносишь пароль "Клянусь, что намерен лишь защищаться и защищать" и в ребре монеты появляется трещина. Вернее, это не трещина, это монета теперь располовинена на две более тонкие - с орлом и с решкой. Эти две половинки скрепляет лишь один оставшийся целым, тонкий фрагмент ребра, который можно отогнуть так, чтобы внутренности монеты раскрылись, как карманное зеркальце.        Внутри - на нижнем кругляшке (с орлом на наружной стороне) имя и курс участника, а на верхнем (с решкой) - его тёмный силуэт с белым знаком вопроса на месте лица. Да, малость пафосно, но нам так захотелось и... ну, а кто нам не даёт? К тому же, чары персонализации (уж-жасно сложная дрянь, особенно когда надо сделать, чтобы на персонализацию не сработали протеевы чары, её вообще по программе не проходили, я потратил шесть ночей на её освоение, но блин, результат того стоил!) накладывались с участием своих владельцев и теперь это работало так, что монеты не открывались ни у кого, кроме хозяев. Таким образом, можно было легко проверять любого на подлинность, ведь чары персонализации запоминали не внешность; а характер, привычки и душу.        Силуэты были на фоне луны. Правда мой при накладывании чар персонализации, поменялся и луна на заднем плане расплылась в светлое пятно, в котором можно было угадать силуэт оленя. Ну и ладно, так даже лучше! С помощью признанного всеми художника - Дина Томаса, я его даже подправил и немного детализировал.        А ещё.... ещё, не удержавшись, сделал ему поводку вокруг глаз, напоминающую очки, только не моей формы, а той, что была на отцовских фотографиях.        Теперь олень изредка чесал рога о края рисунка. А ещё изучал меня внимательным, человеческим взглядом нечётких глаз, от которого становилось не по себе. И самое неуютное - если я чувствовал его взгляд, то не мог просто взять и закрыть монету. А чаще всего, просто смотрел на него в ответ. Казалось бы, как я выходил с ним на глазной контакт, когда глаза-то эти были и не прорисованы толком? Ну а вот. Мы могли смотреть друг на друга подолгу, и между нами как-бы протянулась некая ниточка взаимопонимания.        — Бросал бы ты это дело. — Тихо посоветовал как-то Рон, видевший меня насквозь.        — Это не зеркало Еиналеж, чего плохого? — Ощетиненно отозвался я.        Рон, в общем-то, часто оказывался прав в подобных вещах, но я упорно продолжал объяснять это для себя совпадениями. Легче было.        — Ничего. Но и хорошего ничего.        — Всё ты понимаешь! — Огрызнулся я. — А если я не могу... "бросить это дело"? Потому что не открывать нельзя, а когда уже переглянулся, то... ну, словно какой-то обмен...        — Какой к черту обмен? — Разозлился Рон. — Ну ладно; чары-персонализации-схожесть-душ-через-это-какой-то-контакт-мало-ли! И ты может и можешь ему туда передать что-то. А что в ответ?! А ничего, мёртвые не отвечают живым!        — Кто сказал? Да мне и не нужен ответ! И я же не втыкаю в него, как в Еиналеж, я просто... ну чуть-чуть.        Я понял, что обмяк.        — И хорошо, что не втыкаешь. — Примирительно сказал Рон. — Я же не об этом. Просто, не завись от этого, ладно?        — Обещаю. — Немного грустно и дурашливо поклялся я.        А вообще, не только Сохатый, все силуэтики начали жить своей жизнью, получив себе персонажа. Они дразнились, скакали, жестикулировали, пытались стереть с себя вопросительные знаки, а то и вовсе куда-то сваливали с удостоверений. Моё же очертание ограничивалось тем, что поправляло невидимые очки, пыталось пригладить волосы (правда, как и я, сдавалось и оставляло это занятие, растрепав их ещё сильнее) или наклоняло набок голову.        — Ну вот. Как только заходим в выручай-комнату, сразу открываем и показываем всем удостоверения, чтобы не сомневаться друг в друге.        — А можно я тоже буду на фоне животного? — Спросил Найджел.        — Если у тебя получится патронус. Я вам покажу это заклинание позже, но даётся оно не всякому, даже среди взрослых им не все могут овладеть. Кстати, можно будет ещё изучить темы каких-то предрасположенностей и обозначить на удостоверениях их.        Как огонь у Симуса. — Горько подумал я.        — А это как? — Спросила Лаванда. — Предрасположенности... про это что-то профессор Ахат говорила кажется...        — Кто? — Не поняла Чжоу.        — Профессор Ахат. — Объяснил я. — Ведёт магосенсорику.        Магосенсорика была в школе тем самым предметом, который пару начальных лет обучения является обязательным, а потом меняет статус, название и преподавателя и о нём теперь задумываются только те, кто на него ходят. Факультативом, по которому оценки-то толком не ставят, но который потом таинственным образом оказывается нужен для некоторых вожделенных специальностей; из-за чего его толпами бегут догонять старшекурсники. А догонять факультативный материал на старших курсах - задача говорят муторная.        Вообще, если быть точным, в начале, обучающиеся разделены вообще на две группы. Для маговоспитанных студентов, предмет назывался "Теория магической энергии", а для маггловоспитанных "Курс теоретической адаптации"; насколько я понимал, преподавали там примерно одно и тоже, просто разными словами, ну и на "Теории магической энергии" наверное не было быстрого экскурса по терминам и нормам, впитываемым детьми из волшебных семей с молоком матери.        После первых же рождественских каникул, курс объединялся и брал название "Изучение Общей Магической Структуры и Теории". Сокращённо - "ИОМСИТ", где объясняли уже менее базовые вещи - например изучали всё, что известно об остаточной магии и осадочной болезни; подробно разбирали что такое магические Ядро, Стабильность, Контроль и Потенциал; и учились воспринимать магию как часть организма и выполнять с ней мелкие фокусы (которые большинство детей из волшебных семей, опять-таки, давно освоило).        В основном это касалось собственного тела и не требовало ни особых энергозатрат, ни даже оболочки в обычную для заклинаний полу-латынь.        Там я узнал, что обычными словами вроде "сойди", "сгинь" или "успокоение", можно было например собрать весь пот с тела в ведущую ладонь и стряхнуть с неё (слишком часто проворачивать не выйдет, так что после тренировки по квиддичу всё равно бегом в душ); выгнать прицепившегося к коже клеща (обрабатывать укус всё равно потом надо); или немного утихомирить собственные волосы, когда они электризовались (на врождённо-начинённые магией непокорности волосы почти не работало. *грустный момент взаимопонимания понимания с Гермионой Грейнджер*).        Так этот предмет вёлся до окончания второго года обучения. А в третьем, то, что можно было назвать продолжением ИОМСИТ, называлось уже "магосенсорика" и не было обязательным.        Кстати, подобные ей предметы: профильные факультативы - единственное, что отличало обучение на Гриффиндоре, от обучения, например, на Пуффендуе. Были и общие... на один из них я даже ходил - география магической местности (оказалось, что Англия на самом деле раза в три больше, чем её общедоступная часть... хотя, я это и так подозревал).        Но больше было профильных. Профиль редко касался только одного факультета, чаще объединял два или даже три.        Нет, приходить на любой, даже профильный факультатив могли ученики всех факультетов; но для воспитанников тех Домов, чьими профилями он считался, обучение было бюджетным и шло вместе с общими факультативами и основной школьной программой. Ученики же левых факультетов, идя на него, доплачивали преподавателю за это, как за репетиторство. Впрочем, редкому студенту приходилось идти по "чужому профилю" - в конце концов, распределение-то проводилось всё-таки не наобум.        Магосенсорика считалась профилем Гриффиндора и Когтеврана. Учили на магосенсорике, соответственно, чувствовать магию. Как свою, так и чужую. Распознавать свой лимит; чувствовать, если окружающая среда наиболее восприимчива к какому-то типу магии; распознавать места, в которых проходила тёмная магия; или просто определять, насколько силён маг перед тобой.        В основном, решение ходить на магосенсорику, приходило из рекомендации преподавателя ИОМСИТ или ЗОТИ (как и мне). Да и вообще, навыки давались полезные. Кому-то давались хуже, кому-то лучше - у меня по крайней мере не было с ней отдельных проблем, профессор Ахат даже считала меня способным. Правда, в чём-то я хитрил - например, на самом деле я не мог с такой скоростью определять настрой человека по степени напряжения его маго-ядра (почувствовать ядро можно было через зрительный или телесный контакт), как могло показаться. Я чувствовал его, чувствуя на себе взгляд человека и потому мгновенно называл его намерение, хотя это и было немного нечестно.        Рон и Гермиона сперва оба тоже пошли, но Гермиона бросила это дело в конце третьего курса - когда поняла, что не потянет всё и сразу; а мы с Роном всё ещё продолжали раз в две недели приходить к профессору Ахат.        — Так что за предрасположенности? — Спросила Лаванда.        — Понятия толком не имею. — Честно ответил я. — Надо спросить. Изучу - расскажу.        ***        И так и шло дальше.        В команде Гриффиндора мне нашли замену через две недели после злосчастного матча. Новыми загонщиками стали Эндрю Керк и Джек Слоупер, а вот ловцом неожиданно стала Джинни Уизли.        — А? — Ошалело спросил я, когда услышал об этом от Анжелины.        — Сама знаю, но она ничего оказывается. Не ты конечно, - она окинула меня недобрым взглядом, — но раз ты в скором времени оказался недоступен...       " — Огонёк должна хорошо летать." - Хмыкнул Том.ё       " — Сейчас-то ты откуда вылез?"        Сириус знать о себе не давал.        Я боялся за него, но это привычное беспокойство стало тупым, сидящим в душе подобно занозе и лишь изредка напоминающем о себе сильнее, чем обычно.        Всё равно лучше, чем когда там пусто.        Учить уроки в выручай-комнате оказалось довольно удобно, тут тебе и нужные справочники под рукой, и постороннего шума нет, и периодически заглядывающий Добби всегда может притащить с кухни чего-нибудь, если пропустил ужин или просто проголодался. Я очень часто засиживался тут за книгами по Защите или не успевая с уроками. Причём настолько надолго, что из-за постоянного недосыпа и жевания кислоток у меня снова проявилась постоянная темнота под глазами и образовался ожог на языке.        Из-за того, что до того, как начать там торчать на постоянной основе, я часто нарывался на отработки, к моему постоянному отсутствию в башне Гриффиндора привыкли и отнеслись ровно никак. Да и по большому счёту-то, кому я нужен? Вот если куда-то проваливались, например, близнецы, постоянно создающие хаос, или Невилл со своей неизменной неуклюжестью и жабой, это довольно скоро бросалось в глаза. А я... когда только приду куда-то, или с кем-то поцапаюсь - сразу попадаю словно в ту самую стеклянную банку, поднятую повыше... только вот скучно долго разглядывать такое ничего из-ряда-вон не делающее существо. Я слишком любил сливаться с толпой, так что на моё постоянное отсутствие в ней могли обратить внимание разве что те, кто специально начал бы шпионить для Амбридж.        Если возникнет подозрение, что так и есть, то придётся выкручиваться. Даже среди Гриффиндорцев бывают предатели. Мой шрам - хорошее напоминание. Хорошо, что удалось вовремя спасти от этого беднягу Алька. Мне оставалось лишь надеяться, что я об этом не пожалею.        Но пока он таких поводов не давал.        Я их, обоих с Алли тренировал отдельно от остальных. Так как у малявиков, в силу возраста, ещё не было достаточно магического потенциала для многих заклинаний.        Тренировал не только с волшебными палочками, а ещё с предоставленным комнатой стандартным фехтовальным обмундированием. А так же показывал простые фокусы с магией, кроме тех, которым их всё равно научат на ИОМСИТ. Например то, что я освоил сам. Хотя и только перед выходными.        Чтобы это рассчитать, пришлось повозиться. Силовой потенциал у первокурсника колеблется в пределах 20-35%. В конце наполненного уроками дня это может снизиться до 15-20%. Несмотря на то, что значительная доля энергии, потраченной на заклинания; тут же наполовину восстанавливается, наполовину поглощается из осадков; после этих упражнений будучи десятилеткой можно остаться при одной лишь стабильной доле потенциала... в десять лет это где-то 10-17%... в любом случае, стабильная доля, она на то и стабильная, что остаётся при ядре и в заклинание её фиг обратишь; а если и обратишь, ещё не факт, что не пострадаешь.        Чем меньше энергии осталось, тем медленнее она восстанавливается. Занятий в день много, и программа рассчитана на детей, с восстановившимися за ночь силами. Следовательно, к первому же занятию следующего дня, все силы должны быть восстановлены. Для восстановления десяти-восемнадцати процентов энергии с учётом спада скорости восстановления уйдёт 40-65 часов... но в условиях Хогвартса и с учётом сна, когда восстановление ускоряется, это одни-полторы сутки. То есть мало того, что чтобы выкрутиться со второкурсниками пришлось повозиться! Теперь ещё нате вам. С заклинаниями тренировать малышей было можно и то осторожно, а с этими фокусами - вообще только в пятницу или субботу.        Вот так. Изложил Алли с Альком за пять минут, а сам два часа со справочником высчитывал.        Меня иногда пугала скорость, с которой я чувствовал за ребят из АД всё большую ответственность.        А учил я малышей; с помощью магии, но без заклинаний (потому-то магия постоянно и летела "мимо кассы", они всё-таки очень упрощают задачу), искусственно утяжелять или облегчать предметы, которые держишь в руке; играть с мощностью заклинаний; регулировать и оборачивать в свою пользу отдачу от заклинаний; или заставлять своё биополе (энерго-биополе, маго-биополе, всё это понятия с тонкими, но колоссальными различиями) слегка запаздывать за твоими движениями, из-за чего противнику на интуитивном уровне они казались более медленными, чем на самом деле.        Последнее - простой трюк, который не все повторят, но легко распознают и нейтрализуют для себя многие, кто хоть немного углублённо интересовался темой дуэлей. Даже мало-мальски подкованного Слизеринца или Гриффиндорца курса с третьего таким не проведёшь, что уж говорить о Пожирателях; но если напал на тебя какой-нибудь среднестатистический кабинетно-лавочный сброд под империусом - то он для тебя теперь угрозы практически не несёт. Правда, эту технику с биополем признали девиантной и теперь исключили из изучения в школьной программе; как был ещё задолго до порядков Амбридж и даже моего поступления в школу, устранён был сам дуэльный факультатив - редкий совместный профиль Гриффиндора и Слизерина. Локонс на нашем втором курсе попытался воссоздать его в виде клуба, но так как это Локонс, ничего хорошего не получилось.        Половина АДа уже владела этим фокусом. Другую пришлось натаскивать. Не умея выполнять или хотя бы распознавать такое в бою, даже с тем же несчастным Ноттом или Малфоем делать нечего... и я про "мини-версии", Теодора и Драко - про Люциуса и... как его там? Джонатана, в этом плане можно не комментировать.        — Занимаемся базовой ерундой. Кому это надо, если, говоришь, так много кто может? — Сказал тогда недовольный неудачей Захария.        Я промолчал.        Я давно успел на своей шкурке убедиться: то, что у многих есть, порой не менее, а то и более важно, чем то, чего у этих многих нет.        Сейчас у меня все мысли были либо под девизом "АД" либо под девизом "СОВ". Дни и недели в этом темпе летели как бешеные. Многое, что я планировал до той злополучной игры, я даже не мог вспомнить.        Так, например, выпал из сумки за кровать и так и не был мной развёрнут украденный у Слизеринцев на давней отработке свиток. Да что уж говорить о свитке, если у меня даже до потайного отдела чемодана дошли руки только в декабре и то, почти случайно!        Даже те мысли, которые не были заняты экзаменами и ребятами; быстро забивались насущными проблемами. Балансировкой на краешке полного забития на некоторые предметы и избегания наказаний за неготовность к ним; желанием выспаться; и приближающимся днём рожденья Джинни, на который надо было искать подарок.        Она-то и догнала нас по дороге на обед, когда близнецы подкинули нам новой заботы.        — Так, а что это вы собираетесь устраивать в той потайной комнате по поводу рождества? — Раздался сзади её голос.        — Небольшую традиционную вечериночку. — Улыбнулся Фред.        — Совместную с Когтевраном. — Продолжил Джордж.        — Но одну свою младшую сестру мы туда не позовём. — Обломал Фред.        От неожиданности заявления мы с Роном и Джинни дружно сбили шаги и уставились на близнецов.        — То есть брату младшему можно, Когтеврану левому можно, а я в пролёте? — Уточнила Джинни.        — Да не, просто она только для пятого курса и старше...        — ...И только для максимально не самых прилежных...        — ...Так что добро пожаловать через год, а пока компанию в этом пролёте тебе составит добрая половина девочек со старших курсов, включая Гермиону и Алисию...        — ...А так же некоторые мальчики...        — ...И весь Гриффиндор до пятого курса в целом.        — Нефигась у вас традиции! — Уже беззлобно фыркнула Джинни.        — Ну так это не у нас. — Весело сказал Ли. — Первые записи об этих вечеринках датированы чёрти-каким-времён-основательским годом.        — Серьёзно? — Спросил я.        — Ага. — Фред потянулся. — Каждый год старшекурсники берутся за организацию такой вечеринки, конектятся с другими факультетами для совмещения, и...        — А преподаватели? — Перебил Рон. — Выходит, половина из них сама же когда-то на таких веселилась, так почему...        — Да, они всё знают...        — ...И по традиции закрывают на это глаза, если не наглеть.        Да, выяснилось, что в двух из потайных комнат замка, старшекурсники традиционно вместе собираются перед каникулами по случаю рождества, причём совместно - два факультета вместе. А ещё, что мы с Роном тоже туда идём. Теперь я понял, почему многие старшекурсники каждый год перед рождеством были взбудоражены так, словно им предстоял какой-то Святочный Бал... вот что я всегда ненавидел, так это иметь дело со всякой романтической чепухой.        Например, когда девчонки (включая даже и Гермиону!) курса с третьего-второго могли в шутку спросить, общаясь с компанией мальчиков: "а вот вам кто-нибудь вообще уже нравится... из девочек?". И как им было отвечать? Мне все нравятся, кто не вредный и не лезет, но они же явно имели в виду что-то другое! Да, я и сам с третьего курса порой заглядывался на Чжоу, но, как бы тут выразиться, "тихо сам с собою", даже с Роном об этом не говоря. Только попытался однажды на тот же святочный бал позвать и всё.        Хотя... со временем у меня слегка поменялось отношение к девчонкам. Всё-таки на самом деле, смотреть на них было вполне приятно. Пушисто что ли. Правда я всё ещё умел держать себя под контролем. Рона-то, и остальных моих одноклассников порой приходилось чуть ли не в себя приводить, когда какая-нибудь абстрактная Флёр Делакур проходила мимо, а я лишь слегка оглядывался, и то в основном на одну и ту же Чжоу.        В последнее время, о ней, правда, у меня начинали иногда появляться в голове очень странные, любопытные какие-то мысли, которые было сложно заткнуть. Но судя по лицу Рона, когда его иногда вскользь подстёбывали насчёт прошлогодних заглядываний на Флёр, в его голове тогда происходило что-то похожее. И вспоминая об этом, я переставал париться.        Даже преподаватели говорили, что у подростков из-за этого "переходного возраста" сносит крышу.        Но предстоящая вечеринка с Когтевранцами заставляла мои мысли всё чаще уноситься от домашних заданий, АДа, Сириуса и снящегося мне по ночам смутно-знакомого коридора со странной дверью; к тем самым, вроде как (как я от всей души надеялся) адекватным моему возрасту образам, заставляющим лицо залиться краской и дарящим желание натянуть на голову капюшон мантии, плед, придушить себя поверх этого подушкой и держать так, пока мысли не уйдут прочь из моей головы. Причём одна часть меня желала, чтобы эти образы не пропадали вечность, а вторая радовалась даже заболевшему шраму, если только он отвлекал. Так же была третья часть, что требовала поговорить об этом хоть с кем-нибудь и четвёртая, умоляющая меня унести это с собой в могилу.        Вообще, как-то так получалось, что все сюрпризы переходного возраста (ну, вроде волос в самых неожиданных местах или нежелательного запаха) начались у меня уже в школе и как правило начинали происходить с моими сверстниками раньше, чем со мной.        Ну, кроме ломки голоса.        Конечно, я знал, что когда-то он поменяется, но почему-то в моей голове это происходило по щелчку пальца. И тринадцатилетний я, которого угораздило в это время быть на каникулах, две недели нервничал и старался просто молчать. Пока не приехал к Уизли, которые ещё долго смеялись над моим облегчением, когда к моему то басящему, то писклявому голосу отнеслись так буднично. В сентябре тоже самое началось и с Роном, а потом, поочерёдно, и с остальными нашими одноклассниками и я подумал, что самое страшное, что мог принести "этот жуткий возрастной период" позади.        Ага, щаз.        Да уж, эта хрень добавилась к моим остальным проблемам абсолютно невовремя.        Интересно, как понравились друг другу мои родители?        Всё, что я об этом знал; это то, что в своё время они выбились в число лучших на потоке, а к выпуску возглавили его. Но при этом, отцу это не мешало быть на пару с Сириусом отчаянным сорвиголовой и параллельно активно совать нос в некие "не свои дела", переходя дорогу кому попало. Однажды на третьем курсе, я даже спросил Люпина в сердцах:        — Вот вы все говорите "копия", "копия"! Но когда речь уже о нём, как о личности... я не понимаю! Одни о нём говорят одно, другие - другое! Будто о разных людях! Профессор МакГонагалл сравнила его и Блэка с близнецами Уизли, но близнецам хотя бы учёба не даётся, а они были отличники! Как он должен был всё это успевать?        — А вот успевал.        Несмотря на мой тон, за который меня запросто мог бы осадить любой другой взрослый, Люпин печально улыбался.        — Как они с Сириусом умудрялись - для меня загадка. Но видимо именно про таких людей говорят "талантлив во всём". Может это из-за их любопытства, но им всё удавалось легко. Они справлялись с учёбой по многим предметам почти играючи, что уж говорить о тех моментах, когда они относились к делу всерьёз. А они были не редкостью, мы ведь учились во времена Негласной войны.        Он вздохнул.        — Всем были очевидно, что взрослые не справляются с тем, чтобы перетянуть этот шаткий конфликт на ту или иную сторону. И все студенты старались стать как можно сильнее; мечтали повлиять на историю, ведь было как день ясно, что именно это нам предстоит. Я тоже был очень упорен, много корпел над книгами, вместе со мной это пытался делать Питер; но это не сравниться с этими двоими. Уже тогда, они поставили себе какие-то грандиозные цели, а школьная программа была всего лишь одним из многого, что нужно было постичь для их достижения. У них хватало одинакового энтузиазма и на розыгрыши, и на учёбу, и на войну со студентами Слизерина; и ещё и оставалось на нас с Питером, когда мы не загорались их идеями с первого раза. Вместе, мы относились к делу как маньяки. И что твой отец, что Сириус Блэк, были очень талантливыми и иногда чересчур уверенными в себе маньяками своих идей, совмещающими в себе и острый ум и отсутствие каких-либо разумных тормозов. И в чём-то, это уже тогда было страшно.        Люпин закончил свой монолог и вздохнул.        — Ладно, ты иди. Лучше тебе?        Очнувшийся, я привычно для окончания тренировок сунул в рот последний кусок шоколада, кивнул, спрыгнул с подоконника и сказал:        — Спасибо, что занимаетесь со мной. Я... я сделаю это, у меня уже лучше выходит!        — Не будь слишком требовательным к себе. Патронус - заклинание капризное, могло бы вообще не даться, как доброй половине магов Англии. А у тебя уже вон что выходит, и это я твой возраст не притянул!        — Я думал, патронус может уложить дементора на лопатки или совсем прогнать... — Глядя в сторону, сказал я.        — Это речь уже о его более продвинутых формах. Ты и так уже многого достиг за короткий срок. Подумай ещё насчёт воспоминаний...        ***        Насчёт воспоминаний...        Воспоминаний...        Воспоминаний.        С воспоминаниями у меня всё туго.        И я уже не о патронусе.       Я о потайном отделе чемодана, который распотрошил одним вечером.