Bad Romance

— Сонхва, ты же понимаешь, что своей унылой миной ты распугаешь покупателей? — Сонхва было все равно. Он вообще не хотел здесь находиться. — Да, сэр, — отвечает Сонхва, держа сжатые в кулаки ладони за спиной. — Раз понимаешь, тогда почему ты просто не улыбнешься, м? — потому что жизнь Сонхва уже как три месяца пошла по одному месту. Смысла улыбаться он не видит. — Ты же у нас парень хороший. Девушек в нашем магазине я никогда не видел, но как только ты устроился, вот тогда! — одна из работниц, подруга Сонхва, как раз проходила мимо, поэтому взглянула на менеджера раздраженно. — Прости, кроме тебя конечно. Сонхва не считал себя привлекательным. Особенно сейчас, когда он почти полностью забил на себя: его волосы успели отрасти, а мешки под глазами проявиться. Сегодня утром Сонхва был по особенному ленив, поэтому даже почти невидная щетина появилась на нижней половине лице. Но даже когда он выглядел так, находились девушки, которые спрашивали его номер почти каждый день. — Конечно, сэр, — ответил Сонхва сонно. — И поправь осанку, — дополняет менеджер, когда наконец-то уходит от него. Сонхва раздраженно мычит, и чувствует, как к его плечу касаются. — Хочешь, выйдем и покурим? — спрашивает его подруга, и Сонхва не может отказаться. Сонхва смог оплатить учебу. Это ведь самое главное, так ведь? Даже так, Сонхва не очень то и был счастлив. Прошел лишь месяц с оплаты. Сонхва казалось, что жизнь скоро пойдет своим чередом. Он забудет те четыре месяца, что он работал у Хонджуна, и будет жить дальше. Не получилось. Забыть этого человека не так просто, как Сонхва казалось с самого начала. Сонхва никогда не курил прежде, но в недавнее время стал. Стресс так влияет. Он краем глаза взглядывает на свою подругу. Она всегда выглядела такой уставшей? Скорее всего, так и есть. Работать в таком месте — сложновато. Хоть Сонхва и оплатил долг, работа ему нужна была. Именно она была той, кто устроила его сюда. Если бы не она, вряд ли бы он вышел из дома вообще. — Хватит ныть, — сказала она повышенным голосом, открывая шторы. Сонхва жмурится, после чего, зарывается с головой под одеяло. — Просто встань и иди дальше. Это не так сложно, нужно просто попытаться. Он пытается. Правда пытается. Но каждый раз, ходя по городу, он так и видит эти глупые вывески с рекламой автомобильной компании. Компании Хонджуна. И на глаза опять накатываются слезы. Прошло три месяца. Сонхва до сих пор не смог научиться идти дальше. — Айрин, — говорит Сонхва, засунув ладонь в карман брюков. Девушка кивает, давая знать, что слушает. — …Что же мне делать, когда я очень сильно… Как это сказать? — Проебался? — говорит девушка со смешком на губах. Но это слово и правда идеально подходило, хоть Сонхва и больно было это признавать. — …Да. Именно это, — всё-таки соглашается Сонхва. — Что если я проебался перед кое-кем настолько, что он видеть меня не хочет? Как же мне поступить? — Сонхва каждую ночь об этом думает. Но спросить кого-нибудь у него хватило сил лишь сейчас. — Ну… Зависит от того, насколько же ты проебался, — думает Айрин, смотря куда-то в небо и затягиваясь еще раз. — Очень, — начинает Сонхва. — Очень, очень и очень сильно. — М-да, серьезный случай, — никаких слов поддержки, хотя и видно, что она и правда думает над вопросом. — Извинись. — Я же сказал, он меня видеть не хочет, — верно, какой совет может дать она? Айрин вряд ли когда-нибудь была в ситуации как эта. — А ты увидься, — она бросает окурок на землю, после чего, затаптывает его ногой. — Приедь к нему, — Айрин оперлась спиной о стену. — Если начнет злиться, просто… Обними его. Обнимай, пока он не прекратит злиться. Пока сам не ответит на твои объятья. После чего… Важно извиниться правильно. Сказать слова, которые не он хотел бы услышать, а которые ты бы хотел сказать ему, — она смотрит на землю, думая. — …Ты ведь не хотел сделать ему больно, верно? — Конечно же, нет, я- — Ну вот, если ты ему это скажешь, я уверена, что он… Все поймет, — она улыбается ему, после чего, хлопает по плечу. — Ну, а потом поцелуй его… Или, какие у вас там отношения? — Тебе нужно было закончить свою речь на «Все поймет», — говорит Сонхва и Айрин звонко смеется, после чего, заходит внутрь. Сонхва еще некоторое время стоит там, смотря на выгоревшую сигарету. — Кого посещаете? — спрашивает работник, проводя Сонхва в знакомую комнату. — Чон Юнхо, — Сонхва засунул ладони в карманы толстовки. Сонхва делал это время от времени. Впервые, когда он посетил Юнхо, это было из-за того, что ему нужен был совет. Юнхо тогда ничего толкового не сказал, но зато Сонхва смог выговориться. Он приходил лишь иногда… Возможно из жалости, ведь, если так подумать, Юнхо тоже стал жертвой всей этой ситуации. Как и Сонхва, отчасти, хотя вряд ли его можно назвать жертвой. Так же как и Юнхо вряд ли ею назовешь… Ладно, это неважно. — Я же просил тебя сюда не приходить, — говорит Юнхо, скрестив руки на груди. — Если ты опять собираешься мне ныть — тогда тем более свали. — Я не хочу ныть, Юнхо, — отвечает Сонхва раздраженно. — …Мне нужен совет. — Началось, — тот закатил глаза. — Я думал, что я хотя бы в тюрьме смогу отдохнуть от Хонджуна, но нет! Сначала меня навещаешь ты, а потом и Чонхо, — сказав последнюю часть, он замялся. — Ой, он же просил не говорить. — Чонхо? Зачем ему это? — А я откуда знаю? Сегодня пришел, наверное, десятью минутами ранее, — объясняет Юнхо. — И всё, о чем он говорил — это Хонджун. Клянусь, если еще раз я услышу «Господин Ким» из его уст — я повешусь. — Что он говорил? — продолжает расспрашивать Сонхва. Хорошо, что Юнхо болтливый парень. — О том, что у Хонджуна что-то типа «мини-депрессии,» — он делает воображаемые кавычки в воздухе. — Не знаю, что он хочет от меня! — …Это из-за меня, — говорит Сонхва, смотря на свои бедра. Значит, Хонджун до сих пор думает о Сонхва? Или это он себе выдумывает? Верно, так и есть. У Хонджуна столько всего за эти месяца могло произойти, и эта «мини-депрессия» могла появиться из-за чего угодно. Вряд ли он помнит о Сонхва. Он радовался внутри себя. Значит, Сонхва не виноват в том, что Хонджун грустил. Но в то же время, Хонджун забыл о нем. Эта мысль делала ему больно. Неужели, он единственный, кто думает об этом всем? — Да, Чонхо говорил об этом, — говорит Юнхо и Сонхва поднимает на него удивленный взгляд. — О том, что Хонджун до сих пор пойти дальше не может, или типа этого… Ты точно виновник этому, Сонхва. Он… Помнил о Сонхва? Значит, возможно у Сонхва еще есть шанс. Возможно его подруга и была права — извиниться перед Хонджуном еще можно. — …Значит, мне нужно идти, — Сонхва поднимает с места, но, перед тем, как уйти, он напоследок смотрит на Юнхо. — Мне давно было интересно. Ты ведь уже не желаешь, ну… Убить Хонджуна. Выражение Юнхо с раздраженного, превратилось в расстроенное. Будто он был искренне расстроен, а таким Сонхва его еще не видел. — Конечно нет, Сонхва, — Юнхо тяжело вздыхает. — …Я жалею. Очень, очень сильно жалею. Если ты и правда встретишься с Хонджуном, я хочу, чтобы ты сказал ему об этом, хорошо? — …Хорошо, — после этих слов, Сонхва покидает Юнхо. Сонхва, смотрит в раковину, после чего, переводит свой взгляд на зеркало. Видя свое гладко выбритое лицо, он начал думать. Нужен план. Нельзя просто прийти к Хонджуну и сказать, что ему жаль. Хонджун тогда точно его никогда в жизни не простит. Можно было бы прийти с подарком. Может, с цветами или плюшевой игрушкой? Ну нет, Хонджун — миллиардер. Эти цветочки с игрушками ему ни к чему. Попробовать… Способ, который предложила подруга? Не будет ли это слишком? Всё-таки, у Хонджуна нет чувств к Сонхва, скорее всего. У них были чисто деловые отношения, без какой либо романтики. И вот Сонхва припрется, и поцелует его? Бред, да и только. Но Сонхва понравилась идея с тем, чтобы сказать, что сам Сонхва думал, а не то, что Хонджун хотел бы услышать. Верно, так и нужно сделать. Тогда у него точно получится, верно? Сонхва сжал ладони в кулаки, и опять посмотрел на себя в зеркало. У него получится. Главное верить в это. А если не получится… Сонхва придётся посещать психолога, чтобы уже он помог Сонхва забыть… Этот план Б Сонхва не очень то и по душе, поэтому он отбрасывает его в сторону. Никакие планы Б не нужны. У Сонхва точно получится. Но, уже сидя в метро, которое вело на станцию, рядом с особняком Хонджуна, Сонхва не очень то и в себя верил. А вдруг… Все опять пойдет не по тому месту? Хонджун может просто приказать прислуге увести Сонхва, и он вообще никогда в жизни не встретится с Хонджуном. Всё-таки, это была плохая идея — проносится эта мысль в голове у Сонхва, когда метро останавливается. Он ждет, чтобы минуть остановку, откидываясь затылком на стекло сзади. Сонхва любил Хонджуна. Хонджун не был его идеальным типажом. Он не был как те прошлые парни с которыми он встречался. Он был… Просто Хонджуном. Хонджуном, который готов признать свои ошибки, как тогда в отеле. Который является бесстрашным, особенно тогда, когда встретился с Юнхо лицом к лицу. Который был полной противоположностью Сонхва сейчас… Который просто боялся признать свои ошибки в лицо Хонджуну. Сонхва пытается протереть слезы, которые катятся по его щекам. Он так сильно любит Хонджуна, что просто боится увидеть его разочарованный взгляд, направленный прямо на него. Сонхва настолько его любит, что он успел выйти из метро почти в последнюю секунду, когда дверь уже закрывалась. Даже если он боится увидеть Хонджуна разочарованного, Сонхва больше боится не увидеть его никогда. Лучше уж увидеть его рассерженного, чем никакого. — Чхве Чонхо вас слушает, — он не слышал этот голос уже три месяца. Он кажется таким знакомым и далеким одновременно. — …Это я, Сонхва, — говорит Сонхва, после чего, кусает нижнюю губу. По ту сторону тишина. И Сонхва уже готов опять расплакаться, как слышит: — Подожди секунду, — и ворота открываются. Сонхва протирает с уголков глаз слезы, после чего, направляется по знакомой ему дороге. Он идет медленно, ненароком взглядывая на цветы, на которые падал свет солнца, которое уже заходило. Вечер был не холодным, наоборот, теплым. Всё-таки, это было лето. Цветы, которые будто были собраны из всех частичек мира, лишь поместить в этот сад. Магнолии. Взгляд Сонхва напрягся. Он смотрит прямо, и видит… Чонхо возле входа. Прямо как и в первый раз. Только тот не улыбался. Он выглядел напряженно, почти что расстроенно. Сонхва хотел уже уйти, уж очень неприятно было видеть Чонхо таким, но он не мог. Не тогда, когда он уже почти там… Почти смог добраться до Хонджуна. — …Почему ты меня впустил? — спрашивает Сонхва, сам не понимая почему. Это ведь не важно, важно то, что всё-таки впустил. — Потому что ты нужен Хонджуну, Сонхва, — эти слова заставили что-то внутри Сонхва сжаться. — Очень сильно нужен… Мне кажется, что еще один день, и вся прислуга сойдет с ума, видя его унылое лицо. — Но он не хочет меня видеть, — говорит Сонхва, звучит он уж слишком эмоционально. — Сонхва, Хонджун все эти три месяца всё, что хотел, так это увидеть тебя, — Чонхо подходит к Сонхва ближе, чуть ли не впритык. — …Он сейчас в саду. Я проведу тебя. Сонхва неуверенно кивает. Он направляется за Чонхо, который провел его к входу сада… Но дальше не пошел. — Ты ему там нужен, но не я, — говорит Чонхо, опустив голову. Сонхва кивает, сжимая ладони в кулаки еще сильнее. Когда Сонхва проходит сквозь цветы, кусты, деревья, он оглядывает их медленно. Сонхва никогда не замечал, что сад настолько был красивым… Он вообще малое замечал, но это сейчас не важно. Тут… Он видит его. Хонджун сидел на скамейке, смотря куда-то вперед. Будто наблюдая за закатом, ведь его взгляд был направлен на солнце, которое уже начинало садиться. Кажется, волосы Хонджуна тоже успели отрасти, так же как и волосы Сонхва. Когда он подошел ближе, лишь на шаг, он заметил, что на коленях у Хонджуна лежала книга, а в ней лист голубого цвета. Черная ручка лежала между страницами, которой, кажется, уже было кое-что записано на бумаге. А сам Хонджун… Сонхва смог увидеть его лицо сбоку. Он выглядел расслабленным, но точно не в хорошем смысле этого слова: глаза были прикрыты, уголки губ опущены, так же как и брови. Расслабленность и грусть в одном флаконе. Когда ветер задул, волосы Хонджуна двинулись влево, так же как и волосы Сонхва, который тихо всхлипнул, судорожно пытаясь протереть дорожки слез. Кажется, плакал он недостаточно тихо, потому что Хонджун напрягся и повернулся к Сонхва. Хонджун выглядел удивленно, почти что испуганно. Сонхва же, не мог сказать ни слова. Он будто и забыл об этом всем плане. О том, что он должен был вообще-то что-то сказать Хонджуну. Сонхва просто был безумно счастлив тому, что опять увидел его. — Сонхва? — Хонджун звучит так же удивленно. Услышав его голос, Сонхва будто начал успокаиваться. — Что ты здесь делаешь? — Хонджун, я- — Не называй меня так, — просит Хонджун, после чего, смотрит в сторону от него. — И забыл, что я тебе сказал? После разрыва контракта ты возвращаться сюда больше не имеешь права, — хоть Хонджун и говорил это, Сонхва видел, что тот выглядел подавленно, говоря эти слова. Будто его самого бесит это правило. — …Мне очень жаль. — Мне не нужна твоя жалость, Сонхва, — говорит Хонджун, закрывая книгу, с листом и ручкой внутри. Он встает со скамейки. — У меня нет на это времени. Попрошу у Чонхо тебя вывести… И у меня точно будет с ним длинный разговор. И Хонджун уже собирается уйти. А Сонхва не может… Просто не может его просто так отпустить. Он не хочет опустить его еще раз, как три месяца назад. Не хочет потом не видеться с ним так долго, что потом это долго начнет ощущаться как вечность. Сонхва не хочет… Потерять Хонджуна. Хонджун выпускает из рук книгу, которая сразу же валится на траву, когда чувствует, как его обняли со спины. Сонхва не может отпустить его, даже если это значит, что ему придется держаться за него физически. — Что за… Отпусти, Сонхва, — просит Хонджун, и он никогда не замечал, что у Сонхва были такие крепкие руки. — Я и правда хочу извиниться, — говорит Сонхва, утыкаясь ему куда-то в плечо. — Мне это не нужно- — Я был слишком любопытным говнюком, и сейчас я это понимаю, — продолжает Сонхва. — И, если бы у меня была способность путешествовать во времени, я бы вернулся назад, и врезал бы Сонхва, который рылся в ваших вещах, — Сонхва чувствует, как опять не может сдержать слез. — Я бы отдал всё, что у меня есть, лишь бы все исправить, потому что мне и правда жаль, — Хонджун, на удивление, молчит, не перебивает. — Вы можете меня не хотеть видеть, можете ненавидеть меня, хоть мне и будет больно… Но я хочу, чтобы вы простили меня. Это всё, что мне нужно. Сонхва утыкается щекой куда-то в спину Хонджуну, чувствуя, как он сам дрожит. Хонджун же, стоит стойко и молчит. — …Я люблю вас, Господин Ким, — говорит всхлипывая Сонхва, сжимая руки вокруг тела Хонджуна еще сильнее. Лишь сказав эти слова, он почувствовал, как Хонджун дернулся. — Ты меня не знаешь, Сонхва, — наконец-то говорит Хонджун. — Поэтому ты не можешь говорить такого- — Если бы я вас не знал, я бы не сказал, что люблю вас! — Сонхва отпускает Хонджуна и немного отходит в сторону, чтобы посмотреть ему в лицо: Хонджун выглядел удивленно… Прямо как тогда, когда Сонхва только появился в саду. — Сначала мне казалось, что вы просто избалованный… Но потом, я понял, что это не так, — у Сонхва сразу же проносится момент в голове, когда Хонджун был с Сонхва в больнице. — Оказалось, что вы очень заботливый и, возможно вы иногда и можете бесить своей самоуверенностью, я знаю, что вы всегда будете рядом, если это понадобится, — Сонхва берет руку Хонджуна в свою ладонь. — …У вас есть все качества, которых мне недостаёт… Если вы скажете, что вы ужасны — я клянусь, я буду вам повторять, что это не так, пока вы в это не поверите, — Сонхва подходит к Хонджуну ближе. — Каждый день, — Сонхва утыкается лбом о лоб Хонджуна, заставляя последнего вздрогнуть. — Каждую ночь, — он прикрывает свои глаза, когда чувствует, как Хонджун сжимает ладонь Сонхва. — Даже каждую секунду, если придётся… Я буду это делать, пока вы не скажете: «Да, я и правда не ужасен.» Когда Сонхва открывает глаза, он видит в уголках глаз Хонджуна слезы. Сонхва переплетает их пальцы вместе. — Я люблю тебя, Хонджун, — говорит Сонхва. — А не какого-то там Господина Кима, которого ты из себя строишь. Впервые, когда Сонхва прижимается своими губами к губам Хонджуна, тот не отстраняется. Поцелуй нельзя было назвать грубым и властным. Каждый раз, когда Сонхва думал о поцелуе с Хонджуном, ему казалось, что он будет именно таким. Но, на удивление, все было нежно и невинно, будто Сонхва и правда целовался с человеком, которому не приходилось целоваться прежде. Хонджун сжимает переплетённую с его ладонью ладонь, после чего, отстраняется. Сонхва открывает глаза и смотрит вниз на Хонджуна, который смотрел на Сонхва почти зачарованно. — Это… — Сонхва пытается что-то сказать но, честно говоря, он сам без понятия, что именно. — …Это все поцелуи такие плохие, или это ты просто целоваться не умеешь? — зачарованность из взгляда у Хонджуна исчезла, а сам Сонхва покраснел от этих слов. — Ну- Я- — Я шучу, — Хонджун коротко усмехается. Когда Хонджун утыкается своей щекой Сонхва куда-то в грудь, Сонхва еще сильнее смутился. — Тут холодно. Может, пойдем в особняк? Сонхва не был в комнате Хонджуна уже как три месяца. Она… Немного изменилась. Ну, как немного… Красные оттенки почти полностью исчезли сменяясь синими, как и во всем остальном доме. Видимо, к Хонджуну пришло осознание, что это будет больше сочетаться со всем остальным интерьером. Оказавшись там, в голову сразу же пришла мысль: неужели… Хонджун хочет опять переспать? Но, по тому, как Хонджун расслабленно откидывается на подушки, после чего, смотрит на Сонхва, эта мысль из головы ушла. — Почему стоишь там? — спрашивает Хонджун. — Присоединяйся, что ли. — …Вы уверены, Господин Ким? — Ну почему сразу «Господин Ким»? — спрашивает Хонджун, ухмыльнувшись. — Слишком уж официально ты говоришь, для человека, который десять минут назад засосал меня на улице. М-да, а Хонджун вообще не изменился за эти три месяца. Сонхва же предложение принимает, и ложится рядом с Хонджуном. Он лежал на спине, положив свои ладони себе на грудь, и… Просто смотрел в потолок. Они оба молчали, будто обдумывая последние полчаса в их жизнях. Сонхва слышал лишь тиканье часов, висевших напротив, и тихое дыхание Хонджуна, ну и его самого, конечно. Когда Сонхва краем глаза взглядывает на Хонджуна, который смотрел куда-то в стену, он замечает книгу, которая лежала у Хонджуна на груди. Книгу, с голубым листом внутри. — То письмо… — решает заговорить Сонхва, заставляя Хонджуна взглянуть на него. — Вы… Ты ведь писал еще одно? Хонджун взглядывает на книгу, после чего, опять смотрит на Сонхва, кивая. — Что? Хочешь еще одно прочесть? — в шутку кидает Хонджун. — Когда прочел то, ты еще не всё испортил? — …Прости. — Я шучу, — говорит Хонджун, смотря в потолок, после чего, вытаскивает из книги бумажку, протягивая её слепо Сонхва. Сонхва неуверенно принимает её, после чего, вчитывается в слова, которых там… Немного. Что-то об его дне, что-то о том, что же Хонджун сегодня ел, и опять это письмо посвящается Магнолии. — Кто такая Магнолия? — спросил тихо Сонхва. — Интересно? — спрашивает игриво Хонджун. Сонхва кивает. — Это моя мама, а что? — Почему тогда ты не отправил ей эти письма? — Сонхва протягивает письмо назад Хонджуну. — Потому что она уже как пятнадцать лет не жива, — Хонджун тяжело вздыхает, но даже так, он выглядел не сильно то и подавленно. — …Можешь рассказать мне об этом? — просит Сонхва, смотря на Хонджуна, который, опираясь на локоть, смотрел на Сонхва. — Ну, я не знал Магнолию хорошо. Особенно тогда, когда она была жива. О многом мне рассказал её брат, мой дядя… Когда она умерла, мне было всего лишь четырнадцать, — Сонхва смотрит на Хонджуна, внимательно слушая. — Спустя два года после её смерти, мой дядя рассказал мне о том, что она работала в эскорте. — В эскорте? — тут, к Сонхва пришло осознание: — Подожди… Вот почему ты постоянно злился, когда я советовал тебе найти партнера в эскорте! — А ты догадливый, — Хонджун коротко смеется. — И надоедливый… Особенно таким ты был тогда. — Продолжай, — просит тихо Сонхва, а тот продолжил: — Магнолия работала в эскорте до того времени, пока не оказалось, что она забеременела от своего клиента. После этого, её заставили уйти оттуда… В частности, заставлял её мой дядя, ведь он за нее «переживал», — он делает воображаемые кавычки. — Ну, а потом она родила- — Тебя? — дополняет Сонхва, и Хонджуна это и правда забавляет. — Нет, моего старшего, потерянного брата, — в шутку говорит Хонджун. — Конечно же меня… Моя мама очень меня любила, несмотря на то, что я ей испортил карьеру. Своего отца я не знал. Каждый раз, когда я у моей мамы спрашивал об этом, она просто улыбалась и говорила, что это вовсе не важно. Потом прошли годы, и когда мне было… Наверное лет двенадцать, у Магнолии нашли какую-то болезнь, — Хонджун задумывается. — Без понятия, что это было, но через два года, она умерла. Меня под опеку взял мой дядя, а потом он всё мне рассказал. — …Ты не знал имени своей матери? — спрашивает Сонхва, как-то даже сам расстроенный своим же вопросом. — Мне кажется, что Магнолия стыдилась своего настоящего имени, — Хонджун перестал опираться на свой локоть, и лег на кровать спиной. — …У людей часто такое бывает, что они не хотят ассоциировать себя настоящих со своими «образами» или типа этого, — Хонджун говорил так, будто… Эта тема была близка ему. — Моя мама была такой, наверное. Я всю жизнь её называл мамой и знать её реальное имя мне не приходилось. А мой дядя не хотел говорить настоящего имени, из уважения к своей сестре, — Хонджун улыбнулся. — Магнолия — это её прозвище еще с того времени, когда она работала в эскорте. Её почти все так называли. — …Как тебя называют Господином Кимом? — спросил Сонхва, увидев, что Хонджун напрягся после этого вопроса. — Это немного другое, Сонхва- — Нет, это тоже самое, — говорит он. — Каждый раз, когда тебя называют по имени, ты будто злишься, — Сонхва прикусил нижнюю губу. — Неужели, вы тоже стыдитесь своего настоящего имени? — …Ну, я не могу так сказать, — взгляд Хонджуна волнительно бегает по комнате. — Меня много кто называет по имени. И я не то, чтобы чувствую себя некомфортно, когда меня по нему называют. — Может, хотя бы немного? — Ну… Это наверное зависит от контекста, — Хонджун улыбается. И они продолжают говорить о всяком. Проходили часы, а они этого даже не замечали. Они говорили о себе, о своих чувствах. Переходя с одной темы на другую, они то безудержно хохотали, то пускали слезы. Иногда, они просто молчали, смотря куда-то в потолок, слушая дыхания друг друга, и тиканье часов, на которых показывало четыре утра. — …Я люблю тебя, — заговорил опять Сонхва, повернувшись на бок, чтобы посмотреть на Хонджуна, который уже сонно закрывал глаза. — Да, ты уже об этом говорил, — отвечает Хонджун, тихо засмеявшись, после чего, он тоже поворачивается к Сонхва лицом. — Я просто хочу, чтобы ты точно это знал, — отвечает Сонхва, после чего, он тянется к Хонджуну, чтобы оставить еще один поцелуй у того на губах. Короткий, почти невесомый. Отстранившись, он в последний раз взглядывает на сонное лицо Хонджуна, после чего, мягко обнимает его. Они лежат так минут пять, перед тем, как Сонхва продолжил: — А ты… Любишь меня? — в ответ молчание. По легкому дыханию, Сонхва понял, что Хонджун наверное уже уснул. Он обнял Хонджуна немного крепче, уткнувшись ему в впадину у основания шеи. — Я не знаю… Наверное, я тоже, — отвечает хрипло Хонджун и Сонхва заставляет это засмеяться. — Наверное? — Сонхва вовсе не обидела формулировка. Скорее позабавила. — Тогда… Наверное, я тоже тебя люблю, Хонджун.