Проснись

      «Это явно был перебор».       Проснувшись утром в своей кровати с мокрым бельем, Шон понял, что оставаться в этом городе уже нет никаких сил. Он больше не мог этого выносить. На мгновение сердце кольнула тоска по матери. Он собирался снова бросить её и сбежать от своего прошлого, оставляя её совсем одну в этом городе, наполненном призраками. Мать не согласится все бросить. Оставить дело отца и начать все заново в чужой для неё стране. Шон хорошо знал характер Оливии. Она будет сидеть в этом доме, попивая чай по вечерам, слушая шелест листьев за окном, сгорая от одиночества, но никогда не покинет место, где прожила лучшие годы своей жизни.       Обыскав дом, Шон понял, что мама снова куда-то ушла. Говорить по телефону, что собирается уехать на десять дней раньше ему не хотелось, поэтому он решил приготовить что-то необычное, чтобы за ужином лично сообщить Оливии эту новость.       В холодильнике было совсем пусто. Раньше полки были забиты бесконечным количеством йогуртов для Лоры, его замороженными пиццами и пивом для отца. В отсеках для овощей всегда можно было найти свежие фрукты, овощи, а когда начинался сезон, там всегда был кулёк спелой вишни. Шон понимал, что Оливия была слишком занята последнее время, и что у неё, возможно, пропал аппетит. Но чтобы совсем ничего? Даже завалявшегося куска сыра, даже пары-тройки яиц на завтрак и полупустого пакета молока? Пустота. Как и во всем этом, казавшимся теперь таким огромным, доме.       Печально вздохнув, Шон захлопнул дверцу холодильника и направился к кофемашине, решив позавтракать чашкой кофе.       Он налил ароматный напиток в свою любимую кружку и сел за стол. Откладывать покупку билетов не хотелось, и Шон полез в телефон. Приложения, через которое он обычно бронировал авиаперелеты не оказалось на основном экране, как и не оказалось его в папке «удаленные». На фоне того, что происходило с ним до этого, это не сильно настораживало. Технологии продвинулись так далеко, что сам айфон мог заблокировать приложение и удалить уже скачанные копии со всех девайсов. Хотя возможно ли такое? Ну что ж, еще один вопрос в копилку. Скоро он сможет составить из них небольшой сборник.       Решив так просто не сдаваться, Шон открыл сайт аэропорта Гранд-Траверс. Вместо привычных столбцов со временем и датами возможных перелётов на всю страницу была выведена предостерегающая надпись кричащего красного цвета: «Штормовое предупреждение! Все ближайшие рейсы отменены. За обновлениями следите на нашем сайте. Приносим свои извинения за временные неудобства. С уважением, администрация аэропорта».       Вот так просто. «Временные неудобства». Шон с тоской посмотрел в окно. Ливень до сих пор не прекращался. Захотелось свернуться калачиком под одеялом и заплакать, как делал это в детстве. Но ему недавно исполнилось двадцать шесть лет, он взрослый мужик, серьёзный специалист. Ему так поступать нельзя. Посмотрев на экран, на котором все еще висела красная надпись, он свернул браузер и набрал номер Оливии.       — Да, сынок, ты уже проснулся? Я хотела дождаться тебя вчера, но, видимо, уснула и не слышала, как ты пришёл, — голос матери был тихим и глухим, будто она находилась в каком-то бункере под землёй, где плохо ловил сигнал сотовой связи.       — Я был на кладбище вчера, долго не мог вызвать такси оттуда. Здесь вообще проблемно найти машину, тем более во время дождя.       — Ты можешь брать папин форд, он в гараже, ключи на тумбочке в прихожей.       — Да я не планировал больше никуда ходить. Если честно, мам, я хочу улететь сразу, как только откроют перелёты — с работы срочно вызывают, — врать матери не хотелось, но и сказать правду он не мог.       — Не думаю, что это произойдёт очень скоро. Мне так жаль, сынок. Не стоило мне просить тебя прилетать.       — Ну ты чего? Ты не виновата, что объявили штормовое предупреждение. Тем более, как я мог не приехать на похороны папы?       — Да я понимаю, но тебе же плохо здесь. Ты сам не свой с момента приезда, да ещё и Лора вывалила на тебя историю с Марком… даже страшно подумать, каково тебе сейчас.       — Я в порядке, мам. Мы расстались очень давно, я даже не вспоминал о нём, пока не вернулся домой. Да, мне его действительно очень жаль, но не более того.       — Милый, я же твоя мать. Я-то вижу, когда с моим ребёнком что-то не так.       — Ну, тут твое материнское сердце тебя обманывает. Я в порядке. Просто мне действительно надо будет уехать. И, к слову, ты где?       — Я в мастерской. С тех пор, как папы не стало, я вела всю документацию, у меня скоро годовой отчёт для налоговой, так что дел, сам понимаешь, очень много. Извини, что приходится вот так оставлять тебя одного.       — Да ничего, мам, я уже большой мальчик. Я, кстати, собирался приготовить сегодня для нас ужин, посидим вдвоём, выпьем вина, можно и Томми позвать, если он не занят. Думаю, нам всем это пойдёт на пользу.       — Ох, милый, идея, конечно, прекрасная, но вечером у меня автобус в Мичиган. Надо отвезти поставщикам новые договоры от моего имени. Думаю, вернусь только завтра ближе к ночи. Сам видишь, какая погода за окном: дорога вместо шести часов займёт все восемь, а то и больше.       — Тогда устроим ужин завтра? — не сдавался Шон. — Что мне приготовить?       — Если ты готовишь так же, как в старших классах, то лучше закажи пиццу. На кухне должны лежать купоны на скидки в «Pangea's».       — Очень смешно, мам. Ну пицца так пицца. Не хочу спалить твою кухню. Позвони мне завтра за час до приезда, я сделаю заказ.       — Хорошо, милый. Отдыхай. Постарайся немного развлечься, а ещё лучше поспать. Увидимся завтра, я люблю тебя.       — Я тоже тебя люблю.       Градус настроения стремительно приближался к нулю. Оливия сожалела, что ей пришлось оставить его одного в этом доме. Он горько хмыкнул, потому что сам собирался сделать с ней то же самое. И он тоже об этом сожалел. Вот только причины матери были четкими и понятными, а вот его были размытыми и скрытыми ото всех, включая его самого.       Делать было решительно нечего, и Шон решил попытаться исправить то немногое, что успел сломать. Вернуть себе сестру. Пусть правда и не превратит их отношения вновь в доверительное семейное общение, так хоть Лора перестанет делать вид, что его вообще не существует. Пусть ради этого ему придется вернуться на семь лет назад. Пусть придется вскрыть едва затянувшиеся раны, он сможет снова окунуться в прошлое, чтобы доказать сестре, что он не был монстром, который разрушил жизнь ее друга.       Еще в первый день своего приезда, в гостях у Томми, они обменялись номерами. Это был всего лишь жест приличия, как принято между старыми друзьями, которые оба знают, что ни один из них никогда не позвонит. Но вот еще одно спонтанное решение снова ведет его к бывшему лучшему другу. Пролистав до буквы «Т» в записной книжке, Шон нажал на звонок. Холодный голос-робот на том конце равнодушно ответил: «Набранного вами номера не существует, пожалуйста, проверьте правильность набранного номера и повторите попытку». Раздались гудки. Шон неверяще уставился на телефон. Может, он не так записал? Или Томми намеренно дал ему не тот номер, не рассчитывая больше с ним встречаться? Шон вспомнил, как друг плакал у него на плече. Как они говорили до рассвета, прикончив не одну бутылку портвейна за ночь. Вспомнил, как Томми делился с ним историей самой болезненной части своей жизни. Нет, определенно он сам не так записал, потому что был слишком пьян. Придется ехать к Томми лично. Так даже лучше.       Машина отца заводиться упорно не желала. Старенький форд был моложе него самого едва ли больше чем на пять лет. Отец много раз собирал и разбирал эту груду металлолома, упорно не желая с ней расставаться. Шон никогда не спрашивал, почему это происходило. Год за годом, из сезона в сезон, форд продолжал путешествовать из гаража в мастерскую, периодически получая апгрейд в виде нового бампера или крыла, но никак не мог уехать туда, где ему было самое место — на свалку. Он с досадой ударил по рулю, отчего пластик обиженно затрещал. Шон напрягал все оставшиеся у него извилины, пытаясь вспомнить табличку с адресом, которую видел на фасаде дома Томми. Но мозг упорно отказывался ему помогать. Вздохнув, он вытащил ключи из зажигания и покинул гараж.       В этот раз ноги сами не хотели приводить его к давно забытому адресу. По-хорошему, он мог попытаться найти адрес в телефонном справочнике, чтобы вызвать такси. Но хорошие мысли начали приходить к нему, когда он уже понял, что заблудился.       Ветер выворачивал зонт наизнанку, позволяя холодным каплям дождя беспрепятственно бить его по лицу. Поняв, что защита из зонта так себе, он со злостью выбросил его в ближайшую урну. Ряд одинаковых серых домов сменялся другим таким же, и в этом лабиринте, казалось, не было конца. Летом, когда крыши домов переливаются всеми цветами радуги, радуя глаз любопытных туристов, найти нужный дом не составило бы труда. Большинство жителей стараются выделить свои жилища, чтобы попасть на глаза фотографам, которые снуют туда-сюда со своими огромными фотоаппаратами. Но в этом году не было фестиваля из-за пандемии, которая захватила весь мир. Люди не обновляли краски на своих домах после снежной зимы, а нескончаемый дождь напрочь превратил город в однородную серую массу. Всего лишь пару дней назад он пришел к Томми сам, спокойно воссоздав маршрут у себя в голове, а сейчас заблудился в том месте, где провел девятнадцать лет своей жизни. Шону стало смешно. Как будто сам город не желал этой встречи, скрывая нужный дом за неуспевшими потерять всю листву деревьями и за стеной из холодной воды, которая застилала ему глаза, мешая видеть дальше вытянутой руки.       За истерикой он не заметил, как нашел то, что искал. Краска на этом доме облезла не в этом году. Жизнь покинула эти серые сырые стены не из-за фестиваля или пандемии. Этот дом потерял свой стержень, так же, как и единственный живой человек внутри. Торопливо взбежав по скрипучим ступенькам, Шон нервно забарабанил в дверь. На стук никто не откликнулся. Тогда молодой человек начал настойчиво жать на дверной звонок. Он слышал знакомую трель внутри дома, но на нее никто так и не ответил.       Только по пути обратно Шон почувствовал голод. Он не мог вспомнить, когда ел в последний раз. «The Filling Station», — один из баров, куда они часто ходили с друзьями в школьные годы, — попался ему на пути. В животе предательски заурчало, и после минутных сомнений Шон потянул на себя ручку входной двери.       Внутри все изменилось. Вместо деревянных столов стояли уютные диванчики, вместо жалюзи на окнах висели плотные бежевые шторы, а на официантках вместо красных безразмерных штанов с белыми футболками были надеты симпатичные желтые платья с оранжевыми фартуками. Выбрав столик у окна в самом углу, Шон стянул с себя мокрую куртку и сел, нетерпеливо ожидая, пока кто-нибудь освободится и подаст ему меню.       — Хотите ознакомиться с меню или готовы сразу сделать заказ? — Над ним стояла улыбчивая девушка примерно его возраста и протягивала цветную книжечку с ассортиментом бара.       Ее лицо показалось ему смутно знакомым. Русые волосы были заплетены в объемную косу. Широкие скулы, высокий лоб, глубоко посаженные светло-карие глаза, чуть вздернутый курносый нос и пухлые губы, растянутые в широкой улыбке. Шон определенно где-то уже видел эту девушку и причем совсем недавно. «Призраки», — эхом пронеслось у него в голове, и его тут же осенило.       — Саманта? Саманта Мартин?       — Мы знакомы? — Девушка удивленно округлила глаза и нервно начала озираться по сторонам, краем глаза отмечая месторасположение менеджера, который сновал по залу, окидывая сотрудников строгим взглядом.       — Я Шон, Шон Тейт, мы учились с тобой в одном классе. Помнишь? Я был другом Томми, рыжий такой, еще бегал за тобой все время.       На ее лице промелькнула тень. Она явно узнала его, но по какой-то причине была совсем не рада его появлению.       — Ах да, Шон, рада тебя видеть, — наконец, вымученно ответила девушка, выдавливая дежурную улыбку. — Извини, но нам нельзя долго разговаривать с клиентами, менеджер ругается. Так ты хочешь сразу заказать или мне оставить меню и подойти позже?       Эйфория от встречи со знакомым лицом начала медленно сходить на нет. Шон неуверенно вернул меню обратно Саманте.       — Сразу закажу, я так голоден, что готов слона съесть. Можно мне стейк средней прожарки, овощи гриль и овощной салат? Ах да, и бокал светлого пива.       — Это все?       — Послушай, я в городе совсем недавно и не знаю, кто из знакомых еще здесь остался, ты можешь уделить мне хотя бы пару минут? Мне нужно кое о чем поговорить. У тебя будет перерыв или, может, перекур?       Девушка неуверенно посмотрела на часы.       — Я смогу выйти к черному входу через десять минут, но ненадолго.       — Отлично, я не отниму у тебя много времени.       Местом для курения персонала был маленький пятачок с торца здания, окруженный тремя большими мусорными баками. Саманта, повернувшись лицом к кирпичной стене, пыталась прикурить сигарету, прикрывая ладошкой пламя зажигалки. Когда карабин издал уже пятый по счету щелчок, сигарета, наконец, загорелась.       — Так о чем ты хотел поговорить? — делая глубокую затяжку, спросила девушка.       — Я уже говорил, что совсем недавно вернулся в город. Как оказалось, много воды утекло за время, что меня тут не было. Ты помнишь Марка? Я встречался с ним в старших классах. Младший брат Томми.       И снова на ее лице промелькнула тень. Что ее беспокоит? Упоминание Марка? Или все-таки Томми?       — Помню не очень хорошо, если честно. Слышала, он умер.       — Да, примерно через три года после того, как я уехал. Ты все это время была здесь?       — А где же мне еще было быть? Я залетела от Джо Райкена, узнала прямо перед выпускными экзаменами. Родители настояли, чтобы я оставила ребенка. После родов пришлось остаться, чтобы растить дочь, а ее папаша благополучно свалил в закат, не оставив даже номера телефона.       — Ты виделась с Марком или Томми после того, как я уехал?       — Скажи честно, тебя Томми послал?       — Что? Почему? Мы с ним не виделись семь лет, я был у него недавно, но он даже не упомянул, что ты в городе.       — Понятно.       Она сделала еще одну глубокую затяжку.       — Так вы не общались? — повторил Шон свой вопрос, решив, что Саманта его проигнорировала.       — Он поддерживал меня, когда я была беременна. Привозил подарки для меня и малышки. После того, как родилась Сара, он предложил мне выйти за него и поехать в Мичиган, чтобы вместе начать новую жизнь. Но я ответила отказом.       — Почему?       — Думаешь, все так просто? У него у самого проблем было выше крыши. Брат в больнице, завалы на учебе. Он брал бесконечные подработки, чтобы помогать мне и дочери. А что я могла дать ему взамен? Ни ума, ни образования. Рано или поздно, он бы понял, что я его не заслуживаю, и бросил бы меня, так же, как и Джо.       — Он любил тебя.       — Я тоже его любила!       Глаза Шона округлились от удивления.       — Тогда почему игнорировала его в школе? Зачем связалась с Райкеном? Томми же по пятам за тобой ходил.       — Я не думала, что могу быть ему интересна. Взгляни на нас. Он весь такой умный, воспитанный, добрый, красивый. А я? Мои родители занимались сбором вишни. Я в жизни ни одной книги добровольно не прочитала. Разве могла я подумать, что он обратит на меня внимание? Вот и таскалась с кем попало, а когда узнала о его чувствах, уже была на пятом месяце беременности. Я не хотела портить ему жизнь, поэтому и не вышла за него.       — Извини, я не хотел заходить так далеко. Я просто пытаюсь выяснить, что случилось с Марком, вот и все.       — Я видела его пару раз после выпуска, когда Томми был здесь и звал к себе в гости. Тогда с ним уже было трудно. Он не мог долго находиться среди людей, никого к себе не подпускал. Томми говорил, его мучили панические атаки.       — Томми говорил что-нибудь еще?       — Он избегал разговоров о брате. Думаю, не хотел грузить меня своими проблемами. Но, знаешь, после того, как Марк попал в больницу, он звонил мне. Это было уже после рождения Сары, и мы на тот момент уже расстались. Думаю, он был пьян и не совсем понимал, кому и зачем звонит. Он просил меня сходить к ним домой и зайти в комнату Марка. Попросил найти кое-что и забрать. Говорил, что Марка вот-вот выпишут, и он не должен это увидеть.       — Что найти?       — Я, если честно, так и не поняла. Какой-то то ли браслет, то ли кулон, точно не помню. В любом случае, я никуда не пошла и ничего забирать не стала. На утро Томми прислал сообщение с просьбой забыть этот разговор. Больше мы с ним не общались. Мне пора, извини, надеюсь, я смогла хоть чем-то тебе помочь.       Затушив сигарету, Саманта торопливо юркнула за дверь.

* * *

      Лежа на кровати, Шон продолжал нажимать на кнопку вызова, только чтобы в очередной раз услышать: «Набранного вами номера не существует…». Он уже мысленного ненавидел этого робота на том конце провода. Он с тоской смотрел на свою старую комнату, беспомощно ища у нее если не ответов на все свои вопросы, то хотя бы небольшой поддержки. Он так и не съел ни крошки в том баре и, бросив на стол несколько скомканных купюр, позорно сбежал домой. Короткий разговор с Самантой вызвал странное тягучее чувство беспокойства, которое начало зарождаться где-то внизу живота, постепенно растекаясь по всему телу. Их история с Томми навеяла тоску. Они любили друг друга, но из-за страха и неуверенности не смогли быть счастливыми. И что за странный предмет Томми хотел спрятать от Марка? Почему надо было просить Саманту — девушку, с которой он расстался? Почему он не мог попросить отца, который мог без препятствий проникнуть в спальню сына? Почему не мог попросить Лору, которая в том доме проводила больше времени, чем в своем собственном?       Очередные «почему?» градом били по голове, снова выбивая почву из-под ног. Завтра он снова пойдет к Томми и поговорит с ним. Он обязательно докопается до правды. Даже если ему придется мертвых поднять из могилы, он сделает все, что нужно, чтобы вернуть свое доброе имя.

Сон четвертый

      Как одна фраза, брошенная невзначай, способна разрушить его мир, подорвать душевное равновесие и превратить еще с утра бывшее прекрасным настроение в сгусток негативных эмоций?       Шон нервно грыз ручку, сидя на последней парте на уроке английского, прокручивая в голове утренний диалог со своим одноклассником.       В вестибюле школы он нежно чмокнул Марка в губы, пожелав тому хорошего дня.       — И что он только в тебе нашел?       Алекс Миллер по-дружески хлопнул его по спине, провожая глазами удаляющуюся фигуру Марка.       Шон злобно фыркнул и ответил:       — Показать?       И вот уже четвертый урок подряд эта фраза не давала ему покоя. Что Марк нашел в нем? Почему он с ним? Он не был таким невероятно красивым, как его парень. Не был таким умным, как Томми. Не любил спорт и не увлекался машинами, как Лора. Его отец не был мэром города, как у того же Алекса. Он был самым обычным. Ничем не примечательным. Он во всем был хуже остальных.       Шон не слушал учителя, прокручивая в голове историю их с Марком отношений. Он предложил ему встречаться всего через три недели после знакомства. Он не ухаживал за ним, как полагается, не водил в кино, не дарил подарков. Он только предложил, а Марк не отказался. Так уж ли сильно Марк влюблен в него? Может, он просто подвернулся ему, пока никого другого не было на примете? Может, с ним Марк просто пытался проверить свою ориентацию? Вдруг он всего лишь эксперимент, который вышел из-под контроля? Это его последний учебный год. Скоро ему придется уехать из Траверс-сити. И как поступит Марк в таком случае? Станет ли ждать? Поедет ли за ним, когда сам закончит школу? Или, стоит ему сесть в самолет, сразу же найдет себе другого парня? Они много раз это обсуждали. Марк убеждал его, что поедет за ним хоть на край света, если тот позовет. Но так ли это на самом деле?       Шон опустил руки в холодную воду и с силой брызнул себе в лицо. Ему надо было успокоиться. Он провел полдня, занимаясь самобичеванием, а после уроков, не дождавшись своего парня, схватил свои вещи и выскочил прочь из школы.       Он посмотрел на свое отражение. Да, у него были свои преимущества. Мужественные черты лица, светлые волосы, которые уже начали слегка завиваться из-за попавших ни них капель воды, и глубокие глаза синего цвета. Но его лицо не вызывало такого восторга, как лицо Марка. Он был как будто высечен из камня с очень грубой обработкой. Его нос казался ему слишком большим, губы — слишком тонкими, а щеки — слишком впалыми. У Марка были ямочки на щеках, которые хотелось тискать до конца жизни. Шон бы не стал утверждать, что он хорош в постели. Да, они с Марком были первыми друг у друга. Да, он пытался быть нежным, внимательно прислушиваясь к желаниям партнера, но это все, что он мог предложить. Он потерял девственность лишь в свой восемнадцатый день рождения, когда другие начали свои эксперименты чуть ли не с начальных классов. Возможно, за последние пару месяцев он немного и преуспел в этом, но до совершенства ему было далеко.       И все же — Марк с ним. Может, он просто ждет, пока Шон уедет, чтобы не бросать его напрямую и не делать больно? Марк же добрый. Может, он просто не хочет причинять ему боль, поэтому выжидает, пока их отношения сойдут на нет сами собой?       Еще одна порция воды в лицо не принесла никакого облегчения.       — С кем ты все время переписываешься? — недовольно бубнит Шон, пытаясь через плечо Марка заглянуть к нему в телефон.       — С Томми, — беззаботно отвечает ему парень. — Он спрашивает, пойдем ли мы на вечеринку к Джо сегодня вечером.       — Ну-ка, дай посмотреть.       Шон резко выхватил телефон из рук Марка, но, наткнувшись на удивленный, слегка испуганный взгляд, тут же вернул обратно.       — Прости, малыш, я плохо спал, поэтому слегка не в себе.       — Да смотри, если хочешь. Я так понимаю, мы не идем? Ляжешь сегодня пораньше?       — Если ты хочешь, то пошли, на пенсии высплюсь.       Музыка резко била по и без того не совсем ясной голове. Толпа полуобнаженный тел, передвигающихся в такт музыке, вызывала в нем раздражение. Марк танцевал в центре комнаты, не замечая ничего вокруг. А Шон хотел взорвать весь этот дом вместе с теми, кто посмел смотреть на его сокровище и трогать его парня, пусть даже в случайном движении танца. Сорвавшись с места, Шон быстро пересек комнату-танцпол и выскочил на улицу. Ему требовалось отдышаться. Алкоголь разносил по телу не приятную истому, а новое, ранее неизвестное ему чувство. Что-то темное порождалось у него внутри, лишая парня рассудка.       — Шон, с тобой все в порядке? Почему ты ушел? Тебя тошнит? — Марк выбежал следом за ним.       — О, так ты заметил, что я ушел? Зажиматься с Алексом тебе уже надоело?       Это было неправдой, и Шон прекрасно об этом знал. Но остановиться уже не мог.       — Что, недавно попробовал один член и решил сразу перескочить на другой?       — Что ты несешь? Мы все время были вместе. Ни с кем я не «зажимался». Сколько ты выпил?       — Сколько я выпил тебя ебать не должно, ясно?! Мал еще мне что-то указывать!       — Шон, успокойся, пожалуйста. Ты пьян. Умоляю, поехали домой?       — Ко мне? К тебе? Или, может, сразу к Алексу?!       — Ты спятил, я не буду с тобой разговаривать, пока ты такой!       Резко развернувшись, Марк сделал было шаг к дому, как Шон, схватив его за локоть, резко развернул к себе лицом, утягивая в горький поцелуй. Даже не поцелуй. Укус. Он истязал губы своего парня, пытаясь причинить как можно больше боли. Со всей силы Марк толкнул Шона в грудь, прекращая это издевательство.       — Совсем спятил?! Ты делаешь мне больно!       — Ах, больно тебе? Со мной, значит, целоваться больно?! Так иди, отсоси у Алекса, шлюха, может, это будет более приятно!       Рука засвистела в воздухе раньше, чем Шон успел остановить это безумие. Марк отлетел от него и упал на землю, прижав руку к щеке, на которой завтра обязательно будет синяк. Он смотрел на Шона неверящим взглядом, в котором читалась такая боль и обида, что, не выдержав чувства вины, которое вмиг затопило сознание, Шон согнулся пополам и его вырвало прямо на лужайку у ног Марка.       — Господи, что я наделал? — тихонько прохрипел Шон.       «Проснись!».