Hah! Let’s go!
Джунки переступает порог дома, сразу замечая что в коридоре больше обуви, чем обычно. Две пары, коричневые ботинки и потёртые кроссовки с прилипшей грязью выглядят незнакомо. Из гостиной доносится громкий мальчишеский голос, вдохновлённо рассказывающий о длине надувной лодки и не останавливающийся ни на секунду, даже когда вклинивается усталое: «Пойду, встречу хёна». Юнги практически выбегает к брату, хватая за лацканы пиджака и кривит рот в оскале, демонстрируя зубы. Глаза младшего расширены в панике, он покачивает хёна вперёд и назад, шипя: «Спаси меня, спаси». — Что происходит? — Отец привёл в гости коллегу с сыном. — И? — И он уже третий час говорит о рыбалке! Чёртов Гванук. Изначально, идея познакомить детей-ровесников принадлежала маме Юнги, беспокоящейся о том, что младший Мин растёт социофобом с намёком на мизонтропию. Юнги и правда был отчуждён и сам себе на уме, запираясь в комнате и затыкая уши наушниками при любой возможности. Сейчас, сидя за столом, он с отрешённым лицом молча крутил фужер с апельсиновым соком, избегая смотреть кому-нибудь в глаза и гипнотизируя горку свиных рёбрышек на блюде. Мама осторожно коснулась его руки, поджимая губы с сожалением. Идея оказалась провальной. Пришедший в гости мальчик был… Добрым, простым, симпатичным. Нахваливал еду, накладывая полную тарелку и активно жестикулировал, с жаром делясь своей мечтой и планами настолько увлечённо, что не замечал, как переходит границы приличий. — Ну хорошо, вот ты нашёл подходящую компанию знающих места людей, что точно не украдут твои вещи и помогут донести мотор. Представь себе ситуацию, в которой ты случайно переворачиваешь лодку и оказываешь в воде, где всего плюс четыре градуса… — Я выдержу! Буду закаляться и тренироваться под душем! Я ведь могу рыбачить часами и в холод и под дождём, это меня не остановит! Однажды, мы с дедушкой… Наверное, страсть к рыболовству была вызвана скорбью о потерянном члене семьи. Как будто перенятое хобби могло если не воскресить самого человека, то хотя бы все те приятные моменты с ним в памяти. Чувство принадлежности к общему делу, сопричастности — дарило утешение. В конце концов, не худшее занятие для шестнадцатилетки, и поэтому и отец Юнги, и отец Гванука поддерживали диалог, делясь собственным суровым мужским опытом. Сам Юнги вместе с мамой успешно игнорировались. «Вот бы комары сожрали твоё лицо». Мин всегда недолюбливал экстравертов. Говорливый парень, сидящий напротив, подбирал на улице щенят и выпускал обратно на волю пойманную рыбу, но, честное слово, вот уж у кого на самом деле проблемы с поведением в обществе, так это у него. Не у Юнги, который успел уже раз десять утомиться и перестал вникать в суть разговора, отстранённо размышляя, поесть ли ещё или подождать, пока освободится место в желудке. Он кидает тоскливый взгляд на висящие на стене часы и протяжно вздыхает. — Огромная щука, да? Твоя цель? Её ты тоже выпустишь? — Нууу, сначала сфотографируюсь с ней… С такой, килограммов на пятнадцать или ещё тяжелее. Вряд ли она окажется вкусной, но я попробую, трофей всё-таки. — Почему тебе жалко убитых на охоте животных, а рыбу нет? — Так она глупая совсем! Попадается раз за разом на крючок! — Силёнок-то хватит удержать свой трофей? — Зависит от спиннига… Хосок, друг по переписке, с которым Юнги виделся один раз на рынке между их родными городами, оборжётся. О, Юнги обязательно ему распишет всю полученную информацию о лучших местах и времени года для ловли рыбы, кто там когда идёт на нерест, где разрешено использовать сети, а где ловушки и капканы. О лицензиях и браконьерстве, о подводной охоте и… Нет, он не сможет. Это настолько вне интересов Юнги, что слова влетают в одно ухо и вылетают из другого не задерживаясь. Вероятнее всего, Мин будет как обычно жаловаться на весь людской род. Джунки, подмигнув младшему брату, присоединяется к затянувшемуся ужину и героически пытается перевести разговор в другое русло. Выясняется, что Гвануку наплевать на музыку, баскетбол, искусство. Он ходит в качалку и сидит на белковой диете. Неопрятный. Встречается с девушкой. Четыре собаки. Надувная трёхметровая лодка и пятнадцатикилограммовый мотор. Набор приманок, блесны, воблеры... «Все люди разные, нет плохих и хороших. Просто разные, даже настолько». Гванук наслаждается происходящим, наводя справки и впитывая ответы отцов как губка. Он соглашается познакомиться с другими заядлыми рыбаками и чуть ли не хлопает в ладоши от радости. А Юнги чувствует себя дискомфортно, не в своей тарелке. Никто и не обесценивает увлечение рэпом, фотографией, не осмеивает игру в баскетбол при его-то росте. И всё же… Неприятное ощущение поселяется в груди. Никто не хочет поговорить с ним о его интересах. На контрасте с Гвануком он позёр и сноб, которому не впёрлись ночёвки в палатке и медитация на гладь воды. Иметь не пересекающиеся интересы совершенно нормально. Мама всегда учила, что важен не пол, религия, цвет кожи, а то, что у человека внутри, милосерден ли он. Гванук милосердный дебил и пошёл бы он нахрен, Юнги с ним точно не будет дружить.***
Юнги двадцать шесть и у него вьетнамские флэшбеки, когда Хосок предлагает познакомить с неким зачётным чуваком. — Он тебе понравится! Хосок давно в курсе бисексуальной ориентации друга и периодически загорается идеей наладить его личную жизнь. В Сеуле, куда они переехали, шанс найти представителей меньшинств выше, чем в Тэгу и в Кванджу. Этому способствуют бары и тематические вечеринки, толерантная молодёжь и случайные связи без обмена слюной. И не в меру энергичный Хосок. Поцелуев и банального держания за ручки Юнги не хватает больше всего, поэтому он, скрипя сердцем, соглашается на встречу. И, наверное, эта идея оказывается провальной. Нет, внешне чувак — Ким Сокджин — действительно зачётный. У него широченные плечи и внешность фотомодели, Юнги бы поснимал и зацеловал с удовольствием, но… Сокджин громкий, размахивает руками, много говорит, и когда он травит пятый по счёту анекдот, у Мина снова вьетнамский флэшбек, потому что где-то, когда-то он его уже слышал. На часах десять утра, основной поток клиентов в кофейне схлынул, из динамиков доносится лёгкая попсовая музыка и ещё слишком рано, чтобы сталкиваться с отголосками прошлого, правда. Сокджин рассказывает о мечте поймать огромного тунца, вызывая головную боль. Только не опять, Господи Боже. Мама утверждала, что люди в наших жизнях появляются неспроста, а чтобы мы усвоили какой-то урок. Если он не пройдён, то в следующий раз задачка будет посложнее и так до тех пор, пока не будет сделан правильный вывод. Что-то должно произойти, нечто важное, судьбоносное… Юнги живёт в капиталистическом мире, относясь к церквям как к средству для манипулирования сознанием масс и выкачиванию денег. Сокджина ему ниспослал не боженька, а Чон, блять, Хосок. Это не урок, это какая-то изощрённая месть сквозь года. Либо идиотское совпадение. Не у всего на свете есть великий смысл и предназначение. — Прости, но я ненавижу рыбалку и всё, что с ней связано. Отпивая глоток кофе, Сокджин удивлённо моргает и пожимает плечами. — Окей. Что тебе нравится? — Рэп. Намджун заинтригован появлением в крохотной студии ещё одного гиганта помимо себя. Длинноногий красавец определённо обладает хорошим слухом, но вот дыхания на то, чтобы зачитывать рифмованные куплеты ему не хватает. Зато он может засунуть чизбургер целиком в рот. Юнги приводит его за руку, погружая в свой мир, и тихонько посмеивается с дурацких шуток. Со стороны они выглядят как друзья, что здорово, Мину давно пора расширять круг общения… — Джун, прекрати засматриваться на Джина. Ковыряя ногтём кутикулу, Юнги сообщает это торчащим из прорезей джинс коленкам. — А? — Мы с ним, типа… Притираемся, понимаешь? — Оу. Оооооу, бро, чего же ты сразу не сказал! Я и не думал, что у вас всё серьёзно. — Оно не то чтобы серьёзно на данной стадии, но всё к этому идёт. Юнги так часто ошибался в людях и творил херню, что теперь у него есть алгоритм для здоровых отношений, который не будет работать без искреннего на то желания. Сокджин очаровывает добротой и непосредственностью, с ним на удивление легко и самое главное, что Юнги не чувствует себя с ним каким-то не правильным. Джин гей, профессиональный актёр и переключается по щелчку пальцев, ведя себя то как хён, то как макнэ. Для новой роли он учится играть на гитаре и в теннис. — Окончив институт, я словно остановился в развитии, поэтому благодарен тому, что могу изучать что-то новое. Это полезно не только для карьеры. Он с энтузиазмом слушает микстейпы Юнги, и философские лекции Намджуна о лирике. Позволяет себя фотографировать, корча забавные физиономии или задумчиво глядя вдаль с одухотворённым выражением. — Ты любопытный. — Для тебя? — Хм. И для меня тоже. — Ох, Юнги-я, — Сокджин посылает воздушный поцелуй и готов оставить автограф на груди. Мин предлагает сделать это языком и возмущённо отпихивает старшего, задирающего на нём футболку. Возможная перспектива определённо будоражит, но торопиться не хочется. Образ Гванука прочно засел в голове, Юнги невольно сравнивает его с Сокджином. Несовершеннолетний пацан проигрывает по всем фронтам и блекнет перед взрослым и в миллион раз более привлекательным Джином. Это как… Пытаться разделить всё человечество на двенадцать типов личностей и утверждать, что все Стрельцы одинаковы. Чушь, не бывает и двух одинаковых снежинок. Юнги неосознанно устраивает проверки на прочность и совместимость, спокойно переносит недели, когда они не видятся из-за загруженных графиков, и спустя месяца два понимает, что ведёт себя эгоистично. Отвечает на сообщения только когда ему удобно, не поддерживает не интересующие темы, не стремится посмотреть дорамы с участием Сокджина, а вот о личных делах треплется с удовольствием. Юнги почти превратился в ненавистного Гванука, которого не заботило ничто, кроме собственной страсти, и… В ужасе, он нажимает кнопку вызова в телефоне. — Йоу, хён. Ты говорил, что в пятницу ночью отправишься на рыбалку? — Привет, Юнги-я. Да, давно собирался на Чеджу... — Возьмёшь меня? — В смысле? На яхте? — Ты яхту арендовал? Там будет дополнительная удочка? — Подожди. Ты порыбачишь со мной? — Ну да, — Юнги шмыгает носом. Как же неловко и страшно. Не хватало там ещё пересечься с Гвануком... А впрочем, нахрен его. Сокджин настолько рад изменившимся планам, что дурачится в аэропорту, смущая сонного Юнги. Лететь до острова всего час, сразу оттуда им нужно попасть в гавань и сесть на яхту, где ожидают несколько человек из экипажа. Сокджин, хоть и публичная личность, одинок, и подпрыгивает на месте от нетерпения. — Почему никто другой с тобой не поехал? — Потому что это скучно? Ни позагорать, ни девочек, ни коктейльчиков… А ты почему вдруг решился? — Никогда не делал этого раньше. Я… Не знаю, если тебе это нравится, то почему бы не попробовать? Джин в брендовой ветровке, шортах и шлёпанцах. Он грациозно ступает на борт, вежлив и внимателен, внимая инструкциям безопасности сначала стюардессы, а потом и капитана судна. Без тени сомнений он напяливает оранжевый жилет, регулируя лямки и с предвкушением вглядывается в манящую темноту. Мерный гул мотора, покачивание на волнах, тоненькая леска. Крепкий кофе, восход солнца, крики радости от пойманной рыбы. Всё это ново и утомительно, уставший Юнги с удовольствием ест то, что они выловили, свежее и исходящее паром, приготовленное персоналом яхты. Он засыпает в каюте, натянув панаму на лицо и последнее, о чём он думает — не обязательно понимать кого-то на сто процентов, можно просто принять. С загадочным прошлым и туманным будущим, с заёбами и изюминками. Растянувшийся напротив Сокджин безмятежно улыбается. — Жаль, что мы так и не поймали супер-тунца. Юнги зевает и трёт опухшие спросонья глаза. Вид у них обоих не впечатляющий, актёр и продюсер плетутся на парковку, под ногами всё ещё фантомное покачивание. В самолёте они дремлют друг на друге, укутавшись пледом. На выходе из аэропорта Сокджин останавливается, говоря искренне и с сожалением в голосе: — Мне бы хотелось продолжить эти выходные с тобой. — Ну так поехали. — Ко мне? — Угу. Я надеюсь, твои подушки мягче чем плечи. Джин цокает языком и щипает за щёку. — Не могу в это поверить! — Что у тебя твёрдые плечи? — Что ты такой наглый и при этом покорный. — Не обольщайся. Вопреки ожиданиям у Сокджина не дорамный пентхаус, а обычная квартира. В нынешних планах принять душ и продолжать отсыпаться, поскольку бессонная ночь не проходит бесследно, когда возраст ближе к тридцати, чем к буйным двадцати. Юнги, смыв запахи рыбы и пота, с наслаждением ложится в кровать, расслабляя окаменевшие мышцы. Одолженная футболка ничем не отличается от привычного оверсайза. Джин устраивается очень близко, и сил ни на какое, даже мнимое сопротивление нет. Юнги сам принимает позу маленькой ложки и переплетает свои пальцы с пальцами хёна, обнимающего за талию. — Спокойной ночи? — Доброго утра? — Добрый день. — Здравствуй, и пока. — Спокойных снов. — Сладких. Посмеиваясь, Юнги поворачивается, чтобы поцеловать.