Тарталетки

Вагончики мыслей в голове Тэхёна движутся по совершенно не тривиальным маршрутам. Намджуну потому и интересно с ним общаться и дружить, но иногда — хочется не учитывать все намёки и предыдущие разговоры, собирая их как паззл, а чтобы было просто и ясно. Тэхён учится конкретизировать. Искренне. И однажды, перед тем как познакомить с новым приятелем, говорит: — Чимини любит оверсайз. Намджун кивает, представляя кого-то в балахоне и широких штанах, как, к примеру, Юнги. Сейчас мода такая, с упором на комфорт и удобство, обычное дело, ни к чему было и уточнять. При встрече он тепло улыбается миниатюрному парню в просторной толстовке, прячущего лицо в глубоком капюшоне и поблёскивая оттуда парой любопытных глаз. — Привет. Меня зовут Ким Намджун… Наблюдающий за ними Тэхён чуть ли в ладоши не хлопает, услышав из недр капюшона тихое: «Ох…». Чимин младше, и он мягко произносит «хён», слегка подаваясь вперёд и поднимая голову. Рядом с ним Намджун чувствует себя гигантским. Всесильным. Подаёт руку на пешеходном переходе, чтобы Чимина не унесло толпой. Отгораживает собой в метро, прикрывая как живым щитом. — Хён! Тебя так легко найти! — Чимин вприпрыжку догоняет в книжном магазине, смеясь. На нём джинсы в обтяжку, пуховый свитер цвета топлёного молока. Маленькие аксессуары — серёжки и кольца с крошечными камушками, переливаются на свету. Намджун с ним в перманентном состоянии умиления, едва не пища как девчонка и сдерживаясь, чтобы не раздавить в объятиях. Когда они едут в поезде, чтобы прогуляться загородом по эко-тропе в лесу, Намджун перебирает короткие пальчики, напевая детский стишок. Чимин прикусывает нижнюю губу и потом сплетает их пальцы в крепкий замок. На прогулке — цепляется за талию и просит усадить на плечи, чтобы было лучше видно, куда идти. — Мне эльфы особо не нравились никогда. Ну, может, Трандуил. — Ты это к чему? — придерживая за колени, Намджун краснеет ушами, которые оглаживают и легонько мнут. — Мы будто в средиземье сейчас. И я знаю, что хоббиту напороться на орка — опасно, но… Здорово, что у меня есть свой. — Вообще-то, изначально орки и были эльфами. — Ой, не нуди. Давай признаем, что орки горячее. — Грубее и грязнее. — Массивнее. Импульсивнее. Дикие. Усмехнувшись, Намджун кусает за бедро через ткань, и заставляет Чимина кричать ещё громче, побежав. Следующее свидание Джун назначает в музее. Выбеляет волосы до платины. Рубашку, натягивающуюся на груди, застёгивает на все пуговицы. Хочется разуверить Чимина в том, что эльфы зануды и снобы. Намджуну, в отличие от него, нравится Леголас и Галадриэль. И искусство. — Оптимальнее всего будет обойти зал змейкой, а потом поднимемся выше. Чимин соглашается, задерживаясь у одних экспонатов и картин дольше, чем у других. Некоторые фотографирует, дёргает Намджуна за рукав, спрашивая мнения — и тот делится мыслями в пол голоса, объясняя. — Офигеть, — хихикает Чимин, расстёгивая верхнюю пуговичку и мазнув взглядом по ямке между ключиц, — Окей, биг брейн энерджи это тоже горячо. У лестницы на второй этаж он прислоняется сзади, прижимаясь щекой к лопатке. — Устал? — Перегрузка от объектов и смыслов. В голове столько места нет, чтобы уместить всё. — Будем расширять твои границы восприятия, значит. Чимин что-то довольно урчит. Одиноким вечером, сидя со стаканом виски, Намджун анализирует чувства. Он относится к Чимину как к кому? К другу? Сыну? Брату? Бро? Какую роль исполняет сам? Отца? Наставника? Хёна? Он поправляет сползающие очки с переносицы и звонит Тэхёну. — Йо. — Привет. Быстрый вопрос, как вы познакомился с Чимином? — В тиндере. — Что?.. — Встретились в клубе, пили, танцевали, разоткровенничались и нашли друг в друге родственную душу. А чего? Клуб кажется не плохой идеей. Намджун не силён в танцах и любуется со стороны на умения Чимина, попадающего чётко под ритм с поразительной лёгкостью. Держа в руке коктейль и потягивая неоновый напиток через соломинку, он устраивает персональное шоу у барной стойки, повернувшись к Намджуну и глядя только на него. Распалённым окружающим, подкатывающим юношам и девушкам, Намджун даёт понять, что Чимини — с ним. И после нескольких шотов текилы присоединяется, вовлечённый в медленный танец и не смело опуская руки чуть ниже пояса. — Можешь потрогать и целиком, твои ладони наверняка накроют всю задницу. — Не прилично это делать на виду у всех. — Тогда сделай это неприлично в приватной обстановке? — А ты готов? Где-то за секунду Намджун трезвеет, представляя. — Конечно. Я хочу этого. Разве ты не… Боже, неужели это опять тот случай, когда меня воспринимают исключительно как друга? — Я… Боюсь тебя раздавить, если честно. Навредить. — Не бойся. Алкоголь придаёт смелости. Раскрепощает. Целуя Чимина в темноте собственной кухни, Намджун думает, что в этом нет сверх-романтичности, и пытается компенсировать нежностью и старательностью, так тщательно лаская губы и массируя руками разные части тела, что Чимин откровенно стонет в рот. — Где у тебя спальня? Или мы прямо здесь? — Погоди, нам нужно поговорить. — В чём дело? — Во-первых… Мы же за водой шли… Будешь? Вся атмосфера рушится. Сосредоточенно нахмурившись, Чимин садится на диван в гостиной и жмурится от вспыхнувшего света торшера. — Есть какая-то проблема? — Вот… Намджун показывает на свой вставший член, плотно прижатый к ноге в штанах, очертания которого отлично видны, вся тяжесть и твёрдость — и длина тоже. — И? — Обычно люди в панике убегают. Чимин хохочет, вытирая выступившие слёзы. — Дураки какие. И ты. Иди ко мне, большой мальчик. — Ты не понимаешь… — Я всё понимаю. Мне нравится. Он подмигивает, потянувшись и проводя вдоль члена ладонью. Его рука кажется детской в сравнении, сверху. — Тут явно за двадцать, да? Какое богатство… — Он приносит боль. Последний, кто им наслаждался, был мазохистом. Плакал во время секса, я не смог продолжать, всё упало. — Ну, я не мазохист. — Попробуем без проникновения? — Попробуем очень медленно и с большим количеством смазки. У меня есть опыт в обращении. Люблю оверсайз. — Блять, Тэхён! — Тэхён? — Чимин замирает. — Он именно так и описал тебя. — Засранец. Надеюсь, кто-нибудь его выпорет за нас. Тем вечером они ограничиваются взаимной дрочкой, долго трогая друг друга и приноравливаясь, подстраиваясь, привыкая. Член Чимина не столь внушительных размеров, пропорционален телу — всё в нём гармонично, эстетично. Зная теперь, что у Намджуна травма и ему отказывали в близости так часто, что он и сам теперь не спешит ложиться в постель, захваливает, восхищается, обрисовывает пальцем венки — с нажимом. Спрашивает, хорошо ли, стискивая в кулаке и двигая рукой быстрее. Намджун дрожит, вскидывая бёдра, и блаженно выдыхает. Струями спермы заляпано всё в радиусе метра. Неряшливо. Много. — Хочу это сфотографировать, — Чимин свешивается с кровати, роясь в раскиданной на полу одежде. Аппетитные ягодицы выставлены вверх. Упругие, пышные. Намджун щупает, измазывая в сперме. Становится сложным не думать о сексе — постоянно. В действиях Чимина мерещится подтекст и намёки. В кино он засовывает руку Намджуна в карман на животе толстовки, а корн-доги ест, откусывая сразу половину, глубоко погружая в рот. О чём был фильм? Чёрт знает. Какая была погода на улице? Какой-то. Зато происходящее дома запоминается во всех деталях. Халат Намджуна, похожий на ханбок — на вышедшем из ванной комнаты Чимине. Ванильное мороженное, лёд, лимончелло и просекко в бокале — с пузырящейся пеной. Томные биты в музыке любимой группы. Прелюдия, длящаяся час, и растянутости всё равно недостаточно, чтобы войти внутрь. — Утром повторим, — мурлычет Чимин, обхватывая головку губами. В тот момент, когда всё получается — в голове звон и литавры. Удерживая на месте, Намджун плавно толкается, завороженно следя, как раскрываются мышцы, беспрепятственно принимая. Блестящий от смазки член в презервативе исчезает почти полностью — Чимин от этого закатывает глаза, разводя ноги шире. — Да. Разогретый, разнеженный, успевший уже раз кончить, он настолько доволен, что как будто под чем-то. Намджун упирается в матрас локтями, внимательно наблюдая за сменой выражений лица, целуя и ожидая отголосков боли, дискомфорта. — Умоляю, расслабься. Выключи мозг, побудь… Орком? Намджун двигает бёдрами активнее, сильнее. Чтобы входить до упора каждый раз — удобнее было бы в другой позе, а в этой рабочими остаются сантиметров… Семнадцать? — Идеально, — Чимин потом вставляет пробку. От низа живота и почти до колен — он весь в липкой смазке и засыпает, пока Намджун вытирает множеством влажных салфеток. Проснувшись, требует отнести на кухню на ручках. — Всё понятно, — бережно усадив на стол и выпекая вафли из готовой смеси, Джун улыбается. — Тебе нравится, когда осторожничают и балуют. — Найди мне варенье с цельными ягодками? Крупными, желательно. И я заберу твою гигантскую футболку. Он болтает ногами и хрустит горячими вафлями, набивая щёки. Футболка Намджуна на нём как платье. — А, и я принесу подушечки на стулья. Экстра-толстые, как... — Чимини! — Не Чимини, а твой член. — Гадкий хоббит, перестань хихикать.