Через две сплошные

Тяжёлые, густые, серые тучи, плотной пеленой повисшие над городом, казалось, с самого утра намекали о грядущем дожде так явно, что не увидеть этот знак мог только слепой. Очевидно, Сяо Чжань был очень слепым, решив надеть сегодня лёгкую джинсовку и не брать с собой зонт. На что он вообще рассчитывал? Видимо, надеялся, что дождь персонально его обойдёт стороной, не проронив на светлый воротник рубашки ни капли. Заклинатель дождя из него был явно дерьмовый. Где-то на фоне раздался раскат надвигающегося грома, принеся осознание, что по дороге домой он сегодня соберёт всю непогоду Шанхая. Отвратительное завершение отвратительного дня. Сяо Чжань провожает взглядом чью-то выезжающую с территории госпиталя машину и отворачивается от окна. Настенные часы ординаторской показывали начало пятого вечера. Он уже давно должен был отсыпаться после ночной смены дома, сытый и свежий после душа. Чжань знает, что совсем не обязан соглашаться на дополнительные часы смены, после ночного дежурства, но он надеется получить полноценную ставку в этой больнице после института, поэтому лишь молча кивает на очередную просьбу подменить кого-то. Вэй Чжоу, его частый напарник на ночных сменах, наверняка уже давно отсыпался в тёплой кровати дома, за всё время его практики здесь его ни разу никто не попросил задержаться. Подчищать хвосты за другими — не для альфы. Чжань знает политику этого госпиталя, как и государства в целом: этот мир построен альфами. Раньше, ещё до мировой эпидемии, когда способными к деторождению были только женщины, а древний природный баланс не был нарушен, жизнь в цивилизованных странах была равной для всех. Мужчины и женщины были свободны в своём выборе жизни, сохраняя стабильное равноправие в распределении социальных ролей. Чжань, конечно, родился намного позже произошедшей демографической катастрофы, когда население человечества сократилось практически вдвое, но его родители ещё застали то время смятения и непрекращающихся войн в попытке вернуть пошатнувшийся привычный миропорядок из пучины накрывшего всё хаоса. В новом, с таким трудом стабилизировавшемся мире теперь всё было по-другому. Больше не было гражданских войн и переворотов, не было неопределённого будущего и военных конфликтов — опасность вымирания человечества ушла, страна развивалась, люди оправились от тяжёлых времён и последствий принесённых вирусом биологических изменений. Настало спокойное и мирное время, позволяющее адаптироваться к изменившимся условиям жизни и начать просто жить. Человечеству больше не грозило вымирание, как вида, но о тех временах хаоса, через который пришлось пройти, многие цивилизованные страны будут помнить ещё долго, изо всех сил стараясь сохранить демографические показатели своих государств на безопасном уровне. Омеги, как единственные, кто был способен продолжать человеческий род, теперь были под государственной защитой, а любые преступления против их неприкосновенности объявлялись особо тяжкими и карались законом по всей строгости, вплоть до смертной казни. Омеги стали символом нового мира, теми, от кого напрямую зависит судьба страны, но кто на эту судьбу не имеет никакого влияния. Пустые сокровища пустого мира, которым теперь управляли альфы. Высшие государственные посты, процветающий бизнес и решающее положение в обществе — всё это принадлежало альфам. Изредка на высоких постах можно было встретить бет, чьи связи в обществе или выдающиеся способности позволяли подняться по социальной лестнице выше, чем предполагалось изначально, и почти никогда — омег. В редких, почти что исключительных случаях, встречались омеги, занимающие значимые должности или владеющие крупным бизнесом: мужья и жёны слишком влиятельных господ, чтобы иметь возможность им отказать хоть в чём-то. По законам нового мира быть альфой — означало быть полноправным хозяином своей жизни, быть бетой — означало быть рядовым винтиком в огромном механизме мироустройства, быть омегой же означало прямую зависимость от кого-то, у кого в этом мире было больше возможностей. Омеги не достигали высоких положений сами — за них просили. Они были свободными гражданами, но совершенно зависимыми социальными элементами, которым отводилась заранее оговорённая обществом роль примерных семьянинов и продолжателей рода. Сяо Чжань знал правила этой игры, поэтому доказывать свою компетентность в профессиональных делах приходилось с двойной силой. Большинство работодателей смотрело на омег, как на тех, кто создан для более мирских забот, а не саморазвития и карьеры, отдавая им несложные рядовые должности. С омегами нельзя развивать бизнес и строить карьеру, с ними можно создавать семьи и воспитывать детей, но не решать деловые вопросы. Чжань заводить семью и становиться заложником семейных обязанностей не хотел, всеми силами стараясь доказать, что сможет стать гораздо лучшим сотрудником, чем большинство работающих вместе с ним альф и бет. Он полностью самостоятельный и независимый, помогающий родителям и обеспечивающий свою девушку омега, один из лучших студентов своего института и, наверное, ему нужно было родиться в этом мире альфой, шкуру которого он примерял на себя гораздо чаще, чем свою собственную, преподнесённую природой. Чжань снимает с себя униформу медбрата, убирает её в шкаф и переодевается, бросая последний взгляд на настенные часы и выходя из ординаторской. Длинные, широкие коридоры «Neele Hospital», не пустеющие даже к концу рабочего дня. Сяо Чжаню нравилась эта больница, её сочетание классического устройства и современных технологий, здесь работали хорошие специалисты и приветливый персонал, он помнит, как долго проходил тесты и собеседования сюда, в конце концов, убедив сурового главврача, что достоин стажироваться именно здесь. Это можно было считать одной из его побед в отстаивании своих карьерных амбиций. Он может сделать себя сам, стать высококвалифицированным врачом и добиться хорошей должности, не становясь приложением для какого-нибудь альфы, который замолвит за него словечко. Проходя через главный вестибюль, он прощается с Рэнэ, улыбчивой молодой бетой, с которой они часто обедают вместе в перерыве, машет на прощание одной из медсестёр и кивает сонному охраннику на входе. Сяо Чжань умеет находить общий язык с людьми, быстро подружившись с большей частью персонала больницы. Способный, ответственный и всегда вежливый — им невозможно было не проникнуться. Чжань выходит на свежий воздух, ощущает на себе порыв прохладного ветра и спускается по массивным ступеням крыльца парадного входа, доставая из кармана телефон. Нажимая на нужный контакт, он вслушивается в длинные гудки, не сдерживая короткой улыбки, когда по ту сторону трубки слышится тёплый голос. — Привет, — отзывается Ли Мэй, явно уставшая и от чего-то отвлечённая. — Уже освободился? — Да, только что, — не может сдержать улыбку Чжань. — А ты как, готовишься к презентации? — Ага, — выдыхает девушка, судя по звукам, что-то печатая на компьютере. — Весь день сегодня с Сюаньли делаем макет. Этому нет ни конца ни края, так что отдохни сегодня за меня, ладно? — в голосе слышится слабая улыбка. Сяо Чжань знает, как Мэй вкладывается в любой свой университетский проект, кропотливо прорабатывая каждую деталь. У неё есть возможность поехать на стажировку в одну из крупнейших международных медицинских компаний, и Чжань искренне рад этой перспективе. Он гордится успехами Мэй и верит в неё. Если ему не удастся воплотить в жизнь свои мечты, то пусть хотя бы Мэй добьётся чего-то стоящего. — Конечно, — улыбается он в ответ. — Увидимся в выходные? — Да, с радостью, — отзывается девушка, выдыхая. — Мне пора возвращаться к работе, — сквозит в голосе сожаление. — Люблю тебя. — И я тебя, — отвечает Чжань, прежде чем в трубке повисает тишина закончившегося звонка. Он бросает взгляд на потухший экран и убирает телефон в карман, замечая краем глаза подъезжающий автобус. В выходные он увидится с Мэй, они обязательно сходят куда-нибудь вместе прогуляться, закажут десерты в их любимом кафе и проведут уютный совместный вечер за просмотром чего-нибудь дурацкого по телевизору, смеясь и периодически целуясь. Чудесное окончание недели, до которого осталось всего каких-то несколько дней. Сяо Чжань морщится от очередного прохладного порыва ветра и заходит в битком набитый автобус. Несколько дней, которые нужно просто переждать. Автобус, пошатываясь и накреняясь, трогается с места, вынуждая всеми силами балансировать в тесной человеческой массе пассажиров. В это время было глупо рассчитывать на свежий салон и свободные сидячие места — час-пик всегда был неизменен. Сяо Чжань знает это и каждый раз всё равно надеется, что сегодня народа будет не так много, а дышать в душном салоне будет не так тяжело. Пробка в это время тоже была ожидаемой, предвещая долгую дорогу домой в защемлённой между стоящими в салоне людьми позе. Чжань переносит вес своего тела на другую, ещё не затёкшую, ногу и упирается взглядом в не заслонённый никем участок окна, за которым в той же пробке останавливаются машины. Кто-то сейчас так же спешит домой после тяжёлого рабочего дня, уставший, голодный и сидя в кондиционируемом салоне своей машины. Почему-то казалось, что пробка в собственной машине, где ты можешь вытянуть ноги, отрегулировать спинку сидения и поставить музыку на свой вкус, ощущалась совсем по-другому. Возможно, если бы у Сяо Чжаня была возможность каждый день возвращаться домой в уединении на своей машине, он бы и вовсе перестал ненавидеть пробки. В голове почему-то тут же всплывает образ Ибо, возвращающегося вечером домой на машине. Почему он решил, что Ибо ездит на машине, Чжань не знал, альфа ни разу не приезжал на машине и не упоминал, что она у него есть. Может, он вообще предпочитает только мотоциклы? Чжань с лёгкостью мог представить, как Ибо возвращается откуда-нибудь из офиса на своём чёрном «ямаха», лавируя между потоком машин, объезжая пробки и рассекая порывы встречного ветра. Образ Ибо, чёрной тенью скользящего по вечернему городу, всплывает в голове без особых трудностей. Это был тот Ван Ибо, которого Сяо Чжань знал, видел вживую, сидел позади него и крепко вцеплялся в него на очередном повороте. Представить альфу в другом амплуа, без кожаной куртки и шлема в руках, выходило плохо. Ибо говорил, что помогает отцу с бизнесом, значит, наверняка ездит в офис, на встречи и одевается… по-деловому? Как все эти прилежные работники компаний — в рубашки с отглаженными воротниками и костюмы? Чжань усмехается про себя, пытаясь представить Ибо без тысячи серёжек в ушах и взлохмаченных волос, в выглаженном костюме, лакированных туфлях и галстуке. Образ передового офисного работника никак не вязался с нахальной натурой и дерзким характером альфы, но тот же самый образ Ибо, сидящего в своей машине и барабанящего пальцами по рулю в пробке, почему-то возникал в голове за долю секунды. Сяо Чжань ни разу не видел такого Ибо, одетого во все эти атрибуты деловой жизни и сидящего за рулём машины после длинного рабочего дня. Перед глазами тут же всплывает образ альфы, сидящего в чёрном «мерседесе» или «порше», или… Какие вообще машины водят богатеи? От этой мысли хочется усмехнуться. С чего он вообще взял, что Ибо водит машину сам? Может, его возит водитель или он вообще предпочитает мотоциклы или… Или Сяо Чжань слишком много думает. Да, Сяо Чжань определённо слишком много думает. Ибо в его мыслях появляется часто и мимолётно, как бы между делом, а в голове проносится сравнение, как бы в той или иной ситуации поступил альфа. Почему-то осознание того, что в его жизни существует человек, способный без зазрения совести послать нахер и забить болт на какую-нибудь дурацкую ситуацию, здорово снимает стресс и успокаивает. Сяо Чжань смотрит на следы начавшегося за окном автобуса дождя и думает о том, что прямо сейчас Ибо тоже может куда-то ехать, возможно, даже стоять в той же самой пробке и думать о чём-то своём. Два человека, находящиеся в одном городе, гуляющие по одним и тем же улицам, ездящие по одним и тем же дорогам, но проживающие такие разные жизни. Чжань никогда не задумывался над тем, какой была жизнь Ибо, чем он занимался и с какими проблемами сталкивался. Для него альфа был нахальным упрямцем, у которого, кажется, просто не могло быть никаких проблем, кроме как дилемм, где потусоваться с друзьями сегодня. Сяо Чжань не знал об Ибо абсолютно ничего, складывая своё представление о нём из тех незначительных крох, что альфа сам ему рассказывал. Родился в состоятельной семье, уехал из Шанхая в четырнадцать, учился пять лет в Сеуле, вернулся в Китай, чтобы присоединиться к отцовскому бизнесу — вот, пожалуй, и вся информация, которая не давала ровным счётом ничего. Альфа был открытой книгой с пустыми страницами. Искренний и очевидный, но такой непонятный и скрытный. Парадокс личности Ван Ибо. Чжань пошатывается на месте при очередном движении автобуса и отводит взгляд от окна. Вообще-то альфа, разумеется, не обязан рассказывать ему что-то личное, они с Ибо не были хорошими друзьями, не пили по вечерам пиво и не обсуждали друг с другом свои проблемы, но в голову прокрадываются мысли, что знать о нём чуть больше, чем сейчас, пожалуй, было бы приятно. За почти месяц, что они друг друга знали, альфа всё так же писал ему сообщения, слал дурацкие стикеры и шутки, снабжал кофе всю их троицу и иногда, когда приезжал в институт к своему другу, подвозил Чжаня до дома, по дороге завозя в какое-нибудь кафе и бескомпромиссно откармливая. Ибо больше не нахальствовал и не пытался занять собой всё пространство вокруг, но неизменно присутствовал в каждом новом дне, словно аккуратно пробираясь в жизнь Чжаня и заставляя к себе привыкнуть. Сяо Чжань пил по утрам заказанный Ибо кофе, смеялся с его дурацких шуток и позволял себе расслабиться и ни о чём не думать в те дни, когда Ибо подвозил его до дома из института. Они ещё не были хорошими друзьями, по-прежнему обсуждая какие-то общие темы и не касаясь личного, но, возможно, хорошими знакомыми считаться уже вполне могли. Иногда Сяо Чжань не может назвать точной причины, почему вспоминает про альфу в тот или иной момент, но каждый раз, представляя Ибо или его реакцию в разных складывающихся в жизни не всегда приятных ситуациях, ему определённо становится легче всё это пережить. Ибо бы наверняка не парился из-за опоздания на работу или несданного реферата, Ибо бы просто послал нахуй и свалил в закат. Сяо Чжань так сделать не может, но картинка посылающего нахер бесящих его людей Ибо снижает уровень стресса в разы, помогая расслабиться. Автобус, пошатываясь на очередной кочке, наконец-то доползает и останавливается на нужной остановке, с шипением выплёвывая из салона пассажиров под колкие капли дождя. До его дома минут десять пешком, и, конечно, он даже не предположил взять сегодня с собой зонт. Смирившись со стремительно намокающей одеждой, он ускоряет шаг, кутаясь в свою лёгкую не по погоде джинсовку. Проспал, опоздал на работу, отработал лишние часы смены, не успел поесть, попал в час-пик и промок под дождём — достаточный список дерьма для одного дня, не предполагающий ещё дополнений. Сяо Чжань тоже так думает, заходя промокшим и замёрзшим в подъезд и поднимаясь в свою квартиру, где с порога раздаётся запах чего-то тухлого. Копчёная обглоданная рыба, которую явно забыли выбросить, стояла на журнальном столике в гостиной, разнося амбре по всей квартире. Чжочэн, ну конечно, — только он мог забыть выбросить что-то настолько вонючее и обляпать этим всё вокруг. Чжань морщит нос, собирая остатки рыбы в пакет и неся в мусорное ведро, которое оказывается заполнено этой же рыбой под завязку, усиливая запах вдвое. Мысленно закатывая глаза и берясь за ручку ведра, Чжань вытаскивает вонючий пакет с копчёной рыбой, подхватывает другой, с рыбой из гостиной, и выходит из квартиры, избавляясь от мусора в ближайшем мусоропроводе. Абсолютно дурацкое завершение дурацкого дня. Поднимаясь на свой этаж и дёргая неподдающуюся ручку двери, понимая, что захлопнул её, не взяв с собой ключи, он вполне натурально готов завыть в голос. От ситуации хочется смеяться и плакать одновременно. Может, его кто-то проклял? Да, точно, та бабка из метро, которой он вчера в давке наступил на ногу, вполне себе могла это сделать. В который раз дёргая холодную ручку двери и судорожно соображая, что делать, он достаёт из кармана телефон, набирая Сюань Лу и надеясь, что она сегодня не задержится на работе. «Да?» — слышится на том конце провода голос Лу, прежде чем все надежды рассыпаются в пух и прах, когда всё тот же, уже взволнованный, голос отвечает, что будет дома только через три с половиной часа. Чжань, кое-как успокоивший слишком распереживавшуюся Лу, заверяет, что всё будет хорошо, и он что-нибудь обязательно придумает. Сюань Лу говорит, что постарается приехать, как можно скорее и просит держать её в курсе дела. Чжань отвечает «конечно» на все вопросы, кивает сам себе для убедительности головой и отключается, несколько раз подряд пытаясь набрать Чжочэну, но каждый раз натыкаясь на длинные гудки и автоответчик. Последней надеждой оказывается Ли Мэй, поднимающая трубку и обеспокоенно спрашивая, что случилось. Чжань с коротким смешком повторяет историю с дверью и спрашивает разрешения подождать возвращения соседей у Мэй, но получая полное сожаления «Извини, я у Сюаньли». Сяо Чжань снова заверяет, что всё хорошо и волноваться совсем не стоит. Абсолютно идиотская ситуация, в которой никто не виноват. Дёргая ручку ещё несколько раз, он отчаянно напрягает мозг, пытаясь вспомнить, что вообще люди делают в подобных ситуациях. Выламывают дверь? Пытаются вскрыть замок? Звонят в службу спасения? До абсурдности дурацкая ситуация, в которую можно было попасть только в этот «счастливый» день. Сяо Чжань бездумно пролистывает телефонную книгу, нервно закусывая губу и желая истерично рассмеяться в голос. Палец сам собой останавливается на имени Ибо, а мозг зависает на пару секунд. Чем ему сможет помочь альфа? Взломает дверь или вызовет за него службу спасения? Чжань сильнее прикусывает губу, открывая их с Ибо чат и с нервным смешком набирая сообщение. Скорее всего, альфа ничем ему не поможет, но, может, хоть разрядит обстановку, как делает это всегда. Ответ приходит практически мгновенно, заставляя глаза неверяще расшириться. Короткое «Скоро буду» на экране кажется какой-то шуткой, вынуждая перечитывать сообщение снова и снова. Вот так вот просто? Те, кто мог бы ему помочь, оказались бессильны, а альфа, которого он знает от силы месяц, действительно ни с того ни с сего сорвался к нему? Это казалось чем-то до абсурдного смешным и нелепым: ему кинулся помогать тот, от кого он ожидал помощи меньше всего. Что Ибо вообще собрался делать? Выламывать дверь? Лезть на пятый этаж через окно? Каждое новое предположение было абсурднее предыдущего, но пришедшее через двадцать минут сообщение «Я здесь» окончательно убеждало в реальности происходящего. Сяо Чжань спускается на негнущихся ногах на первый этаж, открывает дверь подъезда и встречает выходящего из машины Ибо, подающего водителю знак, что тот может ехать. Чжань смотрит на идущего к нему альфу, собранного, в тёмном костюме, рубашке и том самом деловом образе, о котором он думал в автобусе по дороге домой. Сегодня явно был какой-то аномальный день, собравший в себе годовой запас неприятностей и проецирующий в реальность его мысли. — Ты носишь деловую одежду, и у тебя есть водитель, — сам себе говорит Чжань, продолжая пялиться на альфу. — Чжань-гэ думал, что у меня в гардеробе только кожанки и кеды? — усмехается Ибо, подходя. — На самом деле, да, — смущается Чжань, определённо начиная краснеть. — Сюрприз, — ухмыляется альфа, играя бровями. — Иногда мне тоже нужно носить эту деловую душанину. — Тебе идёт, — только и может кивнуть Чжань, снова скользя по костюму альфы. Наверняка же дорогой, да? — Да не особо, — пожимает плечами Ибо, ловя удивлённый взгляд. — Чжань-гэ слишком громко думает, — усмехается он. — Пошли, посмотрим твою дверь, — кивает в сторону подъезда. Чжань послушно следует за ним, словно это он приехал к Ибо домой, а не наоборот, открывает подъезд и ведёт альфу на свой этаж, указывая на нужную дверь. Совершенно неприметная, тёмная и с цифрами квартиры на мягкой обивке, сейчас она казалась чем-то чужеродным и неприступным. Чжань смотрит на альфу, осматривающего дверной замок, и не может сдержать чувства нарастающей неловкости. Наверняка он оторвал Ибо от каких-то важных дел, судя по его внешнему виду, тот был на работе, бросив всё, чтобы помочь непутёвому ему, Сяо Чжаню. — Прости, что выдернул, совершенно дурацкая ситуация и… — Посвети телефоном, — не даёт договорить Ибо, присаживаясь на корточки. Чжань, замолчав, послушно включает фонарик на телефоне и подносит его к замочной скважине, наблюдая, как Ибо достаёт из кармана складной нож, вытаскивая из набора лезвий что-то похожее на отмычку. Сяо Чжань никогда не вскрывал замки и вообще не знает, как это делается, но, глядя на то, как ловко Ибо проворачивает какую-то сложную комбинацию с его замком, может с уверенностью сказать, что альфа явно не новичок в этом. Чжань смотрит на уверенные движения чужих рук, слышит тихий щелчок дверного замка и пытается не сказать свои мысли вслух. Ибо из состоятельной и приличной семьи, он точно не может быть вором-домушником или кем-то таким. — Готово, — отрывается от дверного замка альфа, выпрямляясь и отходя в сторону. Сяо Чжань осторожно подходит к двери и нажимает на металлическую ручку, наблюдая, как та действительно поддаётся вниз под тяжестью его ладони, открываясь. — Вау, Ван Ибо, — вскидывает брови Чжань, ловя довольный взгляд альфы. — Сколько в тебе ещё талантов? Спасибо, ты буквально мой спаситель, — улыбается Чжань, открывая полностью дверь и переступая порог квартиры. — Примешь в знак благодарности кружку чая или кофе? — От Чжань-гэ я приму всё, — кивает Ибо, заходя в квартиру следом за Чжанем и закрывая дверь, заодно проверяя работу механизма дверного замка. Чжань разувается, вешает джинсовку на крючок в коридоре и проходит в гостиную, улавливая отголоски аромата копчёной рыбы и тут же открывая окно. Живя вместе с соседями, Чжань всегда был доволен чистотой в их квартире, но сейчас, оборачиваясь на вешающего своё пальто в коридоре Ибо, он впервые почувствовал «комплекс хозяйки». Недостаточно много места, недостаточно убрано, недостаточно уютно — всё недостаточно. Их небольшая трёхкомнатная квартира на троих в спальном районе была явно не из того типа квартир, к которым привык Ибо. — Проходи, я сейчас что-нибудь приготовлю, — делает приглашающий жест рукой Чжань, смотря на заходящего в гостиную альфу. — Что будешь: чай или кофе? — Всё, что предложит Чжань-гэ. Без разницы, — тут же отзывается Ибо, осматриваясь. Сяо Чжань кивает, чувствуя, как щёки начинает обжигать чувством смущения, и скрывается на кухне, моя руки и соображая, чем можно угостить альфу, попутно ставя кипятиться чайник и доставая баночку с заваркой листового чая. — Помочь? — заходит следом на кухню Ибо. — Не нужно, — улыбается Чжань, заливая чайную заварку кипятком. — Скоро будет ужин. — Вау, Чжань-гэ будет мне готовить, — широко улыбается альфа, откидываясь на спинку стула. — Ты ешь рис с курицей? — достаёт посуду из шкафа Чжань. — Я ем всё, что мне даст Чжань-гэ. Не заморачивайся особо с едой, я могу поесть и бутерброды. — Ван Ибо, я хороший хозяин, поэтому голодным ты отсюда не уйдёшь, — фыркает Чжань, включая плиту. Ибо не сдерживает короткой усмешки, устраивая локти на столе и кладя на них подборок. Внимательный взгляд альфы, следящий за каждым движением Чжаня, прожигает спину, но не раздражает и не мешает. Ибо молчит, пару раз залипает в телефоне, не отвлекает Чжаня от готовки и послушно ждёт, когда всё будет готово. — Хороший мальчик, — вырывается у Чжаня, когда он ставит на стол дымящуюся порцию ужина для Ибо. Альфа ухмыляется, двигает к себе тарелку с едой и подхватывает с неё кусочек курицы. — Фкуфно, — звучит чавкающий комплимент, заставляющий уши Чжаня снова заалеть. — Прожуй сначала, — смеётся Сяо Чжань и ставит порцию для себя. Ибо дарит ему смешливый взгляд, с аппетитом подцепляя с тарелки ещё один кусок. Чжань никогда не считал, что он мастер в готовке, но глядя на уплетающего за обе щеки его стряпню альфу, в голову закрадывалась мысль, что он явно недооценивает свои кулинарные способности. Ну, или Ибо просто очень голодный. Чжань пробует то, что сам приготовил, и приходит к выводу, что получилось и правда недурно. В кармане начинает вибрировать телефон, и Чжань достаёт его под внимательным взглядом вмиг отвлёкшегося от еды альфы. На экране высвечивается имя Ван Чжочэна. — Да? — отвечает на звонок Чжань, дожёвывая кусок курицы. — Чувак, прости, только сейчас увидел звонок, — раздаётся запыхавшийся голос в трубке. — У меня миллион пропущенных от тебя и Лу, а значит, случилось какое-то дерьмо, — заключает Чжочэн. — Ничего криминального, у меня просто захлопнулась дверь с ключами в квартире, — беззлобно усмехается Чжань. — Бля, и чё ты, где сейчас? — тут же меняется интонация Чжочэна. — Дома. Не переживай, уже всё в порядке. — Как открыл дверь? Сяо Чжань бросает короткий взгляд на жующего напротив Ибо и не может сдержать полуулыбки. — Знакомый помог. — Кто? Не знал, что у тебя есть знакомые взломщики, — присвистывает в трубке Чжочэн. — Я тоже не знал, — усмехается Чжань. — Не волнуйся, сейчас всё в порядке. — Ты должен мне эту ахерительную историю, парень. — Хорошо, — улыбается Чжань. — Увидимся. — Позвоню Лу за тебя, пока она там службу спасения не вызвала, — фырчит на том конце провода Чжочэн, отключаясь. Чжань с усмешкой откладывает телефон в сторону, натыкаясь на внимательный взгляд Ибо. — Что? — не выдерживает Чжань, поднимая брови. — «Знакомый»? — переспрашивает Ибо, замирая. — Ну… да? — Чжань-гэ, я думал, мы с тобой уже друзья, — обиженно кривит губы Ибо, продолжая испепелять взглядом. Сяо Чжань смотрит на всё также внимательно за ним наблюдающего альфу и не может сдержать рассеянного выдоха. Ибо, в этом деловом костюме, пахнущий хорошим парфюмом и носящий статусные часы на руке, выглядел совсем взрослым, серьёзным и самодостаточным человеком, который приехал домой с какой-нибудь важной встречи и скоро снова уедет по делам. Занятой мужчина, который смотрит на него взглядом преданного щенка и дует губы. — Боже, конечно, друзья, — с улыбкой закатывает глаза Чжань. — Разумеется, друзья, Ибо. Альфа недоверчиво щурится, перехватывая взгляд улыбающегося Чжаня, и подпирает подбородок ладонью. — Точно? — Да, Бо-ди, да, — не сдерживает смешка Чжань. — Только перестань пытаться убить меня взглядом, — поднимает он руки вверх, принимая поражение. — Убить? Я не хочу тебя убивать, гэ. Я хочу тебя живым, — скалится Ибо, а у Сяо Чжаня который раз за последний час начинает гореть лицо. — Ван Ибо, будь добрее, — наставляет он в шуточной угрозе палочки для еды на ухмыляющегося Ибо. Как этот человек вообще может быть таким балбесом и крутым парнем одновременно? Сяо Чжань со вздохом доедает свою порцию, накладывает Ибо добавки и идёт мыть посуду под дурацкие шутки альфы, от которых неконтролируемо хотелось улыбаться. — Я сегодня спас Чжань-гэ от мучительной ночёвки под дверью. Чжань-гэ теперь мой должник. — И что ты хочешь, гремлин? — вздыхает Чжань. — Сходи со мной на выставку. Сяо Чжань смывает моющее средство с тарелки, ополаскивает её под водой и поворачивается к наблюдающему за ним альфе. — Выставку? Не знал, что ты тянешься к искусству. — Чжань-гэ многого обо мне не знает, — ухмыляется Ибо, не сводя взгляда с Чжаня. — Будь готов в субботу к шести часам. — Ибо, это… — Просто выставка, гэ. Это просто выставка, — медленно повторяет альфа, словно передавая своё спокойствие Чжаню. Сяо Чжань смотрит на расслабленное лицо Ибо перед собой и кивает. Просто выставка. Друзья ведь могут сходить вместе на выставку? Определённо могут, да. — Хорошо. В субботу в шесть. — Да, — улыбается Ибо, тут же бросая взгляд на часы. — Проводишь меня? — встаёт из-за стола альфа, ловя взгляд хозяина квартиры. — Тебе уже пора? — одёргивает себя Чжань, сам не замечая, как в голосе появляется сожаление. — Да, — кивает Ибо, тут же расплываясь в широкой ухмылке. — Но в субботу весь вечер твой, Чжань-гэ, обещаю. — Гремлин, — фыркает Чжань, закатывая глаза и идя следом за Ибо в коридор. Когда за альфой закрывается дверь, а к подъезду подъезжает чёрная «тойота» с водителем, Сяо Чжаня всё ещё не покидают мысли о том, что всё это неправильно. Он слышит хлопнувшую дверь его подъезда, смотрит, как на улицу выходит Ибо, садится в ждущую его машину и уезжает в неизвестном направлении. Они с Ибо стали неплохо общаться, и альфа больше не казался тем невоспитанным нахалом, каким был при первой встрече, он присылал глупые видео, лайкал всё, что Чжань выкладывал в соцсети, продолжал заказывать по утрам кофе для него и всей его компании, даже находясь на расстоянии, и, как выяснилось, готов был бросить свои дела и приехать открывать дверь в квартиру Сяо Чжаня, когда тот так нелепо забывал ключи внутри. С Ибо было комфортно и спокойно, он смешил, подбадривал и заставлял чувствовать себя в безопасности. Чжань смотрит на пришедшее сообщение от Мэй и впервые за все полтора года их отношений откладывает телефон в сторону, так и не ответив.

***

Суббота наступает слишком быстро для того, кто её совсем не ждёт. Чжань поворачивается в постели, щурясь от настойчивых солнечных лучей, и тыкается носом в подушку, пытаясь продлить чувство утренней неги. Где-то на кухне гремит посуда, а носа достигает тонкий аромат свежей выпечки. Сяо Чжань тянется, садится на кровати и впервые за долгое время чувствует себя выспавшимся. Приглаживая растрёпанные волосы рукой, он поправляет задравшуюся во время сна футболку и встаёт с кровати, шлёпая босыми ногами по прохладному ламинату в ванную. На кухне во всю хозяйничает Мэй, помешивая что-то в кастрюле и вытаскивая из вафельницы румяные вафли. Сяо Чжань, свежий и переодевшийся в домашнюю одежду, не может сдержать улыбку, так и застывая в дверной арке. Домашнее совместное утро было слишком редким моментом в их отношениях, которое хотелось остановить и впитать на подкорку мозга. — О, ты уже проснулся, — поворачивается к нему Мэй, одаривая улыбкой и не отвлекаясь от готовки. — Доброе утро. — Доброе, — подходит к ней Чжань, обнимая и касаясь губами шеи. — Меня разбудило что-то вкусное в кастрюле, — кивает он на готовящуюся на плите еду. — Овсяная каша, — улыбается Ли Мэй. — Будешь? — Буду, — целует выступающий позвонок на шее девушки Чжань и отходит, садясь за стол. Их отношения были уютными, комфортными и такими привычными, что казались нерушимо вечными. Раньше, когда они только начали встречаться, Чжань всем сердцем желал именно таких моментов, обыденных и домашних, в которых и заключается вся суть совместной жизни. Ему нравилось знать, что в его квартире в ванной лежит зубная щётка Мэй, а в квартире Мэй хранятся его футболки — всё это было мелкими бытовыми вещами, которые показывали, что они есть друг у друга здесь и сейчас. Это было то самое ощущение наполняющего единства, ради которого можно было пойти на компромиссы с самим собой. — Какие планы на день? — разливает по кружкам свежесваренный кофе Чжань, садясь за столом напротив Мэй. — Пройдусь по магазинам с Линой и займусь курсовой, ничего особенного. А у тебя? — делает глоток кофе девушка. — Надеюсь, что днём добью доклад по гистологии, — невесело усмехается Чжань. — А вечером? — выжидающе приподнимает брови Мэй. — Есть предложения? — Есть, — закусывает губу девушка, пробегаясь пальцами по столешнице и находя руку Чжаня. — Мы могли бы встретиться и провести время вместе. Чжань ловит руку Мэй, оглаживая большим пальцем её ладонь и думает, что да, они могли бы снова провести время вместе. Им этого действительно не хватало в отношениях. — Извини, я обещал другу сходить с ним на выставку, — с сожалением ловит он взгляд Мэй. — Может, на неделе получится? — Может, — расстроенно улыбается девушка. — На какую выставку пойдёшь? — старается не выглядеть обиженной она. Сяо Чжань целует костяшки её пальцев и честно отвечает: — Не знаю, меня просто позвали с собой. — Надеюсь, это будет что-то интересное, — выдавливает улыбку Мэй. — Если вдруг захочешь сбежать вечером ко мне — напиши, ладно? — Конечно, — снова целует ладонь девушки Чжань. — Я всегда хочу к тебе, ты же знаешь. Мэй ласково гладит его по щеке и вынимает руку из его ладоней. — Знаю, Чжань-Чжань. Конечно, знаю. Сяо Чжань молча придвигается ближе и целует Мэй, едва касаясь губами, давая ей пространство и возможность отстраниться. Она не отстраняется, углубляет поцелуй, оглаживает ладонями его шею и поднимается с места, завлекая Чжаня за собой в спальню. В голове всплывает не проходящее в последнее время чувство дежавю. Это всё уже было. Утро, завтрак, ощущения, секс. Раньше ему это нравилось, а чувство постоянства заставляло удовлетворённо улыбаться от того, что у них стабильно всё хорошо. Да, у них всё хорошо, если не начинать копать глубже. Он уходит от Мэй только через два с половиной часа, уже совершенно не успевая заняться докладом, но ещё имея в запасе время, чтобы собраться к вечеру. Мэй сказала, что Чжань может позвонить ей вечером в любой момент, и он уже заранее знал, что это станет перенасыщением для обоих. То, что раньше казалось таким желанным, сейчас ощущалось как «так положено в полноценных отношениях». Странное чувство потери чего-то важного, что раньше было единым целым, а сейчас пошло десятком трещин. Сяо Чжань может нащупать это чувство внутри, может описать его, но не может понять, как бы ни пытался. Где та точка, с которой начался обратный отсчёт до… До чего? На этот вопрос Чжань отвечать боялся даже самому себе. Глупо было бы думать, что одна вылазка куда-то вечером сможет решить его внутреннюю какофонию чувств, но можно надеяться, что хотя бы на этот вечер он сможет выбраться из душащего лабиринта липких мыслей. «Я здесь», — высвечивается на телефоне новое сообщение, и Чжань поправляет воротник бомбера, выходя из квартиры и спускаясь вниз, попутно давая себе обещание не возвращаться в круговорот своих мыслей хотя бы до конца сегодняшнего вечера. Хлопая дверью подъезда и видя стоящего у мотоцикла Ибо, он уже почти полностью уверен, что сможет это сделать. — Привет, — искренне улыбается Чжань, потому что он и правда рад видеть альфу. — Привет, — в такт ему растягивает губы в улыбке Ибо, протягивая второй шлем. — Снова мотоцикл, да? — обречённо и совсем немного жалостливо смотрит Чжань, забирая из рук альфы шлем. — Не волнуйся, поедем небыстро. Сяо Чжань молча усмехается, надевая шлем, который тут же помогает застегнуть Ибо. — Я буду тебя преследовать всю жизнь, если убьёшь меня по дороге, — садится на мотоцикл Чжань, одним движением устраивая руки у Ибо на животе, будто ездил так каждый день. — Можешь преследовать меня всю жизнь и живым тоже, — усмехается Ибо, опуская визор шлема и заводя мотор, плавно трогаясь с места. Чжань очень хочет сказать что-нибудь в ответ, но приходится держаться крепче, балансируя на поворотах. «Ямаха» больше не кажется диким зверем, готовым сожрать с потрохами, и Сяо Чжань даже может немного расслабиться, наблюдая за проносящимися мимо огнями города и растворяясь в накрывающих с головой ощущениях свободы и лёгкости. Раньше он поголовно считал всех мотоциклистов самоубийцами, сейчас же, обхватывая руками торс Ибо и чувствуя даже сквозь одежду жар его тела под ладонями, ему начинает казаться, что мотоцикл — не такая уж и плохая вещь, если умеешь им управлять. Ибо умел, чутко чувствуя дорогу и состояние пассажира за спиной. Ехать на рычащей «ямахе» было скорее интересно, чем страшно. Городской пейзаж оживлённых улиц меняется на спокойную обстановку тихого района, зелёного и окружённого кронами деревьев, выглядывающих из скверов. Чжань провожает взглядом уличные фонари, прижимает колени на очередном повороте и думает, что с Ибо везде не страшно, даже здесь, в наступающих сумерках у ворот не знакомого ему парка. — Где мы? — снимает шлем Чжань, осматриваясь. Большие открытые кованые ворота с неразборчивой вывеской над ними, за которыми виднелись слабо освещённые светом уличных фонарей парковые дорожки из мощёного тротуарного камня. В голову невольно приходят сюжеты из каких-нибудь тёмных сказок, в которых всё всегда выглядит так заманчиво и притягательно, но всё равно возникает желание вести себя настороженно. — Пошли, — с усмешкой говорит Ибо, проходя через ворота, и Сяо Чжань послушно следует за ним, толком не понимая, что он должен здесь увидеть. Чжань прислушивается к звуку своих шагов, держит взглядом спину идущего впереди Ибо и пытается отыскать внутри себя хоть толику страха. Со всех сторон наступают густые кроны деревьев и пышные шапки кустов, отбрасывая свои кривые тени, а мощёная парковая дорожка кажется единственным островком земли в окружающем их зелёном море. Они были здесь вдвоём, и Сяо Чжань до сих пор не знал, куда его ведёт Ибо. Наверное, стоило бы начать задавать вопросы или насторожиться, но Чжань просто молча продолжал идти за альфой, про которого по-прежнему практически ничего не знал. Ему не было страшно, в голове было приятно пусто, а сердце умиротворённо стучало в грудной клетке. Ибо ведёт его через лабиринт зелени, а Чжань отчего-то просто доверяет. — Что мы должны здесь увидеть? — То, что ты не увидишь в галереях, — с усмешкой отвечает альфа, выводя их на широкую парковую площадь и останавливаясь. Чжань обводит взглядом пространство вокруг и хочет сказать «вау», зависая. На мощёной всё тем же тротуарным камнем площадке подсвечиваемые светом уличных фонарей и парковой подсветкой стояло множество скульптур из стекла, камня, дерева и огромного количества других материалов, все разные, каждая в своём стиле и со своим посылом. Люди, животные, предметы, растения, абстрактные фигуры — всё это было разбросано по площади в хаотичном порядке, заставляя всматриваться в каждый контур и каждую деталь. Сяо Чжань подходит к огромному каменному сердцу с вырезанной подписью на латинском и кладёт на него ладонь. Внизу, у самого подножия, прикреплена табличка с коротким «No Name» вместо имени скульптора. — Ab ovo, — читает вслух Чжань, обводя глазами выгравированную надпись. — Латынь, — становится рядом Ибо, почти касаясь своим плечом. — Ты знаешь латынь? — Нет, но эту фразу знаю, — пожимает плечами Ибо. — Ты должен был проходить в институте латынь, да? — Да, — кивает Чжань, ведя ладонью по холодной поверхности камня. — Тогда мы оба понимаем, что здесь написано, — короткая усмешка. — «От начала и до конца». — От начала и до конца, — следит за ладонью омеги Ибо, стоя неподвижно рядом. Чжань замирает на последней букве надписи и думает, что в каком-нибудь фильме эта сцена была бы похожа на принесение клятвы. Хорошо, что они не в фильме. — Что это за место? — поворачивается к альфе Чжань, убирая руку со скульптуры. — Выставка безымянных скульптур. — Почему безымянных? — тут же бросает взгляд на табличку с именем скульптора Чжань, на которой красуется лишь лаконичное «No Name». — Потому что никто не знает авторов этих скульптур. Они здесь просто появляются и всё. Чжань отходит от скульптуры сердца и подходит к другой — абстрактная фигура, напоминающая то ли закрученный вихрь, то ли силуэт женщины. На табличке снизу выгравирован знак улыбающегося смайла. — То есть скульпторы просто пишут на табличках, что хотят, но не пишут своего имени? — ловит Чжань взгляд альфы. — Да. Ты можешь тоже сделать здесь свою скульптуру, и никто не узнает об этом. Люди приходят сюда, чтобы найти то, что откликается в душе. Свободная выставка свободных людей, — улыбается Ибо. Сяо Чжань обводит взглядом собранные здесь скульптуры, причудливые и уникальные, и словно погружается в другой мир, независимый и не имеющий границ. Он бы точно не увидел такого в стенах галерей. — Я не знал, что в Шанхае есть что-то подобное, — скользит рукой по стеклянной поверхности одной из скульптур Чжань. — Думал, что мы пойдём в одну из этих пафосных галерей, где в буфете разливают шампанское? — усмехается Ибо. — Ну, честно говоря, да, — почему-то смущается Чжань, убирая ладонь с поверхности скульптуры. — Это было бы очень в твоём стиле. — В моём стиле? Я не люблю такие места, гэ. В них всегда душно и куча напыщенных эстетов, которые вот вообще не эстеты, — фыркает Ибо, напоминая чем-то недовольного кота. — Вау, лао Ван разбирается в эстетике? — прищуривается с улыбкой Чжань, ловя взгляд альфы. — Чжань-гэ разбирается, а я просто следую за ним. Сяо Чжань смотрит на довольно ухмыляющегося альфу и не может сдержать смешка, маскирующего очередной приступ смущения. — Ван Ибо, будь человечнее, — грозит пальцем Чжань, делая строгий взгляд. Ибо прыскает от смеха и театрально поднимает руки вверх. — Чжань-гэ, не бей! Сяо Чжань подходит к альфе, строго смотрит на него и в итоге всё равно не сдерживает улыбку. Ибо пятится назад несколько шагов с поднятыми руками, шкодливо щурится и совершенно не скрывает довольного вида. Чжань рад, что согласился сходить на эту выставку, которая теперь точно надолго осядет у него в памяти, напоминая о безграничных вариантах самовыражения и свободе творческой души. — Покажешь мне остальной парк? — неожиданно сам для себя просит Чжань, наблюдая за подходящим к нему Ибо и получая согласный кивок в ответ. Они действительно обходят весь парк, теряются во времени и цветущей зелени, находят небольшой прудик с домиком для уток на маленьком искусственном островке посреди воды и долго сидят на его берегу прямо на траве, ловя взглядом отражающиеся в тёмной водной глади огни фонарей. В кармане Чжаня коротко вибрирует входящим сообщением телефон, и он знает, что это Мэй. Возвращаться из тихого уединения в реальность не хочется, объяснять, что он сегодня не приедет — тоже. Хочется сидеть на сырой траве у безымянного озера в безымянном парке и смотреть на переливающуюся в бликах уличных фонарей водную гладь. Сяо Чжаню слишком уютно и хорошо, чтобы думать об окружающей его жизни за пределами кокона парка. Ибо послушно сидит рядом, не слишком близко, чтобы влезать в личные границы, но и не так далеко, чтобы считаться отдельной фигурой на берегу. Чжань поворачивается к смотрящему вдаль альфе, очерчивает глазами его профиль, зависает на изгибе переносицы и остром кадыке и неосознанно двигается ближе. — Расскажи о себе, — нарушает тишину тихий вопрос. Ибо, конечно же, его слышит, разворачивается корпусом к Чжаню, всматривается в его лицо и растягивает губы в расслабленной полуулыбке. — Что ты хочешь знать? — Всё, что ты сам захочешь рассказать. Потому что я не знаю о тебе ничего. Альфа изучающе скользит взглядом по лицу напротив, задумчиво прикусывает губу, словно решая внутри себя какую-то дилемму, и привычно усмехается. — Ты знаешь моё имя, на каком мотоцикле я езжу, и что я учился в Корее, — улыбается альфа, не сводя взгляда. — По-твоему, этого достаточно? — выгибает бровь Чжань, и Ибо снова закусывает губу. — Нет. Конечно, нет, гэ, — качает носком своего белого найка альфа, вытягивая на траве ноги. — Хорошо, я расскажу. Если согласишься пообедать со мной в среду. — Это шантаж, ты в курсе? — Это предложение, — улыбается Ибо, поворачивая голову. — Ну так что, идёт? — Ты же помнишь, что у меня есть девушка? — Я помню, где ты живёшь, — то ли констатация факта, то ли угроза. Сяо Чжань не сдерживает смешка и откидывается на локти. — Лао Ван, ты невыносимый, знаешь? — вздыхает Чжань. — Ладно, можем пообедать в среду, — кивает в итоге омега, видя, как растягиваются в довольную улыбку губы Ибо. — Я заеду за тобой на перерыве, — сообщает альфа, и Сяо Чжань снова кивает. Ибо умудрялся добиваться своего, совершенно неожиданно находить подход, но не давить, давая свободу выбора. Альфа имеет возможности и деньги, но не пытается купить, может заставить, вынудить, но не делает этого. Ибо уважал его желания, и это располагало гораздо сильнее, чем все подарки мира. Чжань идёт за альфой через лабиринт растений, снова проходит через площадь со скульптурами, ненадолго останавливаясь на ней, идёт к главным воротам парка, выходя из него, и сам подходит к стоящему в тени деревьев «ямахе», послушно дожидаясь идущего позади Ибо. Альфа достаёт шлемы, отдаёт один Чжаню, помогает застегнуть его и заводит мотор. Сяо Чжань крепко держится за торс Ибо и осознаёт, что не вспомнил о преследующих его гнетущих мыслях ни разу за вечер. Он назвал это магией свободы Ван Ибо.