Остров чужих надежд

Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо — делай сам. Этот принцип Александр Воропаев усвоил на все сто процентов. В способностях Бочарова добыть нужную информацию и надавить на людей Саша не сомневался. Андрей не держит бездарей на руководящих постах в своей империи — наука Канивецкого, но сидеть тихонько в сторонке и ждать, пока все образуется само собой, Воропаев не умел. Суровый паренек в кожанке еще перед обедом принес ему невзрачную белую папку с типовой надписью «Дело №…» — отвратительную, вечно сулящую неприятности. Внутри обнаружилось краткое досье на генерала Пушкарева, его родственников, работников. К одной из страниц был скрепкой приколот листок, где Витиным почерком было выведено: «Посмотри», и Саша зацепился взглядом за знакомую фамилию, номер части, послужной список — много ума не надо, чтобы сложить дважды два. Москва — огромный город, но даже в нем нельзя разминуться с прошлым. Значит, пора взглянуть ему в глаза. Нет, Воропаев никогда специально не прятался от бывших сослуживцев, просто не горел желанием поддерживать связь. Зачастую они смотрели на него с укором, а некоторые озвучивали мысли о том, что он продался с потрохами капиталистам и обманщикам. Доказывать что-то наглухо спившимся мужикам — бесполезное занятие, тем более, у самого рука частенько тянулась к бутылке. Бить морды за правду не хотелось, а терпеть оскорбления он не умел. Он стал бы таким же, как большинство, если бы не Андрей, если бы не Кира… Благо, были и те, кто после службы все-таки нашел себя в мирной жизни, это значительно облегчало дело. В этот раз оставалась надежда на конструктивный диалог, поэтому Саша после недолгих колебаний просто набрал незнакомый номер из досье и предложил увидеться за бутылкой чего-нибудь покрепче. Местом встречи был выбран весьма приличный бар — нечего было стесняться. Правда, Воропаев все равно нервничал, даже приехал чуть раньше намеченного, занял столик и принялся пристально рассматривать посетителей, лениво болтая в стакане виски. Пить он не торопился, но и сидеть за пустым столом было бы очень неприятно. Сашка узнал его мгновенно, даже годы, что они не виделись, нисколько не изменили друга: все так же по-военному подтянут, коротко острижен, взгляд внимательный и цепкий. Воропаев поднялся с нагретого места, сдерживая радостную улыбку. Как бы то ни было, он был рад видеть старого боевого товарища в трезвом уме. — Санька, Воропаев! — вошедший раскрыл объятия и широко улыбнулся, будто и не было десятка лет. — Коротков! — дружеское похлопывание по спине в ответ, словно только что отбились от душманов и остались живы и целы. — Федька! Очень рад! Непривычно было видеть друг друга чисто выбритыми, прилично одетыми, не измазанными кровью, сажей или пылью. — Солидный дядька! — усмехнулся Федор. — Сколько мы не виделись? — Как и ты. Да много, уж и не вспомнишь! — Ну, рассказывай, — Коротков сел напротив и практически сразу им принесли закуски и выпивку, — как живешь-то? — Да помаленьку, Федь, потихоньку. Работаю. — Все там же? Поговаривали, ты в министерстве. — Да, только повыше, — кивнул Воропаев. — А ты все в прапорах ходишь? — Обижаешь! Майор! — О, за это нужно выпить. А, Федь? — Конечно. Беленькую возьмем или ты такое уже не уважаешь? — он кивнул на бокал с виски в руках у Александра. — Давай беленькую, — напился он ее до чертиков, но благодушное настроение Федора Саше сейчас было необходимо. Тем более, водка в этом заведении хорошая, не какой-то там шмурдяк. — Ты проставляешься за звездочку! — Не вопрос, — Федор рассмеялся и позвал официанта. Саша молча понаблюдал за тем, как молодой паренек невольно вытянулся в струну перед Коротковым и с готовностью кинулся исполнять заказ — служил, как пить дать — Федор разговаривал с ним знакомым по боям тоном. Командовать майор умел даже будучи прапорщиком — этого у него не отнять. Есть люди, у которых армия в крови. А начинали ведь вместе: Сашка — рядовой, только из учебки, а Федька тогда был уже ефрейтором, «дедом». Воропаев никогда не давал себя в обиду, однажды круто навалял второгодникам, за что чуть было не огреб от командира части. Зато Коротков оценил его характер, помог выкрутиться, и сдружились они почти сразу. Справедливый и отзывчивый для своих Федор с удовольствием возился с растерянными новичками. Когда только-только приехали в Чечню, он удивительно быстро адаптировался, успокаивал солдат после первых обстрелов, отучал бояться грохота снарядов. Только к чужакам был непримирим и строг. Выхватить нож и полоснуть по горлу — плевое дело. И как-то прикипел к нему нелюдимый Саша, у которого единственным другом всю жизнь был Андрей. Он мог часами слушать лекции Федора о марках сталей, учился метать ножи — впитывал военную науку как губка, чтобы выжить, и старший товарищ охотно делился с ним всем, что знал сам. Да, Воропаев определенно мог назвать Федора своим другом, но после дембеля Саша сбежал подальше от войны и смерти, перелистнул страницу, сжег мосты, а Коротков нашел в этом свое призвание и остался служить по контракту. Выпили, не закусывая. И ещё раз. Воропаев поймал себя на том, что мысленно провалился на десять лет назад, в Грозный, и усилием воли заставил себя вспомнить, зачем он здесь. Все давно прошло: в стране — мир, они сидят в дорогущем кабаке в центре Москвы, у него БМВ под жопой и квартира через несколько кварталов отсюда, и Кира дома с мужем — помогло немного сохранить самообладание. Конечно, он знал, что Федя непременно вспомнит Чечню, чего самому Саше не хотелось совершенно. Снова вскакивать средь ночи в холодном липком поту, переживать в очередной раз во сне кровавую мясорубку, курить на темной кухне в открытое окно и быть ни там, ни здесь. Откровенно говоря, Саша неосознанно, но избегал этой встречи все десять лет. Просто не знал, что сказать старому другу. — Когда за второй звездочкой, Федор Михайлович? — с кривой усмешкой спросил Воропаев. — А никогда, — Коротков поморщился. — Уволился я из армии, не могу больше. Прав был генерал Пушкарев, одни предатели там. Саша посерьезнел и подобрался. Даже не пришлось уводить тему в нужное русло. — Ты с ним виделся? — Я с ним работаю, Сань, — Коротков простодушно улыбнулся. — Хороший он мужик, правильный. Все б такими были. — Будь все такими, я бы сдох в Чечне, — процедил Саша сквозь зубы. — Не рассчитывал, что мне придется снова столкнуться со стариканом на гражданке. Собственно, я о нем и хотел поговорить. — Тебя с Сергеичем свести? — с готовностью спросил Федор, начисто проигнорировав реплику Саши о войне. — Не совсем, — Воропаев поджал губы. — Мне просто нужно, чтобы он не вмешивался в кое-какие мои дела. Сможешь придержать генерала? — А в чем дело? — Федя отставил стакан и поднял на Сашу взгляд. — Я слышал, что у него свои интересы в Березовом острове. Мэрия готовит прошение о сокращении территории заповедника, а генерал Пушкарев… — Снова?! Было уже такое, и не раз! Саня… ты прости меня, но… это же государственное достояние! Неприкосновенная чистая территория, а вы там поселок для олигархов построите и в асфальт все закатаете, — нахмурился Коротков. — Ну да, — Саша безразлично пожал плечами. — Не цветы же там выращивать. — В заповеднике много краснокнижных растений и животных, — от волнения у Феди сбилось дыхание, — мы должны сберечь их … а вы хотите собственную страну обворовать! — Не убудет от государства, — хмыкнул Саша. — Так поможешь или нет? — Саша, нельзя так… сам подумай, чьи карманы наполнишь деньгами? — Что-то никто не думал о том, что нельзя восемнадцатилетних пацанов в мясорубку кидать, — тихо прошипел Воропаев. — Всем было плевать, что ребята гибнут ни за что. Ни государство, ни генерал Пушкарев собственной персоной на их защиту не встал. Известно, чьи карманы тогда наполняли за счет наших жизней. А теперь старик грехи замаливает, о березках печется? — Ты сам резал глотки, хочешь сказать, что теперь жалеешь тех сволочей? Надо было оставить их и дальше делать, что им вздумается? — Сволочь нужно давить, кем бы она ни была. Жаль, что ты, Федя, так до сих пор не понял, что у сволочи нет национальности. — И ты решил сам стать таким же, как они? — прищурился Коротков. — По крайней мере, меня сейчас никто не гонит под пули, — Воропаев поднялся из-за стола. — Уходишь? — Да. Не хочу с тобой ссориться, Федь. И прежде, чем побежишь докладывать Пушкареву о нашей встрече, вспомни после чьего приказа Леньку, Пашку, Юрика… — Это была война, Сань. — А нужна была она им? Я не прошу о тебя многого, просто беру свое. И ты в накладе не останешься. Бывай, Федь. Позвони, если передумаешь. — И ты тоже звони… если передумаешь, Сань. А я очень надеюсь, что ты передумаешь. *** Из Зималетто Андрей приехал в офис Промтеха в крайнем раздражении перед самым обедом. Общение с Малиновским и его сучкой обошлось в солидный моток нервов, и, хотя на первый взгляд казалось, что там все решаемо, Жданов нутром ощущал предстоящие проблемы. Мать безоговорочно была влюблена в свою Катюшу и верила ей, обожала чертового Ромочку, ворковала и порхала над этой парочкой, совершенно не замечая, каких гадюк она пригрела. А те и рады стараться! По просьбе Марго Пушкарева все-таки принесла все документы, безропотно позволила снять копии для Андрея и даже не пикнула, когда он сложил бумаги к себе в портфель. Интересно, попробует мать настроить против сына или поостережется? — Андрей Палыч, добрый день, — Ксения слегка улыбнулась Жданову, оторвавшись от работы. — Утром заходил Виктор Евгеньевич, передал документы. Сказал, что копию уже отправил Александру Юрьевичу. После обеда у вас назначена встреча с Кирой Юрьевной, она звонила, я подтвердила ваше согласие. — Спасибо, Ксюша, — Жданов улыбнулся. Его офис казался бальзамом на душу после дурдома, по ошибке названным компанией Зималетто. Никаких трещащих по телефону секретарш, все четко, кратко и по делу, как он любит. Опять же Ксения с аккуратной прической в строгом деловом костюме без провокационных декольте. — Закажите мне обед в офис и можете идти на перерыв. Немного расслабиться и справиться с бушующими эмоциями удалось только в собственном кресле, в тишине кабинета. Папка от Виктора аккуратно лежала на краю стола, отдельно от других документов, и рука сама потянулась к ней. Досье на генерала находилось в отдельном файле и вызывало у Андрея большое любопытство. Даже из общих сведений можно было многое почерпнуть: друзья, любовницы, сослуживцы, подчинённые, родня — кладезь полезной информации. «Дочь от первого брака: Пушкарева Екатерина Валерьевна, 1981 г.р.» — Жданов поморщился: а вот и она, зараза. Какова вероятность нечаянно выебать дочку своего будущего врага с утра пораньше? На всякий случай Андрей полез в документы, привезенные из Зималетто, чтобы сверить даты рождения. А вдруг не она? Но цифры совпали. В голове Жданова лихорадочно закружились обрывки мыслей и сценариев развития событий, но додумать ничего не успел — зазвонил мобильник. Он схватил телефон и рявкнул: — Слушаю! В динамике раздалось знакомое Воропаевское фырканье. — Судя по всему, ты уже скатался к родителям в компанию, — Саша заговорил серьезным тоном. — Сегодня вечером у меня встреча с Коротковым Федором. Мы служили вместе. Фамилия Андрею показалась знакомой, но где он ее видел или слышал, сходу сообразить не смог — слишком насыщенный на события и информацию день, потому он только угукнул в трубку, ожидая продолжения. — Тянуть смысла не вижу, надеюсь, что выгорит все, — продолжил Воропаев, — если получится, то у нас будет свой человек под носом у старикана. Если получится… — Было бы неплохо, — задумчиво протянул Андрей. — Расскажешь потом, как все прошло? — Разумеется, — снова знакомое фырканье в динамике. — Я заеду после. Обязательно все обсудим. Андрей кинул мобильник на стол и снова погрузился в бумаги. Казалось, что на чертова генерала совсем никакой управы не найдешь. Ничего, за что можно было бы прижать его за яйца и заставить сидеть тихо. Не считать же таковым развод с первой женой? Ни взяток, ни любовниц, ни некрасивых историй. С другой стороны, честному человеку держать компромат на огромное количество важных шишек нет смысла… — Доставка, — женский голос заставил Андрея вскинуть голову, а секундой позже улыбнуться. — Вы заказывали обед, господин Жданов? — А ты устроилась курьером, Кирюш? — Жданов вскочил со своего места, забрал фирменный пакет «Ришелье» у подруги, по-родственному чмокнул девушку в щеку и, свободной рукой приобняв за плечи, провел к диванчику. — Нет, просто приехала чуть раньше намеченного и внизу столкнулась с доставкой обеда для президента, — Кира улыбнулась. — Ты меня спасла от голодной смерти, получается, — Андрей расставил на столике притягательно пахнущие контейнеры и с трудом удерживался от того, чтобы не накинуться на еду. — Получается, так, — Кира, совсем, как ее брат, фыркнула. — Прежде, чем ты набьешь рот, ответ мне на вопрос… — Андрей поднял взгляд на подругу. — Что у тебя случилось, раз ты такой взъерошенный? — С утра съездить в Зималетто — плохая примета, Кирюш. Мама натворила таких дел, что придется туда наведаться еще не раз. — Нужно было поехать с тобой, — Кира нахмурилась. — Там Малиновский. — И что? Плюнула бы ему в рожу, да и все, — девушка рассмеялась. — Давно прошли те времена, когда он мог попортить мне кровь. Жданова передернуло от ее слов. Кажется, «те времена» он никогда не сможет забыть. Они до сих пор казались ему настоящим кошмаром, сном, который стал явью. Да, Кира оправилась, успокоилась, похорошела, вышла замуж и стала, наконец, счастливой, но Андрей никому и никогда не рассказывал, каково ему было смотреть на ее изломанное тело, которое на носилках доставали с борта санавиации. Каково ему было ощущать свою полную беспомощность — он возненавидел это чувство. В те времена перевезти девушку специальным самолетом из Махачкалы в Москву и так было прыжком выше головы, и Жданов продал душу Канивецкому за эту услугу. А теперь Кира говорит, что все прошло? Да черта с два. Гребаного паскуду Малиновского, который бросил их тогда, не моргнув глазом, нужно было раздавить как клопа, а не оставлять припеваючи жить в свое удовольствие. И это еще одна его, Андрея, ошибка. — Я рад, что все так, — сдержанно ответил он. — Да к черту! Слишком много неприятностей, не хочу о них. Расскажи лучше о себе, мы давно не виделись. — Можно подумать, ты ничего не знаешь! Уверена, Саша держит тебя в курсе всего. — Это не одно и то же. Предпочитаю узнавать все из первых рук. Они с Денисом так пекутся из-за твоей работы… Кира дернула плечами и резко погрустнела. Она не умела скрывать свои эмоции, будь то счастье, любовь или, наоборот, злость и ненависть. Не самое удобное качество для журналиста, сыгравшее с девушкой злую шутку, но ничего с этим поделать было нельзя. — Я бы не хотела работать просто по блату. Я знаю, что ты здесь царь и бог! Что все заткнутся, стоит тебе только посмотреть сурово, но все равно коллектив не обманешь. Андрей, ты же знаешь, не в моих правилах пользоваться чужой благосклонностью. — Уверен в этом, — улыбнулся Жданов, — поэтому я не буду никак вмешиваться в твою работу. Кабинеты пиар-службы начну обходить стороной! Обещаю! И ты будешь заниматься тем, что знаешь лучше всего: общаться со СМИ. Не думаю, что у кого-то возникнут вопросы касательно твоей компетенции, стоит только упомянуть твою девичью фамилию. — А кто сейчас занимается этим? — прищурилась Колесова. — Ты уволил кого-то? — Ни в коем случае! А у нас как раз девушка одна ушла в декрет. — И ты мне не врешь? — Нет, — легко рассмеялся Андрей. — Она действительно должна была уйти в декрет, правда, через полтора месяца, но я отправил ее в оплачиваемый отпуск. Поверь мне, она более чем довольна. Так достаточно честно? Кира улыбнулась и обреченно покачала головой. — Ты неисправим! Но за это я люблю тебя, Жданов. Пока ты есть где-то в мире, я не сломаюсь, — тихо добавила она. — Пока ты есть где-то в мире, маленькая Ку, никто не посмеет это сделать. Теперь я смогу позаботиться об этом. Вставай, обед подождет, пошли знакомиться с твоим начальником и смотреть кабинет!