***
Вот только он не мог ждать и часа. К тому времени, когда прошло полчаса, Сонхва уже не мог сидеть на месте. Он отказывался смотреть в окно, даже запер двери и всё время ходил по комнате. Часы тикали, а его инстинкты никак не утихали, отчего желудок скручивался от отчаянной потребности выбраться. Дошло до того, что через сорок минут его не заботило собственное эго или возможность попасться на возможную шутку, ему просто нужно было знать наверняка. Он мог бы жить, если бы попался на подобную шутку, и кто мог бы его винить? Вновь отключили электричество, в комнате было темно, а свечи, почти расплавившиеся насквозь, не помогали успокоить его сердце, которое ушло в пятки. Сирена тоже не помогала, это была сирена, которую они использовали, когда приближался торнадо или было какое-то чрезвычайное положение в стране. Помехи от радио немного улеглись, и теперь Сонхва не мог отойти от маленького столика, рядом с которым стоял. Пригнувшись к нему, он слушал, как человек на другом конце передал ту же информацию, которую они получали в течение последнего часа. — Чрезвычайное положение… неопознанные существа распространяются по всему городу… подтверждено семнадцать смертей… национальная гвардия объявляет общегородскую эвакуацию в… Это было всё, что он мог понять, но этого было достаточно, чтобы у него действительно пошли мурашки по коже. — Они подключили к этому национальную гвардию, это не может быть шуткой, — Сонхва посмотрел на своего друга, который что-то делал в своем телефоне. Его сосед по комнате не ответил, скорее всего, даже не услышав его. Сонхва поднял трубку, снова пытаясь позвонить родителям, но на этот раз не было даже гудков. Телефон просто издал один звуковой сигнал, а затем на экране появилась информация, сигнализирующая о том, что вызов был немедленно завершен. — Линия не работает… — прошептал Сонхва, тряся телефоном так, будто это могло помочь делу. — Невозможно подделать линию, если она не работает! Это, казалось, привлекло внимание другого, и он удивленно отвел взгляд от Сонхва. — Не работает? — Я даже не могу позвонить своим родителям, линия буквально мертва! После этого Сонхва немедленно встал и подошел к окну, на которое не позволял себе смотреть почти сорок минут. Вертолеты, казалось, двигались дальше, за исключением одного, который был, может быть, в нескольких кварталах ниже, прожектор всё ещё освещал улицу, двигаясь очень медленно. Единственным отличием было количество людей, которые сейчас были на улицах, с упакованными чемоданами или маленькими сумочками. Улицы не были переполнены, но людей определенно было достаточно, чтобы понять, что что-то не так. Они были в панике. — Это не розыгрыш… — прошептал Сонхва, его руки стали липкими, когда он вцепился в подоконник. Он чувствовал своего соседа по комнате позади себя, парень тоже смотрел на то, что было перед глазами. Минуту он молчал, думал о разыгрывавшейся перед ним ситуации. Сонхва понял, что он всё ещё не убежден, и это только заставило его поднять брови с ошеломленным выражением лица. — Что? — спросил его сосед по комнате. — Думаешь, это какое-то инопланетное вторжение? — Нет, я так не думаю. Но что-то определенно не так. Это могут быть те большие протесты, которые выходят из-под контроля, в последнее время они становятся действительно опасными, — ответил Сонхва, оторвав глаза от окна, чтобы посмотреть на его соседа по комнате, который садится обратно. — Но ты не можешь отрицать, что что-то не так. Там не только студенты кампуса, там люди со всего мира. — Сонхва… — Нет, послушай! Электроэнергия не отключается вместе с генераторами на три часа. Вода не исчезает просто так. Вертолеты и сирена не появляются просто так, чтобы сообщить нам настроиться на радиостанции ради информации, — сказал Сонхва, его голос стал немного громче, чем обычно, явно наполненный чувством срочности. — Это ненормально, ничего из этого! Я не говорю, что к нам вторгаются инопланетяне, но лучше перестраховаться, чем сожалеть. Его инстинкты, казалось, только усилились, когда он увидел, каким медлительным оказался его сосед по комнате. Он чувствовал то же самое, когда ему приснился кошмар, один из тех снов, в которых ты не можешь достаточно быстро убежать от убийцы. Когда он ещё раз посмотрел на своего соседа по комнате, потому что просто не мог понять его поведения, то заметил груду раздавленных пивных банок, скопившуюся возле стула, на котором он сидел. Такого точно раньше не было. — Сколько… сколько ты выпил? — недоверчиво спросил Сонхва. Его сосед по комнате прищурился на него, явно не понимая, почему это имело значение. — Э... Я, наверное, уже выпил полный ящик? — Полный… чёрт возьми, неудивительно, что ты не соображаешь, — Сонхва немедленно повернулся, адреналин в его теле наконец достиг своего пика, когда он сунул телефон в карман и взял ключи с маленького столика у входной двери. — Я спущусь вниз, чтобы получить ответы, а ты оставайся здесь и начинай собирать вещи на всякий случай! Он даже не дождался ответа своего соседа по комнате, который, как он знал, скорее всего, будет ругать его и говорить, что он раздувает из мухи слона, прежде чем выйти за дверь, даже не удосужившись закрыть её до конца. В холле мерцали огни, и Сонхва знал, что технически это безопасно, но, проходя под ними, он чувствовал противоположное. Лифты не работали, но это не имело значения, потому что ему повезло, и он уже был на первом этаже. Как они получили эту комнату, Сонхва никогда не узнает, но он также не посмеет задавать вопросы. Однако, как только он вышел из коридора, свет в холле не горел, поэтому ему пришлось вытащить телефон, чтобы использовать фонарик для навигации. Было тихо, и он не мог видеть улицу с того места, где находился, но ему казалось, что люди начали двигаться, так что она больше не будет такой оживленной. Холл оказался пустым. Насколько он мог судить, за стойкой регистрации никого не было. Он мог бы осмотреть другой вход на другом конце здания, но его ноги были как желе и не хотели двигаться. Волосы на затылке встали дыбом, и он знал, что просто пугает себя больше, чем нужно, но ничего не мог поделать. Он решил, что будет лучше позвать кого-то, посмотреть, не слышит ли его кто-нибудь, чем ему придется больше двигаться. — Эй! Здесь есть кто-нибудь? Тишина. — Кто-нибудь знает, что происходит?! Это из-за протестов в столице?! Эй! Его голос эхом разносился по всему холлу благодаря высокому потолку. Но всё равно было тихо. Пока было. Это было похоже на разбитое стекло, и Сонхва резко повернул голову, освещая всё вокруг светом, и вздохнул с облегчением, увидев, что окна и двери всё ещё целы. В худшем случае кто-то только что проник в другое место, воспользовавшись сложившейся ситуацией. Но ещё больше звуков последовало после того, как он оставался неподвижным в течение десяти минут, удостоверяясь, что на горизонте пусто. Это звучало как стук. Кулаки или ноги били по стенам, трубам, дверям или чему-либо в этом роде. Казалось, звук был повсюду вокруг него, и он не мог определить точное место, откуда он исходил. Несмотря на то, что звук не был громким, он оглушил его. Стук был постоянным, ритмичный стук, который синхронизировался с его сердцем. Но он остановился, и снова стало тихо. Сонхва тяжело сглотнул, его ноги застыли на месте. У него была половина мысли выключить свет на своем телефоне, но он не мог вынести мысли о том, что в этот момент окажется в полной темноте. — Что происходит?.. — прошептал он себе, вытирая пот от стресса вдоль линии роста волос. Недавно он только что покрасил волосы в пепельно-серый цвет и мог только представить, что его пот был слегка серым и окрасил его рукав. Он ещё немного походил вокруг, подойдя к другому концу вестибюля, чтобы посмотреть, не прячется ли кто-нибудь в углу, напуганный так же, как и он. Сонхва не знал, что происходит, и даже если просто протест вышел из-под контроля, он знал, насколько опасным может быть что-то подобное. Он не собирался умирать преждевременно, поэтому почти ходил на цыпочках, стараясь вести себя как можно тише. На другой стороне вестибюля, где были гигантский телевизор с плоским экраном и диваны, дверь и окна были покрыты непрозрачным покрытием. Он пропускал свет внутрь, но никто не мог видеть, что происходит внутри. Сонхва это очень нравилось, он ненавидел идею о том, что за ним шпионят, и ему нравилось уединение, которое это приносило. Пока он осматривался, его глаза на мгновение мельком увидели пустой торговый автомат, и сразу надулся, когда понял, что его любимые батончики «Сникерс» закончились. Мир был жесток. Но в очередной раз его внимание было отвлечено от обиды на отсутствие батончика «Сникерс» и направлено на дверь. Тень. Это была тень в форме человека, стоящая близко к стеклу. Это было таким облегчением. Увидеть другого человека, когда все люди так быстро исчезли. Сонхва не мог видеть, кто это был и как он выглядели, он мог только сказать, что человек был немного ниже, чем Пак, и имел пушистые волосы. Это напомнило ему об одном из его друзей, который ушёл несколько часов назад. Его мысли быстро мелькнули к ним, надеясь, что они достигли безопасной точки, или задавались вопросом, были ли они пьяны, как его сосед по комнате, и относились к ситуации с недоверием. Но легкое покачивание человека по ту сторону стекла снова привлекло его внимание, подтверждая его опасения. Человек был явно пьян, не мог стоять прямо или даже хорошо балансировать. — Глупо напиваться, когда это происходит, но я не могу винить тебя, — пробормотал Сонхва про себя, наконец сунул телефон в задний карман и потянулся к дверным ручкам, чтобы открыть их, чтобы впустить человека и помочь ему немного протрезветь, прежде чем уйти, как и хотел Сонхва за несколько часов до этого. Единственная проблема заключалась в том, что двери были закрыты цепями. Его пальцы дернулись на холодных и очень толстых металлических цепях, обернутых вокруг ручек и зафиксированных на месте. Сонхва видел подобное только в тех фильмах ужасов, от которых он был зависим. От этой мысли волосы на затылке парня снова встали дыбом. Одно дело удержать что-то, а другое — удержать что-то внутри. Потому что «внутри» было там, где он был. — Простите… — крикнул он, приложив руку к стеклу, чтобы человек мог его увидеть. — Дверь заперта на цепочку – я не могу открыть её! Обойдите парадную, я вас туда пропущу! Он ещё надеялся помочь этому человеку, но, похоже, ему не ответили. Поэтому он попытался ещё раз, увеличив громкость голоса, но потом пожалел об этом, когда снова начался стук. Словно в стенах что-то стучало изнутри. Он подошел как можно ближе к стеклу, чувствуя, как растет его надежда, когда человек с другой стороны приложил руку к стеклу. — Я не могу говорить громко, но, пожалуйста, просто подойдите к другой стороне. Он всегда был добрым и мягким человеком по натуре, предпочитая помогать другим из доброты душевной. Сонхва был просто рад узнать, что перед лицом неизвестной опасности он всё ещё так думает. Он действительно надеялся, что его сосед по комнате уже собрал вещи, он не хотел больше терять время. Его инстинкты действительно начали кричать на него (как будто они не кричали ранее), чувствуя, как глаза прожигают дыры в его спине. Он чувствовал себя уязвимым, и его сердце билось так быстро, что он изо всех сил пытался дышать. Он мельком оглянулся назад, его душа чуть не выпрыгнула из тела, но немного расслабился, когда ничего не увидел. Сонхва обернулся, чтобы посмотреть на человека за стеклом, но было похоже, что он отклонил голову и верхнюю часть тела от двери, пока всего через долю секунды не врезался головой в стекло. Сонхва отпрыгнул назад, его ноги подкосились, и он рухнул на землю, безмолвный крик заставил его горло заболеть и заставил его открыть рот от зрелища перед ним. Человек отстранился, только чтобы сделать это снова, прижав руки к стеклу, а затем снова врезавшись головой. На этот раз стекло немного треснуло, и когда человек отстранился, он оставил темное пятно, которое Сонхва не хотел видеть. Он мог только в полном шоке наблюдать, как человек сделал это снова, последующий хрустящий звук заставил Сонхва почувствовать вкус пива и попкорна, которые он ел ранее, на языке. Каждый раз, когда человек отстранялся, темное пятно становилось больше, стекая по стеклу. — Что ты такое?.. — заикался он, его голос был таким хриплым, что парень едва мог его расслышать. Он даже не мог закончить, его тело онемело до кончиков пальцев на ногах и руках. Сонхва не мог сказать, перестало ли его сердце биться или оно билось так быстро, что он вообще не мог его узнать. Только когда человек с другой стороны начал разбивать стекло ещё больше, трещины были достаточно большими, чтобы представлять опасность, Сонхва сумел собраться достаточно, чтобы встать, его ноги дрожали, когда он сосредоточился на том, чтобы сделать один шаг за шагом подальше от ужасного зрелища. Его мозг функционировал ровно настолько, чтобы помогать ему двигаться, но недостаточно, чтобы обдумывать или думать о том, что происходит. Это было похоже на внетелесный опыт, и он едва уловил звук, похожий на выстрел, за которым последовали ещё два снаружи. Тут-то и начались крики. Он не мог сказать, какие крики были снаружи, а какие внутри. Его слух был нечетким, а голова кружилась от такого количества адреналина, что он почти видел пятна. Рот Сонхва был открыт, он пытался дышать таким образом, чтобы получить больше кислорода, когда он медленно возвращался в свою комнату. Он пытался убедить себя, что то, что он видел, было плодом его воображения, как и выстрелы, и крики. Это неправда. Сон. Розыгрыш. Он понятия не имел, что происходит, и, честно говоря, у него не было намерения оставаться здесь, чтобы выяснить, что это было. Если бы ему пришлось перекинуть своего соседа по комнате через плечо, чтобы увести упрямого человека в безопасное место, он бы так и сделал. Сонхва потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы вернуться в свою комнату, прислонившись к стенам для поддержки, когда он вспомнил хрустящий звук головы человека о стекло. Но когда он вернулся, он стиснул зубы, когда заметил, что дверь полностью открыта. Не так, как он оставлял. Неужели его сосед по комнате действительно ушёл без него? Осторожно, он выглянул из-за угла, мерцание света в холле только усугубило урчание в животе. Он мог видеть, что одна из свечей всё ещё горела, но другая уже потухла. Сонхва позвал своего друга едва слышным шепотом, которого он даже не мог расслышать. В комнате было тихо, но это не приносило ему никакого утешения. Некоторые из других дверей в коридоре были открыты, а некоторые закрыты. Это выглядело точно так же, как сцена из фильма ужасов, и как бы Сонхва ни любил их, он не хотел сниматься в них. Он снова выкрикнул имя своего друга, на этот раз громче, когда прыгнул в комнату, крик оттуда напугал его. Ответа не последовало, и Сонхва тяжело сглотнул. Сонхва повидал в жизни много ужасных вещей. Ему нравилось смотреть множество документальных фильмов о расследованиях и судебно-медицинских расследованиях, а затем, конечно же, его любимые фильмы ужасов и запекшейся крови, которые не оставляли воображению ничего, когда дело доходило до крови и ран. Он бы легко сказал, что готов стать свидетелем чего угодно и что он уже всё это видел. Он даже дошел до того, что сказал, что ему не помешает увидеть кровь в реальной жизни. Но всё это вылетело из головы, как только он вошел в гостиную, высоко приподнявшись на цыпочках, половицы скрипели под его тяжестью. Ничто, никакая кровь или фильмы ужасов не подготовили бы его к такому зрелищу. Сначала это выглядело странно, и Сонхва не мог точно сказать, на что он смотрит, в течение нескольких секунд, прежде чем пролетел вертолет, и свет, который он излучал, вспыхнул в комнате и осветил именно то, что Сонхва должен был увидеть. Его сосед по комнате сидел, прислонившись к стене, его ноги время от времени подёргивались, глаза были широко раскрыты от шока, а рот отвис. На нем кто-то или что-то было. Нечто уткнулось головой в его шею, издав странные звуки в результате тесного контакта. — Сонхва… — голос его соседа по комнате едва привлек его внимание, его сердце почти остановилось. Именно тогда он заметил кровь, пропитавшую рубашку его соседа, мягкая белая рубашка теперь была темно-красного и коричневого цвета спереди. Сонхва мог только смотреть, его колени встали на место. — Сонхва, — повторил он попытку, рука, которая не была придавлена массой на нём сверху, неуверенно потянулась к другу. — Пожалуйста, помоги мне. Его голос звучал ещё хуже, чем он выглядел, и когда нечто на нём немного опустилось, Сонхва понял, почему. Часть его горла, казалось, отсутствовала, повсюду капала кровь. Сонхва сделал шаг назад, он был уверен, что кровь отхлынула от лица, он был белым, как призрак. Все функции мозга, казалось, остановились, и его тело снова онемело. — Пожалуйста… — он заикался, его голос сорвался, когда он невольно кашлянул кровью, стекающей по его подбородку и шее. — Сон... Он не мог закончить то, что говорил, прежде чем человек на нем вцепился зубами в его плечо, разрывая плоть и мускулы, как будто это было ничто. Сонхва никогда раньше не слышал такого гортанного крика, глаза его соседа по комнате сверкали от чистого ужаса и боли. Сонхва видел пятна, его желудок яростно скручивался от множества разных эмоций, которые он не мог точно определить. Его инстинкты кричали так громко, страх охватил всё его тело, что он даже не мог нормально думать. Рука поднялась, чтобы прикрыть его собственный рот, каким-то образом ухитрившись удержать себя от тошноты и заглушить звук, который вот-вот должен был вырваться из его горла. Он едва мог слышать радио, которое всё ещё было включено слева от него, голос больше не казался зацикленным. Его бешено колотящееся сердце не позволяло ему слышать много, но он мог расслышать лишь несколько слов, наблюдая, как существо откусывает ещё один кусок его соседа по комнате, который безвольно лежал у стены, пальцы дергались у окровавленного бока, его челюсть отвисла, бледные щеки, залитые слезами. — Двести подтвержденных смертей... оставайтесь внутри... не открывайте двери... Сонхва не мог оторвать глаз от своего друга, наблюдая, как жизнь покидает его тело, пока он просто стоял там. Последнее, что он помнил перед тем, как потерял сознание, были умоляющие глаза его друга, которые стали остекленевшими и безжизненными.***
Когда Сонхва пришел в себя, он обнаружил, что сидит на вершине жилого комплекса, на крыше с единственным входом, закованным в те же толстые цепи, что и раньше. Он так крепко сжал в руке окровавленный лом, что та побелела от недостатка кровообращения. Звуки вокруг него были приглушены, в ушах всё ещё болезненно звенело. Он чувствовал, как жидкость стекает по его лицу, бессознательно вытирая пот и кровь, покрывавшие его лоб и щеки. Его штаны были разорваны, обувь давно исчезла, а рубашка, которую он носил, была запачкана от различного количества жидкостей. Сонхва сидел на выступе, свесив ноги с края, и смотрел, как город горит у него на глазах. Он был в шоке, тело полностью онемело, так как он ничего не мог заметить. Даже восходящее на востоке солнце не согревало его холодную кожу, а только высушивало жидкости на ней. Он смотрел, как здание перед ним начинает рушиться, маленький местный супермаркет, который был подожжен много часов назад. Во многом в отличие от последнего, что он помнил, улицы по большей части были пустынны. Несколько машин столкнулись друг с другом, гудки гудели в утренние часы. Там внизу были люди, только не живые. Его глаза дернулись, его мозг всё ещё пытался проснуться и обработать то, что произошло за последние семь часов. Но всё, о чем он мог думать, это кровь, которая покрывала его тело, обжигая глаза каждый раз, когда он моргал. Солнце только привлекло его внимание, свет, освещающий улицу внизу, и хаос, развернувшийся за ночь. Сонхва, наконец, обратил внимание на солнце, его налитые кровью глаза жгло от света. Одному Богу известно, каким разорванным он выглядел, голая кожа его была липкой, и тут-то сила как будто вернулась к его конечностям и улеглась тупая боль в мышцах. Он уронил лом, даже не подозревая, что держит окровавленный инструмент, и как только его взгляд остановился на нем во всей его красе, крик страха, сорвавшийся с его губ, только присоединился к другому, который эхом разнесся по всему городу. Сонхва поднял обе руки перед лицом, внимательно рассматривая свои окровавленные руки на солнце. Его пальцы дрожали, почти болезненно подергиваясь, когда он двигал ими. Он не чувствовал, как слезы текли по его лицу, смешиваясь с другими жидкостями. Он уже столько наплакал, что это только сильнее обожгло глаза, сильно раздражая их. Но вместо того, чтобы закричать громче, единственным звуком, который вырвался из его рта, был громкий смех, полный неверия, звучавший на грани психоза. Кровь на его теле была не его, но всё равно горела. В последний раз окинул взглядом город, цвета восхода солнца в небе прекрасно контрастировали с дымом и разрушениями на горизонте. Солнце было красным от дыма, ярко горело, потому что Сонхва не видел ни одной живой души. Наконец наступил рассвет первого дня. Первый рассвет, когда человечество наконец встретило соперника. Он прекрасно это помнил. Судный день.