***
— Идите вниз по этому кварталу, и вы найдете вход в торговый центр, — Юнхо указал на одну из улиц, его голос был приглушенным, а руки всё ещё были забинтованы. — Минги и я не встретили много зомби внутри, но всё же будьте осторожны. Постарайтесь вообще не использовать пистолет, он будет слишком сильно отражаться и притянет к вам буквально всех. — Вы не собираетесь идти дальше? — спросил Сонхва, сбитый с толку тем, почему Минги и Юнхо сейчас остановились. — Нет, у нас есть свои дела. У меня такое чувство, что это тоже займет у нас много времени, поэтому нам лучше начать сейчас, — ответил Юнхо с застенчивой улыбкой на лице. — Но не волнуйтесь, вы не можете пропустить торговый центр. — Меня не беспокоит моя способность найти торговый центр… — Сонхва вздохнул, подавляя желание прижать пальцы к виску. — Меня беспокоит, что вы двое сделаете какую-нибудь глупость. — О, мы сделаем что-то глупое, хорошо, возможно, нас убьют, но мы должны попытаться, — ответил Минги, его голос был слишком веселым и взволнованным за благополучие Сонхва. — Знаешь что? Я даже не хочу знать — если это не последний раз, когда я вижу тебя, — Сонхва посмотрел на них обоих, особенно на Юнхо, который был обычным объектом его ледяных взглядов. — Это будет неправильно? — Вы знаете, что мы ничего не можем обещать, но мы будем очень осторожны. Просто знайте, что если мы добьемся успеха, наши шансы на выживание подскочат как минимум на пятьдесят процентов, — Минги кивнул вместе со словами Юнхо, сильно показав большие пальцы вверх. Возможно, единственная причина, по которой Сонхва смог не заметить то, на что в основном намекали Минги и Юнхо, заключалась в том, что они казались такими уверенными в этом. По крайней мере, они понимали, насколько опасно то, что они делали, но Сонхва полагал, что это не может быть очень плохо, если они могут шутить об этом. — Не ждите нас, — добавил Минги. — Как только закончите, возвращайтесь к Уёну и Сану. Я даже не могу обещать, что мы вернемся сегодня вечером, но, надеюсь, утром. — Я думаю, тебе следует перестать болтать, ты снова напрягаешь его, — впервые вмешался Хонджун, заметив, как Сонхва продолжает напрягаться. — Заткнись, не разговаривай со мной, — Сонхва почти толкнул Хонджуна рукой в лицо, чтобы оттолкнуть его. Минги и Юнхо посмотрели друг на друга на долю секунды, прежде чем покачать головами и вздохнуть. Юнхо потянулся вперед, положил забинтованную руку на плечо Сонхва и подарил ему как можно больше успокаивающей улыбки. — Не волнуйся так сильно, ты увидишь нас, по крайней мере, в это время завтра, — сказал более высокий, его голос был настолько уверенным, что Сонхва почти убедился, что они просто отправились на приятную прогулку. — Если ты опоздаешь на секунду, я сам приду и найду тебя и убью, — ответил ему Сонхва. В его словах не было скрытой лжи, и все это знали. Но, несмотря на его угрозы, Юнхо лишь тихонько усмехнулся и огляделся с того места, где они стояли на углу улицы. — Я знаю, мама, перестань волноваться. — Как только я перестаю волноваться, кто-то умирает. — Почему ты делаешь всё таким сложным? — Оглянись вокруг для разнообразия. — Мои глаза широко открыты. — Тогда надень очки, ты явно слепой. — Ах, чёрт, подожди, — Юнхо полез в карман своих штанов и притворился, что вытаскивает то, что, как предположил Сонхва, было телефоном, и поднес его к уху, как будто звонил кому-то. — Я просто очень быстро позвоню своему окулисту и скажу ему, что мне срочно нужны новые очки. Какую оправу мне выбрать? Сонхва недовольно посмотрел на него. — Возможно, в прошлой жизни ты был комиком, — сказал Минги, который, похоже, наслаждался небольшим выступлением Юнхо. — Не поощряй его, — чуть ли не прошипел Сонхва другому, но в конце концов понял, что их маленькое «соглашение гигантов» было глубже, чем угрозы Сонхва, поэтому он ничего не мог сказать, чтобы напугать их. Они уже потеряли достаточно времени, поэтому Сонхва снова решил быть умнее и предпочел их игнорировать. — Неважно. Просто поторопитесь с любым планом, который у вас крутится в ваших маленьких головках, и будьте осторожны. Я имею в виду, вернитесь сегодня вечером, без исключений. Мы с Хонджуном будем быстры и возьмём всё, что сможем, — Сонхва поправил пустой мешок на плечах. Он позаботился о том, чтобы посмотреть на обоих высоких мужчин, чтобы получить кивок от них обоих, прежде чем он решил, что может отпустить их. Ведь они не были детьми. Они могли справиться сами. Им не нужно было, чтобы он держал их за руки на каждом шагу. — Да, сэр, — сказал Юнхо с мягкой улыбкой, когда он опустил руку и посмотрел на Сонхва гораздо более нежным взглядом. Это заставило Сонхва с тревогой отступить назад, это был тот же взгляд, которым Уён бросил на него перед уходом, и это только заставило его волноваться ещё больше. — Мы любим тебя, Сонхва, — сказал Юнхо, указывая между собой и Минги. Другой несколько раз кивнул, его голова мягко наклонилась в сторону, когда он посмотрел на Сонхва. — Ч-что за, что сегодня все признаются мне в любви… это же не романтическая комедия, знаете ли… — глаза Сонхва комично расширились, когда ему удалось выдавить из себя слова. И Минги, и Юнхо рассмеялись над этим, гораздо громче, чем следовало бы, но Сонхва догадался, что выражение его лица было слишком забавным, чтобы упустить такую возможность. — Мы знаем, просто хотим убедиться, что ты знаешь, — сказал Минги, потянувшись вперед и взъерошив волосы Сонхва, оставив самого старшего застывшим и совершенно возмущенным там, где он стоял рядом с Хонджуном, который, несомненно, наслаждался каждой мелочью. Но прежде чем Сонхва успел что-то сказать, они вдвоем уже уходили, продолжая идти по главной улице, ведущей от торгового центра. Некоторое время они шли назад, чтобы помахать им, прежде чем повернуться, чтобы идти. Сонхва клялся, что чувствовал себя так, будто постарел на десять лет, его бедное сердце полностью обезумело. Он смотрел, как они уходят от него и Хонджуна, который довольно бесполезно стоял на одном и том же месте, и не мог не чувствовать себя расстроенным из-за того, что они даже ни разу не оглянулись. Чувство казалось слишком знакомым, то, что Сонхва не хотел когда-либо вспоминать. — Что, чёрт возьми, это было? — пробормотал Сонхва больше себе под нос, когда они тоже наконец двинулись в бой на улице. Юнхо указал на них. Он имел в виду риторический вопрос, а не то, на что должен был быть дан ответ, но Хонджун заговорил прямо позади него. — Я думаю, после того, что случилось с Саном, они все действительно осознали, что смерть может прийти к ним, и поэтому напоминание окружающим о том, что вы их любите, когда вам приходится на время расстаться, может облегчить их совесть, — ответил он, делая гигантский шаг, чтобы идти бок о бок с Сонхва. — Я думаю, они также знают, что всё, что они делают, действительно опасно, и они знают, что могут не вернуться. — Я не помню, чтобы давал тебе разрешение разговаривать со мной, — проворчал Сонхва, но в его словах не было особой злобы. — Кроме того, ты всё равно не кажешься мне человеком, который верит в любовь. — Любовь? — спросил Хонджун, приподняв брови, но Сонхва отказался смотреть на него, так как теперь ему было ясно видно очень большое здание перед ним. — Я не… ну, я не знал. — Разве? — нос Сонхва снова сморщился, он ненадолго перевел взгляд на Хонджуна, как только они встали прямо перед двумя ступенями, ведущими ко входу в торговый центр. — Не говори мне, что зомби научили твое замерзшее сердце любить. Секунду было тихо. — А если и так? — Знаешь что? Прекрати болтать. Сам торговый центр представлял собой большое здание, очень похожее на то, с которым Сонхва был знаком ещё со школы. Снаружи он предположил, что там было как минимум два этажа с множеством разных универмагов внутри. Удивительно, но передние двери не были сломаны, так что это было многообещающе. Минги и Юнхо сказали, что они столкнулись с несколькими зомби, находясь внутри, а значит, где-то в стене есть дыра и, скорее всего, они ещё внутри. Если бы они были тихими и работали быстро, у них был бы хороший шанс избежать зомби, но им всё равно нужно было быть начеку. Поэтому, когда они открыли скрипучие двери и вошли внутрь, Сонхва был благодарен, что Хонджун закрыл рот. Внутри было очень темно и пыльно, единственный свет проникал из окон на вершине сводчатой крыши. Сонхва был прав, всего было два этажа, и примерно в пятидесяти футах от них стояли два эскалатора, которые не работали. Место было захламлено, чтобы выразиться красиво. Несмотря на то, что входные двери не были сломаны, множество витрин было разбито на мраморном полу, и Сонхва даже мог видеть упавшие тела, разбросанные по земле. Их было немного, но из-за брызг крови на земле и стенах всё выглядело намного хуже, чем было на самом деле. Когда они шли, в воздухе было так много пыли, место было таким тихим, что даже их шаги почти звучали эхом. Им пришлось перешагнуть через два тела на эскалаторе, пока они поднимались по нему, и Сонхва заметил, что кровь на одном из тел еще не полностью высохла. — Меня всегда поражало, насколько сильно человеческое тело может кровоточить, — прошептал Хонджун, переступая через тело и следуя за Сонхва на второй этаж. — Мы не единственные, кто был здесь недавно. Хорошо, что Хонджун это заметил. Обычно Сонхва не беспокоился бы о чем-то подобном, но именно страх перед людьми, населявшими этот город, заставил его начать сомневаться во всем. — Минги и Юнхо были здесь на днях. Может быть, они убили его, — ответил Сонхва, как только они добрались до вершины, глядя на тело всего несколько секунд, прежде чем отвернуться. — Выстрелили в голову, — возразил Хонджун. — У них нет рабочего оружия. Сонхва покачал головой и крепко сжал лом, прежде чем положить его себе на плечо. Хонджун был прав, мертвые тела, разбросанные по полу, были делом рук не Минги и Юнхо. Пулевые ранения были у каждого, с кем они столкнулись, и подозрения о том, кто там был, подтвердились только тогда, когда Хонджун указал, что у многих из них отсутствуют определенные конечности. Большинство тел лежали там очень давно, и если это был не отвратительный запах, то видимое разложение, покрывавшее плоть и кости. Это было очень неприятное зрелище, даже для Сонхва, который привык к этому. Они изо всех сил старались продолжать поиски и избегали магазинов меньшего размера, которые были совершенно темными или с кучей разбитых стекол, и искали более крупные универмаги, которые были более просторными и могли предложить им то, что нужно. Хонджун тихо последовал за Сонхва, по большей части, и резко повернул налево, как Сонхва, в большой универмаг, который старший посчитал хорошим началом. — Теплая одежда, попробуй найти шерсть. Я думаю, что пальто и шапки необходимы, даже если мы сможем найти перчатки, это было бы здорово, но если нет, мы можем использовать носки. Не будем слишком беспокоиться о размерах, нам нужно выбраться отсюда, — прошептал Сонхва, опуская сумку и проходя мимо стоящих на месте вешалок с одеждой, покрытых пылью. Им пришлось немного подвигаться, потому что то, что сейчас было выставлено, было вовсе не зимней одеждой, и Сонхва поклялся, что если увидит ещё одну майку, то сойдет с ума. Он уже знал, что зимний выбор будет крайне ограниченным, если вообще будет, но им удалось найти секцию в задней части большого магазина, где были представлены несколько приличных вариантов. Их пальто определенно не были шерстяными, но Сонхва решил, что это лучше, чем ничего. В свои сумки они могли упаковать не так уж много, но они сделают всё, что в их силах. Если что-то выглядело теплым, Сонхва хватал это и засовывал в сумку. Было немного странно делать это, зная, что такие вещи, как «воровство», больше не были чем-то особенным, но часть его чувствовала себя плохо из-за этого. Если бы у него было с собой несколько монет, он, вероятно, почувствовал бы себя обязанным оставить их на стойке регистрации, просто чтобы успокоить свою совесть и, возможно, немного повеселиться. Но у него их не было. Не было никаких денег в течение многих лет. Они упаковывали всё, что могли, молча, вздрагивая при каждом незнакомом звуке, сердца бешено колотились при каждом движении, которое казалось странным. Сонхва нашел шарфы и обвязал ими свои руки и ноги вместо того, чтобы упаковать их, чтобы сэкономить место. Без сомнения, это выглядело немного странно, но чем больше, тем веселее. — Сонхва, — громко сказал Хонджун, испугав Сонхва внезапным шумом. Он был всего в нескольких проходах с одеждой, так что, к счастью, он не увидел, как Сонхва вздрогнул и чуть не опрокинул несколько вешалок с одеждой своим ломом. — Что? Я думал, что сказал держать рот на замке, — сказал он, как только он успокоил свое сердце. Несколько минут было тихо, но Сонхва всё равно слышал шорох младшего, поэтому он продолжил свое дело и сунул в сумку пыльные пакеты с теплыми носками. — Я просто подумал, может быть, было бы лучше, если бы мы… — Прекрати, — крикнул ему в ответ Сонхва, полностью перебивая младшего. — Я не хочу ничего от тебя слышать. Раньше я был слишком измотан, чтобы отчитывать тебя, но теперь, когда у меня снова появилась энергия, я без колебаний напомню тебе, почему мы здесь, в этой ситуации. Ты лишился права говорить давным-давно, помни свое место и молчи. Он увидел, как Хонджун высунулся из конца прохода, его лицо было относительно пустым, но Сонхва мог сказать, что он расстроен. С того дня в магазине, когда Хонджун немного поделился тем, насколько тяжким было его чувство вины, казалось, что он как физически, так и морально ушел со своего руководящего поста и оставил Сонхва ответственным. Это было негласно, но все знали, на кого смотреть. Он молчал, если с ним не разговаривали по большей части, и с ним было легче работать, чем раньше, но это не значило, что Сонхва не презирал его. Он чуть не пнул себя, когда понял, что Хонджун буквально дал Сонхва возможность избить его, но из-за его полного истощения и решимости убедиться, что Сан жив, он отказался от этого и вместо этого предложил Хонджуну более честные слова, чем он должен был. С ним он тоже был слишком уязвим, что было ужасной идеей, и он не собирался повторять эту ошибку снова. — Я просто пытаюсь помочь, — ответил младший. — Ты уже достаточно помог, разве нет? — бросил Сонхва ему в ответ с раздражением в голосе. Он мог видеть, как лицо Хонджуна погрустнело при этом, и Сонхва обнаружил, что злится на себя ещё больше, когда понял, что вид расстроенного Хонджуна не заставил его чувствовать себя лучше. — Я думал, что ясно дал понять, что ты облажался, разве ты не усвоил урок? — Да, — ответил он, идя по проходу, хватая с полки шапку, на которую смотрел Сонхва, и швыряя ей в него. — Я хорошо усвоил это. Теперь благодаря этому я могу думать с ясной головой, но я также могу видеть, когда всё бремя главного человека ложится на кого-то другого. Прошло три дня, и оно уже пожирает тебя. Ошибка номер один — переложить всю тяжесть на ваши плечи. — Ты из тех, кто говорит, — Сонхва поймал шляпу и очень пассивно-агрессивно засунул её в сумку. — Точно, я знаю лучше, чем кто-либо, — подчеркнул Хонджун. — Я знаю, что облажался, и я знаю, что не имею права даже предлагать что-то в этот момент, но с моей стороны было бы неправильно сидеть сложа руки и смотреть, как ты рушишься из-за моих ошибок. Сонхва посмотрел на него и громко фыркнул. — Не говори мне этого, не пытайся смотреть на меня со всей этой фальшивой жалостью в глазах, — Сонхва полностью повернулся к нему и снова уронил сумку на пол. — Ты всегда смотришь на меня со всей этой фальшивой жалостью и чувством вины, как будто тебя это действительно волнует. Я вижу это насквозь, ты знаешь? Я не такой глупый, как ты думаешь. — Фальшивая жалость? Сонхва, я никогда не смотрел на тебя фальшиво, — брови Хонджуна нахмурились, а руки сжались в кулаки. — Что? Что это должно означать? — Это означает всё, что, черт возьми, ты хочешь, чтобы это значило. Но я никогда не смотрел на тебя «фальшиво». В этот момент Сонхва чувствовал себя более смущенным, чем когда-либо. Огонь в его животе угас, пока он пытался понять, что на самом деле имел в виду Хонджун. У Хонджуна снова было такое странное выражение лица, как у него в магазине, когда он практически отдал Сонхва свое сердце на блюдечке с голубой каемочкой. Это заставило старшего забеспокоиться, поэтому он отступил на несколько шагов, чтобы увеличить дистанцию между ними. — Просто прекрати, что бы ты ни делал. Я пытаюсь исправить то, что ты сделал, — в конце концов сказал Сонхва, заправляя волосы за уши. — Мне не нужна твоя помощь. — Ты бы даже не попросил о помощи, если бы нуждался в ней, — почти огрызнулся на него Хонджун. — Зачем мне просить тебя о помощи? Мне нужно напомнить тебе, что Сан буквально умирает из-за твоего слепого и глупого решения? — Сонхва выставил свой лом перед собой, почти коснувшись груди Хонджуна. Младший протянул руку, крепко сжал лом и притянул его ближе к себе с такой силой, что Сонхва почти споткнулся, но удержался на ногах, прежде чем упал лицом в грудь Хонджуна и сбил их обоих с ног. Позиция была странной, и Сонхва оказался в неудобной близости от другого мужчины, который смотрел на него с определенной решимостью во взгляде, чего Сонхва раньше не замечал. — Я очень хорошо знаю об этом. Вот почему я не могу даже смотреть на него или находиться рядом с ним. Я не могу держать его на руках, потому что это напоминает о том, что потеря его руки и, возможно, его жизни — моя вина. Этого было легко избежать, и я клянусь тебе, я не думаю, что когда-нибудь оправлюсь от этого чувства вины, которое душит меня каждую чертову секунду, — теплое дыхание Хонджуна коснулось носа Сонхва, и когда он попытался немного отстраниться, Хонджун только крепче сжал лом рядом с ним. — Знаешь, ему всё равно — он просто хочет быть рядом с тобой, — сказал Сонхва тихим, но напряженным голосом. — Не веди себя так высокомерно, когда ты прошел через то же самое с Уёном. — Мы уже не те, Хонджун, — прошипел старший, снова пытаясь отстраниться, но Хонджун только притянул его ближе. — Единственное, что нас разделяет, — это то, что ты отрицаешь, что мы разные, — так же тихо сказал Хонджун, блеск в его глазах застал Сонхва врасплох. — Я думал, что мы закончили с этими детскими загадками. Уже возвращаешься к своим старым привычкам? — Кажется, лицемерие пронизывает нас обоих, — вздохнул Хонджун и отпустил лом, что позволило Сонхва, наконец, увеличить дистанцию между ними. Мгновенно стало холоднее, воздух вокруг него заставил в вздрогнуть, и он мог видеть, как Хонджун смотрит вниз на землю с грустным выражением лица. — Я просто хочу для нас самого лучшего. Это всё, чего я когда-либо хотел. Даже для тебя я хотел самого лучшего, понимаешь? Сердце Сонхва неприятно колотилось в груди, и ему пришлось тяжело сглотнуть, чтобы остановить дрожь, угрожающую снова охватить его тело. Он не был уверен, почему ему было так трудно дышать или почему Хонджун выглядел таким чертовски расстроенным, но это не имело для него абсолютно никакого смысла. — Не смей пытаться говорить, что ты заботишься обо мне, — медленно сказал он, его язык был почти прижат ко рту. Ему пришлось снова сглотнуть, поскольку слова Хонджуна продолжали повторяться в его голове. — Ты никогда не заботился обо мне. Никогда. Ты превратил мою жизнь в сущий ад, ты знаешь? Так что не смей пытаться говорить, что ты действительно заботишься о моем благополучии. Губы Хонджуна приоткрылись, на его лице появилось ещё одно выражение, с которым Сонхва не был знаком. Между ними было тихо, не было слышно даже звуков их дыхания, и Сонхва не сводил своего жесткого и ледяного взгляда с младшего, в то время как Хонджун, казалось, ещё больше сжался. Казалось, Хонджун застыл там надолго, но в конце концов он сломал свою стойку статуи и поднял руку, чтобы потереть затылок, и издал очень душераздирающий смешок. — Думаю, ты прав, — признал он, покачивая головой взад-вперед с натянутой улыбкой. — Я никогда не заботился о тебе, не так ли? Как глупо с моей стороны пытаться убедить тебя в чем-то настолько ложном. Ты действительно умный, Сонхва. Поймал меня с поличным. Одно дело думать об этом у себя в голове, но совсем другое слышать это из уст Хонджуна. То, как он это сказал, было не менее чем трудно услышать по какой-то причине, и то, как Хонджун вскинул руки в воздух в небольшой истерике, заставило Сонхва приоткрыть губы. Он совсем не ожидал такой реакции. Он не был полностью уверен в том, какой реакции он ожидал, но это определенно было не так. На самом деле, он не был уверен, чего он пытался добиться всем этим разговором в целом, кроме того, что сказал Хонджуну держать рот на замке, потому что из-за него у них была эта неразбериха. Но теперь он пошел по совершенно другому пути, на который Сонхва отказывался даже ступить по нескольким причинам. — Понятно, тогда я рад видеть, что мы на одной волне, — Сонхва встал немного прямее, отведя плечи назад и вздернув подбородок, как он всегда делал, когда слишком оборонялся. — Всё в порядке. Так что держись подальше от меня. Это было нехорошо. Ничто в этом не было хорошо. Сонхва отступил назад, когда Хонджун ничего не сказал или не сделал шаг вперед, он одним мигом разорвал их зрительный контакт, а затем громко выдохнул горячий воздух, прежде чем полностью уйти. Он взял свою сумку, которая снова оказалась слишком тяжелой, и полностью исчез из прохода и Хонджуна. Чувство, которое поселилось в его желудке, было не тем, к которому он привык, и оно сожгло всю оставшуюся энергию. Он не мог точно определить, что это была за эмоция, но предположил, что она напоминала что-то вроде гнева и зависти. Типа гнева и зависти, от которых чуть не стошнило, и нельзя нормально двигаться. Это было странное и ужасное чувство, и даже по мере того, как Сонхва отходил дальше, чувство не становилось меньше. Он полностью пересек комнату и оказался там, где на стене или на скамейках стояли выстроенные в ряд туфли. Многие из них были сбиты и, как и все остальное, покрыты толстым слоем пыли, но он был уверен, что никого не волновало бы, если бы их туфли с подошвой были немного пыльными. Сонхва, возможно, это заботило, так как в свое время он был сумасшедшим «чистоплотным фанатом», но постоянное состояние грязи, к которому он привык, успешно избавило его от этой потребности в чистоте. Он полностью выбросил из головы другого человека, который был с ним, — у него была работа. Работа, которая определяла, переживут ли остальные следующие несколько дней и даже зиму. Сонхва знал свои обязанности и знал их хорошо, у него не было времени заниматься чем-то другим. Так что он снова бесцеремонно бросил свою сумку и поднял онемевшие руки, чтобы осмотреть несколько пар ботинок, чтобы убедиться, что они продержатся достаточно долго для суровой зимы. Он не слишком беспокоился о размерах, он прожил с семью из них достаточно долго, чтобы прилично оценить, насколько большими или маленькими они должны быть. Не то, чтобы точный размер действительно имел значение, в конце концов, они были в апокалипсисе, и иметь исправную обувь было роскошно. Сонхва решил связать пары туфель, которые он счел достаточно достойными, и накинуть их на плечи для облегчения переноски — не то чтобы это было легко носить с собой, но это было очень необходимо. Сонхва просмотрел свой собственный мысленный контрольный список того, что им еще нужно, но он, похоже, не мог думать ни о чем другом, кроме самого необходимого. Поэтому он снова встал, немного слишком быстро, потому что он был расстроен всем и вся и не заметил, что было позади него. В тот момент он действительно не осознавал ничего вокруг себя, слишком долго был застигнут врасплох, потому что затем отступал в объятия ожидающего объекта. Сначала он почувствовал руки, протянутые, твердые и холодные, которые коснулись его спины, и это действительно могло быть плодом его воображения, но он мог поклясться, что они схватили его. Сонхва почувствовал, что падает назад, незваный гость позади него молчал и застыл на месте, но Сонхва, должно быть, вскрикнул от малейшего чужого прикосновения, потому что ничто не должно касаться его и воспламенять все его нервные окончания. Действие закончилось за одну секунду, Сонхва закинул назад всю тяжелую обувь, отдирая свое тело от всего, что было позади него. Он идеально попал в цель, но сила всего веса заставила его сплести ноги вместе, когда он отчаянно пытался уйти, и споткнулся, и Сонхва снова оказался на земле. Шум был громким, он опрокинул кучу продуктов и товаров, и, учитывая сочетание его крика и звука очень громкого падения на землю, не было сомнений, что его услышала приличная часть торгового центра. Его сердце колотилось так сильно, что он отшатнулся назад по земле, пока не оказался спиной к стене. Было всё ещё прилично темно, но Сонхва вообще не мог уловить ни движения вокруг себя, ни каких-либо шумов, если уж на то пошло. Он прижал туфли к груди, подняв колени, и отчаянно огляделся в поисках того, кто пытался напасть на него. Только через несколько секунд его глаза достаточно привыкли, чтобы увидеть безголовый манекен на земле, прямо там, где он был всего минуту назад. Он заметил голову в нескольких футах от тела, и именно тогда облегчение наполнило его тело, и он растворился в стене и земле, когда понял, что только что ужаснулся простого манекена, и на самом деле ничего не могло причинить ему вреда. Тем не менее, он не мог отдыхать очень долго, потому что в ту секунду, когда он закрыл глаза, пытаясь заставить свое дыхание и частоту сердечных сокращений вернуться к норме, Хонджун чуть не врезался в его бок, руки меньшего на его щеках, когда он лихорадочно осматривал его. — Ты в порядке? Что случилось? Тебя укусили? — спросил он, затаив дыхание, водя руками по всему телу Сонхва, чтобы проверить, нет ли у него ран. — Боже, я оставил тебя одного на секунду, а ты… Сонхва был слишком ошеломлен, чтобы говорить, потому что Хонджун был так близко к нему, а его глаза были так широко раскрыты от страха, что старший решил, что он действительно был ранен. — Что ты делаешь… — сумел выдавить Сонхва, подняв руки, чтобы попытаться оторвать пальцы Хонджуна от его лица. — Сейчас не время играть — где тебя укусили? Мы не можем ждать с твоей группой крови, Сонхва! Скажи мне сейчас… посмотрите на него, чтобы он понял его срочность. — Группа крови? Что… — Сонхва попытался заговорить, но Хонджун качал головой, его пальцы впивались ещё сильнее, пока не стало больно. — Я знаю, что ты солгал мне — у тебя нет Б, как ты сказал, — глаза Хонджуна начали метаться по всей видимой коже на теле Сонхва, поднимая ткань рукавов его рубашки, чтобы увидеть, не укусили ли его за плечи или даже грудь. — Я знаю, когда ты лжешь мне, я вижу это по твоим глазам… У тебя тип О, не так ли? Нам нужно торопиться… Сонхва просто сидел и позволял ему, ошеломленный реакцией Хонджуна. — Я не… я не ранен, — прохрипел он, его запястья оказались в руках Хонджуна. — Что? — На меня не нападали, — пытался объяснить Сонхва, его мысли мчались со скоростью миллион километров в час, когда он поднял голову, чтобы встретиться с холодным взглядом Хонджуна. — Это был просто манекен — мне не было больно. Я вслепую попятился к нему и просто испугался, когда он коснулся меня — мне не больно. Хонджун мотнул головой за ними, наконец, заметив упавший предмет и его разрушенное состояние. Тело младшего, казалось, тоже расслабилось, хотя его хватка на запястьях Сонхва оставалась крепкой, а его глаза метались вокруг них, чтобы убедиться, что всё по-прежнему свободно. Сонхва почти чувствовал пульс Хонджуна кончиками пальцев — или, возможно, он был его собственным, — но чей бы он ни был, сердце колотилось так сильно, как будто оно было в полном ужасе. Сонхва мог только наблюдать, как Хонджун откинулся на пятки, его глаза скользнули по Сонхва, как будто он дважды проверял, не пострадал ли он каким-либо образом. Единственное, что пострадало, — это его эго и, возможно, его задница, но Сонхва пытался не позволить смущению овладеть им, когда он сидел и отдергивал руки, когда Хонджун, наконец, отделил себя от него. — Я думал, тебе всё равно, — почти прошептал Сонхва после нескольких долгих и ужасных мгновений чистого молчания. Ответ был немедленным. — Это не так. Сонхва хотелось смеяться. — Это не выглядело так, как будто ты делаешь это для меня, — ответил он, легкость его тона удивила его. Это было почти дразняще, как будто он поймал Хонджуна на лжи, хотя это было не так, и хотел посмеяться над ним за это. Неудивительно, что Хонджун, однако, не ответил на это, даже не посмотрел на него, если уж на то пошло. Он только вздохнул и покачал головой, прежде чем подняться на ноги и стряхнуть пыль со штанов, что вызвало у Сонхва неоспоримое желание чихнуть. Казалось, Хонджун собирался уйти и притвориться, что ничего этого не произошло, когда что-то привлекло его внимание. Сонхва проследил за его взглядом и быстро нашел то, на что смотрел младший. Это был нож, который Хонджун бросил в него той ночью в сарае после того, как они физически подрались, и, должно быть, он выпал из кармана Сонхва, когда он в панике обернулся. Он лежал на земле, серебро ловило малейшую частичку света, которую могла предложить комната, и слегка искрилось, чтобы привлечь к нему внимание. — У тебя ещё есть это? — Хонджун нарушил тишину, постукивая по лезвию ногой. Сонхва кивнул, как будто это был глупый вопрос. — Конечно, это хорошее оружие. То, что оно принадлежало тебе, не означает, что я не собираюсь его использовать. Хонджун повернулся, чтобы посмотреть на Сонхва, когда старший тоже встал, его ноги, несомненно, немного тряслись от количества адреналина, хлынувшего в его кровь. Когда старший сделал движение, чтобы пойти и собрать все вещи, которые он уронил и разбросал, Хонджун наклонился, поднял нож и осторожно держал его в руке. — Знаешь, мои инициалы были выгравированы на лезвии. Думаю, мне было пятнадцать, когда мне представилась такая возможность, я выбрал левую сторону лезвия, потому что я видел эту сторону больше всего, — Хонджун. — сказал он, переворачивая нож и проводя пальцем по тому, что, как предположил Сонхва, было выгравированными частями. — Там, откуда я был, подарили собственный клинок с выгравированными инициалами, когда совершишь первое одиночное убийство. Сонхва почувствовал, что немного спотыкается, признание Хонджуна заставило его пальцы онеметь. Хонджун, казалось, усмехнулся, и Сонхва не мог сказать, вспоминает ли он счастливое воспоминание или нет. Хонджун подбросил лезвие в воздух и поймал его за рукоять, опытный прием, который Сонхва видел много раз раньше. — И откуда я тоже, — начал младший, снова поворачиваясь к Сонхва. Он потянулся вперед, схватил запястье более высокого и раскрыл ладонь, чтобы надежно положить нож в ладонь, прежде чем сомкнуть пальцы с легким нажимом. — Если ты отдашь свой нож кому-то ещё, это означает, что они заслужили ваше бессмертное уважение. Это означает, что этот человек должен был сделать что-то, что доказывает лояльность или доказывает, что он прошел через ад и вернулся… Я не могу вспомнить подробности, потому что я был молод и не обращал внимания. Но, честно говоря, это просто означает, что тебе стоит доверять. Сонхва увидел, как Хонджун отступил назад, и вместо того, чтобы занять защитную позицию, как всегда, он просто стоял и качал головой. — Дарить кому-то свое личное оружие означает, что ты доверяешь ему, что он не убьет вас им. Это негласно, но если ты умрешь от своего собственного оружия, то это будет величайшим позором, если это так. Вот почему отдать свой нож другому – очень большой шаг, потому что никогда не случается так, что никому нельзя доверять, — Хонджун поднял взгляд, чтобы поймать взгляд ошеломленного Сонхва. — И когда я говорю, что этого никогда не случается, я имею в виду именно это. Рука Сонхва сжалась на рукояти ножа, предмет обжигал холодом там, где вонзался в его кожу. Он даже толком не смотрел на него с тех пор, как Хонджун швырнул его ему под ноги в ту ночь ужасного шторма, но теперь он хотел изучить каждый дюйм, каждую отметину и каждую крупинку ножа. Он задавался вопросом, какие секреты он хранит, где он был, кого убил владелец и почему? — Тебе не нужно было, — сказал Сонхва почти шепотом. — Я знаю, — ответил Хонджун, снова наклоняясь и поднимая завязанные туфли, чтобы помочь нести их. — Мы… мы ссоримся и ссоримся, — Сонхва почувствовал, как у него пересохло в горле. — Мы придираемся друг к другу, дразним и бесим друг друга. Таковы наши отношения — они некрасивые и никогда не будут красивыми. Мы вцепляемся друг другу в глотки день и ночь, это токсичные и враждебные отношения. Это то, что мы есть, это всё, чем мы когда-либо можем быть. Сонхва не был уверен, почему он сказал это так отчаянно. Это было даже не для того, чтобы убедить Хонджуна — он не был уверен, кого он пытался убедить — но слова почти перерезали ему горло и сыпали соль на раны с каждым произнесенным словом. Хонджун не выглядел таким уж удивленным из-за его внезапной вспышки, и он, казалось, не сжался в себе, как это было, когда Сонхва отругал его за некоторое время до того, как произошел этот разговор. Он просто кивнул головой, словно соглашаясь, не задавая вопросов и не выдвигая никаких аргументов, и скрестил руки на груди. — Думаю, ты прав, — сказал он, в его тоне не было эмоций, которые хотел услышать Сонхва. — Я думаю, будет лучше, если так и останется. И снова он не был уверен, что на самом деле имел в виду Хонджун — он не думал, что что-то изменилось. Но он не собирался спрашивать, потому что был слишком сбит с толку, а Хонджун уже уходил, чтобы, скорее всего, пойти и взять свою сумку, потому что они оба молча согласились, что пора уходить. Сонхва просто стоял и смотрел на нож, который всё ещё лежал в его ладони. Он не позволял себе думать о том, что это значит, хотя Хонджун объяснил ему это. У него было зудящее ощущение, что в этом есть смысл, но Сонхва не мог даже начать думать об этом. Прежние чувства, гнев и ревность, вернулись в полную силу и ударили его ногой в живот. Это было болезненно и неудобно, он ненавидел всё в этом, пытаясь собрать свои вещи, чтобы они могли уйти до того, как за ними что-нибудь придет. Сонхва впервые за долгое время шел за Хонджуном, пока они шли через торговый центр, чтобы найти дверь, из которой вышли. Они молчали и вообще не разговаривали, что не было чем-то необычным, хотя Сонхва мог сказать, что атмосфера была совершенно другой. Он понял, когда смотрел на затылок Хонджуна намного дольше, чем должен был, что эмоции, которые заставляли его пальцы бесконтрольно дергаться, вовсе не были гневом или завистью. Он не мог смотреть Хонджуну в глаза, когда он открыл дверь, и они вышли на солнечный свет, и им пришлось прикрыть глаза, пока они не привыкли к свету. Эмоции только усилились, когда Хонджун отошел первым, спустившись по лестнице, даже не дождавшись старшего, который всё ещё был временно ослеплен. Нет, это было что-то хуже, намного, намного хуже. Это был другой тип, чем тот, к которому он привык, но от этого он не почувствовал себя лучше, когда осознание ударило его, как поезд. Это был страх.***
Верные своему слову, Минги и Юнхо не вернулись той ночью. Что-то глубоко внутри Сонхва знало, что они этого не сделают, но ему хотелось, чтобы это чувство страха исчезло. Когда Хонджун и Сонхва вернулись на крышу, Хонджун остался высматривать двух других, которые ещё не вернулись. Но единственное, что было чрезмерно приятным и удерживало Сонхва в здравом уме, это тот факт, что Сан сидел в одиночестве и выглядел значительно лучше, чем за всё это время. Он даже сидел посреди крыши, было ясно, что он по крайней мере немного сдвинулся, и это принесло Сонхва больше радости, чем что-либо. Он по-прежнему выглядел чертовски ужасно, но было приятно видеть, что он может справиться с некоторыми движениями. Уён сказал, что он, казалось, сильно оживился, когда начал двигаться и заставил свое тело проснуться и выйти из бесконечного сонного состояния, в котором он был заключен. Сонхва пропустил мимо ушей всё остальное, что сказал младший, потому что он был слишком сосредоточен на том, чтобы натянуть кепку на голову Сана и радостно потрепать его по щекам. Это действительно было приятным сюрпризом вернуться, особенно после того, как всё произошло, и Сонхва наконец почувствовал самую большую надежду, которая у него была за долгое время. Он напомнил себе, что нельзя забегать слишком далеко, он знал, что состояние Сана может измениться, как и погода, и то, что он может сесть и слегка улыбнуться, не означает, что всё будет хорошо. Они искали Минги и Юнхо, Сонхва остался у выступа здания и прислонился к нему, ожидая, когда они вернутся. Он не был уверен, почему, но чувствовал, что узнает, что они приближаются, ещё до того, как увидит их. Он оставался там, сидя на выступе, подтянув колени к груди и подперев их подбородком, пока луна не поднялась высоко в небе, а ветер не стал невыносимо холодным. Ему хотелось ругаться на них, бросать камни или бить их ломом, когда они возвращались. Сонхва даже не позволял себе думать об альтернативе, он знал, что они вернутся, он проявит это, если понадобится. Но когда ветер стал слишком холодным, ему пришлось спрятаться за уступом, чтобы защититься от холода ветра, и в конечном итоге свернуться калачиком рядом с Уёном, который был более чем счастлив быть между двумя людьми, поскольку Сан всё ещё был очень сильно приклеен к его боку. В ту ночь Сонхва не спал, его глаза были широко раскрыты и он очень бодрствовал, в то время как его мозг бегал марафоны, а ноги обмякли. Утро наступило намного быстрее, чем Сонхва думал или даже должен был бы в этом отношении, и, возможно, это было потому, что небо только начало светлеть, а солнце ещё даже не поднялось за горизонт, когда он услышал, что Минги и Юнхо возвращаются. Он был в полусне, когда впервые услышал шум, и он разбудил его, что напугало Уёна до полусмерти, и весь эффект домино в конце концов достиг Сана. Честно говоря, звук работающего автомобиля был спусковым крючком для всех них в тот момент, ни у кого из них не было хороших воспоминаний, связанных с ними, и поэтому, когда Сонхва услышал далекий и очень отчетливый звук ревущего двигателя, он уже был на ногах и ожидая худшего. Неужели эти люди нашли их? Как они могли... они были так осторожны и затаились? Или они просто патрулировали в поисках новых людей, которые потенциально могли проникнуть в город? К счастью, ничего из вышеперечисленного не было. Ему приходилось похлопывать себя по груди снова и снова, чтобы помочь своему сердцу успокоиться, потому что он знал, что если на них снова нападут, они ничего не смогут сделать, кроме как принять свою судьбу. К счастью, смерть ещё не настигла их, настоящее чудо, и ревущим двигателем с улицы, были не кто иной, как сами Минги и Юнхо. Сонхва был ошеломлен, наблюдая, как Юнхо ведет такой же грузовик, как и те, которые люди пришли навестить их на ферме, и толкает его в парк у основания здания. Он мог слышать, как машина немного затихла, когда остановилась, Минги выпрыгнул с пассажирской стороны и с громким стуком ударил ногами по тротуару. Он сложил руки рупором вокруг рта, чтобы крикнуть им: — Эй! Пошли, поторопитесь! Боже мой, эти люди станут его концом. Сонхва смотрел дольше, чем ему нужно было, всё ещё потрясенный, увидев их обоих внизу с загруженным грузовиком, полным бог знает чем, и настойчиво кричащим на них. Это никогда не могло означать ничего хорошего — солнце ещё даже не взошло, и только когда Уён тянул Сонхва за плечи, старший, наконец, вскочил и начал собирать всё, что у них было, так быстро, как только мог. Сан проснулся, едва его нос и уши были розовыми, в то время как остальная часть его была бледна. Он сел и принюхался к холодному воздуху, наблюдая, как все они прыгают в бой, и Сонхва видел, как он пытался встать на колени, но он переоценил свою силу и упал бы лицом вниз, если бы это было не Уён и его седьмое чувство, которое помогло поймать и удержать старшего. — Прости, — прохрипел Сан, явно расстроенный тем, что не может даже стоять или двигаться самостоятельно. — Чепуха, давай пока позаботимся о других вещах, — быстро успокоил его Уён, нежно похлопав по спине. Сонхва отвернулся, чтобы не отвлекаться, и, чтобы его инстинкты поднять Сана и нести его не сработали, и в итоге он бросил их сумки с одеждой Минги, который ждал их внизу. Более высокий ловил каждую и бросал в кузов грузовика, ещё раз крича им, чтобы они поторопились. В конце концов они выбросили всё, что могли, в любом случае у них было не так уж много, так что, по крайней мере, это помогло быстро убраться. Юнхо поднялся по веревке, когда они решили, что лучшим способом действий будет связать Сана с Юнхо, так как он был самым сильным из них, и спуститься по веревке таким образом. Это было бы рискованно, но это был их единственный вариант, и казалось, что они не могли терять время, поэтому Сонхва оборачивал несколько разбросанных кусков ткани вокруг Сана, который был на спине Юнхо, и связывал их вместе так туго, как только мог. Он сказал младшему держаться за ноги как можно лучше, и что какое-то время это будет абсолютно мучительно, но это должно произойти. Сан, казалось, понял и слегка кивнул головой, обвив одной рукой шею Юнхо и обхватив ногами талию более высокого. Хонджун и Уён пошли первыми, и они быстро спустились по веревке, чтобы присоединиться к Минги на земле и внимательно наблюдать, как дуэт спускается по веревке. По большей части всё было в порядке, был только один небольшой момент, когда Юнхо, казалось, споткнулся руками, но он очень быстро взял себя в руки, и они спустились так безопасно, как только могли. Сонхва тяжело вздохнул, когда ноги Юнхо коснулись земли, и он увидел, как более высокий тяжело дышит и слегка наклоняется, держа руки там, где бинты, казалось, сошли. Сонхва забыл о том, насколько повреждены его руки, и к тому времени, когда он тоже спустился по веревке, он увидел, что руки Юнхо снова кровоточат, струпья, без сомнения, снова разорвались от веса и стресса. Юнхо поймал его взгляд, когда они все быстро двинулись к грузовику, и он только взволнованно улыбнулся Сонхва, вместо того, чтобы сосредоточиться на боли в своих руках. Они положили Сана в кузов грузовика, накрыв его найденным там одеялом, в то время как Юнхо и Сонхва быстро забрались вперед. Хонджун, Уён и Минги запрыгнули сзади вместе с Саном, и как только они это сделали, Юнхо переключил грузовик на драйв и нажал на газ. Шины, несомненно, завизжали, и это заставило Сонхва съёжиться и заткнуть уши, прежде чем они рванули по улицам. Это больше походило на сон, чем на что-либо ещё, и долгое время Сонхва был уверен, что так оно и есть. Но только когда он заметил свежую кровь, покрывающую кожу и одежду Юнхо и Минги, и то, насколько ужасно измученными они выглядели, Сонхва постепенно начал понимать, что это был не сон. Однако казалось, что их поведение было полной противоположностью тому, как они выглядели — только широкие улыбки и возбужденный смех, когда они уезжали всё дальше и дальше. — Что ты сделал?.. — спросил Сонхва у Юнхо, крепче сжимавшего руль. Юнхо просто посмотрел на него с лукавой улыбкой, показывая зубы и покачав головой. — Ты точно не захочешь этого знать, — вот и всё, что он ответил, улыбаясь от уха до уха, ещё сильнее нажимая на газ. Он хотел возразить — он определенно хотел знать — но было что-то в том, как Юнхо казался таким счастливым и довольным, что Сонхва просто откинулся на спинку кресла и уставился перед собой, решив не спрашивать. Может быть, Юнхо когда-нибудь расскажет ему, он действительно был уверен в этом, он мог быть терпеливым. Всё, на чем ему нужно было сосредоточиться, это то, что у них есть машина, Сан жив, и они едут домой. Дом. — Уён, мы идём домой! — взволнованно крикнул Юнхо из окна. Сонхва мог видеть в зеркало заднего вида, как приоткрылись губы Уёна, когда он крепко держал Сана на руках. Его глаза, казалось, прищурились, как будто он собирался заплакать, прежде чем он поднял кулак в воздух и взмахнул им по воздуху. — Мы едем домой! — крикнул он в ответ, его дыхание испарилось в прохладном воздухе. Солнце, наконец, выглянуло из-за горизонта, покрывая плоскую землю желтым, оранжевым росистым цветом и заставляя всю их кожу сиять золотом, как только лучи касались их. Юнхо свернул на другую улицу, которая, казалось, наконец увела их из города и снова в небытие, откуда они когда-то пришли. Сонхва застал Минги стоящим в кузове грузовика, перешагивающим через кучу накрытых объектов, чтобы встать посередине и повернуться лицом к городу, из которого они уезжали. За ними гнались несколько зомби, хотя их скорость была непревзойденной, и по мере того, как они уезжали, существ становилось всё меньше и меньше. Сонхва с любовью наблюдал, как высокий мужчина снова сложил руки вокруг рта и издал громкий крик. — Прощайте, ублюдки! — крикнул он, согнувшись в талии. — Запомните нас как людей, которых вы не смогли убить! Надеюсь, вы сгорите в аду! После этого он громко рассмеялся, подняв обе руки в воздух и довольно агрессивно перевернув город. Уён рассмеялся над ним, потянувшись, чтобы вытереть слезы с уголков глаз, и наклонился, чтобы прошептать что-то на ухо Сану, что заставило усталого мужчину улыбнуться, несмотря ни на что. Юнхо высунул руку из окна и начал стучать раскрытой ладонью по грузовику, когда он кричал Минги, всех их охватило какое-то странное и очень сильное чувство облегчения. — Вы получите то, что заслуживаете! Просто подождите! Сонхва на мгновение задумался, почему они такие энергичные и счастливые, особенно Минги и Юнхо, которые были насквозь пропитаны кровью. Но затем ему пришло в голову, что это была надежда на новое утро и новую возможность, которая давала им этот момент освобождения. После стольких потерь и боли они обрели то, что помогло им добраться туда, куда им нужно было идти. Они пережили то, чего не должны были, и человек, который должен был умереть, был жив и выздоравливал вместе с ними. Так что это имело смысл, предположил Сонхва и не мог не улыбнуться, говоря о том, почему они празднуют. Минги устроил настоящий спектакль в кузове грузовика, достаточно одного, чтобы забрать Уёна на борт и легко взбодрить Сана, который просто наклонялся в объятия Уёна с улыбкой на губах. Однако, несмотря на то, что Минги давал бесплатно, Сонхва не смотрел на него. Вместо этого он смотрел на мужчину, сидевшего на краю, его тело подпрыгивало всякий раз, когда грузовик наезжал на кочку на грунтовой дороге. Солнце, подарившее им столь необходимое тепло, заставило его кожу сиять и только подчеркнуло, как кончики его носа и ушей сияли ярко-красным. Сонхва почувствовал, как его пальцы дернулись, когда он посмотрел на него через зеркало заднего вида, а улыбка на лице мужчины только усилилась, когда он смотрел, как Минги исполняет какой-то праздничный танец. Улыбка на его лице была такой, какой Сонхва никогда не видел. И на мгновение, всего лишь на очень маленькое и короткое мгновение, Сонхва забыл, что они все избиты и разорваны. Он забыл, что они убегали из города, который пытался их убить и из которого удалось сбежать. Нежная и гордая улыбка на лице Хонджуна заставила Сонхва на тот момент забыть, что мир не идеален. Звуки вокруг него смешались воедино, он даже не услышал, как Юнхо тихо позвал его по имени. Это не имело смысла и сбивало с толку, и момент закончился, как только он наступил. Сонхва хотел покачать головой, чтобы избавиться от всех мыслей, которые у него были, но тут Хонджун тоже посмотрел на него через зеркало, и Сонхва не мог отвести взгляд. Улыбка Хонджуна не дрогнула, как думал Сонхва, а наоборот, стала только шире, когда он наклонил голову. Руки Сонхва сжались в кулаки на его бедрах, холодный воздух обжигал легкие. Хонджун первым отвел взгляд, его глаза так нежно оглядывали всех, что он издал ещё один мягкий смешок, наблюдая за ними. Его улыбка отличалась от всех их улыбок, она была маленькой и сдержанной, но в ней скрывался самый большой смысл. Потому что вместо того, чтобы говорить своей улыбкой, как Минги или Сан, Хонджун говорил глазами. Его глаза выдавали всё, и когда Сонхва смотрел на него с тяжелой тяжестью на груди, он мог придумать только одно слово. Дом.***
Можно было с уверенностью сказать, что Сонхва понятия не имел, где они, но Юнхо, похоже, знал. В конце концов им пришлось остановиться, вытащить карту из одного из карманов в двери грузовика и отметить, куда они хотели ехать. Эта первая остановка была также, когда они узнали о том, что именно было в кузове грузовика, покрытом серым брезентом. Минги вытащил его и продемонстрировал четыре больших газовых баллона, а затем показал что-то, от чего у Сонхва отвисла челюсть. — Пришло время обновить оружие, ты так не думаешь? — сказал он, указывая на то, что было сзади. Сонхва мог просто кивнуть, глядя на винтовки и пистолеты, сложенные сзади, с некоторыми другими предметами, в которых он не совсем был уверен, но его внимание привлекали ящики с боеприпасами. — Гранаты, ракетницы и биты? — Хонджун протянул руку и взял круглый предмет в руку. — У кого ты украл? — У того, кто нам должен, — это всё, что сказал Юнхо, придерживаясь своего секретного образа. Сонхва был уверен, что все они знали, что произошло, и если он был прав, он был рад, что они двое не сказали ему, куда направляются, потому что он бы приковал их цепями к крыше, если бы знал, что они попытаются сделать что-то подобное. — Эй, это яд? — спросил Уён, поднимая пакеты с крысиным ядом, как предположил Сонхва. — Не ешь это, — немедленно сказал Сонхва, чуть не хлопнув Уёна по руке, из-за чего тот выронил пакет. — Я не... Сонхва взглянул на Уёна, и младший лишь обиженно надулся на него. — Мы должны уже ехать, нам не нужно будет останавливаться, чтобы заправиться бензином какое-то время. Юнхо и я смогли загрузить этот грузовик хреновой кучей припасов, так что я думаю, что мы будем в порядке. Я не уверен, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться туда, и я отказываюсь быть на открытом воздухе, когда идет снег, — вмешался Минги, снова накрывая все припасы брезентом и говоря им, чтобы они загружались. — Снег? Так рано? — спросил Сан, наконец обретя свой голос, хотя он ещё был скрипучим. — Надеюсь, что нет, но с такой погодой? Не удивлюсь. Нам нужно готовиться к худшему. На этом всё и закончилось, все они, казалось, согласились с заявлением Минги, и вскоре они снова ушли. Юнхо остался за рулем, потому что утверждал, что он единственный, кто знает, куда ехать — да благословит бог память Юнхо, — а Сонхва оставался на дежурстве по карте, если это было необходимо. После этого поездка была тихой, празднование давно закончилось, поскольку то, что их ждало впереди, наконец-то дошло до их сознания. Долгая дорога плюс холодная погода не будет легкой поездкой, Сонхва был уверен, что у них есть по крайней мере неделя до прибытия, и как бы хорошо Сан ни справлялся с обстоятельствами, он не сможет выжить в новых и надвигающихся условиях. Так что каждую милю вперед, каждую неровность на дороге и каждый маленький городок или одинокую хижину они проезжали, каждый из них затаил дыхание и молча молился о лучшем. Сонхва не был религиозен, но когда ветер стал настолько холодным, что даже теплая одежда, которую они получили, не смогла удержать их пальцы от посинения, он поймал себя на том, что шепчет молитвы, пока они все прижимались друг к другу, чтобы согреться, пытаясь уснуть. — Мы никогда не сможем сделать перерыв, не так ли? — пробормотал Уён, его тело ужасно тряслось, когда он прислонился к плечу Сонхва. Снаружи было темно, и Сонхва не мог видеть наверняка, но он знал, что нос Уёна точно такой же синий, как и его уши. Сонхва даже не мог перестать дрожать, изо всех сил стараясь согреть себя и Уёна. — Наверное, нет, — ответил он, его глаза отказывались оставаться открытыми. — Нужно продолжать двигаться, — сказал Юнхо, потирая руки. — Трение, жар, тепло. Ты должен двигаться. Они прислонились к грузовику, который блокировал большую часть холодного ветра, но даже тогда холод был почти невыносимым. — Заткнись, — пробормотали они оба, дыхание, выходящее изо рта, уже не было достаточно теплым, чтобы его можно было различить в воздухе. Все они знали, что высокий был прав, каждый из них проповедовал это с тех пор, как ветер стал очень резким, но никто из них не мог вынести того, чтобы снова услышать это. Сонхва поклялся, что из-за холода должен был идти снег, и это было преступлением, что этого не было. Ветер сам по себе не должен быть таким сильным, но они не могли ничего с этим поделать, кроме как сжаться вместе и надеяться, что не замерзнут и не доживут до утра. Что они и делали — каждое утро просыпались — продрогшие до костей, но живые. И так день за днем, без перерыва. Ветер был неумолим. Сонхва поклялся, что никогда не будет прежним, если ему удастся пережить это — зимы в Корее были ужасными, но это казалось хуже, чем обычно. Они старались как можно дольше удерживать Сана внутри грузовика, хотя это, казалось, не особо помогало, но, по крайней мере, от него не было ветра. Когда наступил восьмой день, Минги начал кашлять. Звук разбудил Сонхва, и его желудок опустился. Минги сказал ему не волноваться и сказал, что он только что не так проглотил слюну, но продолжал кашлять и кашлять. Даже Хонджун не купился на это, и они оба посмотрели друг на друга с паническим выражением лица, потому что Минги не мог быть болен. Последнее, что им было нужно, это начать заболевать, и казалось, что они уже на пути к этому. — Я не болен… — он снова попытался сказать, но вовремя снова закашлялся. — Минги… — вздохнул Сонхва, его руки потянулись к нему, но младший оттолкнул его. — Я не болен! — практически закричал он, прежде чем броситься прочь и забраться обратно в грузовик. — Мы не можем терять время — нам нужно добраться до дома! Юнхо сказал, что мы близко, может быть, просто в следующем городе или что-то в этом роде. Кашель — это просто кашель, это не значит, что я умру. Наверное, хотел огрызнуться Сонхва. Недооценивать просто кашель было ужасной идеей. Но он прикусил язык, как и Хонджун, забрался обратно в грузовик и внимательно следил за состоянием Минги. Ему это ничуть не нравилось, но было слишком холодно, чтобы спорить. Когда пейзаж стал очень знакомым, Сонхва почувствовал приступ беспокойства. Это был город, это была дорога, это был поворот... просто все эти разные достопримечательности, которые он узнавал после всех этих лет, которые он, Юнхо и Уён видели каждый божий день. Он чувствовал запах океана — мог видеть его — и мог видеть магазин, в котором они покупали еду, когда проезжали мимо него по обочине дороги. Юнхо не нуждался в карте уже час или два, и он тоже стал очень тихим. Как только они добрались до развилки дороги, которая должна была привести их на холм — их холм, — Сонхва почувствовал, что не может дышать. Дежавю во всей красе, ничего не изменилось, несмотря на толстый слой инея, покрывавший коричневую и ссохшуюся растительность, которой не было, когда они уходили. Когда грузовик наехал на гравий, и Сонхва буквально увидел пляжный домик, прочно стоящий на вершине холма, с океаном справа и тяжелыми серыми облаками, нависшими над ними, он мог поклясться, что чуть не заплакал от полного облегчения. В конце концов, Сонхва был последним, кто вышел из грузовика, когда его, наконец, разобрали прямо там, где они всегда его парковали. Он просто не мог смириться с тем, что они были здесь, там, где всё началось. Сонхва отстраненно задавался вопросом, помнит ли это Сан. Он был единственным, кроме Чонхо, кто видел состояние, в котором жили все трое, и именно поэтому Сонхва наконец вышел из грузовика. Он хотел знать. Ему не пришлось долго ждать ответа, потому что Уён одной рукой обнял Сана за свое плечо, крепко держась за талию старшего, помогая ему подняться к дому. — Я помню, — сказал он, и хотя Сонхва не мог видеть его лица, он знал, что Сан улыбается изо всех сил. — Я помню это место. Оно расплывчатое, но я помню. Дверь в дом уже была открыта, когда Юнхо и Минги вносили вещи. Кашель Минги только усилился, как они все знали. Накануне ночью Сонхва приложил руку ко лбу младшего и был несколько потрясен тем, насколько горячей была его температура. Но Минги отказался от помощи, сказал, что им просто нужно сосредоточиться на том, чтобы двигаться вперед и добраться туда, куда им нужно идти. Сонхва наблюдал, как он споткнулся в дверном проеме, схватившись за раму, чтобы не упасть. Юнхо был там в одно мгновение, но Минги пожал плечами и сказал, что с ним всё в порядке. Он не был, никто из них не был. Сонхва едва мог дышать через нос, а его легкие так ужасно горели, и если он чувствовал себя так же дерьмово, он мог только представить, как себя чувствует Сан. Сонхва просто стоял посреди подъездной дорожки, не двигаясь, на том же месте, где он стоял, когда впервые встретил Сана и Чонхо. Было 15 октября, хотя никто из них этого не знал, потому что дни и месяцы превратились в ничто, а годы в времена года. Старший просто смотрел, как они скованно и машинально двигались вокруг него, выгружая то, что могли принести в дом, которому удалось устоять после всех этих лет. — Это то место, где вы жили два года до того, как пришли к нам? Сонхва подпрыгнул, его первое настоящее движение, когда он повернулся, чтобы посмотреть на Хонджуна за то, что он подкрался к нему. Хотя слов на самом деле не было, и он только кивнул головой и тяжело вздохнул. — Это отстой, здесь и в полном одиночестве, — продолжил младший, его голос стал мягче теперь, когда ветер наконец-то достаточно утих, чтобы они могли перестать дрожать. — Мы сделали то, что должны были, как и все остальные, — наконец сказал Сонхва, его голос был напряженным и грубым. Было больно говорить, что было плохим знаком. — Возможно, я должен извиниться перед вами за то, что сказал много лет назад. — О чем это ты? Хонджун отвел взгляд от него, а затем потер рукой ярко-красный нос. — Насчет того, что ты сказал, что тебе было легко, или что я там говорил. — Не знал, что холод делает тебя таким приятным человеком. — Холод заставляет меня делать многое, — почти усмехнулся Хонджун, прежде чем попытаться откашляться. — Как ты думаешь, мы переживем зиму? Сонхва тоже отвернулся, малейший намек на то, что ветер снова поднялся, чтобы укусить его за нос. Он скривился, чувствуя, как маленькие кусочки ледяного льда неприятно ударяют его по лицу. В детстве ему всегда нравился снег, он любил играть в нем и лепить снежных людей, но когда становилось слишком холодно, у него всегда был теплый дом, куда он мог вернуться. Теперь теплого дома не было, поэтому начавший падать снег не приносил ему такой радости, как раньше. — Ты хочешь знать мое честное мнение? — спросил он, повернувшись к Хонджуну и увидев, что у того, что пониже, в реснице застряла снежинка. — Ну да. — Нет, я не думаю, что мы переживем. — Блять, перестань портить этот маленький праздник. — Ты хотел моего честного мнения. — Не ожидал, что ты станешь пессимистичным и скажешь, что мы все умрем. Ты пережил здесь две зимы, ты знаешь, что делать. Сонхва нахмурил брови. — Я ничего не могу гарантировать. Минги очень болен, Сан еще умирает — все остальные скоро заболеют… — Эй, — перебил его Хонджун. — Давай просто постараемся изо всех сил. Ради них. Сонхва уставился на него, вокруг них падало ещё больше снежинок, когда Уён призвал их обоих войти внутрь, поскольку грузовик был пуст, и им нужно было сначала развести костер, прежде чем что-то ещё произошло. — Отлично. Ради них.***
Сонхва имел привычку ничего не помнить. У него была ужасная привычка совсем отключаться, так как он ещё делал то, что ему было нужно, но он был не совсем в сознании. Это было странное состояние ума, но он чаще всего оказывался в нем. Обычно требовалось что-то очень большое, чтобы выбить его из колеи, и можно было с уверенностью сказать, что всю зиму они провели, прижавшись к горящему огню, который никогда не был достаточно теплым, чтобы согреться, и молились о том, чтобы кто-нибудь помог им. Очевидно, помощь так и не пришла, но Сонхва сделал всё возможное, чтобы Минги и остальным не стало хуже. Конечно, в этом веке с простудой или гриппом можно было справиться, но не так. Это было очень страшное время, когда Минги не мог перестать кашлять и продолжал потеть сквозь одежду, несмотря на то, что на улице лежал снег, а в доме не было обогревателя. Он почти не отвечал и изо всех сил пытался удержать пищу или воду, а Сонхва не спал с ним целых две ночи, просто чтобы убедиться, что он продолжает дышать. Ужасно. Каждый день гадали, кто будет следующим. Та зима была одним из худших моментов в жизни Сонхва, особенно в ту ночь, когда все они были слишком слабы, чтобы пошевелиться, и собрались вместе на полу в гостиной, чтобы подложить ещё одно полено в огонь, чтобы поддерживать огонь и сохранить им жизнь. Проснувшись тем утром, он искренне подумал, что потерял их всех из-за холодной погоды. Но как только наступили теплые деньки, и снег потихоньку растаял, а ветер уже не был таким злобным и постоянно нападавшим на них, дела пошли на лад. Зима была длиннее и холоднее, чем должна была быть, но они выжили. Так или иначе... они действительно не должны были... но они выжили. Весна принесла жизнь, теплое солнце и энергию. Сонхва всё ещё был не в себе, когда они составили планы, пошли за припасами и снова занялись садоводством. Он просто делал движения, в его сердце все ещё была тяжелая дыра, которую он не мог заполнить. Он часто вызывался на наблюдение, когда сидел на крыльце с винтовкой в руках и высматривал зомби. Все они были параноиками, но Сонхва, безусловно, был лучшим в этом, поэтому у него не было проблем с тем, чтобы сидеть там весь день, не сводя глаз с опасности. Так продолжалось изо дня в день, но он всё равно не мог сдаться. Конечно, то, что все они были вокруг него, было полезно, Сан чувствовал себя намного лучше и мог ходить самостоятельно, хотя Уён по-прежнему удовлетворял все его потребности... но чего-то не хватало. Сонхва знал, что это такое, но старался не думать об этом, потому что знал, что никогда этого не поймет. Он поймал себя на том, что много думает об этом теперь, когда ему не нужно беспокоиться о зиме, и он может позволить своему разуму свободно работать с сотнями различных возможностей. Дыра в его сердце останется навсегда, и он пытался смириться с этим. Иногда, как сегодня, Минги и Уён сидели с ним на солнце и составляли ему компанию, когда им нечем было заняться. Хонджун был внутри и возился с какой-то странной радиовещательной штукой, которую он нашел, а Юнхо вместе с Саном работал над легкими упражнениями, чтобы восстановить силы. Минги и Сонхва вели легкую беседу, а Уён просто невзначай слушал, пока он теребил свою изношенную рубашку. Сонхва даже не мог вспомнить разговор, который у него был с Минги в тот день, но всё, что он помнил, это то, как тело Уёна напряглось, когда он дернул головой вниз к подъездной дорожке. Конечно, это заставило Сонхва сходить с ума, когда он оторвался от Минги и посмотрел туда, куда смотрел Уён. — Ребята… — пробормотал Уён, вставая на ноги. Сонхва увидел то же, что и Уён: нечто, ковыляющее к ним с приличного расстояния. Это было незадолго до того, как эта капля разделилась на две части, странная форма митоза или что-то в этом роде, от чего у Сонхва забилось сердце. Он потянулся к своему пистолету, который был прислонен к дереву дома, но Минги был быстрее и схватил его, прежде чем Сонхва успел схватить его. Минги поднес пистолет к лицу, чтобы посмотреть в прицел, и немного помолчал. С каждой секундой Сонхва нервничал. Сердце колотилось у него в горле, сильно и размеренно стучало, отчего его желудок тошнило. Только когда капли приблизились и стали видны видимые формы и цвета, Уён, казалось, споткнулся о свой стул и сбил его с крыльца. — О мой бог… — пробормотал он, его руки безвольно опустились по бокам, а глаза были широко открыты. Сонхва больше не мог этого выносить. Минги опустил пистолет, на его лице появилась ленивая улыбка, которую он знал все это время. — Видишь? Что я тебе говорил? Они всегда возвращаются. Но Сонхва его не слышал. Он уже бежал.