Большая дымящаяся куча драбблов — Genshin Impact

      I       Кукла стоит на голом холодном полу, поджав пальцы на ногах, и следит пустыми глазами за тем, как излишне заботливые руки шестого Предвестника Бураттино проводят над ней свой последний экзамен. Неторопливо собирают, разбирают, проверяют одно за одним сочленения.       Ставят галочку в списке — и дальше проверять.       Дотторе старается туда не смотреть. Ему неприятно.       Одно дело — когда сам изучаешь и ремонтируешь вещь, совсем другое — смотреть, как вещи, похожей на человека, касается кто-то другой. Это не ревность, нет. Скорее, непонимание и даже отвращение.       — Подойдите сюда? — просит Бураттино, — тут части головы не хватает.       — Я вынул, — не глядя, поясняет Дотторе. — Он повредил голосовой модуль во время последней экспедиции. Я не чинил. Руки пока не дошли.       Кукла смотрит на него без всякого выражения. Бураттино бы интерпретировал это как “укоризненно”, но так Доктор его мнения и не спрашивал.       — Я могу починить, — осторожно предлагает шестой.       Неподвижная фигура приходит в движение, чтобы царапнуть подушечками пальцев его белое, обсыпанное бронзовыми веснушками запястье.       Дотторе говорит:       — Не можешь.       — Почему? — быстро спрашивает шестой, хмуря бурые брови.       — Доломаешь, — беззлобно утверждает Дотторе. — Я ещё не знаю, как создавать такие же. Хочешь, чтобы твой дружочек навеки немым остался? Или вернёшься в Иназуму, у архонта аудиенции будешь просить?       Бураттино краснеет.       “Дружочек”, как капризный нетерпеливый ребёнок, тянет его за руку, сжав пальцы своими.       — Не хочу, — говорит Бураттино.       И неторопливо, как и всё, что он делает, заворачивает куклу в большое махровое полотенце, богохульно непосредственный и ласковый, словно настоящий жрец своей Электро богини.       II       — То, что она делает… это… ик…       Вообще-то, говоря начистоту, Электро Архонта “Баал” Бураттино презирает. Если бы не это, Дотторе бы его в помощники не взял, сколь бы гениальным светлым умом он ни был. Этот юноша — красноглазый трофей из царства Вечности, ещё доказательство того, что много десятков лет назад Дотторе хорошо сделал свою работу.       — Не торопись, — говорит он, — пей маленькими глотками. Не отберу.       — А вдруг?!       Бураттино смеётся, запрокидывая голову, и осушает стакан настойки одним лихим глотком.       Когда он пьян, то всегда говорит об одном и том же, словно это он — запрограммированная кукла:       — До встречи с вами и путешествия по миру я был слеп. Что вода, застоявшаяся в прогибе почвы и превратившаяся в болото, Иназума с правлением нынешнего Архонта всё больше и больше отстаёт от мира. Фонтейн уже опережает нас как минимум на сотню лет; и что с этим делает Трикомиссия?       Распродаёт ресурсы задёшево, а деньги оседают в личных сокровищницах приближенных её величества. Это Дотторе сто раз слышал — и даже видел своими глазами.       Кукла, впрочем, не даёт шестому заскочить на уже заезженную тему, угрюмо дёргает за штанину, привлекая к себе внимание. Молодой Предвестник послушно скармливает ей баклажан с сыром.       Кукла имела в виду не это. Всё так же приложившись щекой к голой коленке Бураттино, обхватив ладошками его напряжённую голень, она угрюмо смотрит в одну маленькую точку на стене.       III       — Прекрати делать вид, что тебе всё равно, — говорит Дотторе, — я всё слышал.       Трудно было не услышать, как эта кукла, вернувшись из Бездны, ревела и кричала в соборе. Прямо как настоящий мальчик. Но то был крик раненого дикого животного, а не человека, и не от физической боли — физическая этому телу давно привычна.       Кукла прикладывает два пальца к своей оскальпированной голове в немом вопросе — а за десять-то лет у тебя руки дошли?       — Сейчас.       Плоская пластина искусственного мозга с щелчком встаёт в предназначенный для неё паз. Кукла вздыхает. Прикрывает глаза.       — Как это произошло? — спрашивает.       У неё оказывается приятный на слух хрипловатый голос курильщицы. Удивительно — помнит ещё, как говорить.       — Неудачный эксперимент, — поясняет Дотторе.       — Неудачные эксперименты теперь протыкают экспериментаторов булатными клинками, — кукла надменно выгибает бровь. — Интересно придумал.       Дотторе вдумчиво кивает:       — Прежде, чем делать поспешные выводы, ознакомься с капсулой знаний, которую он оставил. В какой-то степени я уважаю его даже. Не убоялся создать что-то сильнее себя.       — Я думал, твоё сердце сделано из мрамора, — говорит кукла. — Но теперь предполагаю, что из гранита.       — Если ты считаешь, что мне нравится терять подчинённых…       Дотторе осекается на полуслове. Он, вообще-то, не обязан отчитываться о своих чувствах.       — Неважно, — вздыхает кукла. — Пока я становлюсь сильнее, думай и делай что хочешь. Где этот тестовый робот, над которым работал Бураттино?       — Сломать хочешь?       — В честном бою одолею. Как я могу допустить саму возможность существования куклы, которая сильнее меня?       — Ясно, — говорит Дотторе.       В последнее время эта кукла совершает много нелогичных, как для машины, действий.       — Кстати, — сообщает она, — к тому моменту, как я вернусь, придумай мне имя.