Obliviate

      Шеннон размышляла: что сделала бы маглорожденная волшебница-чужестранка, как Шеннон Копош, если бы вдруг оказалась без дома в сырую беззвездную ночь? Наверняка, вернулась бы в Дырявый котел.       Однако в Дырявом котле, Шеннон обнаружила, комнат для ночлега не осталось.       — Турнир Трех Волшебников проходит в Хогвартсе, — виновато пояснил бармен.       — Скоро первое испытание! — выкрикнул кто-то из посетителей.       Шеннон рассеянно пробормотала: «И куда теперь?». Она слышала о возрождении Турнира от бывших коллег, но была так сильно занята своими проблемами, что пропустила все подробности. Она вспомнила идеально чистую комнату в доме дяди, и на мгновение — впервые за весь вечер — пожалела о решении удрать. Но возвращение было бы совсем уж жалким поступком, особенно в глазах Люциуса.       — Дурмстранг, наверняка, участвует, — сказала она зачем-то.       — Моя внучка рассказывала, что они прибыли в школу на огромном корабле, всплывшем прямо из Черного Озера, — восторженно поведала седая колдунья за барной стойкой. Полупьяный нахал в углу заметил:        — В Дурмстранге обучают только темной магии. Все выпускники, считай, будущие преступники, которым место в Азкабане.       Шеннон поежилась.       — А где в Британии я могу остановиться?       — Не знаю. Многие отели забиты под завязку — слишком много репортеров и желающих поглазеть, — пожал плечами бармен. — Попробуйте Хогсмид. Они-то точно должны были подготовиться к наплыву гостей.       Шеннон нашла это весьма неплохой идеей. Она пару раз слышала о Хогсмиде от Драко, и, судя по его рассказам, это место было куда приятней и безопасней полуночного Дырявого котла. Купив у бармена немного летучего пороха, она переместилась в почтовое отделение Хогсмида. Там, заглянув в окно, она поняла, что в деревне готовится большой праздник: улицы украшены плакатами с изображением чемпионов, над мостовыми парят разноцветные фонарики и переулки полнятся закрытыми сувенирными лавками. Но нет ни единой живой души. Покрепче запахнув полы мантии, Шеннон побрела в сторону пылающего тысячами огней Хогвартса.       Впереди показались первые вывески отелей. Их было больше, чем в Лондоне, в Косой Аллее, но сонные хозяева, все как один, сообщали, что мест нет. Шеннон прошла около пяти заведений, пока один милосердный волшебник не подсказал ей, что комнату точно можно найти у хозяина бара «Кабанья голова». Он даже проводил ее до ворот бара, но заходить внутрь почему-то отказался.       Впрочем, только оказавшись в Кабаньей голове, Шеннон его поняла. Никогда в жизни она не видела бара настолько грязного и подозрительного. Несмотря на поздний час, он был полон самыми сомнительными личностями, скрывающими лица под капюшонами грязных мантий. В воздухе клубился зеленый, серый и фиолетовый дым от курительных трубок. Бармен, похожий на старого горного козла, сразу обратил внимание на Шеннон — она выглядела и была одета слишком хорошо, чтобы быть его средним посетителем. Впрочем, никто кроме него не смотрел — и это радовало Шеннон.       — Кхм… Доброй ночи, сэр. Мне сообщили, что у вас можно найти комнату на ночь…       Не проронив ни слова и не дослушав, бармен кинул ей связку ключей.       — Семь сиклей, — проскрипел он.       Шеннон, стараясь не глядеть на других посетителей, как можно скорее поднялась наверх. Ее комнату составляла пыльная кровать, под которой что-то шуршало и шевелилось, и одинокий свечной огрызок на подоконнике.       — Камеры в Азкабане выглядят лучше, — пробормотала Шеннон, садясь на кровать. — Я-то знаю, о чем говорю.       За день она проделала огромное расстояние от Рабата до Хогсмида, и оказаться в конце концов в пыльном чулане с неизвестным чудовищем под кроватью было крайне неприятно. Шеннон легла спать прямо в мантии, лишь бы не накрываться здешним одеялом, но, как бы ни старалась, не могла забыться. В голове появлялась то миссис Долгопупс, отчитывающая Шеннон за наглость, то разъяренный Люциус — затем Люциус, скорчившийся от боли и взволнованная Нарцисса.       Наручные часы показывали час ночи, когда Шеннон решила, что без стаканчика чего-нибудь крепкого ей не заснуть. И, убеждая саму себя в том, что это оправданный шаг, она спустилась в бар.       Количество посетителей даже несколько увеличилось к этому времени. Бармен, лихо размахивая волшебной палочкой, управлял сразу несколькими бутылками и тряпкой сразу. Шеннон, натянув ворот мантии до самых скул, села в уголке у лестницы и заказала крепкого огненного виски Огдена.       В баре было так шумно, что Шеннон не слышала собственных мыслей — и это ее устраивало. Выпив полстакана, она заметно расслабилась, согрелась и оглянулась вокруг себя: тут же взгляд ее привлек огромный косматый клуб меха, сидящий сразу на двух стульях в дальнем конце бара.       «Люциус бы сошел с ума, если бы знал, что я выпиваю в одном баре с великанами. Уверена, здесь есть и оборотни, и прочий сброд», — подумала Шеннон, достала волшебную палочку из кармана и воткнула в волосы — так она всегда чувствовала себя готовой отразить опасность.       Вдруг с грохотом открылась дверь бара, и зал заметно притих, когда фонарь над входом осветил лицо вошедшего. Шеннон увидела грозного волшебника с изуродованным лицом. Он большим волшебным глазом осматривал бар и принюхивался обрубком носа к десятку приятных и неприятных запахов бара.       Она не отрывала от волшебника взгляда: он заказал себе жареных шкварок и, скрипя деревянной ногой, опустился за стол рядом с великаном. Там же — Шеннон заметила только сейчас — сидел еще один волшебник в плаще из плотной драконовой кожи.       Под звон стаканов и пьяные тосты Шеннон вернулась к своему виски. Она не могла отделаться от чувства, будто кто-то смотрит на нее исподтишка, и догадывалась, что дело в волшебном глазе грозного колдуна. Она снова крепко пожалела о том, что не смогла решить конфликт с Люциусом мирным способом, а затем и о том, что потеряла стажировку и осталась без цели в жизни. Словом, Шеннон вновь пришла в самое печальное настроение.       — Вот тот рыжий сказал, что ты здорово колдуешь над ранами. Помоги-ка моему другу.       Шеннон не поняла, как перед ней оказался волшебник с искусственным глазом, и сильно испугалась, схватившись за волшебную палочку.       — Медленная реакция, — прокомментировал волшебник.       — Я не благотворительная больница, — пробурчала Шеннон и взглянула в сторону столика, от которого тот пришел. Из-за столика на нее глядел великан и человек в драконовом плаще — Чарли Уизли! Он вполне мило улыбнулся и взмахнул рукой в знак приветствия.       — Хорошо, показывайте, — решила Шеннон, поглядев на Чарли. Он был ей смутно знаком, выглядел дружелюбно и не имел ни волшебного глаза, ни великаньей крови. Не дожидаясь грозного волшебника, она проскользнула к столику Чарли и села рядом.       — Кто ранен?       — Хагрид пытается лечить ожоги соплохвостов настойкой бадьяна, но я говорю — заклинание здесь подходит лучше всего. Я-то знаю, — сказал Чарли. — Хагрид, это Шеннон Копош. Покажи ей руку.       Шеннон с ужасом осознала, что ее пациент — тот самый великан. Она сжалась от страха и тихо ответила:       — Он великан. На великанов не действует обычная магия.       «А кроме того они агрессивны, не цивилизованны и в любой момент готовы сожрать тебя», — мысленно добавила она.       — Хагрид, ты слышал? — неловко рассмеялся Чарли. — Он не великан! У него просто отличный аппетит.       — Конечно в нем течет великанья кровь, — проворчал грозный волшебник, садясь по левую руку от Шеннон. — Она защищает его от воздействия обычной магии. Но в нем есть и человеческая кровь, значит, вполне можно применить пару лечебных заклинаний.       Хагрид расстроенно охнул, а Чарли незаметно, как ему казалось, пнул грозного волшебника по здоровой ноге.       — Как она станет заживлять ожоги, если не будет знать, что он — полувеликан? — рявкнул волшебник. Затем достал из кармана мантии маленький серебристый вредноскоп и заметил: — Видите? Он молчит — значит, опасность от нее невелика.       Все то время Шеннон не сводила выпученных глаз с Хагрида. Впервые в жизни она видела плод любви великана и человека, и он не внушал ей доверия. «Если бы у меня был вредноскоп, — думала она, — рядом с этим громилой он визжал бы, как бешеный».       — Что ты делаешь в Кабаньей голове, Шеннон? — поинтересовался Чарли.       — А… Ну… Я здесь живу… — рассеянно пробормотала Шеннон. — То есть… Я не нашла места получше, чтобы переночевать.       — Скверное место для молодой колдуньи, — глубоким басом прогрохотал Хагрид.       — Ладно, Хагрид, хватит болтать. Давай, Шеннон Копош, действуй, — грозный волшебник уставился на Шеннон здоровым глазом, а волшебный, как заведенный, крутился в пустой глазнице, разглядывая весь бар.       Шеннон никогда не лечила великанов и хотела уточнить, что она — не специалист по уходу за магическими существами, а целитель. Но, она подумала, в Хагриде все же есть доля человеческой крови. Может быть, что-нибудь получится?       — Вы разводите соплохвостов у себя в ванной?! — с ужасе воскликнула она, когда увидела руки Хагрида, одеревеневшие от множества старых волдырей и рубцов.       — Хагрид был лесничим, а потом преподавателем по Уходу за магическими существами в Хогвартсе, — не дав великану подумать, выпалил грозный волшебник. — Уже несколько десятилетий. Не знаешь? — и его волшебный глаз уставился на Шеннон.       — Я училась в Дурмстранге, — ответила Шеннон, стараясь не отвлекаться от разглядывания рук Хагрида.       Чарли удивленно вскинул брови и надумал заговорить. Грозный волшебник перебил и его:       — Я знаю кое-кого в Дурмстранге. Игорь Каркаров. Бывший Пожиратель смерти.       Шеннон прокляла себя за то, что спустилась выпить. Кажется, этот подозрительный тип привязался к ней не просто так и не просто так завел разговор о Пожирателях смерти.       — Помню, в восемьдесят первом году я лично поймал его и доставил в Азкабан, — продолжал тот, — но Каркаров оказался скользким: выдал пару своих товарищей, чтобы избежать заключения, и счастливо вернулся в Болгарию. Стал даже директором. Впрочем, Дурмстранг всегда славился темными волшебниками.       — Трактате ардиат! — с сосредоточенным лицом произнесла Шеннон, и пара самых крупных волдырей на руках Хагрида пропала.       — Уже лучше, чем бадьян, — обрадовался Чарли. Но Шеннон была недовольна, и произнесла еще раз:       — Трактате ардиат!       На мгновение сидящих за столом ослепила вспышка холодного света. Затем кожа на руках Хагрида принялась стремительно белеть и разглаживаться.       — Хорошо, — прокряхтел грозный волшебник, рассматривая пару покраснений, оставшихся от ожогов. — Неплохо.       — Да-а… Давненько я не видал, чтоб так быстро, — изумился Хагрид, с удовольствием разглядывая собственную кожу.       — Обращайся к целителям время от времени, приятель, — похлопал его по предплечью Чарли. Шеннон, увидев сквозь облако черных косм, как великан улыбается, обрадовалась и залилась легким горделивым румянцем.       — Руки можно смазывать бадьяном перед встречей с соплохвостами, так он приносит больше пользы, — дружелюбно посоветовала она.       Вечер перестал казаться таким уж неприятным. В благодарность великан заказал Шеннон сливочного пива с шоколадной посыпкой, и оба: он и Чарли — принялись расспрашивать ее о Дурмстранге.       — Моя мать англичанка, а отец — румын, — легко, как заученный текст, рассказывала Шеннон. — Я жила в Англии довольно долго, но перед школой мы переехали в Брашов, и туда мне пришло сразу два письма с приглашениями.       — Почему родители решили отправить тебя именно в Дурмстранг? — спросил Чарли.       — Они магглы! Им просто понравилось название!       Все трое, кроме грозного волшебника (Хагрид называл его Грозным Глазом), рассмеялись. Грозный Глаз пробормотал что-то невнятное и хлебнул вонючего пойла из фляжки. Его волшебный глаз уже около получаса не двигался, остановившись на Шеннон.       — Значит, Каркаров все же принимает в школу маглорожденных? — уточнил он.       — Верно.       — И ты — маглорожденная?       — Да, так и есть. Мои родители стопроцентные магглы, — Шеннон уверенно, как могла, посмотрела прямо в лицо Грозному Глаза. «Теперь-то он точно перестанет рассказывать мне о Пожирателях», — подумала она.       — Тогда наверняка ты знаешь, как пользоваться магнитофоном.       — Что еще за магнитофон? — удивился Хагрид.       — Я не знаю. А вот она, — Грозный Глаз кивнул в сторону Шеннон, — обязана знать.       Сердце Шеннон упало в пятки. Конечно, она не знала никакого магнитофона! Более того, она была уверена, что Грозный Глаз задал вопрос с подвохом: возможно, он прямо сейчас выдумал слово, чтобы загнать ее в угол. Но зачем? Молчание становилось красноречивым.       — Магнитофон, — растягивая звуки, повторила Шеннон. — Замечательная вещь. Но у моих родителей никогда не было такого. А соседи вытаскивали с помощью него железные предметы, закатившиеся под кровать. Он притягивает их. С его помощью можно даже искать клады.       — Мой отец был бы в восторге. Он коллекционирует изобретения магглов, — поведал Чарли. Шеннон с опаской покосилась на Грозного Глаза: тот весьма высокомерно улыбался, но, кажется, не торопился разоблачать ее вымышленный бред.       — А… Чарли, где ты работаешь? — срочно сменила тему разговора Шеннон.       Еще час ушел на оживленное обсуждение драконов. Оказалось, Чарли работает в румынском заповеднике по разведению драконов. Он с упоением рассуждал о правильном питании двухмесячных особей, добродушно улыбался, но, каждый раз, когда Шеннон смотрела на него в упор, смущался и начинал путаться в словах.       — Я никогда не видела настоящего дракона, — честно призналась Шеннон в какой-то момент разговора.       Хагрид с Чарли переглянулись.       — А хотела бы? — тихим заговорщическим шепотом спросил Чарли.       — Хочешь сказать, у тебя есть домашний дракончик неподалеку? — прыснула Шеннон.       Чарли еще раз поглядел на Хагрида, затем — на Грозного Глаза. Тот утвердительно кивнул.       — Ну раз вредноскоп при тебе молчит, ты можешь поглядеть на драконов, тайно вывезенных в Англию из нашего заповедника.       — Сейчас? — изумилась Шеннон. — Здесь?       Через двадцать минут они вчетвером уже шагали по ледяной крошке и палой листве к нескольким едва различимым огонькам в глубине Запретного леса. Шеннон, крепко сжимая в руке волшебную палочку, старалась не задумываться о том, что знакома с этими людьми пару часов. Впрочем, Чарли и Хагрид были восторженны, как дети, и в их искренность Шеннон верила. А к Грозному Глазу предпочитала не поворачиваться спиной.       — Здесь есть венгерская хвосторога, китайский огненный шар, шведский тупорылый дракон и валлийский зеленый! — рассказывал Чарли, и Шеннон испускала изумленные вздохи.       — Ненавидела в школе Уход за магическими существами, но если бы ты был преподавателем, Чарли, я бы не пропускала ни одного занятия.       Чарли покраснел до самых кончиков ушей — это было заметно даже в лесной полутьме.       — Смотрите! — воскликнула Шеннон с восторгом.       Они вышли на лесной пригорок и перед ними открылась огромная поляна, на которой, прикованные к земле гигантскими цепями гоблинской работы, дремали драконы — исполинские рептилии с матово-гладкой чешуей.       Около минуты стояли молча: все любовались. Вдруг один из драконов приоткрыл желтоватый глаз и выпустил клуб едкого дыма. Глаза Хагрида засветились нежностью, так, будто он наблюдал за родным ребенком. Чарли шепотом поведал Шеннон историю о Норберте, дракончике-питомце Хагрида.       — А где Грозный Глаз? — очнулся Хагрид, когда дракон вновь стал неподвижен. — Куда это он запропал?       — Разведывает, не бродят ли поблизости темные маги, — небрежно махнул рукой Чарли.       Втроем они еще побродили вокруг лагеря драконов и, когда наручные часы Шеннон показали три часа ночи, она поспешила распрощаться с Чарли и Хагридом, мысленно благодаря судьбу за то, что Грозный Глаз так и не вернулся.       Она отошла немного от лагеря и попробовала трансгрессировать. Но, крутанувшись на месте и закрыв глаза, открыла она их все там же, в Запретном лесу, и в замешательстве двинулась к Кабаньей голове пешком. Огни Хогсмида уже мерцали среди деревьев, когда она заметила Грозного Глаза, стоящего у одного из поваленных дубов рядом с тропинкой. По спине ее пробежали мурашки, и Шеннон почувствовала лучше любого вредноскопа, что ей грозит опасность.       — Грязнокровка, — эмоционально произнес Грозный Глаз, — не знает, что такое магнитофон.       — Возможно, я перепутала что-то. С родителями я говорила на румынском языке, — бесстрастно ответила Шеннон и попробовала трансгрессировать еще раз — не вышло. — И совсем не обязательно так выражаться.       — На территории Хогвартса трансгрессия невозможна, — пояснил Грозный Глаз и добавил: — Я не собираюсь нападать на тебя.       Шеннон не верилось: к чему тогда все эти речи? Она направила волшебную палочку ему в лицо:       — Помните свои слова, Грозный Глаз: в Дурмстранге обучают темным искусствам.       Он даже не думал приготовить свою и, напротив, неестественно растянул рот в улыбке.       — Убери свою палочку, Ригель Лестрейндж.       — Обливиэйт!       Луч синего света прорезал воздух и устремился в сторону Грозного Глаза — он без труда отразил заклинание. Из уроков боевой магии Шеннон прекрасно знала одно: нападать надо быстро и часто.       — Конфундус! Экспеллиармус! Обливиэйт!       Грозный Глаз, играя, выставлял защитные чары, но не нападал в ответ. Отчаявшись, Шеннон начертила полосу огня вокруг него и бросилась прочь, пытаясь убежать как можно дальше от Хогвартса и трансгрессировать. В спину ей полетело парализующее проклятие. Она споткнулась обо что-то и упала лицом в траву, но тут же поняла, что может шевелиться. Заклинание пролетело мимо.       Грозный Глаз, скрипя протезом, подошел ближе, уверенный в том, что луч парализующего проклятия достиг цели.       — Признаюсь честно, меня интересовала твоя судьба с тех пор, как я оказался на свободе и в здравом уме, — сказал он. — Я хорошо знал всю твою семью: Лестрейнджей, Малфой, Блэков… Я предполагал, что после ареста родителей ты окажешься в семье Люциуса Малфоя. Но не могу представить себе, чтобы воспитанница Малфоя назвала себя грязнокровкой, ворковала с полулюдьми и предателями крови Уизли…       Шеннон судорожно пыталась понять, кто же такой этот Грозный Глаз, чем он ей грозит и чего пытается добиться. Он говорил совершенно спокойно, ничем не выражая свои намерения.       — Темный Лорд возвращается, — потусторонним голосом произнес он. — И он окажет мне и всем тем, кто остался ему верен, великие почести. Присоединись к нему…       Шеннон резко перевернулась на спину и запустила в Грозного Глаза невербальное заклинание. Он отлетел на несколько метров и пошатнулся, схватившись за здоровый глаз. Шеннон успела подумать, что не очень-то умно использовать на противнике с волшебным глазом ослепляющие чары, и на всех парах припустила к Кабаньей голове, спиной чувствуя, как огромное синее око наблюдает за ее отступлением.