Obliviate

      Заглянув в список первокурсников Дурмстранга 1986 года, любой волшебник мог бы обратить внимание на одно из немногочисленных женских имен — Шеннон Копош, с припиской «магглорожденная». Если бы этот волшебник захотел проследить дальнеший путь маглорожденной девочки Шеннон Копош в Дурмстранге, он бы смог отыскать ее имя в табеле оценок за 1986 год, 1987 и далее до 1991 года, когда имя Шеннон Копош вдруг исчезло из табеля, школьных объявлений и даже списков учеников, допущенных к экзаменам. Можно было бы предположить, что Шеннон была отчислена из школы за проделки или неуспеваемость, но внимательный волшебник точно посмотрел бы табель оценок за 1992 год — и вновь нашел там имя Шеннон Копош. Затем он увидел бы, что в том же году Шеннон хорошо сдала школьные экзамены по чарам, зельеварению, темным искусствам и контрпроклятиям, а также с блеском закончила специальный курс по ментальной магии и получила высший балл на международном экзамене.       Словом, волшебник, заинтересовавшийся Шеннон Копош, оставил бы в покое школьные документы и с удовольствием обнаружил, как-нибудь навестив свою престарелую бабушку в Благотворительной больнице в Марокко, что Шеннон Копош стала младшим целителем. И странное исчезновение имени Шеннон из списков школы в 1991 году не побеспокоило бы любопытного волшебника больше никогда.       Но возможно несколько лет спустя этот волшебник случайно оказался бы в румынском городе Брашов и, потерявшись, забрел на местное кладбище. Он увидел бы, что среди могил магглов есть могила настоящей ведьмы и эпитафия на ней гласит: «Покойся с миром, Шеннон Копош, наша маленькая волшебница. Любящие родители» — а даты жизни сообщают, что погибла Шеннон Копош в 1992 году. Конечно, волшебник был бы озадачен, ведь Шеннон Копош, которую он знает, живет и здравствует в Марокко. Что бы сделал он в таком случае?       Над этим тревожно размышляла загорелая молодая женщина, стоящая у могилы Шеннон Копош на обычном маггловском кладбище в Брашове. Эта молодая женщина точно была волшебницей — на это указывали ее бархатная мантия глубокого синего цвета, сапоги из блестящей драконьей кожи, матово сияющие голубые серьги и кривая волшебная палочка, воткнутая в заплетенные волосы. Женщина была довольно высока и широка в плечах, и черты ее застывшего в задумчивости лица казались неподвижными и грузными, словно были вырезаны из камня.       Женщина достала из внутреннего кармана мантии бумажный цветок и положила на могильную плиту. Она не была родственницей Шеннон Копош, но посетила могилу неспроста: именно она была той самой целительницей из Благотворительной больницы в Марокко, второй Шеннон.       — Прости, Шенни, — пробормотала женщина, прежде чем уйти с кладбища.       Шагая по маггловским улицам, она продолжала размышлять. Итак, неназванный волшебник выяснил, что с Шеннон Копош точно что-то не так. Каким-то образом он нашел ее бывших одноклассников и расспросил о Шеннон подробней. Они ответили: на пятом курсе школы перед экзаменами Шеннон приняла решение обучаться на дому, с тех пор в школе ее не видели, говорят, сейчас она живет где-то в Марокко. Тут, скорее всего, неназванный волшебник понял бы, что зашел в тупик, и бросил поиски. В конце концов, разве не было у него собственной жизни? Почему ему так интересна была ничем не примечательная Шеннон Копош?       Липовая Шеннон приказала самой себе выбросить эти глупости из головы и обратилась мыслями к грядущему путешествию. У поворота впереди показался крошечный бар, она вошла в его темные двери и сверилась с часами — ровно пять вечера.       — Портал в Лондон! — прокричал маленький бармен из-за стойки и водрузил на нее небольшой ржавый бочонок. — Портал в Лондон на пять часов!       Несколько волшебников с чемоданами, в том числе Шеннон, подошли к стойке и, отсчитав бармену по два галлеона за путешествие, в раз взялись за бока бочонка — портал перенес их в старый бар Дырявый котёл в Лондоне.       Шеннон часто путешествовала с помощью порталов, поэтому привычно приземлилась на ноги, почувствав лишь легкое головокружение. Но вот один из ее попутчиков, не справившись с давлением, неловко вписался в стену бара и упал без сознания от столкновения с кованой полкой. Тут же вокруг бедняги образовалась внушительная толпа посетителей, и одна пожилая дама в шляпе с чучелом стервятника громко и недовольно воскликнула, обращаясь то ли к бармену, то ли ко всему миру:       — Молодежь! Когда они наберутся ума?! В свое время мы путешествовали только на метлах, а через порталы — в самых крайних случаях. Это чревато и худшими последствиями.       Под гром ее властного голоса пострадавший пришел в себя и, хватаясь за набухающую на глазах красную шишку на лбу, поднялся на ноги. Лицо пожилой дамы переменилось.       — Надо же, один из Уизли! Наверное, Билл? — спросила она теперь вполне дружелюбно.       — Чарли, — недовольно пробурчал раненый волшебник, затем поднял голову и опознал пожилую даму: — Миссис Долгопупс, — констатировал он.       Волшебники в толпе поняли, что конфликта не последует, и разочарованно разбрелись по своим делам, но Шеннон, вздрогнув, обратила внимательный взгляд на говоривших.       — Мы с твоими родителями знакомы, они прекрасные люди. Давай я уберу эту ужасную шишку, — тем временем предложила Чарли миссис Долгопупс и, не дожидаясь ответа, взмахнула палочкой. Тут же шишка на лбу Чарли приобрела жуткий болотно-зеленый оттенок и начала увеличиваться, перерастая на глаз.       — Прошу прощения, — невозмутимо произнесла миссис Долгопупс и взмахнула палочкой еще раз. Шишка почернела и покрылась красноватой корочкой.       — Ничего, миссис Долгопупс, — вежливо улыбнулся Чарли. При этом глаза его выражали крайнюю степень озабоченности.       — Сейчас попробую еще раз, дорогой.       — Вам стоит… — подала голос Шеннон из дальнего конца бара, но замялась, когда миссис Долгопупс и Чарли резко обернулись к ней.       — Извините, мадам. Вы используете заклинание Вулнера Санентум, — Шеннон, все еще тревожась, подошла ближе и, направив на Чарли волшебную палочку, сказала: — Но лучше использовать Брахиам Эмендо. Вулнера Санентум хорошо работает на открытых ранах и порезах, а с шишкой и наростами справляется Брахиам Эмендо.       Под действием заклинания Брахиам Эмендо шишка на лбу Чарли начала сдуваться и бледнеть, и скоро кожа пришла в нормальное состояние. Чарли, облегченно выдохнув, ощупал здоровую голову и улыбнулся. Но миссис Долгопупс осталась недовольна.       — Как это Брахиам Эмендо?! — сильно возмутилась она. — Вы могли оставить человека без костей, дорогуша. Вулнера Санентум прекрасно лечит шишки. Мне просто нужно было чуть больше времени, чтобы использовать ее правильно.       — Или вытолкнуть глаз из черепа, — пробурчала Шеннон, и тут же посетовала на собственную несдержанность: лицо миссис Долгопупс посерело и глаза угрожающе расширились.       — О, разумеется! Яйца учат курицу. Сколько вам лет, милочка, и кто ваши родители? — прогрохотала она. Шеннон поникла.       — Миссис Долгопупс, все в порядке, — вмешался Чарли. — Мои кости на месте. Давайте просто поблагодарим мисс… ээ… эту мисс. Пожалуй, всем нам пора разойтись.       — Это верно, дорогой, — миссис Долгопупс, с важностью развернувшись, проследовала к камину. — Передай родителям привет от меня, Чарли, — сказала она и, прежде чем произнести «Больница Святого Мунго!» и бросить в огонь горсть летучего пороха, обратила еще один осуждающий взгляд в сторону Шеннон.       — Э-э… Спасибо, — неловко произнес Чарли после ухода миссис Долгопупс.       — Не позволяйте кому попало колдовать над своим здоровьем, — строго ответила Шеннон. Чарли, обратив взгляд к рассеянно направленной на него волшебной палочке, нашел совет Шеннон очень забавным.       — Я постараюсь, — прыснул он и, не замечая недовольный вид Шеннон, решил представиться: — Я Чарли Уизли.       — Шеннон Копош, — из вежливости отозвалась Шеннон, и подумала о том, что где-то уже слышала фамилию Уизли: должно быть, дядя упоминал ее в разговорах.       — До встречи? — спросил Чарли. Разговор становился до невыносимого неловким.       — Да. Хорошего дня вам. Извините, — пробурчала Шеннон и тут же с громким хлопком трансгрессировала.       Передряга со старухой вывела Шеннон из тонкого душевного равновесия. Шагая по припорошенной снегом гравийной дорожке в саду дяди и тети, она уговаривала себя выбросить миссис Долгопупс из головы, но невольно думала: старуха набросилась на нее не просто так, она почувствовала.       Именно из-за миссис Долгопупс Шеннон полезла к шишке этого Чарли Уизли. Ей стало интересно посмотреть на женщину, фамилию которой она столько раз встречала в детстве, с упоением читая в газетных вырезках о преступлениях бывших приспешников Темного Лорда. И стоило признать: Шеннон именно так себе и представляла миссис Долгопупс: внушительные размеры, строгость, настойчивость — олицетворенное правосудие, не иначе.       Гравийная дорожка оборвалась у крыльца старинного четырехэтажного особняка. Шеннон прикоснулась волшебной палочкой к большой чугунной ручке, и двери, в три раза превышающие ее рост, распахнулись сами собой. В просторном холле, открывшемся перед ней, тут же с хлопком трансгрессии появилась тетушка Нарцисса.       — Ригель! — воскликнула она с нескрываемым недовольством. — Что значит — ты уволена? Скажи спасибо, что Люциус попросил меня пересказать твое письмо, и я смогла преподнести ему эту новость правильно, — Нарцисса щелкнула пальцами, и около нее возник малыш-домовик. Она приказала: — Отдай ему свои вещи. Мне и Люциусу немедленно нужно поговорить с тобой.       Шеннон достала из кармана мантии кошелек размером с ладонь и кинула домовику. В кошельке были все вещи, которыми она успела обзавестись в Дурмстранге и Марокко, и факт того, что теперь эти вещи вынуждены находится в доме Малфоев, удручал Шеннон. «Но я скоро найду себе новый дом», — подумала она, наблюдая за тем, как домовик исчезает с кошельком.       — Привет, Нарцисса. А что сказал Люциус насчет меня? — с деланной невозмутимостью поинтересовалась Шеннон, входя в холл. Она оглянулась по сторонам, лишь бы не смотреть в глаза тети, и в который раз отметила, что с ее прошлого приезда ничего в здесь не изменилось: уж слишком Малфои не любили расставаться со своим многопоколенным старьем.       Нарцисса ответила с еще большим недовольством:       — Ничего не сказал, промолчал. В последнее время у него плохое настроение, имей ввиду. Скоро накроют на стол.       — У вас что-то случилось? — поинтересовалась Шеннон, не отвлекаясь от увлекательнейшего разглядывания портьер. Голос Нарциссы вдруг стал больше похож на эхо:       — Темная метка. Она тревожит его, — тихо произнесла она.       — Хм… — неуместно спокойно протянула Шеннон, все еще глядя на шторы. — В этом есть что-то страшное? Может быть, она просто готовится сойти с руки? Со времени смерти Темного Лорда прошло много времени.       — Это Темная метка, Ригель. Раз она все еще есть — значит, тот, кто поставил ее, жив.       — Хочешь сказать, Люциус думает, что Темный Лорд может вернуться?       Нарцисса оставила ее вопрос без ответа и взмахом руки приказала идти следом.       Дом Малфоев казался Шеннон чем-то вроде богатого музея, в котором разрешили жить директору и его семье. Все здешние предметы и мебель обязательно имели не очень увлекательную и порой жуткую историю. Далеко не все комнаты использовались хозяевами, а те, что использовались, с характерной для Люциуса бережливостью и снобизмом охранялись во избежание того, чтобы какой-нибудь рассеянный гость случайно не переставил стул, связанный с третьей дочерью сына Вильгельма Первого.       За Нарциссой Шеннон прошла по широкой лестнице на второй этаж и через коридор в маленькую столовую для семейных посиделок. Там, едва успела в большой тарелке в центре стола возникнуть запеченная утка, появился Люциус. Он совершенно невозмутимо, будто ничего не произошло, поздоровался с племянницей, и Шеннон на секунду поверила, что строгого разговора об ее увольнении не состоится. Но первым вопросом, который решил обсудить Люциус после приветствия, оказался, конечно же, вопрос ее работы.       — Я не хочу спрашивать, почему ты провалила стажировку и лишилась работы. Но, я так полагаю, дело в травологии? Я не буду говорить, что ты могла хотя бы попытаться выучить что-то перед экзаменом, попросить помощи у коллег, — он перечислял, загибая пальцы, и внутренне Шеннон сжалась, распознав самое угрожающее из всех угрожающих настроений дяди: — предложить взятку главному целителю, обманом пронести самопишущее перо…       — Пожалуйста, — обреченно протянула Шеннон, — не надо…       — …Ты могла бы пошевелить хотя бы одной своей конечностью и сдать экзамен на минимальный балл?       Под взглядом Люциуса Шеннон вновь превратилась в пятнадцатилетнюю школьницу с самым низким баллом по травологии в классе и, сдерживая поток оправданий, опустила нос к тарелке с картофельным пюре.       — Я перейду в отдел стирателей памяти в какое-нибудь из европейских Министерств магии. Похоже, медицина — это не мое.       — И будешь годами копаться в головах бестолковых магглов? — Люциус говорил спокойно, даже тихо, но у Шеннон мурашки пробежали по спине.       — Не я одна провалила стажировку!       — Видимо, это должно меня успокоить? — иронично поинтересовался Люциус. Шеннон открыла рот, чтобы ответить, но ядовитая улыбка вдруг пропала с лица дяди, и он скривился, словно испытал сильную зубную боль.       — Опять? — Нарцисса заботливо накрыла его руку ладонью. — Темная Метка?       — Тебе очень повезло, Ригель, — прошипел Люциус через боль, не отрывая взгляда от Шеннон, — что потеря работы — возможно меньшая из твоих проблем.       Она с изумлением уставилась на его руку. Казалось, рукав даже слегка дымится от ярости, с какой метка мучает Люциуса.       — Я могу кое-что сделать с этим, — предложила она.       — Нет! — в унисон воскликнули Нарцисса и Люциус.       — С ним точно что-то происходит, — пробормотал Люциус. — Думаю… Думаю, скоро мы услышим о нем.       — О Темном Лорде? — спросила Шеннон, с любопытством разглядывая дядю. Темная магия, думалось ей, самая что ни на есть темная! Вот, с чем ей бы хотелось иметь дело на службе — но точно не перебирать лечебные травки в тепличной грязи.       — Знаете, я думаю, вы оба зря так беспокоитесь, — с толикой злорадства сказала она. — Темная магия часто ведет себя непредсказуемо — поэтому она и темная. Никто не восстает из мертвых, кроме инферналов, но ведь тело Темного Лорда не сохранилось, так?       Также резко, как началась, боль Люциуса отступила. Он заметно расслабился и сделал несколько глотков тыквенного сока, прежде чем сказать:       — Ты должна быть менее беззаботной.       Нарцисса с охотой подтвердила его слова:       — Ты сама знаешь, что начнется, если Темный Лорд вернется. А все указывает на то, что он жив.       — Или не жив, но и не мертв, — добавил Люциус, — поэтому мы решили, что хотим, чтобы ты осталась в Британии до поры до времени.       — Это не входит в мои планы! — молниеносно выпалила Шеннон.       — Ложь, у тебя нет планов. А у меня есть, в том числе — на тебя, — перебил ее Люциус. — Тебе не повредит провести немного времени под нашим присмотром. В последнее время ты стала все реже появляться на глазах, и мы видим, к чему это привело.       Лицо Шеннон почернело от еле сдерживаемой злости. Она привыкла в желаниях дяди ему подчиняться, но, как правило, раньше он не лез в ее дела с такой бесцеремонностью, и ей сложно было предугадать, что победит в ее душе: свободолюбие или воспитание.       Нарцисса и Люциус молчали, со скрытым удовольствием глядя, как на лице Шеннон отражается вся ее внутренняя борьба. Наконец, Шеннон со звоном ударила столовыми приборами по столу и злобно пробормотала:       — Спасибо за теплый прием, дядя и тетя. Если позволите, я хочу отдохнуть с дороги, — и семимильными шагами вышла из столовой прочь.       Ее детская комната на третьем этаже сияла безупречной чистотой: журналы, обертки от шоколадных лягушек, сушеные мышиные лапки и колдография с автографом «Сумеречных волков», которые Шеннон забыла забрать в прошлый приезд, исчезли. Вещи из кошелька уже разлетелись по своим местам, но, заперевшись на замок с внутренней стороны, Шеннон заклинанием собрала их обратно и прислушалась: было очень тихо на этаже, Нарцисса и Люциус, ничего не подозревая, продолжали ужинать. Хлопок трансгрессии всполошил бы их, так что Шеннон решила совершить побег на метле.       Шеннон была уверена, что, если она улетит, Люциус придет в ярость и придумает ей наказание хуже домашнего ареста. Но, с другой стороны, что может быть хуже домашнего ареста? Она черкнула записку: «Я разберусь со своими проблемами и напишу. Ждите в гости на Рождество». Немного подумав, добавила: «Люблю вас!» — потом зачеркнула, рассудив, что Люциус воспримет это как издевательство, и приписала: «Не хочу вас обидеть. Но я сама буду решить свои проблемы».       Засунув кошелек обратно за пазуху, Шеннон вскочила на подоконник и достала метлу. Вдруг кто-то схватил ее за полы мантии и потянул вниз, в ярости пища:       — Стойте, мисс Лестрейндж!       Руки Шеннон были заняты метлой, так что она не смогла удержать равновесие и с громким грохотом упала с подоконника.       — РОЗА! — прошипела Шеннон и охнула от боли.       — Простите, мисс, — Роза, главная домовуха в доме, упала на колени в знак сожаления, но — Шеннон была уверена — в душе ликовала. — Вы не должны уходить, мисс. Розе приказали присмотреть за вами, а вы решили сбежать.       — Я собиралась полетать, — соврала Шеннон. Затылок пылал после удара о пол, и из глаз ручьем текли слезы.       — Вы собирались сбежать, мисс, — важно повторила Роза. — Не расстраивайте вашу тетушку, мисс, иначе она прикажет Розе прижечь руки кочергой.       «О, я не расстроюсь», — подумала Шеннон.       — Иди принеси мне чаю, Роза, — приказала она, слабо надеясь, что Роза послушается.       — Но тогда вы улетите, — мудро рассудила Роза. Никогда в жизни она бы не предпочла приказ Шеннон приказу Нарциссы, Шеннон это было известно. В голове у нее со скрипом крутились шестеренки, но затылок так сильно ныл, что разумные идеи проплывали мимо. Казалось, оставался один выход…       — Ладно, Роза, — Шеннон миролюбиво улыбнулась и засунула руку в карман мантии: — Это тебе не повредит. Обливиэйт!       Вряд ли Роза поняла, как в руке Шеннон оказалась волшебная палочка. Она достала ее и наложила заклинание так быстро, что не только домовик, но и любой волшебник не успел защититься. Глаза Розы подернулись белой дымкой, она глупо улыбнулась и обмякла. С минуту Шеннон держала палочку в выпрямленной руке и сосредоточенно глядела будто сквозь кожу домовухе, прямо в ее мозг. Затем с выдохом опустила палочку, второпях вскочила на метлу и взмыла в небо настолько высоко, насколько было возможно.       Через пару секунд Роза пришла в себя и вернулась на кухню, крепко уверенная в том, что ей необходимо состряпать на завтра три абрикосовых пирога — любимое лакомство Нарциссы.