breaking news.

В тот момент, когда СМИ — от «Пантеоник Пресс» до «Ньюс фром Эрз» — в очередной раз растаскивали себе по мискам самые лучшие куски публично-личной жизни его отца, Арес был слишком занят соцсетями Афродиты. Счастливая случайность — она забыла дома телефон. Очевидная последовательность цифр (10043) — и извечно не выпускаемый из рук жесткий диск, забитый персональными данными, оказался взломан в пять прикосновений подушечек пальцев к экрану пудрово-розового айфона. Неопубликованные селфи, заметки с планами на новые фасоны для грядущей зимы, забитый непрочитанными месседжами директ инстаграма, сотня плэйлистов на спотифае, под которые можно релаксировать, предаваться усладе любви (кроме шуток, так и подписано), заниматься йогой, перебирать вещи в гардеробе, сидеть на идеальном первом свидании. От информационного мусора рябило в глазах. Арес прошерстил его быстро, потому что интересовало его совершенно другое. Это самое «другое» он нашел там, где и предполагалось — в скрытых диалогах и сообщениях. Встретимся сегодня? Г Сегодня не могу. А Я приехал. Жду тебя. Г Уже выхожу. А Спасибо за вечер. Ты была обворожительна. Г Как и всегда. ;) А Меня беспокоит Арес. Вы не разговаривали сегодня? Г Все в порядке, не переживай. Он ничего не узнает. А А он взял и узнал. Иронично, но, будучи нелюбимым сыном, он все-таки унаследовал от своих родителей самые присущие и честные им черты: зависть, злобу и ревность. Взяв от матери больше, чем от отца, Арес преумножил это десятикратно и теперь наблюдал последствия своего разрушения: пудрово-розовые острые осколки айфона валялись на расцарапанном ими же полу. Хлопок входной дверью смел их в сторону коротким порывом сквозняка. Сообщение от Афины пришло минутами позже. Ты уже видел новости? Отец снова за свое. Мама в бешенстве. Ненавижу это говорить, но. Приезжай. И он, которого никогда не звали на семейные ужины и светские приемы, которого избегали в упоминании при разговорах с остальными богами, на проступки которого смотрели сквозь пальцы, закрывая глаза, не ожидая ничего лучшего, только худшее, — он, Арес, приехал. Потому что Афина, холодный, благоразумный, рассудительный, правильный до тошноты, педантичный, выверенный, никогда в жизни бы не смог утихомирить материнский гнев. Лоно дома встретило его жарким остаточным теплом недавно прокатившейся волны гнева, пустотой и холодным блеском позолоты. — Кто превзошел меня в деструкции? — Арес, вальяжно закинув куртку на плечо, одобрительным взглядом окинул разгромленную гостиную. Семейные фото, на которых запечатлен со своей характерной щегольской улыбкой отец, изрезаны и наполовину повытасканы из разбитых рамок. Все его подарки — осколками на полу. Досталось даже домашнему бару. Однако бутылка водки, на удивление, уцелела. Арес аккуратно достал ее из острозубого плена остатков стеклянной дверцы, отпил из горла и довольно поморщился. Афина, спускавшийся со второго этажа, всегда нахмуренный, серьезный и недовольный, застал его в таком виде. — Боги, — выдохнул он, — ты серьезно? Арес дернул уголком рта. Улыбка вышла самодовольной, с ноткой вызова и влажной от водки. Афина небрежно махнул рукой, указав на второй этаж. Арес театрально поклонился, сделал еще пару глотков из бутылки, оставил ее на крышке — удивительно — целого рояля и быстрым шагом поднялся вверх по лестнице. Мать сидела на краю кровати с телефоном в руках. Худые пальцы, увенчанные золотом, нервно подрагивали. У Ареса подобное тоже случалось — правда, не от нервов, а от кокаина. — Ма, — позвал он, присев рядом, и забрал телефон из ее рук. «Прометей» был открыт на вкладке «Горячие новости». «Пантеоник Пресс» первыми урвали смазанные фотографии отца и его новой шлюхи. Точно не из Пантеона — скорее всего, кто-то с земли. Обычная смертная, значит? Какая безвкусица. Арес вытер подушечкой большого пальца материнские слезы с экрана — не обиженные, злые, — и кинул телефон назад. Тот с мягким глухим стуком приземлился близ подушки. — Да брось. Ты же его знаешь. Сколько у него длилась самая большая интрижка? Год? Что такое год в сравнении с прожитой нами вечностью, ма? Отец, может, и кобель, — Гера метнула неодобрительный взгляд в сторону сына, но Арес чувствовал, что это только приличия ради — в ее льдисто-серых, фенотипически унаследованных Аресом глазах не читалось и намека на упрек, — но не дурак. — Ты правда в это веришь или хочешь верить, чтобы не оскорблять свою наследственность? — подушечками пальцев Гера вытерла соленую влагу под глазами. Не хватало еще макияж размазать и появиться в таком виде публично. — Ай, — Арес цокнул языком и коротко покачал головой. — Уколола. Но за свою наследственность я спокоен — взял худшее от лучших, — он подмигнул ей и обнял за плечи. — А отец… Ну, мне кажется, даже он способен сделать какие-то выводы из опыта вашего брака. Вспомни Семелу. Это было ловко! Убила ее его же молниями! Или Лето? О, как ты гоняла ее по всей земле — нигде не было ей покоя! Гера тихо рассмеялась. И хотя речь шла о потаскушках ее мужа, вспоминать о страданиях каждой из них всегда было сплошным удовольствием. — А в этот раз кто? — продолжал Арес, распаленный и вдохновленный своей же пылкостью и радостью на лице матери. — Простая смертная? Ма, да это просто грязь под твоими ногами. Сколько цвести ее красоте? Каких-то несколько десятков лет? Ну хочешь, я поговорю с Кроносом? С Атропос? Обрежем ниточку этой шлю… — Арес! Он закатил глаза и сделал небрежный жест рукой. — ...Этой смертной раньше, чем было запланировано. Гера хотела было сказать «нет» или «не надо», но не смогла. В серой туманности глаз вспыхнул холодный огонь привычного желания поквитаться и лишний раз показать всю силу своей матриархальной власти. В этот раз — руками сына. — Хочу, — сказала Гера наконец, приглаживая ладонями платье. Болезненная ярость, метавшаяся внутри нее шипастым клубком, ощутимо замедлила темп, успокоилась. Как будто одно присутствие Ареса взяло ее под контроль. — Ну, тогда я все сделаю, — он взял ее ладонь в свою и сухо поцеловал тыльную сторону. Затем поднялся с кровати и собирался уже уходить, как вдруг Гера остановила его на полушаге, удержав за запястье. — Арес, — она помедлила, пытаясь подобрать слова. — Я читала в новостях… — А. — Арес нахмурился, вспоминая утро. Ну конечно, «Пантеоник Пресс» и сюда свой любопытный нос сунули. Скандалы личного характера идут на первые полосы вне очереди. — Ты про Диту? Я с этим разберусь, ты же знаешь, — он улыбнулся уголком рта, и Гера в этот момент могла поклясться, что любой, кто прикоснулся бы к этой улыбке, тотчас порезался бы. — К ужину не жди.