— Всё то, что происходит снаружи... Разве эта запись вообще имеет смысл? — Каэде всё ещё не могла оторвать глаза от записи, что ярким красным светом озаряла помещение, где были выключены все лампы.
— У-пу-пу! Наверное, здесь, будучи участниками убийственной игры, вы в большей безопасности, чем там, снаружи.
— Но это ни о чём не говорит, — невозмутимо говорила Чиаки, вызывая некую злость со стороны Монокумы, — ведь это лишь запись. Ты не можешь доказать, что это не подделка.
— Доказать!? Может, я и могу, но не стану. Да и кто для вас последняя инстанция? Кому вы поверите больше? Мне, вашему дорогому директору, или какой-нибудь Чиаки Нанами, которой кажется, что мне очень хочется вас взять и напугать? Вам решать, — он пожал плечами и просто пошёл на выход. Необычный способ пропасть из виду.
— Ребят... — Каэде всё ещё говорила слегка напуганным голосом, в котором была слышна дрожь, но она со всей решимостью вышла чуть вперёд всех и посмотрела на нас. — Не важно, правда это или нет. Что происходит, когда мы доверяем Монокуме? Разве это хоть раз приводило к чему-то хорошему? Нет! Это ещё один "мотив", так же, как и "свой-чужой". Он просто хочет, чтобы мы начали убивать. Но мы не должны, это принесет страдания... всем.
— Твои слова казалось бы мотивируют, — нагло вышел из толпы Бьякуя, подходя ближе к абсолютной пианистке, — вот только глупости нам не помогут. Ты говоришь — он манипулирует нами, так что мы не должны вестись на крючок, но ты совсем не думаешь о том, в каком мы положении. Мы у него на ладони, — Бьякуя говорил всё серьёзнее, с каждой секундой повышая тон, — он с самого начала мог убить каждого из нас, так что его манипуляции — наш выход.
— Выход!? — нервно сорвалось у Каэде. — Не будь идиотом, Тогами-кун, — Бьякуе явно не понравилось, как девушка говорила с ним, — Или ты предлагаешь просто сдаться, стать... подобно животным и просто начать убивать друг друга!? — девушка и сама переходила на крик, разница была в том, что Бьякуя всё ещё держал себя в руках и был хладнокровен.
— Ты уже слышала моё предложения, я не собираюсь повторять его дважды, велика для вас честь. Строишь из себя лидера? Очень интересно, вот только лидер и отличается тем, что в нужный момент времени он способен принять тяжёлое решение, пожертвовать меньшим ради большего. Ты не лидер, ты тупая, упрямая овца, которая не желает видеть ту угрозу, которая над нами нависла, — после откровенного оскорбления, Казуичи подошёл к Бьякуе, слегка, словно случайно, оттолкнул его, после встал рядом с Каэде.
— Да как ты смеешь так её называть, — так же кричал Сода. — Она делает всё, что может, лишь бы подбодрить нас, лишь бы успокоить и придать сил двигаться вперёд! Она не заслужила такого отношения.
— Пусть орёт, — Каэде всё ещё была на взводе, она отодвинула Соду, точнее он поддался на её лёгкое прикосновение, после чего девушка вновь была напротив Бьякуи. — Он просто не понимает, что такое стать убийцей, каково это взять этот грех, это ношу. Чёрт возьми, между выбором убить кого-то и умереть мне долго бы не пришлось выбирать. Но ты... ты эгоист и лицемер, Бьякуя Тогами, — она тыкнула его указательным пальцем в грудь и отошла обратно, но дальше произошло нечто неожиданное.
— Он то эгоист, — как бы недовольно фыркнул Мондо, что привело к ещё большей нервозности Каэде. — Сука, я никогда бы не подумал, что буду так злиться на девушку, но как может говорить об эгоизме тот, кто... нахер! — парень вышел из толпы и подошёл ближе, — ты говоришь, что мы не должны убивать друг друга, что убийство это плохо, но когда через шесть дней семь человек сдохнут, ты всё ещё будешь дышать и жить! Разве это не эгоизм!?
— Прости, Овада-кун, — неловко вмешался в это поле брани Рантаро, — но как ты узнал, что она — нолик?
— Ясен хрен как, она мой враг! Но какую бы чушь она не несла, я не стану поднимать руку на девушку.
— Конечно... — проговорил я иронично, но буквально сразу после иронии меня как током ударило, так же, как и раньше, когда Махиру произнесла имя моего врага. Я бросил взгляд на Рантаро, в этот момент он уже задумчиво смотрел на меня.
— Лжец ложь быстро распознает, — загадочно произнёс Кокичи, смотря на Мондо. — Ты лжёшь!
— Да чё те надо, мелкий!?
— Ну, как, узнать цель твоей лжи. Или ты просто понял, что ложь настолько прекрасна, что решил уподобиться моему поведению? Каэде Акамацу — мой враг, а ты дурак, — он улыбнулся, посмеялся и слегка отошёл, потому что абсолютный байкер был действительно заведён, словно готовясь к удару.
— Я... я... — эмоции Каэде окончательно запутались. Она всё ещё была зла, она была расстроена тем, что её старания обратили против неё. Она хотела что-то сказать, но слова прыгали на языке и не выходили наружу. — Похоже, здесь так много желающих меня убить. Ну и пожалуйста, я всегда буду вам рада, приходите! Я иду в правое крыло и буду там, вы знаете, где меня искать, — и девушка действительно пошла к выходу. — Но не ты, — она развернулась и посмотрела на Бьякую, — тебе я не дам убить себя. Не подходи ко мне.
— Ха, и что же будет, если я подойду?
— Я сама тебя убью.
— Остыньте, Акамацу-сан, — Казуичи хотел пойти за ней, но его за рукав придержала Монака.
— Они так злы, Сода-кун, возьми Монаку с собой...
— Конечно, конечно, я тебя тут не за что не брошу, — парень будто призрительно оглянулся на всех, взял за ручки коляску зеленоволосой девушки и ушёл вслед за Каэде.
Тем временем ссора становилась всё больше, завелись даже такие спокойные люди, как Комару и Чиаки, хотя они скорее хотели свести этот конфликт к нулю, раз у того, кто это делал с самого начала, "отказали" нервы. Я не хотел сейчас лезть на рожён, так что пошёл на выход комнаты. Может, это и бег от проблем, но я ещё не могу отойти от того, что нам показал Монокума.
Снаружи, в коридоре, меня встретил Рантаро, говорящий о чём-то тихо с Кёко. Два разных чувства сейчас боролись во мне: с одной стороны хотелось побыть наедине, слегка поразмыслить над тем, что произошло. Да я и сам слегка завёлся, хоть этого и не показывал. С другой — пока выдалась свободная минутка, до меня дошла одна идея, и думаю до этой парочки, что сейчас что-то обсуждала, она дошла также. Как бы то ни было, выбора мне не дали, потому что Рантаро сразу пальцем подозвал меня, показывая, что нужно поговорить.
— Они сейчас друг другу глотки перегрызут, — сказал я, подойдя к Амами и Киригири. Мы стояли чуть сбоку, образовав треугольник и оставляя центр коридора для тех, кто не в лучшем настрое покидал комнату с огромным экраном.
— Наш лидер немного перетрудился, — как бы неловко произнёс Рантаро.
— Надо было её поддержать, — ответил я с сожалением, всё ещё оглядываясь назад.
— Слушай, Хината-кун, — Рантаро стал чуть тише, — ты же понял, что произошло, — надо полагать, он говорит не о том, что показал нам Монокума.
— Я всё ещё сомневаюсь, но другого объяснения нет, так что...
— Отлично... — Рантаро прервал Кокичи, который пулей пролетел по коридору, специально щёлкнув пальцами перед лицом Амами. Через пару секунд за ним пронёсся, дыша, как паровоз, Мондо Овада, который однако ловко увернулся от нас и не столкнулся ни с кем. — Здесь становится людно, нам нужно переговорить, — сказал парень мне, показывая рукой на ближайшую дверь.
— Переговорить... в мусоросжигателе? — я бросил взгляд на Кёко, сам не понял для чего, но это вызвало её реакцию.
— Не будет же он тебя убивать. Да и я с вами пойду.
Выбора не было. Мы быстро зашли в большое помещение. Потолок здесь, в отличие от других комнат, был очень низок. Освещение тоже почти не было, так что лица моих собеседников были в тени. Пахло, казалось, уже не так плохо, как это было сегодня утром. Судя по всему, именно в этот день было сжигание мусора. Другой вопрос — откуда здесь мусор вообще? Мы остались у входа, не углубляясь в само помещение.
— Уточни пожалуйста, что конкретно ты понял? — с лёгкой улыбкой, по-моему, произнёс тихо Рантаро.
— Знаешь, это похоже на проверку дедукции. Хорошо, я её пройду. Наверное... Монокума смухлевал, и... я правда не уверен, но похоже, что у некоторых крестиков одинаковые враги нолики, — на это кивнула Кёко, после заговорила сама.
— Нет у них никакой причины так нагло лгать и ещё сильнее накалять обстановку. Рантаро рассказал о своём враге и о вашем сегодняшнем диалоге. Три человека открыто признались, что их враг — Каэде Акамацу. Девушке не позавидовать. И он сказал мне, что твой враг — Чиаки Нанами.
— Я такого не говорил ему... но это так, что скрывать.
— Скорее всего, — взял слово Рантаро, — Махиру тогда не солгала нам. Её враг действительно Чиаки. Монокума скорее всего сделал очень хитрую вещь: вместо двух команд на самом деле их три, крестики, нолики и, я не знаю, пускай будут "чёрточки", у которых нет врага, но и им самим никто не угрожает. И всё это сделал он, вероятно, чтобы поссорить всех нас, испортить отношения и посеять сомнения.
— Это у него вышло, — констатировал я. — Нам надо срочно всем объяснить...
— Нет, — серьёзным тоном прервал меня парень.
— Т...то есть?
— Об этом я и хотел поговорить... — видно, что слова давались Рантаро нелегко. — Как бы не хотелось этого признавать, но Бьякуя прав. Мы не имеем даже морального права дать умереть семерым из нас. Кто-то должен убить... Я не хочу, чтобы ты что-то неправильное подумал обо мне, но я не хочу умирать, и это нормально. Но если мы продолжим гнуть линию, беречь друг друга, то это произойдёт. Ты умрёшь. Я умру. Она умрёт, — он кивнул в сторону Кёко. Я бросил на девушку вопросительный взгляд.
— Нагито Комаэде. Именно поэтому мы думаем, что ноликов как минимум трое или четверо.
— Зачем вы всё это говорите... — я просто не знал, как на это реагировать.
— Мы не должны никому говорить, что это всё подстава Монокумы. Хотя они об этом и сами могут догадаться, так что мы наоборот должны развить этот конфликт. Пусть все разделяться на группы, пусть никто друг другу не доверяет. В конечном счёте кто-то из крестиков сорвётся и убьёт своего врага, и мы будем знать, кто убийца, ведь будем знать, с кем жертва оставалась последнее время. После этого мотива мы вновь наладим отношения, это поправимо, но мы не можем позволить погибнуть половине из нас, слышишь! — он был эмоционален, но всё ещё спокоен. Он говорил с грустью, и я понимал, что ему самому больно думать и говорить об этом.
— Возможно... ты прав. Но если у Чиаки ещё есть охотник... я не позволю...
— Нет, смерть Чиаки я и сам не допущу, она этого не заслужила. И Каэде тоже. Но наверняка есть ещё нолики... чёрт возьми, как же это лицемерно, но я всё ещё считаю, что мы просто должны так поступить. Так... что ты думаешь, Хината-кун? Нам нужно не дать помирится людям, будем присматривать за Каэде и Чиаки...
— Я понимаю эту точку зрения... конечно, я тоже не хочу умирать. Но и просто так взять, и дать кому-то убить другого человека, для меня это слишком. Вы тоже должны меня понять, может я и бегу от такой ответственности, но, как говорила Каэде, я не готов взять на себя такую ношу, — после этих слов я открыл дверь и вышел наружу, никто не стал меня останавливать.
— Я понимаю...
***
После этого конфликта мало кто говорил друг с другом. Весь оставшийся день я провёл в комплексе, и в отличие от некоторых я решил остаться здесь на ночь. Правое крыло действительно было оккупировано: там ночь проводила Каэде, Монака и Казуичи. Хотя кровати там было всего две, смею предположить, что ночь у Соды была не самая удобная, он то уж точно уступил места. Я остался во второй спальне, где было четыре места. Вместе со мной ночевали Миу Ирума, Бьякуя Тогами и Комару Наеги.
Весь следующий день был очень похож на вечер предыдущего. Я ничего не говорил о том, что мы обсуждали с Рантаро, но я и не принимал никаких обратных действий. Вообще с каждым днём все становились менее общительными. Я их понимал, самому было тошно смотреть каждый вечер надписи: "до массовой казни осталось шесть дней", "до массовой казни осталось пять дней". Так действовало на нервы...
Одно интересное событие, однако, в этот день произошло. Нас собрали в комнате комплекса, под названием "Центр оповещения Монокумы". Там медведь оставил нам очень занятую информацию. В ней он сам написал, что для "справедливости убийственной игры" после следующего убийства всем будет доступна информация о времени смерти и об оружии убийства. Кёко Киригири после невзначай назвала этот ход медведя "странным", ведь обычно он лишь облегчал убийство, подталкивая к нему людей. Думаю, что медведь считает, что нас сломит ожидание верной смерти и мы в любом случае пойдём у него на поводу.
Ещё из значимого — изобретение Миу Ирумы. Они с Казуичи настроили один из компов комплекса и покопались в монопаде Соды, сделав возможным связь между людьми, находившимися в комплексе, и теми, кто был в лагере. По крайней мере если Сода был в лагере. Как оказалось, оно нам потребуется уже очень-очень скоро.
***
Я проснулся у себя на кровати, в лагере, заметив, что спать в комнате дома всё же уютнее. Посмотрел в монопад, вновь прочитав эту чёртову надпись. "До массовой казни осталось четыре дня". Вдруг, я услышал, как кто-то приближается к моему дому. Я опередил стук в дверь, открыл её и увидел запыхавшегося Мондо.
— Утречка. Когда ты последний раз меня так будил мы пошли пить в бар.
— Нахер бар, этот ублюдок сбежал!
— Что!? Нагито?
— Да, и Махиру исчезла. Правда, мы слышали оповещение об отправление поезда, но оно какого-то хрена было не по расписанию. Этот гребаный медведь говорил, что утренний поезд идёт в десять! А он отправился в девять, и уже стоит вновь, ждёт пассажиров!
— Это проблема...
— Пойдём быстрее к складу, там сейчас все, кто ночевал в лагере!
Мы спустились к центру лагеря и быстро зашли в помещение склада. Там правда была небольшая толпа, явно взволнованная происходящим.
— Может он сбежал в комплекс? — предполагала Чиаки.
— Тогда было бы неплохо связаться с комплексом. Вот только тупой идеей было создавать связь с комплексом в монопаде человека, который сам будет ночевать в этом комплексе, — пессимистично иронизировала Киригири.
Тут мы услышали сигнал динамиков. Неожиданное выступление Монокумы ещё сильнее запутало нас, но в конце концов сразу же решило все наши вопросы. Медведь был чем-то рассержен, я бы сказал, что он был в ярости и это было слышно на протяжении всего его короткого выступления. Не единой шуточки, иронии или чего-то в этом духе.
— Вы все! Поезд из комплекса отходит через пол часа! Чтобы каждый из четырнадцати человек присутствовал в комнате суда комплекса, и я не потерплю не пришедших или опоздавших, если вы конечно не хотите умереть!
***
Каково было наше удивление, когда, выйдя из поезда и направившись в центральную комнату комплекса, где мы ранее подмечали эти стойки, так похожие на судебные, мы увидели Нагито и Махиру. Парень спокойно стоял возле двери, ведущей дальше по коридору и слегка улыбался. Девушка стояла недалеко от него с потерянным видом.
— Ублюдок! — Мондо не делал никаких резких движений, но явно разозлился, хоть и был удивлённым. Я сразу же подошёл к красноволосой.
— Что случилось? Ты в порядке?
— Я... всё нормально...
— Как? — спокойно спросила у Нагито Кёко.
— Друзья, ничего особенного не произошло! — уверял нас Нагито. — Я просто неудачно споткнулся в этой подсобке и мне на голову случайно свалился мешок с песком, — он пальцем показал на ушиб на голове. — А Махиру мне просто помогла, а затем мы услышали тихое объявление о приезде поезда вне расписания и решили посмотреть на это!
Чёрт, он ведь явно лжёт, Махиру хоть и говорит, что всё нормально, но с виду по ней и не скажешь. А ведь она бы обязательно сказала правду... Мои размышления прервал Рантаро, который сам открыл эту дверь в судебный зал, только с другой стороны.
— Там всё очень серьёзно, давайте не задерживаться! — он был обеспокоен, нам пришлось перенести все разбирательства и срочно направится в зал суда. За стойками там уже стояли все те, кто ночевал в комплексе. Места за этими стойками располагались так же, как и в лагере, то есть я всё ещё стоял между Комару и погибшим Гандамом. Ранее здесь не было этих перечёркнутых кровью фото. Сейчас Монокума позаботился об этом. Но что за собрание в суде? Я вижу всех нас, никто не умер, что задумал Монокума? Мы встали за свои места.
— Я вижу чертовски удивлённые глаза, — медведь появился на троне в другом конце помещения. Он всё ещё был зол. — Ничего, вы просто ещё кое-чего не знаете. Я перейду сразу к делу, потому что ничто другое вас сейчас волновать не должно. Какая-то мразь, хитрая и бесстрашная, этой ночью взломала "запретную комнату"! Да-да, именно то место, куда я вам запретил заходить.
— Это твой провал, — улыбнулась Кёко. — Если ты не знаешь, кто это был, то зачем тебе вообще камеры?
— Аргх! Да! Есть тут, в этом комплексе, одна небольшая оплошность. Дело в том, что взломанная комната — комната управления. Там есть всё, чтобы управлять дверьми комплекса, аварийными люками и системами, а также камерами. Все камеры комплекса сначала идут в комнату управления, только потом лично мне. Так что негодяй, что проник туда, просто удалил нужную часть записи. Но это лишь часть его греха. Он спёр очень важную и секретную информацию с компьютеров! Я не могу его за это простить!
— Ты не знаешь, кто это был, тупица! — Мондо Овада просто насмехался над Монокумой.
— Невероятно, но ты прав! Но мне это и не нужно. Трудно будет вернуть то, что было потеряно, вот только наказания это не отменяет. Я даю вам пять минут на размышления. Пусть признается тот, кто совершил это!
— Но если никто не признается? — мрачным тоном спросил Рантаро.
— Тогда погибнет один из вас! Выбор будет абсолютно случайным!...
