Фугаку узнал о том, что его старший сын собрался замуж, одним из первых, поскольку, как бы ни насолил ему отец, Итачи был добрым мальчиком и послал родителям приглашения на свадьбу. Может, они увидят, что он действительно счастлив, устроился в жизни так, как захотел сам, не пользуясь ничьим покровительством, его талант служит во спасение людей в буквальном смысле — и все обиды между ними будут забыты? Но Фугаку пришёл в ярость и заявил, что отныне у него нет сыновей, он не собирается приходить на свадьбу Итачи, вести его к алтарю, лишает его наследства, а, если Саске не одумается и после этого, наследства лишится и он тоже.
— Ты в своём уме? — устало вздыхала его жена. — Когда-то же говорил, что твои сыновья — лучшие в мире, особенно старший, безумно ими гордился, а сейчас несёшь такую страшную чушь только потому, что они отказались жить с тобой? Твои слова были бы понятны, если бы они стали преступниками, занимались обманом, разбоем, шантажом, или скатились на самое дно, обнищали, вели аморальный образ жизни. Но Саске после ухода из семьи начал учиться лучше, чем раньше, у него появились цели в жизни, его хвалят искренне, а не потому, что пытаются подлизаться к его отцу, и со своим упрямством он этих целей достигнет. А Итачи разработал приложение, которое принесло ему кучу денег и славы, люди, спасшие свои жизни, здоровье, свободу, буквально молятся на него. Да, официально он работает «всего лишь» в службе спасения, об этом все знают… и кланяются ему в ноги при встрече на улице, даже если лично их никакие беды никогда не касались! Ведь в любой момент могут коснуться, и люди уверены, что помощь придёт вовремя. Кому из известных тебе гениев IT-сферы, которых ты ставил ему в пример, кланяются на улице? Ты хотел для него безупречной репутации и славы — и у Итачи это есть, только добытое не навязанным тобой путём, а его собственным! Кстати говоря, ни одна твоя разработка не выстрелила настолько, фамилия Учиха прогремела в стране не благодаря тебе, что ты ТЕПЕРЬ можешь поставить Итачи в пример?
Фугаку несколько опешил от таких заходов, он почему-то думал, что жена в детском вопросе на его стороне, и ведь нельзя не признать: она права, сейчас в нём в большей степени говорит не обида на сына, что он удрал из-под родительского крыла, а обида на то, что родительское крыло оказалось ему нахрен не нужно, он всё равно стал успешным и счастливым. Будущий муж Итачи, конечно, страшен, как судный день, в хоррорах мог бы без грима сниматься, но… Фугаку навёл о нём справки — не к чему придраться, никто дурного слова о нём не скажет, порядочный и очень самоотверженный человек с тяжёлой судьбой, не избалован вниманием и отношения с Итачи воспринимает как манну небесную, такой точно будет холить и лелеять. Однако признать это вслух было выше сил Фугаку.
— Заткнись! Это ты их обоих разбаловала, разнежила, совершенно не умеешь воспитывать детей! Я столько раз говорил: из балованных детей не вырастает ничего путного, только благодаря тому, что я старался держать их в строгости, они не запили, не подсели на наркотики, не начали торговать своим телом, когда ушли из дома, но, если бы не ты со своими нежностями, они бы и не ушли!
Жена заплакала и удрала к себе в комнату. Их супружеская жизнь давно превратилась в привычку, ещё до ухода Итачи они давно спали по разным комнатам и пересекались только в местах общего пользования. Фугаку немного полегчало, когда удалось слегка сорвать злость на ближнем, он принял душ, мысленно сочиняя завещание, которое завтра же заверит у нотариуса и в котором сыновьям не достанется абсолютно ничего из заработанного им непосильным трудом, влез в свежий халат, зашёл в свою спальню, нашарил включатель… Свет не включился. Компьютер мигал индикатором спящего режима, светилась подключенная мышка, телефон заряжался — электричество было. Однако, сколько бы он ни щёлкал включателем, лампы в люстре так и не зажглись.
— Брось. Всё, что тебе надо увидеть — ты увидишь, — вдруг раздался откуда-то от окна хрипловатый мужской голос, очень пугающий в темноте. Фугаку почти подпрыгнул, машинально рванул к двери, но она оказалась закрыта. Это испугало ещё сильнее, он точно помнил, что не защёлкивал её на замок — зачем, если теперь любопытные дети не влезут в его гаджеты, а жена отродясь таким не занималась — однако, сколько бы он ни дёргал язычок замка туда-сюда, дверь была словно вмурована в стену.
— Кто здесь?! — наконец выдал он, вжимаясь в дверь спиной. От испуга голос сам собой сорвался почти на фальцет, что вызвало у незнакомца тихий смешок, чем-то напомнивший кошачье урчание. На фоне окна, подсвеченного фонарями с улицы, вырисовывалась довольно мощная фигура, кажется, альфы среднего роста, стоящего со скрещенными на груди руками. Смущали разве что его длинные лохматые волосы, явно спускающиеся ниже спины и торчащие во все стороны, будто он кубарем с кучи лестниц скатился.
— Тот, кто считает тебя недостойным твоей фамилии. Ты должен был родиться кем-то другим, у меня даже есть на примете один клан, в котором практикуется подобное уебанское отношение к детям. Хьюга, слышал когда-нибудь?
— Как вы сюда попали?.. Я вызову полицию! — Фугаку лихорадочно прикидывал, что можно сделать. Полицию вызвать не с чего, телефон лежит на столе, а стол рядом с окном. Незнакомец басовито хохотнул и внезапно оказался совсем рядом. Света в комнате по-прежнему не было, но каким-то образом было можно разглядеть, что это жуткий старик, прям будто вышел из фильмов ужасов, морщинистая рожа вся перекошена сумасшедшим злорадством, волосы дыбом, как у бешеного пса, а глаза… натурально красные и светятся.
— Слушай сюда, мразь! Ты так старался заработать себе безупречную репутацию среди чужих людей, что совсем забыл о репутации среди собственной семьи, а это, представь себе, чертовски важно! Ты ведь изучал фамильное древо, знаешь, что происходишь из древнего и очень знаменитого в прошлом клана, чем ещё и хвастался направо-налево, но, видимо, мимо твоих ущербных мозгов прошло то, что клан Учиха всегда особенно сильно берёг семейные ценности! Живи ты в ТО время, тебя за такое обращение с детьми изгнали бы из клана с позором! Хотя, к чему условное наклонение — ты и СЕЙЧАС изгоняешься из клана! По документам будешь носить эту фамилию, но не посмеешь произносить её вслух и будешь просить прощения у детей, что носишь её!
— Вы сумасшедший… Покиньте квартиру немедленно, иначе я… — Фугаку было очень страшно, он сам едва слышал свой голос, но гордость заставляла сопротивляться. Происходящее выглядело сущим абсурдом, он никогда с подобным не сталкивался и не знал, как себя вести. Старик жутко оскалился.
— Иначе ты что? Завизжишь? Позовёшь на помощь? Альфы же не делают ни того, ни другого. И не ласкают своих омег, и не балуют своих детей. Давай, позвони в службу спасения! Как ты будешь это делать? Нажмёшь на иконку приложения, которое изобрёл новый глава клан Учиха, бывший некогда твоим сыном? Какая ирония, да?
— С чего вы взяли, что он глава клана?..
— С того, что я лично передал ему этот титул!
— Вы точно псих…
Старик внезапно схватил его за горло и приподнял над полом. Воздух разом вышибло из лёгких, Фугаку захрипел, задёргался, судорожно цепляясь за чужую руку и чувствуя, какая она твёрдая, просто каменная. Стоит сейчас немного её повернуть — и сломается шея. Но старик не стал этого делать, а швырнул Фугаку через всю комнату, как тряпичную куклу. Он грохнулся под стол, обрушив компьютер, оборвав провода, судорожно кашляя и от паники почти не чувствуя боли. Почти сразу его извлекли из-под стола, хорошенько приложив башкой об столешницу, и снова швырнули на пол. Жуткий старик нависал прямо над ним, его лохматые волосы шевелились… и открыли клыкастые пасти. Это были уже не волосы, а клубок змей, разъярённых, шипящих, с горящими алыми глазами. Секунда — и они все разом бросились на Фугаку, он ярко почувствовал, как клыки вонзаются ему в тело, в десятках разных мест, и выдирают из него куски плоти. Во все стороны брызнула кровь вперемешку то ли с слюной, то ли с ядом. Фугаку истошно заорал, выпучив глаза от адской боли, но не мог пошевелиться, даже моргнуть, а змеи бросились снова… и снова… С детства он страшно боялся змей и боялся быть съеденным заживо, теперь его фобии слились воедино, и громко хохочущий старик явно был прекрасно о них осведомлён. Никто не прибежал на шум и крики, которые должны были перебудить весь дом, даже жена из соседней комнаты не выглянула, очевидно, старик позаботился о том, чтоб не было шансов на помощь.
— Ну как, золотой мой, нравится тебе? Не надейся, что змеи тебя быстро сожрут, твоё мясо не закончится ещё ближайшие семьдесят два часа. Наслаждайся ощущениями!
— Мадара, хватит! — вдруг старика с силой оттащили за плечи. Пожилой омега, даже сейчас довольно красивый, тоже длинноволосый, но волосы идеально причёсаны, льются с плеч белой шёлковой рекой.
— Ему никогда в жизни не было ни больно, ни страшно, душа разжирела от безделья, он ею не пользуется!
— Он сейчас умрёт от сердечного приступа!
— Наплевать!
— Мадара!
Лохматый старик сердито рыкнул, обернулся на Фугаку, и тот, закатив глаза, застыл на полу безвольной тряпкой. Омега склонился к нему, положил руку на лоб и сокрушённо покачал головой.
— Определённо перебор. Не знаешь меры в запугивании людей.
— Какой смысл пугать умеренно?!
— Почему было бы просто не провести с ним разъяснительную беседу?
— Ты со своим отцом пытался проводить, Хаширама?! Помнишь результат? Получи по щам и заткнись, омегам вообще слово не давали! Вот это из той же оперы! До сих пор сожалею, что не я прикончил твоего папашу!
Хаширама тяжело вздохнул и сосредоточился. Спустя несколько секунд Фугаку издал придушенный хрип, вздрогнул и открыл совершенно ошалевшие глаза.
— Всё хорошо, тебя никто не ест, — Хаширама изобразил милейшую улыбку. Наконец зажёгся свет, и Фугаку увидел, что он цел, ни единого укуса, только сильно болит всё ушибленное тело, и по виску стекает горячая капля. Кажется, об стол его приложили так, что на темени возникла рана. Жуткий старик никуда не делся, оказалось, что он одет в странную длинную хламиду, которую носили чёрт знает в каком веке, а на спине — хорошо знакомый герб Учих. Проследив взгляд «жертвы», Мадара сердито тряхнул гривой, закрывая герб волосами.
— Не пялься, ты теперь не имеешь к этому символу никакого отношения. Хаши, он что-нибудь соображает, может писать?
— Сейчас сделаем. А зачем?..
— Он собирался писать завещание и лишать детей наследства. Думаю, оно им нахрен не упало, всего добьются сами, но одну бумажку я его всё же заставлю написать. Родительское благословение на свадьбу, а то в храме могут возникнуть вопросы.
— Минуточку… ты собираешься?..
— Ага. И считаю, у меня на это прав больше, чем у родного отца, ибо я за пять минут сделал для Итачи больше, чем родной отец за всю жизнь.
Хаши просветлел всем лицом, порывисто обнял клубок злого меха и сильно тьмокнул в губы.
— Я всегда знал, что ты хороший! И сердце у тебя большое и доброе!
— Тихо! Это военная тайна!
Следующие полчаса Фугаку сидел за раздолбанным столом с совершенно отсутствующим взглядом и машинально, как болванчик, строчил бумагу под диктовку Мадары, который нависал над ним и светил красными глазами. На другой день Итачи пришло уведомление, что его отца экстренно госпитализировали в психиатрическую клинику. Он замер изумлённым сусликом, не зная, как реагировать, потом Саске вдруг громко истерично заржал.
— Допрыгался! Загремел в психушку! Давно пора!
Итачи скорчил грустную моську и мягко ткнул его пальцами в лоб.
— Не злорадствуй так сильно, а то сам загремишь. Пошли, покушаем.
На свою свадьбу он сшил наряд на заказ, белый, с красными вставками и большим учишьим веером на спине. Сложных свадебных причёсок решил не делать, Хаку просто собрал ему волосы в аккуратную куклу и заколол тем самым гребнем. Кисаме рассказал историю обретения гребня, не умолчал и о своих подозрениях относительно личности загадочного старика, который, кажется, не был живым человеком, скорее духом древнего главы клана. К его удивлению, Итачи воспринял это совершенно спокойно, мол, всякое может быть, штука же явно непростая, у меня действительно резко поправилось здоровье после того, как я начал её носить. «Есть во всех этих Учихах какая-то чертовщина, — умиленно думал Кисаме, поглаживая длинные шелковистые волосы на своей подушке. — Но мне это очень нравится!» Из украшений на Итачи была только цепочка с лотосами, из гостей на свадьбе — только Саске со своим кавалером и уже ставшая почти родной бригада спасателей со своими вторыми половинами, у кого они имелись. Правда, непосредственно на церемонии определённо засветилась мать, заплаканная то ли от радости, то ли от чувства вины, и после Итачи куда-то таинственно исчезал минут на двадцать, видимо, она не решилась поздравлять сына при всех. А до церемонии возник вопрос, кто поведёт Итачи к алтарю. Это не было обязательно, в любом случае, даже если венчание проходило не с соблюдением всех традиций и вообще без ведома семьи брачующихся, позже в регистрирующих органах всё равно заверяли соответствующие документы. Однако Итачи смутно хотелось, чтоб всё прошло красиво, сильнее всего этого хотелось Саске, он нервничал перед венчанием в разы сильнее жениха.
— Ну что я могу поделать, — Итачи жалобно разводил руками. — По традиции со мной должен быть старший альфа в семье, за неимением такого — старший омега, но отец в психушке, мать наверняка постесняется вообще видеться со мной, вот и получается, что старший в семье — я и могу только сам себя вести к алтарю.
— Но это ужасно! — Саске вился вокруг, задевая своим шёлковым распахнутым хаори стены, мебель, съёмные диски на столе. Внезапно в честь свадьбы он уломался одеться в что-то довольно омежье, не в розовое с цветочками, конечно, но в ярко-синее, кажется, цвета индиго, с едва заметными узорами и довольно нарядное, даже сгонял в парикмахерскую совершенно добровольно и уложил свои торчащие во все стороны вихры в аккуратную причёску, только совать в неё ничего не стал. — Такой день раз в жизни бывает!.. Не, ну я понимаю, что зачастую нет, но я тебя знаю, сто пудов у тебя один! И поэтому всё должно пройти идеально!
— Для меня идеально уже то, что этот день есть. Свадьбу делают для того, чтобы юридически узаконить любовь перед государством и обществом, понимаешь? Это нужно государству и обществу, по большому счёту, а не самим брачующимся, в их любви ничего от этого не меняется, она не становится сильнее или слабее, так какая разница, как всё пройдёт?
— Господи, только не начинай опять свои поучительные речи, заколебало!
— Успокой своё ворчание, — весёлый тычок в лоб. — Твоя свадьба однозначно пройдёт так, как ты хочешь, у тебя точно есть кому вести тебя к алтарю, и давай уже выдвигаться. Вот что будет без сомнения фиаско, если я опоздаю на собственную свадьбу. И хаори застегни.
У самого храма к Итачи внезапно подошёл удивительный старик, с мощной фигурой, несмотря на возраст, одетый в нарядные чёрные традиционные одежды с очень приметной длинной седой гривой, спускавшейся почти до земли. Оба брата вылупились на него немного испуганно: секунду назад его не было, такого типа невозможно было не заметить, но…
— Поздравляю, Итачи, — тихо проговорил он, слегка улыбаясь. — Ты сумел создать отличную семью, в лучших, так сказать, семейных традициях. У меня к тебе послание от твоего отца, написано, ещё когда он был в здравом рассудке, — тут старик немного отвёл глаза, видимо, лукавил, и протянул жениху бумагу, заверенную нотариусом. Итачи с изумлением прочитал её содержание пару раз, потом просиял и посмотрел на старика с понимающим видом.
— Значит, вы мой… дедушка? Учиха Мадара…
— Я самый, — Мадара согнул руку в локте, подставляя ему. — Пошли, нас уже ждут. Твоя акула ещё сожрёт кого-нибудь от волнения, а вдруг ты пошутил и не придёшь?
Саске хотел было что-то сказать или спросить, ошалело пялясь на эти седые заросли, но только открыл рот и обратно закрыл. Выступать быстро перехотелось, он тут вообще ещё маленький и права голоса не имеет. В храм заходили под музыку живого оркестра — кажется, его организовали для Кисаме коллеги, скинувшись на живую музыку, заслужил ведь, идеалист этот. И первым делом взволнованно топчущийся у алтаря Кисаме, конечно, увидел жениха и залип на него с мгновенно раскрасневшейся, растерянно-любующейся рожей. Как будто хотел сказать «я, конечно, знал, что ты красавец, но чтоб настолько…» А когда жених приблизился, вдруг обратил внимание на персону, которая его вела, и чуть не шарахнулся назад, рискуя свалить что-нибудь с алтаря. Во взгляде осталась одна растерянность, плюс ещё и невольный испуг, но пугаться было поздно, в его широкую лапищу уже вложили тонкую нежную лапку Итачи.
— Здрасьте… — едва слышно выдавил он, косясь на Мадару, как нашкодивший пёсик на хозяина.
— Не ссы в ненастье! — Мадара тихо фыркнул. — Вручаю тебе главное сокровище великого клана, если профукаешь — убью на месте и, может, не один раз!
— Ещё чего, я и сам убью любого, кто его обидит!
— Ну, вот и ладушки. Смотри, я слежу за тобой, — выразительный и довольно жуткий зырк.
Когда они с Итачи уже стояли на коленях перед алтарём и слушали занудную речь священника, Кисаме не удержался и шепнул:
— Это он! Тот самый старик, который!..
— Я догадался, — так же шепнул Итачи. — И это, по ходу, его чесали когда-то моим гребнем, хехе!
— Кстати, об этом, — Кисаме нервно скосился на Мадару, стоящего с пафосной рожей, будто этот храм, вообще-то, посвящён ему лично. — Я в шоке от его внешнего вида…
— Почему?
— Он причёсан! В прошлый раз грива была короче и лохмаче, а сейчас прям до пят и аккуратная! В этом гребне воистину должна таиться великая сила…
— Кхм! Молодожёны, я вам не мешаю? — священник сурово навис над ними. Оба синхронно улыбнулись и смущённо потупили очи.
Так в их свидетельстве о браке навсегда остался острый корявый автограф Мадары.
***
Собственной свадьбой Саске действительно остался доволен, всё прошло в строгом соответствии с традициями (не считая хихикающего и вовсю комментирующего церемонию деда Наруто, от которого не спасали даже грозные тычки в бок от супруги: он знал, что в храме его не будут бить, а потом можно сбежать, смешавшись с толпой, так что отрывался на всю катушку), и банкет был организован на высшем уровне, с салютами и целым автошоу: у Наруто оказалось море знакомых среди всех государственных служб, и они приехали с сиренами и мигалками на своём служебном транспорте его поздравить. А что, сын губернатора женится, не хухры-мухры. Между прочим, сам губернатор и его жена оказались очень милыми приятными людьми, вот дед, конечно… мда, Саске сразу понял, в кого его новоиспечённый муж такой уродился. Чего стоили одни только их танцы на пару и фокусы с едой за столом, заставляющие Саске отчаянно краснеть и прятать лицо в ладонях. Ошибкой было и давать Наруто толкать речь, это тоже, с точки зрения младшего Учихи, был тот ещё позорный случай, но гости довольно ржали на весь банкетный зал и не возмущались, что речь очень уж затянулась. Впрочем, Саске не жаловался, его ворчание уже никто не воспринял бы всерьёз, все интуитивно понимали: если выходишь за него замуж, значит, тебе это всё на самом деле нравится, просто характер не позволяет признать это прилюдно. А потом начались нелёгкие семейные будни.
Саске ещё учился на инженера-электроника, решив заканчивать всяческие магистратуры, аспирантуры, проходить всевозможные практики и выжать из своего образования максимум, а Наруто уже пошёл работать, как он и грозился — спасателем. Не пришлось прибегать и к помощи родителей, чтоб попасть, куда хотел, Кисаме сам за него похлопотал, чтоб Наруто определили именно в его бригаду. А что, парень способный, а дисциплина… ничто так не дисциплинирует, как осознание, что дома тебя ждут родные и близкие люди, которые не смогут без тебя жить. Довольно быстро он прославился такими ситуациями, как:
— Расчётное время прибытия бригады — девять минут… и это без учёта ситуации на дорогах. Да блин, там всё обрушится, пока они приедут!
— Бригада семь, на объект прибыли!
— Как?!
— Всё нормально, ребята, — мило улыбался Итачи, глядя в монитор с координатами мигающей точки. — Наруто за рулём.
Его прозвали «жёлтой молнией», и одно время даже матёрые спасатели боялись ездить с ним на вызовы, но постепенно привыкли. Ведь ни разу не попал в ДТП, хотя мигалка и сирена развязывали ему руки творить на дороге любой хаос. Ещё хуже стало, когда он освоил пилотирование воздушного транспорта, теперь с ним было страшно ещё и летать, зато Забуза радовался, ему можно было периодически плевать в потолок и ни за что не отвечать, он ещё и приноровился спать, пока Наруто выписывал вензеля в облаках, временами повизгивая от удовольствия. Ему охренеть как нравилось лихачить, прямо расцветал весь и выпрыгивал из штанов.
На одном из островов действительно случилось извержение вулкана, там почти не было населения, только работающие вахтовым методом шахтёры, многие с семьями. Часть людей удалось эвакуировать морем, но извержение спровоцировало сильный шторм, отправили спасательный самолёт. Всё шло хорошо, потом связь с самолётом начала работать с перебоями. К счастью, теперь была личная связь с пилотом.
— Один двигатель повреждён, второй пилот ранен, с ожогами рук и лица! — бодро сообщил Наруто. — Не волнуйтесь, дотянем!
— У вас перегруз, а впереди грозовой фронт, — Итачи тревожно впился взглядом в сетку координат маршрута. — Нужно облетать, я проложу вам другой маршрут…
— Не выйдет, Итачи-сан, топливо на нуле!
— Как на нуле?..
— Вы бы видели, как мы взлетали! Чудом топливный бак спасли, дорожка горючего за нами загорелась, чуть не взорвались!
— Как вы умудрились бак повредить?
— Так половины взлётной полосы не было, провалилась под землю!
— У вас бы разгона не хватило взлететь!
— Спасибо, мне об этом только немой не сказал, но я взлетел, как видите!
— Почему сразу не доложил, что там у вас происходит?!
— Так… Кисаме предупредил, что вам нельзя волноваться…
Весь операторский зал вслед за Итачи изобразил фейспалм отчаяния.
— Это было четыре года назад, когда я был беременный!..
— В любом случае, я больше не могу говорить! Влетаем в грозовой фронт!
— Наруто, стой!
Но он уже отключил связь. Сколько раз ему за это попадало от начальства, что нельзя самовольно отключаться, но сына губернатора увольнять не рисковали, а по-хорошему никак, этому упёртому барану хоть кол на голове чеши. «Не отвлекайте, я тут выкрутиться пытаюсь, будет нужна помощь — скажу!» И всё тут. Итачи яростно швырнул наушники на стол и вскочил, отчаянно теребя цепочку и вытирая холодный пот. С одним двигателем, без второго пилота, с горючим на нуле, в грозовом фронте… как этот идиот собирается выжить?! Это тупо невозможно! Господи, как хорошо, что Кисаме взял отгул и сидит с сыном!.. Вдруг что-то почуяв, Итачи обернулся и обмер: в дверях стоял бледный, как полотно, Саске и явно слышал этот диалог. Он нередко тусовался здесь, изучал приборы, которыми пользовалась служба спасения, и присматривал себе тут работу.
— Выкрутится, не впервой, — Итачи постарался сделать лицо попроще, хотя сердце бешено колотилось, пульс на шее аж подбрасывал цепочку.
— Я знаю, как устроены механизмы в этом самолёте, — пугающе тихим деревянным голосом отозвался Саске, пялясь в монитор. — Перегруз по весу с повреждённым двигателем самолёт не выдержит, ещё и в «болтанку».
Все пришибленно молчали. А что тут говорить, Саске полностью прав, факты неумолимая вещь, утешать нечем. Грозовой фронт дошёл до материка, прямо над аэропортом сверкали молнии, всё гремело, лил сильный дождь, за окнами штаба деревья пригибало к земле. На мониторе с маршрутом спасательного самолёта не было ни единого сигнала. Итачи дрожащими руками полез в сумку за таблетками, чувствуя, как зал перед глазами плывёт. Всё же было так хорошо, неужели всему конец?..
— Значит, такая моя судьба, — Саске был всё ещё спокоен, будто изнутри льдом покрылся. — Я никогда не ценил, что имел, стеснялся быть нежным и заботливым… теперь поздно учиться этому. Наказание заслужено…
— Не рви душу, умоляю! И не теряй надежду, я же никогда не терял! — Итачи прислонился лбом к холодной стене. Он так старался минимизировать риски для спасателей, но появился такой вот своевольный хрен, который всё равно рискует, отключает связь… а с другой стороны, зачем ему погибать в прямом эфире, чтоб это все слышали…
Внезапно Саске, немигающим взглядом пялившийся на экран, сел на место брата, нацепил его наушники и начал внимательно вглядываться куда-то в окно, в небо. Кажется, его глаза увлажнились, и Итачи со страхом увидел в них не слёзы, а кровь. Да и радужка покраснела, возможно, так падали отблески света от монитора, но… хорошо, что больше никто не видел его глаз.
— Летит… — хрипло выдал он наконец, не отрываясь от неба. Итачи посмотрел в ту же сторону. Ничего, только грозовые тучи и вспышки молний.
— Нет ни одного индикатора выброса энергии…
— Он выключил рабочий двигатель.
В зале повис коллективный вопрос полного недоумения.
— Но тогда… не летит, а падает?.. — робко заикнулся кто-то.
— Заткнитесь! — крикнул Итачи. Его аж затрясло, а злился он слишком редко, все впечатлились и стали просто ждать.
Ещё секунд десять — и на экране замигала красная точка.
— Штаб, приём! — раздался в ушах у Саске всё ещё бодрый голос Наруто. Наверное, он и о своей смерти сообщал бы бодрячком, чтоб поменьше расстраивались. — Расчистите посадочную полосу, пригоните пожарных и скорые, посадка будет жёсткой! С одним двигателем придётся садиться, скорее всего, хвост отвалится, и мы загоримся! А, да, потерь среди пассажиров и личного состава нет!
— Понял, — машинально ответил Саске, щёлкнул рычажками управления связью и на автомате, как робот, начал отдавать команды. Он часто слышал, как это делает Итачи, у него самого уже невольно от зубов отскакивало. Если на том конце и удивились незнакомому голосу, то всё равно слушались, команды-то поступают с пульта Итачи. А по связи с Наруто наступила звенящая тишина, такая напряжённая и густая, что её можно было пощупать, потом Наруто выдал уже совсем другим голосом, шокированным до паники:
— Саске?.. Что ты там делаешь?..
— Зашёл к тебе на работу, хотел сообщить кое-какую информацию, — со стороны могло показаться, что он спокоен, но Наруто чётко слышал: он на грани нервного срыва, потом из такого состояния его будет сложно вывести.
— Я скоро буду! Возьму в аэропорту такси, — кто-то на заднем плане фыркнул «скорее, угонишь», — и примчусь через часик максимум! Не нервничай, у Итачи точно есть успокоительные, бахни пару штук, расслабься!
— Не знаю, можно ли их мне.
— Можно, чего нет, это ж не наркотик, я сам просил у него пару раз! В общем, жди, я ещё чуть-чуть поработаю!
— Что, очко жимануло? — всё ещё фыркал кто-то на фоне. — Муж наконец узнал, что ты вытворяешь! Лучше бы по омегам ходил, да?
— Завали ебало и не гавкай под руку, мне ещё сесть надо!
Однако было слышно, что члены бригады безоговорочно верят в Наруто. Теперь, когда он знает, что прямо в штабе за его кульбитами наблюдает муж с нервным срывом, он точно сядет. Саске встал, сняв наушники, его качнуло, пришлось опереться о стол. Итачи обнял его, подставляя плечо и аккуратно вытирая ему глаза салфеткой.
— Насчёт успокоительного… Это то, что я думаю?.. — Саске кивнул. Итачи выбросил салфетку, мягко запустил пальцы в его волосы на затылке, наклонил его голову и прижался лбом ко лбу.
Посадка действительно выдалась экстремальной, хвост оторвало, корпус загорелся, но пламя быстро сбили из окруживших самолёт пожарных машин. Никто не заметил, куда делся пилот, все спасённые шахтёры хотели лично его обнять и поблагодарить, но он как в воздухе растворился. Ещё не успели начать убирать с полосы обломки самолёта, а Наруто уже ворвался в штаб. Саске ждал его в операторском зале, уже слегка порозовевший, с виду его немного попустило. У Наруто на голове красовалась запёкшаяся рана, о которой он явно забыл, волосы частично окровавлены и дыбом, от зелёной закопченной формы сильно пахло гарью, на руках уже образовывались волдыри, там тоже не обошлось без серьёзных ожогов. У самого входа его перехватил начальник службы спасения с очень грозной физиономией.
— Так ты, значит, снова связь выключил, несмотря на все предупреждения? На сей раз ещё и двигатель выключил, единственный нормально работающий?! Ты понимаешь, что с такой дисциплиной тебя даже улицы мести не взяли бы, не будь твой отец?!..
— Не разевайте пасть на моего отца! — гаркнул Наруто на весь зал и так пихнул начальника в грудь, что тот отлетел на несколько шагов и напоролся задницей на чей-то стол. Все замерли, понимая, что сейчас был перегиб, Наруто и так после всего чрезвычайно возбуждён, а уж когда что-то говорят о его семье… — Двигатель был мне нужен, чтобы сесть, я не собирался терять его в «болтанке», и я только что спас этим семьдесят с лишним человек, не считая бригаду, среди них омеги и дети! Спросите их, прав я был или не прав! Когда вы сами в последний раз хотя бы наблюдали спасательную операцию вживую, а не в записи с камер, когда сами оценивали обстановку на местности и принимали сложные решения, когда рисковали своей задницей?! С тех пор, как она разжирела и стала едва помещаться в кресле, вы вообще работу дальше кабинета не видите! Пока вы развлекаетесь в сауне с любовниками, а операторы отмазывают вас, когда звонят жена или дочь, вместо того, чтоб принимать вызовы, бригады рискуют жизнью днём и ночью! Пока вы жрёте живых осьминогов из элитного ресторана и ищите, кого наказать за косяки, люди выходят на работу с температурой, переломами, на поздних сроках беременности, и вам на это насрать! Можете говорить, что угодно, вешать на меня любых собак, но, клянусь всей своей семьёй — вы уйдёте отсюда раньше, чем я!
У Наруто были абсолютно бешеные глаза, он скалился, как дикий зверь и, несмотря на низкий рост, выглядел внушительней здоровенных качков. Теперь те, которые хихикали, мол, как можно опасаться этого шумного мелкого безобразия, поняли, как. Начальник вылупился на него и замер, почему-то вдруг вспомнив, что перед дикими хищниками лучше не делать резких движений. К счастью, Наруто не стал выпускать пар, цапнул Саске за руку и уволок в коридор.
— Теперь понятно, почему в школе с тобой никто не связывался всерьёз. Лисы — разносчики бешенства, — Саске пытался улыбнуться, но не получалось, хотел сжать руку посильней — она дрожала и не сжималась, особенно чувствуя волдыри и чуть ли не обугленную кожу.
— Что у тебя с глазами? — Наруто повернул его голову к лампе и испуганно притих. — Из них кровь пошла, что ли?..
— Не важно. У тебя на голове тоже кровь. И я должен сказать спасибо, что не мозги.
— Ты же знаешь, у меня их нет, — Наруто солнечно улыбнулся, и Саске понял, что сейчас разрыдается. Особенно когда муж мягко наклонил его голову и трогательно потёрся носом об нос.
— Что ты хотел мне сказать?
Саске нервно облизнулся, затаил дыхание и почти шепнул в самые губы:
— У нас будет ребёнок.
Наруто долго молчал, его глаза наполнялись влагой, потом потекли двумя серебристыми реками.
— Вот почему я выжил…
Они долго стояли в коридоре, обнявшись, судорожно вцепившись друг в друга, будто пытались срастись, как сиамские близнецы, прятали лица и не могли надышаться смешавшимися запахами. «Этот ёбушек не был уверен, что его авантюра прокатит, — думал Саске, захлёбываясь от накатившей нежности. — И никогда не уверен, просто очень хорошо делает вид, чтоб ободрить людей. Потому что они доверили ему свои жизни, он не может подвести, сделает всё возможное и невозможное, не выйдет — погибнет вместе с ними. И никто никогда не узнает, как ему страшно или больно. Сейчас у него раскалывается голова, жутко болят руки и всё тело, но он так яростно счастлив, что действительно не чувствует боли. Как можно такого не любить?..»
***
После инцидента с бешеным лисом начальник действительно ненадолго задержался на посту. Все спасатели, и участвовавшие в операции, и наблюдавшие конфликт, и только слышавшие о нём, встали на сторону Наруто. Внезапно всплыло множество некрасивых фактов о начальнике, которые прежде умалчивались из разных соображений, вплоть до того, что он домогался до омег из операторов и за отказ снимал с них премии по надуманным причинам. Хаку весь исходил ядом по этому поводу, всерьёз собирался накопать информацию для возбуждения уголовного дела, его чудом угомонили, хотя после того, как он сам родил ребёнка-альфу, его сексизм заметно поутих. Итачи тоже было обидно: никто даже ему не пожаловался как главному оператору, а ведь народ неоднократно замечал, что начальник его боится. Пускает слюни издалека, но подкатить свои шары не пытается, и вовсе не из-за грозного мужа. Секретарша в курилке рассказала, что однажды он, бухнув в конце рабочего дня, откровенничал с ней, мол, чёртов Учиха демонически хорош, но и демонически страшен, вот смотришь ему в глаза — и явственно ощущаешь, как за ним кто-то стоит. Кто-то невообразимо могучий, сильнее его мужа и всех спасателей вместе взятых, просто сломает, как хворостину об колено, и фамилию не спросит. Секретарша топила за то, что начальник тогда смешал алкоголь с таблетками и словил «белочку», с ним такое бывало. В итоге, столкнувшись с неприкрытым бойкотом коллектива, начальник ушёл по собственному желанию.
— Угадай, кто теперь занимает его должность? — коварно улыбался Итачи, глядя, как сын Широсаме, высунув кончик языка от усердия, заинтересованно копается в цветной игрушке-развивашке. Кисаме, который играл с ним в эту игрушку, равнодушно пожал плечами.
— Какой-то очередной хрен из министерства?
— Нееет, какой-то очень хороший хрен прямо из самой службы. Ты.
Кисаме аж детальку от игрушки выронил, уставившись на мужа совершенно круглыми глазами.
— Как я?..
— Да вот так. Вся контора единодушно выдвинула твою кандидатуру, за исключением тех, кто на больничном с тяжёлой травмой или в отпуске по уходу за ребёнком. В министерстве немного офигели от такого единодушия и кандидатуру утвердили. Кстати говоря, посмотрели, что тебя за заслуги повысить в звании пора, и теперь, дорогой мой, ты полковник внутренних войск.
— Вот это новости… — Кисаме трогательно растерялся, не зная, как реагировать.
— Я ничуть не удивляюсь. Над тобой уже давно подшучивали, что ты слишком идейный, всегда готов за дело жопу поперёк порвать, и это то, что нужно после бывшего начальства. Плюс ты прекрасно организуешь работу коллектива, знаком на практике с каждым нюансом работы, всегда реагируешь максимально оперативно, ну, и плюс примерный семьянин, у тебя подрастает наследник, которому не помешает лишний раз заслуженно погордиться папой.
— Папа! Папа, смотли! Я сделяль! — Широ радостно запищал, дёргая Кисаме за рукав и показывая на сложенную игрушку.
— Учти, что тебе в этом коллективе ещё долго работать, они оказали тебе высокое доверие, и будет очень некрасиво, если ты на это наплюёшь, — Итачи незаметно подправил пару деталек в игрушке, обнимая сына, так что теперь она выглядела и правда идеально сложенной.
— Но… я не хочу похоронить себя в кабинете, в бумажной работе… это для меня слишком скучно, я не для этого поступал в службу спасения…
— Папа!..
— Кто тебе запретит участвовать в операциях лично? Нигде не сказано, что ты обязан заниматься только бумажной работой, для неё есть секретари, которые в кои-то веки не будут трепаться всю смену по телефону и красить ногти, а действительно выполнять свои обязанности.
— Паааапааа! Смотлии!
— Да, да, вижу, сынок… Ух, как красиво! Молодец, ты у меня умничка! — Кисаме ласково тьмокнул Широ в макушку в полном смятении чувств.
