самое страшное

Любить Дилюка оказалось несложно даже на расстоянии. Даже когда тот об этом не знал ровным счетом ничего. Кэйа помнил о нем все. Помнил и не хотел забывать, будто бы застряв в бесконечной петле. Он не хотел, чтобы из памяти выветрился его образ: бледная кожа, непослушные алые волосы, редкая улыбка на губах. Дилюк стал для него всем, и это было неправильно — нельзя помещать весь свой мир в одного человека. Но Кэйа… Кэйа был слаб и ничего не мог с собой поделать. Он любил Дилюка, и даже если иногда ему хотелось, чтобы этого не было, чтобы его дурацкая привязанность не портила все — и не испортила когда-нибудь в будущем — в глубине души он знал, что все было не так. Он хотел его любить. Он не мог его не любить. Кэйа не помнил, когда это началось. Они ведь росли вместе, проводили рядом каждый день, и поймать в памяти тот самый момент, когда все покатилось к чертям, Кэйа потом так и не смог. Казалось, он любил его всегда. Не то чтобы в самой влюбленности было что-то плохое. Кэйа никогда себя за это не винил. Наоборот, ему всегда думалось, что это было правильным и закономерным исходом. Дилюк был рядом, Дилюк окружал его своей заботой, при этом не строя из себя кого-то другого. Он был ворчливым и скрытным, редко улыбался и говорил только по делу. Но вместе с тем он всегда умел слушать, давал дельные советы, помогал в тренировках и непременно смеялся над шутками Кэйи, даже если те были совершенно не смешными. Кэйа очень им дорожил — так дорожил, что аж все проебал. Но это уже другая история.