Kill me in my sleep

      Волдеморт раздражённо заскрипел зубами и одернул мантию, жутко мешавшую передвижению. Он был в теле приземистого волшебника с пышными усами и маленькими водяными глазками. Это недорозумение было размером со слона, а на шее весело по меньшей мере три подбородка. Этот Волшебник был довольно слаб духом, поэтому подчинить своей воле было проще простого. Несмотря на довольно богатый магический потенциал, тот им не пользовался и Волдеморта просто выбешивал этот факт. Такие волшебники недостойны владения магией, если не знают как правильно ей пользоваться, но этот отброс сумеет сослужить хорошую службу, перед тем как умрет.              Волдеморт решительно двинулся через счастливую толпу, чувствуя, как от радостных визгов и поздравлений начала болеть голова. Как же он ненавидел сейчас каждого встречного мага. Они все выглядели до безобразия счастливыми, даже не догадываясь, что среди них сейчас тот, кого все считают побежденным и убитым. Убитым ребенком, какой ужас. Когда перед ним вырос седой, долговязый волшебник с нелепыми треугольными очками, Волдеморт хотел запытать его круциатусом, потому что эта мелкая шавка посмела дотронуться до него своими отвратительными руками. Когда обезумевший от счастья идиот наконец отпустил его из объятий, Волдеморту все таки удалось выдавить из себя что-то напоминающее улыбку, но вряд-ли ее было видно на заплывшем жиром лице. Сейчас он как никогда глубоко сожалел, что не может причинить ему боль, чтобы не привлечь внимания. Он хоть и был силен, но в одиночку против сотни магов у него не было возможности выстоять нынешнем положении.              - Поздравляю! Поздравляю! Тот-Кого-Нельзя-Называть наконец повержен! Повержен! - радостно расхохотался он и быстро пожав ему руку напоследок, нырнул в толпу, продолжая выкрикивать эти слова, не замечая как лицо толстяка перекосило от едва сдерживаемого гнева.              Пометив у себя в голове, чтобы найти и убить его собственными руками, после возвращения своего тела, Волдеморт продолжил стремительно пробираться сквозь толпу. Хогсмид ещё никогда не был так ярко украшен и оживлен ночью, как сейчас. Кажется, каждый волшебник считал своим долгом отпраздновать его поражение, все ещё не догадываясь, что он до сих пор в игре и совсем скоро вернётся на шахматную доску, глупцы.        Казалось, никого не волновала смерть целой семьи. За все это время он не услышал ни одного слово о погибших Поттерах, а лишь то, что он побежден. Также нигде не слышалось о «Мальчике-который-Выжил». Все эти лицемеры были уверены, что мальчишка погиб, забрав его с собой на тот свет. Даже смерть ребенка не уменьшала их счастья и триумфа. Что жизнь троих человек, взамен на тысячи? Пустяк.              Когда он наконец оказался на спокойной улице, на которой не было никого, кроме пары дворовых кошек, Волдеморт оглядевшись, двинулся к неприметной на вид стене, которую не было даже заметно на фоне высоких и красивых зданий. Подойдя к ней, он провел по шершавой поверхности короткими толстыми пальцами и ухватился ею за ключ, лежавший рядом. Его тут же поглотило в яркой вспышке, а живот скрутило от резкого перемещения. Что жрал этот идиот, что теперь даже из-за перемещения с помощью портала начинало тошнить?              Когда он наконец приземлился на короткие толстые ноги, он с яростью выкинул ключ в сторону и быстрыми шагами двинулся к шаткому одноэтажному зданию. Было бы гораздо лучше, если бы он трансгрессировал, но кто-то наложил барьер на всю деревушку, не позволяя этого сделать. Поэтому выход был один, портал, черт бы его побрал.              Взмахом руки открыв почти сгнившую дверь, которая с глухим стуком ударилась о стену, Волдеморт встретился глазами с Поттером. Мальчишка сидел на том же самом месте, где он его и оставил. Маленькие кулачки были крепко прижаты к груди, да и в целом он выглядел замерзшим. Здоровый детский румянец пропал, оставляя идеально белую и фарфоровую кожу. Губы были слегка синеватыми, а короткие волосы уже торчали во все стороны, делая его похожим на ежа. Шрам больше не кровоточил, но засохшая кровь остро выделялись на детском лице.              Он все ещё не плакал, а лишь смотрел с раздражающим любопытством. Волдеморт продолжал сканировать его взглядом, задумчиво поглаживая в руке палочку. Соблазн был так велик. Есть огромное количество различных способов убить человека и ему хотелось попробовать на Поттере их все. Жалости не было, лишь жажда мести.              Недовольно цокнув языком, Волдеморт сделал шаг в его сторону и направил на него палочку, как в тот же самый момент Поттер оглушающе чихнул. Волдеморт презрительно скривился и решив больше не медлить, быстро взмахнул волшебной палочкой и в следующий момент ребенок вскрикнул и взлетел , продолжая висеть в воздухе и с восторгом и удивлением глядя себе под ноги. Наслав на всякий случай на Поттера заглушающее, он нехотя подманил его к себе рукой и подчиняясь его магии Поттер сразу же приземлился ему на руки. Везде где их кожа хоть немного соприкоснулась появляясь глухая боль, которую было довольно легко игнорировать, ведь она не шла ни в какое сравнение с той, которую он ощутил в Большом зале. С трудом поборов отвращение и ненависть к моментально прильнувшего к его груди выродка, явно пытавшегося согреться, найдя какой-никакой источник тепла. Волдеморт крутанулся на месте переносясь на уже больно знакомое кладбище.              Небрежно положив годовалого ребенка прямо на землю, Волдеморт направился к могиле своего ненавистного магловского папаши. Ему нужна была его кость. Бешенство от близкого присутствия Поттера медленно поднималось в груди, но он не позволял своей ненависти захлестнуть его. Ооо, как же он ненавидел этого мальчишку. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что он когда-то испытывал.              - Кость отца, отданная без согласия, - с наслаждением в голосе зашипел Волдеморт, наблюдая, как земля быстро разверзлась и из нее медленно подплыла к нему кисть отца. Его ледяной, полный брезгливости и насмешки тон не подходил писклявому голосу Волшебника, но это было не важно. Он с мрачным весельем махнул палочкой и кость полетела в сторону уже давно приготовленного котла приземляясь в кипящую жидкость, начавшую кидать искры, быстро меняя цвет на ядовито-голубой.              Хмыкнув, Волдеморт медленно повернулся и неспеша подошёл к Поттеру. Мальчишка даже не пытался уползти, а продолжал сидеть и с таким же интересом и любопытством наблюдать за каждым его действием. Он аккуратно присел на корточки перед ребенком, также молчаливо сверлившим его взглядом и Волдеморту даже на секунду показалось, что он увидел в нем упрек. Достав нож из мантии, он криво улыбнулся, сразу же замечая, как большие зелёные глаза выродка сосредотачиваются на новой вещице. Крепко схватив его за маленькую ручку, на которой наверняка потом останутся огромные синяки, он быстрым движением вспорол ему кожу на сгибе локтя. Поттер вздрогнул всем телом и попытался отодвинуться, но Волдеморт не позволил, приложив стеклянный пузырек к ране и с садистским удовольствием наблюдая, как он быстро наполняется. Поттер скривил губы, а в глазах заблестели слезы. От этого зрелища стало настолько противно, что едва пузырек наполнился на нужное количество крови, как он тут же одернул руку и повернулся к нему спиной, идя в сторону котла.              Небрежным движением он вылил ее в котел, который яростно зашипел и сменил цвет на грязно-зеленый. Все было готово. В этот раз ему не нужна была плоть слуги, ведь он просто трансформировал уже полученное тело в свое собственное. Оболочка, кровь, все изменится, но в этот раз ему не придеться целых два года поддерживать свою жизнь с помощью своей змеи. Как жаль, что этот способ он выявил уже после своего воскрешения. Кто знает, что случилось бы, если бы он вернулся на пару лет раньше.              Решив больше не медлить, он одним быстрым движением оказался в котле и все его сознание тут же погладила очередная вспышка боли. Все его тело и сознание горело словно изнутри. Он с интересом и затуманенными болью глазами наблюдал, как кожа медленно плавится до костей, а те в свою очередь вытягивались и менялись, обрастая сверху более светлой, белой кожей. Агония не прекращалась, но боль стала удушающе холодной, обжигая не хуже горячего, раскаленного железа. Он не помнил, когда он начал кричать, а заметил это лишь когда горло начало саднить , а крики в свою очередь превратились в хрип.              Ноги подкосились, в глазах потемнело и он провалился в спасительную темноту. Очнулся он там же. Сухая трава и ветки больно впивались в лицо, но Волдеморт не спешил вставать. Тело продолжало болеть, но это уже была другая, притупленная боль, которая после всего пережитого была подобно подарку. Он не ожидал, что все произойдет так. Он не ожидал боли, но его тело вернулось. Волдеморт больше не чувствовал присутствия души другого волшебника, она стала ценой за его тело. Она была уничтожена, словно ее никогда прежде и не существовало.              Со стоном перекатившись на спину и сделав глубокий вдох, он рывком поднялся на ноги и взял уже заранее приготовленную мантию, быстро натягивая ее на себя. От резкого движения голова закружились и на секунду помутнело в глазах. Немного придя в себя, он с интересом потрогал материал и с удивлением, смешанным с раздражением и удовлетворением понял, что его чувствительность вернулась. Зато теперь понятно, почему он так остро чувствовал боль, в данный момент почти совсем сошедшую на нет. После создания крестражей его обычные человеческие потребности притупились или совсем исчезли. Он не нуждался во сне, еде и отдыхе. Он не чувствовал физической боли, лишь слабые ее отголоски. Почти все эмоции исчезли оставляя лишь раздражение, ярость и остальные агрессивно-нейтральные эмоции. Теперь же он чувствовал себя совсем иначе. Он посмотрел на свои руки. Они безусловно были такими же белоснежно-бледными, как и в прошлый раз, но острые ястребиные ногти заменились обычными человеческими. Поднеся руку к лицу он дотронулся и не сдержавшись, улыбнулся. Он не был лысой, безносой химерой человека и змеи. Все черты лица присутствовали и мягкие волосы падали на лоб, слегка прикрывая глаза. Быстро взяв палочку, Волдеморт нетерпеливо наколдовал зеркало и с жадностью начал смотреть на себя.              На него смотрела точная копия Тома Реддла-старшего. Темные, угольно-черные волосы с синим отливом, волнистыми прядями лежали в аккуратной причёске, в которой запуталось пара веточек- последствия его падения. Мягкие, изящные черты лица дополняли образ обворожительного красавца-мага. Губы больше не были тонкой линией, а имели форму. Темные брови и ресницы хорошо выделялись благодаря фарфорово-белой коже. Единственное, что осталось прежним из его прошлого воскрешения были глаза. Они отливали багровым цветом и буквально светились в полумраке. Это было самое настоящее человеческое лицо, а не приевшаяся восковая маска. Как бы сильно Волдеморт ненавидел своего магловского папашу, он не мог не признать, что его внешность не раз сослужила ему хорошую службу.              Ритуал дал совсем неожиданный эффект. Он вновь стал человеком и он сможет смешаться в толпе, ведь его лицо больше не было так узнаваемо и лишь немногие узнают в нем Тома Реддла, такие как Альбус Дамблдор, но это неважно. Никто не захочет верить в слова старика о вновь начавшейся войне, когда они наконец обрели мир. В этот раз он будет умнее и начнет рушить и захватывать магическую Британию не с помощью кровопролитной войны, а изнутри. Орден Феникса не сможет принести ему больших проблем, если он будет действовать по иному, непредсказуемо.              Не сдержав довольной, высокомерной усмешки, тут же исказившей правильные черты, Волдеморт ленивым взмахом палочки убрал зеркало и оскалившись, повернулся к Поттеру. Мальчишка смотрел на него не отводя взгляда, с плотно сжатыми губами в тонкую линию, словно сканируя. Неспеша, тягуче медленно, как змея перед смертельным броском, подойдя к выродку, прижимающего пострадавшую руку к груди, он мягко опустился перед ним на корточки и немного помедлив, поднес руку к встревоженному мальчишке, но не докасаясь, а замерев в сантиметре от шрама.              С интересом взглянув на застывшего, подобно скульптуре, мальчишку, Волдеморт практически невесомо, обманчиво ласково провел кончиками пальцев по покрытому кровью лбу и опустил ее чуть ниже и с безумным удовольствием хватая за шею, больно впиваясь ногтями в мягкую кожу. Поттер тут же схватился обоими ладошками за его руку и начал активно сопротивляться, пытаясь задействовать и ноги, но все его пинки так и не достигли своей цели. Лицо мальчишки начало быстро краснеть, а сопротивление приобрело более отчаянные меры. Он попытался его укусить. Боли от прикосновения с Поттером не было.              Жёстко и ликующе сверкнув глазами, Волдеморт улыбнулся почти мило, но дружелюбная улыбка не считалась с плескавшейся безудержной ненавистью во взгляде.              - Видишь, Гарри Поттер? - тихо сказал Волдеморт с особым удовольствием наблюдая, как красный цвет лица сменяется на болезненно зелёный, а в больших, как никогда ярких изумрудных глазах появляются слезы и немое отчаянье. - Теперь ты так слаб, зависим от меня. Твоя жизнь сейчас в моих руках.              Как же приятно было чувствовать учащенный пульс своего врага под своими пальцами. Знать, что одно неловкое движение и тонкая шея выродка сломается, а эти ненавистные глаза станут такими же пустыми и безжизненным, как и у его мертвой грязнокровки матери.              Мстительно сверкнув алыми глазами и почти с болезненным разочарованием отпустив шею Поттера, которую, наоборот, хотелось сжать в несколько раз сильнее, он поднялся, продолжая смотреть, как мальчишка беззвучно кашляет и хватает ртом воздух, чуть ли не захлебываясь в слезах. Заглушающее действовало идеально, от мальчишки не доносилось ни звука, даже если бы он медленно его пытал никто бы этого не заметил, но пытать ребенка?... Как бы сильно он его ненавидел, но детей Волдеморт всегда предпочитал убивать быстро и безболезненно, да и до Поттера он вообще никогда не пытался посягнуть на жизнь сопливых и зареванных созданий. Его отвращение к ним было слишком велико. Если и убивать, то тех, кто хотя бы в состоянии оказать хоть какое-нибудь сопротивление, а годовалые дети в это число не входили, если это конечно не Гарри Поттер.              Последний раз одарив ненавистно-презрительным взглядом в делающего быстрые вдохи Поттера, он снова с помощью палочки поднял того в воздух и потянул к себе. В этот раз тот не пытался ластится к нему или согреться. Он был словно пружина, напряжённый и настороженный. Несмотря на то, что он находился в его руках, мальчишка пытался держаться от него как можно дальше. Даже после того что случилось, он все ещё не чувствовал в нем страха. Такой бесстрашный, даже сейчас с отсутствием нормальной реакцией.Не сдержавшись и закатив глаза, Волдеморт трансгрессировал с особым удовольствием чувствуя свою магию и при этом находясь вновь в своем теле, в таком, каком оно было до создания четвертого крестража.              Они оказались в огромном зале, где буквально каждая вещица кричала о богатстве и роскоши владельцев. Все блестело и отливало яркими золотыми, серебряными цветами со смесью изумрудно-зеленых, что аж поневоле в глазах начинало рябить от обилия блеска. Поморщившись и проклянув в голове Люциуса-любителя-покрасоваться-Малфоя, он передал сигнал в метку, почти сразу же ощущая чужие эмоции последовавшие после этого.              Недоверие, удивление, смесь ужаса и восторга и, наконец, счастье.              Скривив губы в насмешливой улыбке, Волдеморт слегка дёрнул головой, скидывая темные волосы, которые лезли в глаза. Не успел он и моргнуть, как послышались торопливые шаги, больше похожие на бег, и в следующий момент двойные двери с изображениями на них узорчатыми змеями широко распахнулись и перед ним предстал взлохмаченный и непривычно молодой Люциус Малфой. Сейчас в его широко распахнутых глазах полных почти детского восторга и недоверия не было того страха, ненависти и отчаянья, появившееся у него после того, как он впал в немилость.              - Милорд... - запнувшись с благоговением прошептал Малфой с удивлением и жадным интересом смотря на его преображение, впрочем, стоит отдать ему должное, недоверие тут тоже присутствовало. - Повелитель, это действительно вы?              - Разумеется, - высоким, холодным голосом усмехнулся Волдеморт, сразу же замечая, как Люциуса передёрнуло, а в серых глазах появляется паника. - Нужны доказательства? - мягко, почти ласково промурлыкал он и в следующий миг раздался громкий вскрик, а блондин схватился рукой за левое предплечье крепко сжимая зубы с трудом подавив едва не сорвавшийся с губ стон.              - Вы вернулись - сиплым голосом прошептал Малфой, по рабски подползая к нему на коленях, не смея поднять взгляд и целуя подолы его мантии.              Безэмоционально поглядев на почтительно склонившего голову Малфоя и не спешившего подниматься с колен, Волдеморт задумчиво наклонил голову чуть в бок, свободной рукой лениво покручивая палочку в тонких и длинных пальцах. Какая преданность. Страх отчётливо чувствовался в воздухе, но его затмевало восхищение и почти щенячий восторг. Как жаль, что с возрастом он поглупеет и превратится в что-то напоминающее жалкого слизня. Его сделала слабым его семья. Хваленая Дамблдорская любовь превратила в слабака одного из верных его последователей. Любовь... Самая большая человеческая глупость.       - Люциус, - шелковым голосом негромко проговорил Волдеморт, словно смакуя на языке. Люциус весь сжался, но продолжал сидеть на месте с идеально ровной спиной. - У меня для тебя есть задание.              - Я сделаю все, что прикажете, мой Лорд - моментально выпалил Люциус с готовностью поднимаясь на ноги, как только Волдеморт кивком головы разрешил это сделать, но продолжая стоять в лёгком полу-поклоне, не отрывая глаз от пола.              - Я хочу, чтобы ты сообщил всем Пожирателем, что слухи оказались ложными,- с особым наслаждением сказал Волдеморт, окинув довольным и победным взглядом озерающегося по сторонам нахмуренного и мрачного Поттера. - В мире не существует ни одного человека, способного сравниться со мной по силе. Ещё организуй операции по поимке тех, кого министерские тупицы посадили в Азкабан. Беллатрис будет помогать тебе, это мой приказ.              Люциус быстро и отрывисто кивнул, показывая, что запомнил.              - Думаю, ты заметил, что я пришел не один. - нехотя продолжил Волдеморт, по каким-то непонятным причинам не желая отпускать выродка с рук. Хотелось выбросить его от себя как можно дальше или расколоть ему череп об любую твердую поверхность, но руки словно не слушались, а продолжали крепко прижимать к себе слабо упирающегося в ответ ребенка. Это настораживало и в какой-то степени пугало, но на лице продолжала красоваться ледяная маска полного безразличия.              Малфой мельком поднял взгляд ,с любопытством посмотрев на раненого и залитого кровью Поттера. В его взгляде проскользнул ужас и сочувствие, которое он тут же замаскировал под вежливый интерес.              - Наверняка у тебя вызывает этот выродок у меня на руках много вопросов.              Немного помедлив, Малфой всё-таки кивнул, едва заметно побледнев.              - Это Гарри Поттер, - зловеще оскалившись, свистящим шепотом ошарашил Волдеморт, сразу же замечая, как серые глаза Люциуса расширились в изумлении, а рот принял идеальную букву «О». На этот раз он более внимательно присмотрелся к ребенку и почему-то от этого стало неприятно. - Мне нужно, чтобы ты какое-то время о нем позаботился. Никто, слышишь? Никто не должен знать, кроме членов твоей семьи, что он тут. Тебе ясно? Ты ведь не хочешь, чтобы эта ошибка стоила твоей жизни и жизни жены и сына?- медленно и плавно подойдя к Люциусу, спокойно проговорил он, а красные глаза потемнели почти до угольно черного в немом обещании мучительной и долгой смерти.              Шумно сглотнув и испуганно вздрогнув, Малфой в очередной раз кивнул, быстро что-то пролепетав до ужаса невнятно. Проигнорировав его заверования в самом лучшем исполнении приказа, Волдеморт подошёл к нему почти вплотную, не обращая внимания на оцепеневшего от ужаса блондина и небрежно переложил в его руки Поттера. Мальчишка тут же удобно устроился в одеревеневших руках Малфоя, крепко обнимая того за шею и утыкаясь носом в ключицу.              - Приступай, живо. - слегка дёрнув головой, ледяным тоном, которым с лёгкостью можно было бы заморозить всю планету, приказал Волдеморт.              Малфой быстро поклонился, крепче прижимая к себе Поттера, чтобы тот случайно не выскользнул, и чуть ли не бегом вылетел из зала, при этом неловко споткнувшись на пороге, но быстро восстанавливая равновесие.              Наблюдавший за этим цирком Волдеморт ,со смесью брезгливости и лёгкого разочарования во взгляде, покачал головой.              Почему его окружают сплошные идиоты?              

***

                    Он стоял перед большой и роскошной детской кроваткой, в которой крепко прижав к себе одеяльце и игрушечную толстую змею спал мальчишка. Его голова и тело покоились на мягкой, шелковой ткани. Малфои неплохо постарались и тщательно вымыли и обработали его раны. Глаза Поттера были плотно закрыты, а рот слегка приоткрыт. Его сон был крепким и глубоким, а дыхание равномерным и тихим. Видеть его таким умиротворённым было... Неприятно.              Склонившись над ним чуть ниже, он не сдержался и вновь протянул руку прикасаясь к его мягкой щеке и почти сразу же одергивая руку. Боли все ещё не было, но яркая вспышка полная вселенского умиротворения и спокойствия прошила его насквозь. Это было довольно неожиданно. Поборов желание прикоснуться ещё раз, Волдеморт направил на него палочку и негромко, почти шепотом произнес:              - Обливиэйт.              Яркая синяя вспышка осветила всю комнату, в которую поместили Поттера. Тягуче медленно и нехотя, все воспоминания за всю его жизнь начали закрываться и прятаться в глубинную память его сознания. Он никогда не вспомнит как жил и кем был раньше до этого дня и всего, что произошло до этого момента. Все, что Волдеморт мог сделать, чтобы заставить его забыть, но при этом не повредив его рассудок, так это закрыть на замок все его воспоминания. К сожалению, если он захочет его в будущем использовать и сделать своим рабом и последователем, ему нужно, чтобы он был в относительном здравомыслии и был до последнего вздоха верен лишь ему.              -Теперь ты принадлежишь мне, Гарри Поттер- растянув губы в торжествующей, злобной улыбке, больше похожей на оскал, протянул Волдеморт с особым наслаждением наблюдая, как выродок начал хмурится и извиваться во сне.               В этот раз я не допущу своих ошибок.