***
— Блять… — Паша жалобно стонет, открывая глаза. Его голова «трещит по швам», а во рту стоит дикий сушняк. Голова — «бобо», а во рту — «бябя», как говорится. Тело жутко ломит, и эта боль заставляет в очередной раз жалобно заскулить. И плевать на то, что этот звук может разбудить младших братьев. Они, говнюки такие, сами не уважали чужой сон и орали, как резаные в утро воскресенья. А так подло ни один зверь не поступает. Из этого следует вывод, что младшие братья хуже любого зверя. Паша морщится, пытаясь вспомнить причину вчерашней попойки. Кажется, ей стало собственное день рождение. Как-никак был юбилей — аж двадцать лет прожитой жизни. Вроде потом молодость в самом разгаре, а вот Паша чувствует себя глубоким стариком. По ощущениям ему все пятьдесят, если не больше. Да и седина на голове соответствует этим чувствам. — Сука… — Паша тяжело вздыхает и садится на кровать. — Миша, быстро принеси мне попить! — Кричит он и нервно трёт виски в попытках хоть немного утихомирить боль. Но никто не приходит, тогда Паша с психом натягивает на себя штаны и первую попавшуюся под руку футболку. Та мешком свисает с худого тела. Но этот факт упорно игнорируют. Молодой человек слишком привык к тому, что любая одежда на нём похожа на парашют. Только вот он не раскрывался при падении. К сожалению, это тоже проверялось и ни один раз. — Вы что, блядь, все здесь оглохли?! — Паша заходит на кухню и в ту же секунду замирает на месте. Орда его младших братьев спокойно сидит и ест чёртовы блины. Тут аж две ненормальности: во-первых, все пиздюки не орут и ведут себя тихо; во-вторых, блины не воняют чем-то пропавшим. Значит, что-то случилось. И явно очень и очень плохое. В голове Паши пролетают самые худшие подозрения. — Какого хуя здесь происходит? —Только и может из себя выдавить самый старший из присутствующих. — И тебе доброе утро, Паш, — улыбается Миша с набитым блинами ртом. — Откуда у вас блины? — Паша напрочь забывает о своём похмелье и боли во всём теле. — Нам их твой парень сделал, —пожимает плечами Миша и улыбается. — Он спросил, что мы любим, потом дал денег и отправил меня и Шуру в магазин. У тебя очень классный мужик. — Кто? — Не понимает вчерашний именинник и растерянно оглядывается по сторонам. И в ту же секунду на кухню входит высокий мужчина без футболки и с растрёпанными волосами. Он выглядит отдалённо знакомо, это заставляет прищуриться и максимально напрячь свою память. Только вот ничего из событий вчерашнего вечера не приходит на ум. В голове только образ одной бутылки спиртного, второй, третьей… А потом уже туман и какой-то высокий мужик на кухне. — Ты уже проснулся? — Улыбается «парень» Паши и по-хозяйски открывает холодильник, откуда достаёт бутылку минеральной воды, а из кармана штанов вынимает упаковку таблеток. — Выпей, должно стать чуть легче. — Кто ты вообще такой? — Паша осторожно берёт зелёную бутылку и капсулу, после чего закидывает последнюю в рот и осушает сосуд за несколько глотков. — Мы с тобой в баре познакомились, ты разве не помнишь? — Незнакомец смотрит прямо в душу. — Я нихуя не помню, — качает головой Паша и ставит бутылку на стол. — Помню, что выпил стакан пива в баре, а дальше ничего. — Стакан? — На чужих губах проскальзывает усмешка. — Ты выжрал бутылок десять, потом увидел меня и начал петь какую-то песенку про полицейского, утащил меня в туалет. А там… — Молодой человек замолкает на секунду и косится на детей. — Затем блеванул на мои ботинки, извинился и попытался слизать с них свою рвоту. — Бля… — Паша садится на стул и закрывает лицо руками. — Скажи ради всего на свете, что это всё. — Ни хера подобного, — голос подаёт мрачный Поручик, один из младших братьев Паши. Между ними разница в три с половиной года. — Ты припёрся в дом в три ночи и трахался со своим женишком половину ночи. Ладно бы просто развлекался, это нормально и естественно. Но ты орал так, что мне пришлось сгонять мелких в одну комнату и врубать на всю громкость музыку. — Я никогда же не ору, — Паша кусает губы и нервно хихикает. Он слабо верит в чужие слова, примерно с такой же силой как и в то, что его настоящая фамилия — Сажинов. Так записано в паспорте, но правды узнать всё равно не возможно из-за бухающего отца, переспавшего чуть ли не со всем Питером. — Правильно, ты не орёшь, — Поручик мешает чай ложкой, даже не глядя на старшего брата. — Ты вопишь так, будто тебе гитару в жопу пихают. Соседи чуть полицию не вызвали, мне пришлось угрожать им. — Поручик, прости, — Сажинов тяжело вздыхает и оглядывает всех присутствующих виноватым взглядом. Обычно это на самого Пашу так смотрят, и только сейчас он понял. Насколько мерзко быть виноватым перед своей семьёй. — Мы думали, что тебя там насилуют, — подаёт голос Шура и снова замолкает. — Поэтому мы вломились в твою спальню и увидели. Как ты просто лежишь и орёшь, пока Алекс пытается тебя успокоить. Паша посмотрел на своего ночного «спасителя». Алекс не выглядит злым из-за произошедшего. Нет, совершенно нет. На его губах лёгкая улыбка, а из горла то и дело вырываются короткие смешки. Возможно, он просто пытается спрятать свои настоящие эмоции от детей, а когда те уйдут, Паша хорошенько получит за свой вчерашний «концерт». И любому понятно — это будет заслуженно. — Ты вчера задал жару. У меня такое впервые за всю жизнь, — смеётся Александр и ставит перед вчерашним любовником тарелку. — Ешь давай, а не страдай. Сажинов смотрит то на тарелку, то на невыспавшегося Поручика, то на Алекса… В голове всё немного проясняется. Но остаётся один вопрос — почему Алекс не ушёл? Неужели, настолько захотел вмазать «скелету с голубыми наклонностями»? Тогда зачем детей накормил? Чтобы показать Паше, насколько тот херовый брат? Последнее является абсурдом с большой буквы. Но молодой человек всё равно чувствует из-за этого злобу. Ему постоянно тыкают носом в это все те, кому не лень. — Алекс ещё починил манеж Лёши, а я помогал, — не без гордости в голосе говорит Миша и улыбается. И только сейчас Паша понимает, что его самого младшего брата в комнате нет. Совесть кусает за сердце, ведь сам Сажинов должен был привести манеж в порядок. Но это дело всегда откладывалось в дальний ящик. А теперь «обязанность старшего брата» выполнил совершенно посторонний человек. Конечно, он починил несчастную вещь только потому, что увидел её состояние. И цели унизить не было отродясь. Но это разве объяснить сердцу? Или что там отвечает за необдуманные эмоции… — Спасибо, Алекс, — Паша облизывает губы, чувствуя, как желудок скручивается в тугой узел от голода. — Я потом расплачусь с тобой. На самом деле, молодой человек даже не представляет, где найти лишние тысячи. Придётся искать новую работу или продать телевизор. За последний все обитатели дома готовы убить чайники ложками. И исходя из страха умереть молодым, остаётся только пахать и прощаться со здоровым сном. — Можешь не отдавать деньги, — Алекс садится рядом. — Тут это меньшее, что я могу сделать для тебя. Ты же разрешил мне пожить у тебя, пока я не найду себе жильё. — Что? — Сажинов нервно сглатывает, понимая, что отказать теперь не сможет. Придётся только смириться с новым жильцом квартиры. — Я пошёл, — Поручик резко вскакивает на ноги и бежит к выходу, где обувает износившееся кеды. Это заставляет Пашу на минуту забыть о последствиях пьянки. В голове расплывается неприятный страх: Поручик не стал возмущаться из-за нового соседа и просто ускакал куда-то. Это определённо не к добру. Надо бы выловить младшего брата и заставить рассказать всё. Но тот, блоха выросшая, изворотливый, хрен поймаешь. — Я могу покупать продукты, пока живу у вас, — Алекс немного молчит, облизывая губы. — К слову, моя рубашка хорошо смотрится на тебе. — Прости, — Паша быстро понимает — он нацепил чужую одежду. Теперь ясно, почему она настолько велика. Её владелец — по-настоящему огромный. Его преспокойно можно сравнить медведем. Сам Паша на его фоне выглядит, как крыса. Такая маленькая, худющая, вонючая и на половину дохлая. Никто прямо не говорит подобного. Но Паша не слепой: прекрасно видит своё отражение в зеркале. — Не извиняйся, — Алекс зевает и потягивается. — Просто отдай мне её потом. Я должен свои вещи забрать, пока их не выкинули. Ты это, не волнуйся: я почти всё время буду на работе, и ты даже не заметишь моего присутствия в квартире. — А где ты работаешь? — Паша немного расслабляется и позволяет себе взять один блин с тарелки. — В полиции, — коротко отвечает «парень Паши». — Я сержант Александр Куликов Владимирович. Тут по спине Паши пробегает табун мурашек: в доме пруд пруди украденных вещей, а бонусом идёт пистолет, купленный без лицензии. Возможность попасть в тюрьму как никогда высока. — Приятно познакомиться, — Сажинов напряжённо улыбается. — Я просто Павел Сажинов, отчества нет. Работаю уборщиком в магазине одежды, драю полы ещё и в продуктовом, а ещё иногда подрабатываю барменом. — Понятно теперь, почему ты так убивался из-за испачканного пола, — Алекс прикрывает глаза и запрокидывает голову назад. И Паша начинает бессовестно рассматривать его. Шея у Куликова блестит в свете солнечных лучей, кадык немного выпирает. Он напоминает чем-то небольшое яблоко, которое так и хочется укусить. Паша даже облизывается от одной мысли об этом, но мотает головой и вонзает зубы в блин. Тот на вкус немного сладковатый, но это не портит общего впечатления, Сажинов успел уже и позабыть, когда в последний раз ел что-то без вкуса бедности и нищеты. Она до ужаса осточертела, от неё хотелось как можно скорее избавиться. Но не получалось: без образования не брали на нормальную работу, а сбережения всегда испаряются благодаря отцу. Паша давно перестал так звать своего родителя. К нему обращался только по имени — Гордеев. Последний был самым мерзким и ужасным человеком в мире. Гордеев бухал, как чёрт, занимался беспорядочным сексом (удивительно, как не помер от СПИДА) и не работал. А вот Паше пришлось взять его роль и стать отцом для младших братьев. Пусть с некоторыми из них кровные узы и не связывали. Паша давно перестал смотреть на это. — Может положишь и ещё отдохнёшь? Выглядишь, как ходячий труп, — Алекс заботливо поправляет рубашку на чужих плечах. — Не могу: нужно следить за Лёшей и привести в порядок дом, а ещё наготовить на неделю… и с Мишей уроки выучить. Короче говоря, дел просто до хера, — Паша тяжело вздыхает. — Ты иди и поспи, а я всё сделаю, — Куликов говорит уверенно и настойчиво. Он явно пропустит любой отказ мимо ушей и сделает всё по-своему. Такая упертость одновременно и бесит, и вызывает странную симпатию. — Хорошо, ты буди, если что-то случится, — Паша тянется за очередным блином. У молодого человека, наконец, есть шанс выспаться и отдохнуть, и это безумно радует его. Но оставлять мелких на толком незнакомого мужика опасно и страшно. Вдруг он какой-нибудь насильник и ждёт возможности уединиться с детьми. Если с ними что-то случится — Паша не простит себе этого. Конечно, он же поклялся защитить их и воспитать из них нормальных людей. Первый пункт с горем пополам удавался. А вот второй… Паша честно пытался объяснить детям, что курить, пить и воровать плохо. Но никто в это не поверил: сам Сажинов дымил похлеще паровоза. А ещё не брезговал пригубить спиртного после тяжёлого рабочего дня. И воровать Паша ни капельки не стыдился. Он крал только по мелочи, когда денег совсем не хватало ни на что. Наверное, именно из-за всех этих факторов Поручик начал курить ещё лет в шестнадцать. Паша прекрасно запомнил, как застукали его с сигаретой в зубах. Лекций о морали не было: Паша понимал — это бесполезно. Его радовало, что Шура даже не смотрел в сторону сигарет и алкоголя. Насчёт Миши не нужно беспокоиться: он слишком маленький, чтобы пробовать сигареты. А Лёша самый безопасный: он даже говорить не умеет. — Извини, но можно неудобный вопрос? — Голос Алекса вырывает из размышлений. — Спрашивай, — Паша зевает и прикрывает глаза. — Дети говорили про какого-то Гордеева… Это один из твоих братьев? Поручик отзывался о нём, мягко говоря, не очень хорошо, — новоиспечённый сержант переходит на полушёпот. — Это не брат, а наш общий отец. Ну его никто так не зовёт, мы придумали ему более подходящее название — гандон ебучий. Нам всем повезло, что фамилии у нас от матерей, а не от него. Так бы никого из нас не взяли даже туалеты драить, — Паша сжимает кулаки до побеления костяшек. Он люто ненавидит своих родителей. Отец-алкоголик и чёртов блядун, а мать — женщина, испугавшаяся ответственности. Паша до сих пор помнит день, когда она собрала свои вещи и, помахав ручкой, сбежала. И тогда на плечи старшего сына свалился ещё совсем маленький Поручик. Кажется, ему тогда только-только исполнилось четыре года. Он долго искал маму, не понимая где она. А семилетний Паша не представлял то, как рассказать правду ребёнку. Думать долго не пришлось: Гордеев в грубой форме всё объяснил. И Поручик расплакался, обнимая старшего брата. Последний в тот день поклялся, что защитит младшего от всего на свете. А маленький Александр просил «Сажика», как любил называть старшего брата, никогда не уходить и не бросать, как это сделала мама и Гордеев. — Прости, я не хотел напоминать, — Алекс выглядит виноватым. — Ничего страшного, просто забей… — Паша делает короткую паузу. — И готовься к тому. Что в дом в любой момент может ввалиться пьяный и обоссанный бомжара. — Можем поменять все замки в доме, на окна поставить решётки. Хотя, не думаю, что он сможет подняться на третий этаж, — задумчиво произносит Куликов. — Поверь мне, ты его очень плохо знаешь. Гордеев — такая крыса, где угодно пролезет и залезет. Он, как таракан, тоже хрен вытравишь из дома, — как-то грустно смеётся Сажинов. — В таком случае придётся взять спрей от насекомых и обрызгать им дом, а на окна поставить мышеловки. Но если это не поможет — зарядим пистолеты солью и устроим охоту на тараканокрыс, — чужой голос звучит тепло и заставляет забыть о всех бедах. — Неужели, прилизанный мент умеет стрелять? Я думал, вас там только штрафы выписывать учат, — усмехается Паша, не боясь собеседника: тот слишком располагает к себе. — Я могу не только с этим пистолетом управляться, но и с тем, что находится в трусах, — подмигивает Алекс. — А доказать мне слабо? — Уже по-настоящему смеётся Паша.***
Поручик кусает губы, чувствуя, как по головке члена проводят языком. Тот задевает уздечку, заставляя прикрыть глаза и заскулить. Хочется схватить партнёра за волосы и начать вдалбливаться в горло. Только вот сосущий явно будет против и, возможно, выставит за дверь. Но пока партнёр Александра кладёт ладонь на чужие яички и начинает осторожно массировать их. По телу пробегают приятные мурашки. Они распространяются по всему телу, начиная от кончиков пальцев и заканчивая ушами. Те приобрели ярко-красный оттенок. Вроде как стыдно не должно быть, но всё равно что-то внутри сжимается от смущения и пищит. И это ни капли не сбавляет наслаждения. Сейчас так хорошо, что забываются домашние проблемы в виде «парня» старшего брата. По-хорошему сейчас надо быть рядом с Пашей и решать с ним, что делать с последствиями пьянки. Но Поручик, как второй «кормилец» в семье, убежал зарабатывать деньги. Нет, не секс является источником заработка, а репетиторство математики с гуманитариями и дебилами. Между ними идёт тонкая грань, которую порой совершенно не видно. Но она не очень-то и волнует Поручика: ему главное, чтобы исправно платили. А Саша не только кругленькую сумму отваливает, но и бонусом отсасывает. Саша, он же Ренегат и Лось, совершенно не понимал геометрию, поэтому его заботливый отец отыскал более-менее умного, а главное молодого репетитора. Им оказался Поручик, отчаянно нуждавшийся в деньгах. Работать с Ренегатом оказалось оказалось приятно: Леонтьев действительно старался и внимательно слушал. А секс появился как-то случайно: просто в один день Леонтьев заметил стояк тёзки и поцеловал того. И дальше всё быстро завертелось и закрутилось. Вроде как это неправильно, ведь сначала нужно сходить на миллиард свиданий. Но когда у Поручика всё было правильно? Саша тем временем заглатывает до конца, издавая противный хлюпающий звук. Его природа аморальна и неестествена, если учитывать, что Поручик Ренегату не ровня. Первый считает каждую копейку и ворует ручки и тетрадки у одноклассников. Второй же даже не думает о количестве денег и в любой момент может попросить у родителей пару купюр. Однако Саша не понтовался своими накоплениями и не чурался покупать что-либо своему репетитору. Тот спокойно может попросить что угодно, даже барабаны. Только вот тупая гордость мешала попросить о помощи прямо. Да, она была чертовски нужна и необходима. Но дурацкая упрямость всё затыкала рот. А вот Леонтьев свой только шире открывает, от чего слюна капает на ковёр. Тот не в первый раз намокает из-за таких манипуляций. И Поручик уверен — не в последний. По крайней мере, он хочет в это верить. Александр вроде как встречается со своим тёзкой. Только вот это не точно. Вот совсем. А всё из-за того, что Ренегат не говорит прямо, только делает странные и до жути непонятные намёки. — Саша, я сейчас… — Поручик громко мычит и кончает в чужой рот. Жидкость не заполняет чужой рот и не пачкает ковёр. Всё благодаря презервативу. Заботливо натянутому Ренегатом. Тот устало прикрывает глаза и ловит кислород ртом. Щёки раскраснелись, будто Саша пробежал марафон, а не член сосал. И всё равно такой внешний вид Леонтьева жутко нравится Поручику. Ему кажется, что только он видит подобное. «Я на яву вижу то, что многим даже не снилось» — пел солист группы «Сплин» в песне «Моё сердце». Раньше Поручик терпеть её не мог, но после знакомства с Лосем начал прекрасно понимать главного лирического героя. — Ты просто охуенный, — Поручик снимает с себя презерватив и завязывает его в узел, после чего кидает в мусорную корзинку под столом. — Это общеизвестный факт, — смеётся Саша и садится на соседний стул. Александр просто обожает тёзку за нормальную самооценку. Посторонним она кажется чересчур завышенной, но Поручик знает Сашу намного лучше других. Тот осознаёт свои недостатки и старается искоренить их. И это приятно удивляет Поручика каждый раз. Он не знает, что значит любить кого-то. Нет, такое чувство вызывал тот же Паша, а ещё остальные братья. Но рядом с Леонтьевым подгибаются ноги, сердце замирает, а лёгкие совершенно забывают о своей функции. — А я будто спорю, Лосик, — Поручик позволяет себе убрать чужую прядь тёмных волос за ухо. — Я просто констатирую факт. — Или просто намекаешь на ещё один отсос. Извиняй, но я не осилю такого. У тебя слишком большой член, я чуть не подавился, — смеётся Саша и укладывает голову на плече тёзки. — Не, я не на отсос намекаю. Просто говорю, что ты самый лучший. И не надо мне затирать про свою тавтологию. Не мучай меня своей грамматикой, — Поручик едва останавливает себя от того, чтобы не сказать: «Я тебя, конечно, люблю, но не твои бесконечные правила русского». Люди, которые встречаются, обычно всегда говорят всякую романическую ерунду. Только вот Александр всё никак не поймёт кто он для тёзки. Просто удобный партнёр для секса? Объект обожания и влажная ночная мечта? Своеобразный протест и средство привлечения внимания от отца? Попытка попробовать что-то новое? Поручик не знает. Он бы посоветовался с кем-то, да вот только не с кем: Паша всё время занят, Балу не поймёт, Дима, друг Паши, посоветует что-то тупое, а его парень расскажет всем. Проще говоря, Александр в безвыходной ситуации. Тут только напрямую спрашивать у Саши. А это не просто страшно, это пиздец страшно. Даже пьяный Гордеев с этим ни за что не сравнится. — Правда? Меня обычно называют злым человеком, — Ренегат резко поднимает голову, рукой поворачивает Поручика лицом к себе и смотрит прямо в глаза. — Я злой человек, злой человек Я злой человек, злой человек, Я твой человек, твой человек, Смотри на меня, падает снег, — поёт Леонтьев одну из песен Земфиры. Поручик чувствует, как его сердце замирает на долю секунды. Голос Саши чертовски красивый и приятный уху, его хочется записать на диктофон, а потом при любой возможности переслушивать по сто тысяч раз. В идеале конечно бы каждое утро просыпаться от того, что Саша шепчет ласковые слова на ухо. Но это лишь мечты, которые «смакуются» чуть ли не по сто раз на дню. — Ты очень красиво поёшь, — Александр ощущает себя крайне глупо и неловко, будто это не ему отсасывали несколько минут назад. — Не думал о том, чтобы петь на камеру, а, мой злой человек? — Нет, я предпочитаю петь только тем, кто мне нравится, — Саша всё продолжает смотреть прямо в глаза и облизывать свои губы. Поручик часто их целовал и до секса, и после него. И каждый раз напоминал своеобразную сказку, от которой в животе появляются своеобразные бабочки. Ну или это просто голод даёт о себе знать. Александр предпочитает не думать о последнем: молодому человеку просто хорошо рядом с Леонтьевым. От того пахнет дорогим шампунем и дезодорантом. Эта «мажорская» смесь ни капли не отпугивает, наоборот, только сильнее притягивает к себе. Или просто Поручик втюрился по уши. Последний вариант самый реалистичный и правдивый. Наверное, именно из-за этого в сердце вспыхивает слепая ревность. Она бушует и вопит о том, что Поручик не единственный, кто слышит пение Ренегата. Хочется прижать того к стенке и устроить сцену ревности. И всё та же гордость мешает сделать подобное. Возможно, подобное к лучшему. — Злой человек, и кому же ты поёшь? — Поручик из-за всех сил пытается скрыть злость в голосе, и это с горем пополам удаётся. — Только тебе, — улыбается Леонтьев. — Я в конце концов не полиогамный, да и мы с тобой вроде как встречаемся. А всех изменщиков я призираю и не планирую становиться одним из них, — он совсем отстраняется и смотрит на время на телефоне! — В каком это смысле мы встречаемся? — Александр растерянно хлопает глазами. Да, он жаждал услышать эти слова. Но они сказаны так просто и мимоходом, будто являются таким же очевидным фактом, как и охуенность Ренегата. Тот любит говорить обо всём на свете, но только не о важных вещах. Они всегда остаются где-то за «ширмой», подальше от чужих ушей и глаз. Только спустя время Поручик научился вылавливать важные слова из потоков речи. Так выяснилось, что старший Леонтьев не брезговал выпить пару бутылок за раз. А Леонтьева всё не могла отойти от смерти старшей дочери, поэтому на сына не обращала внимания. Как-то поддерживать Сашу на прямую было нельзя, тогда его тёзке пришлось научиться делать это молча и тихо. — Ну мы же вместе уже пол года, — Саша надевает на нос очки. — А ты что думал? Вроде такой умный, вон геометрию и физику понимаешь, а очевидных вещей — нет. Такой смешной ты. — Но ты прямо не говорил, что мы вместе, только тупо намекал, — Александр нервно улыбается. — Я думал — ты сразу всё понял, — голос Лося звучит виновато и растерянно. — Я кому попало не даю курить свои сигареты. А тебе пачками их отдаю. — А я думал… да ничего хорошего, — качает головой молодой человек. — Думал — ты просто издеваешься надо мной смеха ради. — Ты точной глупый, — тихо смеётся Леонтьев и, наклонившись, быстро целует губы Александра. — Я пойду и разогрею тебе поесть, а то ты такой худой, что ветер скоро с ног сносить будет. И Поручик не отказывается, он только улыбается и поправляет свои штаны. В сердце расплывается странное тепло, а на душе становится так легко и приятно. Хочется остаться в этой квартире навсегда. И не только, потому что она уютная, чистая и в ней не бывает Гордеев. Нет, просто именно здесь находится Ренегат. Такой тёплый, улыбчивый, немного странный и прекрасный. Поручик начинает даже думать о попытке поступить хоть куда-нибудь, чтобы получить хорошую работу и купить себе и Саше квартиру. А там устроить всё по-своему. — Поручик, иди есть! — Кричит с кухни Ренегат. — Иду! — Отвечает Александр и идёт в ванную, где моет руки, а после шагает на кухню. Где его ждёт тарелка супа и улыбающийся тёзка.***
Алекс живёт в квартире почти месяц, спит в одной кровати с Пашей вторую неделю. А тот вовсе и не против, наоборот, только за. Алекс не ведёт себя, как чёртов король в чужом доме, нет. Он научился и принял некоторые правила квартиры. Так Куликов ни разу не прокомментировал любимую игрушку Лёши — тряпичную куклу, набитую всякой хернёй, как говорил Поручик. Хотя обычно все гости, кроме Димы и Антона, начинали орать об аморальности и неправильности. Алекс просто принял все странности. Ещё он возился с Мишей, помогая тому с уроками и отучая воровать вещи. Последнее случилось из-за того, что Миша утащил дорожный знак. Это был не первый раз, поэтому никто из жильцов квартиры не отреагировал. Все знали, что Миша продаёт каким-то детям подобные вещи. Но потом несчастный знак увидел Алекс, тогда он схватил мальчишку за ухо и доходчиво объяснил, что в тюрьме делают с ворами. И это, на удивление помогло, помогло. Миша даже начал говорить, что хочет стать полицейским. Никто не относился к таким заявлениям серьёзно, но и не порицал. С Балу Алекс также быстро нашёл общий язык благодаря музыке. С Лёшей тоже было всё просто. Но не с Поручиком. Тот всё время огрызался и отказывался принимать нового жильца. И Паша понимал — Александр сильно боится за него и накручивает на себя. Старший Сажинов имел ошибку влюбиться в свои шестнадцать в какого-то придурка. Имя того давно забылось, но не поступки. Почти каждый день этот дебил пил и всячески манипулировал. А Паша даже и не думал расставаться с ним: не хотел терять единственного, кто любил не как брата. Всё оборвал Поручик, который вмешался в один из скандалов и разбил губу уроду. Тот трусливо поджал хвост и сбежал в неизвестное направление. И после такого сложно поверить, что Паша способен начать отношения с кем-то нормальным. Да сам он не шибко в это верил, поэтому всё ждал от Алекса «ножа в спину». Во всей ситуации с двумя Сашами было хорошо только то, что Поручик не говорил о своей ненависти и подозрениях прямо. Только сверлил взглядом и скрипел зубами. И на ужины, где собирались все, не приходил и ошивался в других местах Алекс устраивает Пашу в отделение полиции. Сажинов должен быть кем-то вроде мальчика на побегушках, и это не задевает гордость: платят прилично. Паша совершенно не понимает, почему молодой сержант терпит безумную семейку и закидоны всех жильцов дома. И на прямой вопрос: «Зачем ты всё это делаешь?», Алекс всегда отвечает: «Потому что ты мне нравишься». А Сажинов совершенно не понимал чем. Он не самый красивый мужчина, наоборот, напоминает крысу. Пусть и с началом отношений и начал выглядеть лучше. Всё равно тоже лицо оставляло желать лучшего. Да и в сексе Паша не мастер. Вроде и может провернуть что-то, да только это совершенно не походит на то, что показывают в фильмах для взрослых. Наверное, из-за всех этих факторов Паша начинает попытки привести себя хоть в какую-то форму. — Отлично выглядишь, — улыбается Алекс, смотря на полуголого Пашу, готовящего суп. — Я аж глаз от тебя оторвать не могу, — молодой сержант подходит к Сажинову и обнимает того со спины. — Это я для тебя стараюсь, а так я могу носить одну и ту же футболку весь месяц, — с губ срывается смешок. — Вот как правоохранительные органы меняют людей. — В таком случае я могу гордиться собой, — «урчит» Алекс. — Шура начал в переходе играть, а Миша ему подпевает. Он больше не ворует. — Мне интересно, что ты ему тогда сказал, — хихикает Паша, помешивая суп. — Миша же упёртый, а ты его переубедить смог. Просто так не примет серьёзно чужие слова. — Я сказал, что в тюрьме дорожные знаки засовывают в жопу всем новеньким, — усмехается Куликов. — Какой же ты хитрый и коварный, — Паша разворачивается к собеседнику лицом и кладёт свои руки на чужие. — Ты прям, как лиса, но огромный, как медведь. — А ты тогда кто? — Поднимает бровь молодой человек, опуская свою руку на бедро Сажинова. — Неужели, ты мышка? Дискуссию прерывает Поручик, вернувшийся домой и зашедший на кухню. Улыбка с его лица быстро пропадает, когда он видит брата в объятиях Алекса. Поручик бросает сухое: «Привет» и быстрым шагом уходит на балкон, где закрывает дверь и закуривает сигарету. Паше кажется, будто его младший брат прямо сейчас готов взять топор и зарубить тёзку. — Ты не мог бы посмотреть за супом? Мне нужно поговорить с братом, — Сажинов тяжело вздыхает. — Мог бы, — кивает Куликов и выпускает того из своих объятий. — Иди, только не подеритесь там друг с другом. Паша заходит на балкон и закрывает дверь. Помещение встречает запахом дорогих сигарет и чем-то похожим на духи. Аромат щекочет ноздри и заставляет посмотреть на младшего брата по-другому. Тот сильно изменился за прошедшее время, только Паша не знает в какую сторону: в лучшую или худшую. Сажинов старший давно не говорил с братом по душам. То последний был занят, то сам Паша. — Как ты? — Вроде и глупый вопрос, но именно он может помочь завязать разговор. — Нормально, но хорошо быть не может: рядом с тобой бомба замедленного действия. Мусорам нельзя доверять, — в лоб говорит Поручик и затягивается. — Я не хочу, чтобы было как тогда. — Так не будет: Алекс хороший и ответственный, — Паша протягивает руку в немой просьбе поделиться сигаретами. — Он мент, а у них связи везде. Если он тебя убьёт — мы не сможем добиться наказания для него. Даже самосуд не будет возможен: его дружки быстро сложат два плюс два и засадят нас всех за решётку, — Александр даёт брату закурить и хмурит брови. — О том мудаке ты тоже говорил, мол, он самый хороший и замечательный. А в итоге он чуть не прирезал тебя из-за какой-то херни. А этот мент не зарежет, а пристрелит к чертям собачьим. Он даже глазом не моргнёт. — Поручик, тогда я был молод и глуп. Мне очень хотелось, чтобы кто-то обнял, пожалел и сказал, что я бедный и несчастный. Пойми, мне тогда было шестнадцать, на моих плечах был Гордеев. Ты со своими проблемными лёгкими, Шура с его провалами в учёбе и Миша со своей кривой спиной. Я носился с вами, как белка в колесе. И тут появился кто-то, кто пожалел. Да, у меня всегда есть Дима и Антон, но и у них в то время был вагон своих проблем. А я просто отчаялся со всем этим и упал в первые попавшиеся объятия. Мне жаль, что вы стали свидетелями всего этого. Я же обещал защищать вас, а в итоге подставил под удар. Прости меня, — Паша затягивается и выпускает изо рта клуб дыма. Он сталкивается с другим и растворяется в воздухе. Противная дешевизна сигарет не остаётся на языке, да даже сильной вони нет. И Паша же понимает — сам Поручик не смог бы купить что-то настолько дорогое, ему подарили эту пачку. Догадка заставляет напрячься и напрячь мозги, чтобы примерно прикинуть образ партнёра младшего брата. — Я никогда не винил тебя в произошедшем, ты ни в чём не виноват. И так пашешь, как проклятый, чтобы содержать всех нас. Я хочу, чтобы у тебя был кто-то рядом, но я очень сильно боюсь… — Поручик делает короткую паузу. — Я не хочу однажды прийти домой и увидеть тебя в луже крови. А этот мент… Он слишком быстро ворвался в нашу семью, у него будто цель — перебить всех потомков Гордеева. — Алекс хороший, мне никогда не было так хорошо рядом с кем-то. За месяц мы с ним ни разу не поссорились, и он устроил меня на хорошую работу. Я не просил его об этом. Всё, что Алекс сделал для нас и дома, это чисто его инициатива. Если бы он хотел перебить всех нас — сделал бы это ещё месяц назад, — Паша слабо улыбается. — Я не говорю, чтобы ты у него на коленях сидел. Но, пожалуйста, дай ему шанс. — Только ради тебя, — сдаётся Александр. — Спасибо, — Паша не долго молчит. — Лучше расскажи, кто тебе сигареты подогнал? В жизни не поверю, что ты сам их купил. — Мне подарил их Саша, — голос звучит смущённо и неловко. — Это мой парень, мы с ним теперь точно-точно вместе. — А до этого не были вместе? — Поднимает бровь старший и по-доброму усмехается чужим словам. — До этого мы просто спали вместе, он не говорил мне, что мы встречаемся, — как-то неловко говорит Поручик, после чего нервно хихикает. — Знаю, это пиздец странно, но можно я вас познакомлю? Саша хороший, и я хочу, чтобы ты в этом убедился. — Приводи сюда свою Джульетту, Ромео из «Пятёрочки», — гогочет Паша и взъерошивает чужие волосы. Их владелец наигранно возмущается, но вскоре подхватывает веселье и также громко смеётся. Обоим Сажиновым сейчас так спокойно: между ими больше нет тайн, и совершенно отсутствует всякое напряжение. И кажется, что в доме теперь всё будет иначе: более легко и даже радостно. Паша больше не будет загибаться от усталости и разгребать проблемы младших. А Поручик перестанет гадать над своими отношениями. В них он безумно счастлив и готов сделать всё, чтобы они продлились как можно дольше. Идиллию нарушает оглушительный плач Лёши. Это заставляет братьев помчаться пулей в комнату. Там быстро собираются все и видят Гордеев. От него воняет перегаром, мусором и мочой. Зрачки глаз расширены, а руки дрожат. На полу плачет Лёша, держась ладонью за щеку. — Занял моё место, выблядок, — сплёвывает Гордеев и смотрит прямо в глаза своему старшему сыну. — Сам понимаешь, что с детьми нельзя по-другому. Они все тупорылые твари, и ты тоже не исключение. Ты строишь из себя папочку, а на деле нихуя не можешь сделать! Это ты виноват в том, что происходит с твоими братьями. Это ты испоганил моё воспитание! — Твоё воспитание? — Нервно улыбается Паша и делает шаг вперёд, закрывая свою семью от пьяницы. Не ты таскал Поручика по врачам, когда он буквально задыхался каждую секунду; не ты разбирался с уродами, издевавшимися над Шурой; не ты пахал, как проклятый, чтобы вылечить Мишину спину; не ты делаешь всё, чтобы Лёша заговорил. Это я всегда был рядом с ними! Я воспитывал из них людей! Я помогал им! А ты только и делал, что ссал под себя! Гордеев замахивается для удара, но Паша быстро валит его на пол и начинает избивать. Над ухом кричат остальные, но их игнорируют. Вся накопленная злость выходит. И контролировать её не получается, да и не очень хочется. По щекам текут горячие слёзы, а с губ постоянно срывается громкое: «Ненавижу!». Гордеев пытается сопротивляться. Но Паша сильнее и злее, он буквально дрожит от слепого гнева и готов пойти на убийство. Столько лет унижений и пыток проскальзывают перед глазами. Молодой человек хватает вазу с тумбочки и разбивает её о голову родителя. Тот не выдерживает и отключается. Но Паша не успокаивается и продолжает наносить удары. Алекс оттаскивает Пашу от тела и прижимает того к себе. Он не выдерживает и плачет с завываниями. Спокойствие всё не приходит, и Паша не может остановить поток слёз. Сожаления из-за содеянного нет, только облегчение и радость. Именно она заставляет громко рассмеяться. Паша делает это до такой степени, что в животе появляется острая боль, заставляющая закашлять противным лающим звуком. Куликов усаживает Сажинова на кровать и просто обнимает. — Балу, посмотри, что там с Лёшей, Поручик, Миша, окажите этой твари первую помощь, нельзя, чтобы оно сдохло здесь, — произносит Куликов, и все слушают его и быстро-быстро расходятся по разным углам. — Паш, Паша, всё позади, он больше не тронет ни тебя, ни детей. Теперь всё будет хорошо. — Ты меня засадишь, — шмыгает носом Паша, вцепившись в чужие плечи. — Если не сам, то дашь суду показания. — Я не имею на это прав. Супруги не могут свидетельствовать друг против друга в суде, — ласковым голосом произносит Алекс. — Мы с тобой не женаты, — Паша дрожит всем телом, как чихуахуа после ледяного душа. — Я всё не знал как сказать… — Куликов делает короткую паузу и нервно сглатывает. — Мы с тобой тогда не только нажрались вместе, но и поженились. Так что насчёт судов не бойся: я тебя не выдам и под дулом пистолета. А Гордеева лично засажу на максимальный срок. Этот таракан у меня из тюрьмы не выйдет. Я сделаю всё, чтобы в тюрьме ему показали его место. — Спасибо, — Сажинов некоторое время молчит, наслаждаясь тёплыми объятиями. — Что с Лёшей? — Он сейчас спит в своей кровати. А полицию мы вызовем, когда ты немного успокоишься, — Алекс нежно проводит рукой по светлым волосам. — А завтра оформим опеку над детьми на тебя. Чтобы они не попали в детский дом. — Спасибо, спасибо большое, — Паша сильнее прижимается и нервно улыбается. — Я не знаю, как отблагодарить тебя. — Просто улыбайся мне почаще и по утрам готовь то кофе. — добродушно смеётся Алекс. И Паша подхватывает этот смех.***