***
Дорога домой пролетела незамеченной. Я знала, что родители не спят, но ― впервые в жизни ― меня у порога никто не встретил нотациями и нравоучениями, хотя кое-кто в моем лице вернулся как никогда поздно. Желудок уже битый час пустовал, на что пытался жаловаться, хотелось хоть на пять минут заглянуть в ванну, но я решительным шагом направилась к себе. Сейчас было необходимо залезть под теплое одеяло и спрятаться ото всех и вся. Даже не включив свет, зашла в комнату, бросила рюкзак, стянула любимые джинсы и сразу завалилась на кровать. Если бы только я могла заснуть. Но нет, ночь выдалась бессонная. И даже мои упрямые попытки убедить мозг в том, что в таком случае завтра весь день буду ходить, как восставший из мертвых зомби, не дали результата. В очередной раз перевернулась на другой бок и решила, что, если уж заснуть никак не получается, надо хотя бы просто спокойно полежать и дать возможность самой себе отдохнуть. И, как ни странно, даже эту бесхитростную задумку мне осуществить не удалось ― мысли, в большинстве своем совершенно безрадостные, стаей голодных стервятников налетели на мою полудохлую головушку. От отсутствия желанного покоя тихо взвыла и заставила себя сесть, параллельно прикидывая, как можно скоротать время? Оказалось, над городом уже розовело предрассветное небо. Открыла окно, высунувшись из него почти наполовину. Холодный воздух обжигал легкие, улицы были пустынны и не за что было зацепиться взглядом. Немного поразмыслив, решила, что на сегодня мое пребывание дома можно закончить. В последнее время мне было невероятно тяжело просто быть здесь. Порадовавшись, что вчера ничего не разобрала, натянула джинсы, схватила рюкзак и уже потянулась к серебристой ручке двери, чтобы выйти прочь из комнаты, но взгляд упал на девушку, что отражалась в зеркале. Лицо отдавало болезненной бледностью, веснушки поблекли раньше времени, обычно до безумия яркие пряди тоже выглядели какими-то тусклыми, при этом прибывали они в полнейшем беспорядке. Глаза и вовсе живыми не казались. М-да, без слез не взглянешь. Решила, что надо хотя бы расчесаться, а то в школу могут не пустить. Вышла в коридор, где находилась бо́льшая часть дверей нашей квартиры, и замерла, задумавшись. Писать или не писать? Нет, не писать. Мой ранний уход вряд ли кого-то насторожит, так что родителей можно оставить без записки. Тряхнула свежерасчесанной головой и тихо направилась в коридор. Быстро натянула сапоги, куртку и ринулась прочь из душной квартиры. Едва начавшееся утро встретило первого своего гостя едва занявшимся рассветом и жутким холодом. Я зябко поежилась ― наверное, в очередной раз сказывается отсутствие сна ― и наконец соизволила взглянуть на часы. Пять двадцать утра. Отлично! И куда я в такую рань намылилась? Тьфу ты, троллева бессонница. Сопровождаемая чувством бессильной злобы направилась в сторону парка, через который собиралась пройти к больнице. К тому времени как я дойду, она может и проснется. Ворота оказались закрыты, но кого это волнует? Полезла через забор, чуть не грохнулась с самой вершины ― рюкзак перевесил ― после чего уже спокойно идущую по мощеной дорожке меня нагнал истошный вопль: «Стой! Куда!» Нет, чтоб остановиться и пойти другой дорогой, ну это же не по-нашему! Я со всех ног ломанулась прочь от сбитого с толку моей выходкой работника парка. Видимо, это был не охранник ― так бы за мной следом побежал. Стоило мне, с трудом вписавшись, преодолеть первый же поворот, как я резко остановилась и осторожно выглянула из-за скрывавших меня кустов. Никого. Выдохнула и дальше уже пошла пешком. Пейзаж вокруг выглядел спящим, а в голове было совершенно пусто. Почти всю дорогу я глядела исключительно себе под ноги. Как ни странно, отсутствию мыслей в голове я была рада. Все равно все, что заглядывало в мою голову в последнее время, было до ужаса безнадежным и удручающим. Да и с чего бы сейчас мыслям быть оптимистичными? До больницы я добралась только к половине восьмого. Разумеется, там меня никто не ждал. Часы посещения только во второй половине дня, да и парадный вход пока закрыт. Но это было понятно изначально, к закрытым дверям я пришла совершенно осознанно. Славка лежит на первом этаже, мне бы только глянуть на его спокойно дрыхнущую детскую мордочку, а то не хватит сил дожить до этого вечера. Пошла не в ту сторону, в итоге обошла почти всю больницу кругом и из-за этого разозлилась бы еще больше, но вид найденной наконец комнаты заставил остановиться, забыв обо всем бушевавшем в голове. Мой милый братик спал на кровати, лицом к окну. Лицом ко мне. Неосознанно стала приглядываться: его дыхание было ровным и спокойным, грудная клетка то вздымалась, то опускалась вновь. Славка, как обиженный, забавно надул губки, из-за чего выглядел немного насупившимся. Я замерла, не в силах идти дальше, а на глазах выступили слезы, от которых казалось необходимым тут же избавиться. Подошла к прозрачной преграде, что отделяла меня от больного ребенка, и прислонилась к ней в попытке услышать, что творится внутри. Пи, пи... Ясно, врач уже переживает за работу сердца. Зажмурилась, потому что и так позволила себе слишком большую слабость. Шмыгнула носом и вытерла его тыльной стороной ладони ― глупая привычка, ― а после резко развернулась и пошла прочь. Пора идти, не хватало еще в школу опоздать.***
Проснулась в середине ночи. Какого тролля я тут делаю? Потолок общежития в «Нарвале» был известен мне уже едва ли не досконально, да и остальную часть комнаты я помнила до последней мелочи. Но все равно решила еще раз глянуть на свой уютный бардак... И замерла ― ближе к краю кровати спал Шон. Чуть не заорав «Какого брыха?!», дернулась в противоположном направлении и уже от твердой стеночки ― в которую не слабо впечаталась спиной ― во все глаза уставилась на мирно сопящего мага. Отошла от первого шока, нервно сглотнула и уже было собиралась спросить, а что тут, собственно, происходит? Но меня опередил знакомый голос: «Калерия? Ты откуда?» «Мрак? Прости, разбудила?» «Кр, ― с улыбкой прокаркали в ответ. ― Я не спал». «Эээ... А что ваша магическая троица тут забыла, позволь узнать?» Повисла небольшая пауза. «Шону просто стало интересно, всегда ли ты ночью пропадаешь», ― это было смущение или мне показалось? Тем временем бровь моя начала свое собственное восхождение к вершине. «Неужели? ― все, точно засмущала бедного ворона. ― Серьезно?» «Возможно, ему, кр, ― явно нехотя начал Мрак, ― просто нравится здесь спать. Но он в этом ни за что не признается. Даже себе». И я снова замерла, совершенно ошарашенная услышанным. Осторожно подползла к магу поближе, заглядывая в его лицо. Просто нравится здесь? Ну и жестокие же у Лариши шутки. Хотя, пусть даже так, я рада. Рискнула придвинуться еще ближе и свернуться калачиком совсем рядом ― так, что голова касалась Шоновой груди. Мне на плечо легла рука, а на губах невольно расцвела улыбка. Тепло, спокойно, дождем пахнет. Родной запах озона и реактивов навел на странную мысль ― а как пахну я? Не успела мысленно перечислить любимые шампуни и бальзамы, как ворон с улыбкой произнес: «Давай покажу». А после на меня нахлынула волна зрительных образов, которые постепенно сложились в единую картинку. Над лесной поляной еще не полностью рассеялся туман ― последнее воспоминание о прохладной ночи. Солнце падало вниз неяркими, рассеянными лучами. Я обернулась ― кудрявые рыжие волосы привычно рассыпались по спине и плечам, ― чтобы увидеть золотистый диск, сокрытый пушистыми облаками. Оторвав взгляд от этого великолепия, огляделась. Нежное и одновременно буйное летнее цветение высоких луговых трав вызывало счастливую улыбку. Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Сладковатый, чуть терпкий воздух наполнил легкие. Мокрый от росы клевер ласкал босые ноги. Опустила глаза вниз, к доходившим до пояса стеблям лисохвоста и луговой овсяницы. Оказывается, на мне было короткое белое платье. Правда? Этот встрепанные кареглазый маг правда видит меня так? Образ начал таять медленно, постепенно уступая место реальности. А я не находила слов, которыми могла бы выразить, какой огромной ценностью является для меня это маленькое откровение. «Это лишнее», ― тихое завершение ментального диалога. ― Спасибо, ― все же тихо прошептала я. На лице мага появилась мимолетная воронья улыбка, а после, совершенно неожиданно, заворочался, просыпаясь, Шон. ― Червячок? ― рука, обнимавшая меня, мгновенно исчезла. Я уже с минуту лежала, глядя на умиротворенное, уставшее лицо. Хотела было ответить, но меня наинаглейшим образом перервал истошный вопль: «Северьянова!!!»***
Я резко распахнула глаза и обнаружила себя сидящей ― вернее, лежащей ― за последней партой. Надо мной гневно нависла Мария Олеговна. Опять. Мало того, несколько десятков глаз неотрывно следили за происходящим. Что-то мне подсказывает, что уже на следующей перемене кое-кого ожидают подколы и насмешки. Карелия на уроке дрыхнет! Вот Макс и Ко. обрадуются! ― К директору, живо! ― Слушаю и повинуюсь, Мария Олеговна, ― сказала в лучших традициях старика Хотабыча; если уж и пускаться, то только во все тяжкие! ― Там-тарарам! Абракадабра! Дурацкие волны руками, идиотское подобие лунной дорожки и подхваченный по ходу дела рюкзак ― а иначе из класса выходить не интересно. Глянула на лица «горячо любимых» одноклассничков. Что, уже не тянет издеваться? Так-то, я подставляться не собираюсь. Все-таки самоирония ― великая вещь. Да, и я снова плетусь в этот треклятый директорский кабинет. Обожаю Марию Олеговну, честно. Она же само воплощение женской логики! Или хронической ненаблюдательности ― неужели не очевидно, что для меня ее уроки являются пыткой пострашнее очередной воспитательной беседы с Сер Геем (да, это я про Сергея Васильевича)? Пока думала, как отвертеться от наказания, дошла до искомой двери. В этот раз мне хотя бы позволили постучать. ― Калерия, проходи, садись, ― приветствием послужил серьезный взгляд каре-зеленых глаз, на миг оторвавшихся от изучения документов на столе. ― Что на этот раз? Еще пара таких покровительственных фраз и я его искренне возненавижу, честно. ― Уснула. Случайно. ― Опять география? ― Сергей Васильевич снял очки и отодвинул бумаги к краю стола; нет, ну он издевается! ― Третье нарушение в этом месяце, мне придется позвонить родителям. ― Звоните, ― равнофигенственно пожала плечами я. Сэр Гей вопросительно поднял бровь, а на меня попыталась накинуться очередная истерика. Так я и расплакалась у директора на глазах, ага. Щаз-з! Все, спокойно, Калерия, сарказм и ирония ― твои лучшие друзья. Никаких истерик. Хватит уже. ― Калерия, что происходит? ― пытаясь заглянуть мне в глаза, проговорил он. ― Ты раньше была тихой девочкой и уроки не срывала. Ложь от первого и до последнего слова! Тихая девочка, которая мальчишке, отнявшему книгу, фингал поставила? Трижды «ха-ха». А вот уроки я ни разу в жизни не срывала. И сегодня тоже. Какого тролля ему эта Мымра Олеговна наплести успела? Кто вообще придумал эту внутреннюю телефонную сеть? ― Ничего я не срываю, ― совершенно честно призналась я, но потом подумала, что оправдываться сейчас бесполезно ― мое слово против слова учителя, и просто махнула рукой. ― А впрочем, вы же родителям звонить собирались? Звоните. Еще как накажете? Диалог был скорее монологом, если, конечно, не считать пристальный взгляд Сер Гея его половиной разговора. Он во мне дырку просверлить решил? В итоге этот взгляд-буравчик мне основательно надоел и я-таки соизволила поиграть с директором в гляделки. Как же вовремя я увидела его глаза! Даже не успела пристально уставиться на седенького мужчину, как по его лицу начала медленно, но верно расползаться ничего хорошего не предвещающая усмешка, а зрачки все расширялись, давно пересекли границу радужки, затапливая глазницы, словно чернила. Та-ак, а вот это уже страшно! Какого брыха?!.. А, я ведь даже знаю, какого. Я ка-ак вскочила. Стул с грохотом полетел на пол. Бежать, и быстро! Но не тут-то было ― стоило новоявленному воплощению Темного Бога только поднять руку, как меня со всего маху приложило об стену. Издавая звуки, похожие на вой, я по этой стене и сползла. Вот же сволочь, мне даже ответить нечем! Передышку или хоть маленький, пусть и заведомо обреченный шанс на побег мне давать никто не собирался. Послышался скрежет железных ножек стула о плитку, а после меня бесцеремонно схватили за волосы и ненавязчиво так заставили вытянуться по струнке. И снова стена. ― Ай-и-и... ― Ну и зачем они тебя нашли? ― это был риторический вопрос? Существо с, однако же, каким-то даже не противным басом с упоением ловило каждую капельку паники загнанной в угол добычи. И главная проблема заключалась в том, что этой добычей в данный момент являлась я, троллев брых! И тут уж никакая ирония не поможет. Я влипла. Конкретно влипла... Видимо, лохмы Темному Богу надоели, и теперь один из внезапно отросших черных когтей издевался над моей шеей. Он же может убить меня. Прямо здесь и сейчас. Чего ждет? Хашург тем временем заинтересованно разглядывал часы, которые секундой ранее вытянул за золотую цепь из-под рубашки. А-а, вот и ответ. Послышался глухой, с издевкой смех. Я так умею? ― Что, ограничивает тебя тело? ― постаралась как можно наглее ухмыльнуться, что, учитывая все еще парализующий ужас, было не очень-то просто. ― Даже маленькая побрякушка сделать дело не позволяет? Темный Бог теперь смотрел мне в глаза с умело скрываемой, но все же заметной злостью. Знаю, не ошиблась. Провокация, мне нужна еще провокация! Истерических хохот не заставил себя ждать и даже все еще прижатый к горлу коготь окончательно съехавшую с катушек меня не остановил. ― Забавно, мне тебя даже жаль, ― сквозь этот самый хохот проговорила я. ― Обидно же иметь желаемое прямо перед собой, но не иметь возможности получить. И снова смех. О, дорого же мне это стоило. Все, на этом запас моей решимости иссяк до последней капли. Лишь бы спокойное лицо сохранить, лишь бы виду не показать... Если не помогло, я пропала. Но ― слава Ларише! ― глаз Темного Бога дернулся, ухмылка стала еще более зловещей, а рука потянулась к золотистым часам с драконом. И тут, БАМ! Золотистая молния возникла прямо в воздухе и цапнула за палец распускающего руки. ― И ВСЕ?! ― едва ли не заорала я, глядя на предмет разочарования. Время текло, как в замедленной съемке. А вот мозг соображал, аки подорванный. Что делать, что делать? Выиграла пару секунд, что с ними делать? Что мне, брых, делать?! Решение пришло внезапно, но очень вовремя. На меня уже снова поднимались полные всепоглощающей ненависти глаза, а рука на этот раз с очевидными намерениями тянулась к шее. Ее рефлекторно и перехватила... И чуть челюсть не уронила ― у меня-то вместо правой руки драконья лапа! Ну, почти. С когтями и в чешуйках местами. Воу, а красиво... Та-ак, потом! Когти? Отлично, будем использовать по назначению! Со всей силы впиваемся в директорскую ― или уже нет? ― руку. Перехватываем в человеческую конечность, а драконьей по лицу со всей дури. Отли-ично. А теперь валить! И очень быстро! М-да, марафонец из меня никудышный. И четырех километров не пробежала, а уже стою, едва не падаю, и тщетно пытаюсь отдышаться. Еще и дрожь по всему телу. Ну не день, загляденье! А все школа, милая школа... К слову, госпожа Ирония, спасибо Вам огромное. Давно бы без Вас свихнулась. Фу-ух, ну все. Отдохнула, пора бежать... Момент, а куда бежать? Домой? И как теперь в школу ходить? Да и ходить ли вообще? И хоть бы на один вопрос у меня имелся ответ! Библиотека? Ну уж нет, пусть Надежда Матвеевна переварит услышанное. Жалостливый взгляд ― последнее, что мне сейчас нужно. К Славке в больницу? Тоже не вариант. Ладно, все-таки домой. Только тут до меня дошло, что я плачу. Вот просто стою посреди улицы и плачу. И остановиться не могу. Что, в общем, не удивительно ― денек сегодня был не из легких, даже по моим нынешним меркам. Слезы реками текли и не думая останавливаться. А мне было пугающе безразлично. Я просто стояла и то и дело вытирала рукавом куртки мокрые щеки. И мыслей в голове никаких.