P. S. Люблю. Настя

— Я люблю тебя… — шепчет Настя, засыпая, и я чувствую, как эти слова повисают в воздухе, заметно накаляя атмосферу. Я не был готов к тому, чтобы их услышать. Может быть, когда-нибудь позже, когда мы будем доверять друг другу достаточно, чтобы произносить любовные клятвы без страха обжечься и быть отвергнутыми… Нет, я по-прежнему считаю, что любовь это не самое главное и только на ней брак не построишь. Но все же она остается чем-то бесконечно значимым, дарящим призрачную надежду на совместное счастье, в которое мне так хотелось бы поверить. Мне в нас хотелось бы поверить, потому что я давно уже ни с кем не был так откровенен как с Настей. Мне казалось, что ей нужно до меня дорасти, но на самом деле понял, что мы растем вместе, ведь я заново открываю для себя способности доверять и любить… Разве что второе казалось последним шагом в конце бесконечного пути, а не ступенькой, на которую мы попытаемся запрыгнуть с ходу. Я пытаюсь все тщательно обдумать и взвесить, просчитать миллионы вариантов развития событий, чтобы в очередной раз не ошибиться в этой чертовой жизни, но все мои аргументы «за» и «против» вдруг рассыпаются, когда перевожу взгляд на Настю и вижу перед собой ее расслабленное лицо с безмятежно закрытыми глазами. Идеальную картинку портит только упавшая на лицо прядь, и я протягиваю руку, чтобы смахнуть ее, но не удерживаюсь от соблазна коснуться ее нежной кожи, погладив по щеке. Настя улыбается во сне, а затем вдруг выпутывается из одеяла и придвигается ближе, чтобы закинуть на меня одновременно руку и ногу, заключая в ловушку, из которой совсем не хочется освобождаться. Я утыкаюсь носом ей в волосы, вдыхая запах яблочного шампуня, и бережно накрываю ее одеялом, решив, что все мысли подождут до завтра. Я засыпаю, слушая ее размеренное дыхание и стук капель дождя об оконное стекло… Я просыпаюсь без будильника, который так и не успел включить. За окном вовсю светит солнце, и я понимаю, что наверняка проспал начало рабочего дня. Радует только, что я сделал воскресенье выходным в офисе, иначе бы мне явно не избежать насмешек от Айи. Настя недовольно морщится, когда я осторожно выбираюсь из ее объятий, и разминаю затекшее тело. Она утыкается носом в подушку, но при этом выглядит такой милой и беззащитной, что я вновь не могу отказать себе в желании коснуться губами ее щеки. Вдыхаю нежный запах ее кожи и неохотно отстраняюсь, ведь у руководства выходных не бывает. Первым делом я иду в душ, чтобы освежиться, а затем направляюсь в кухню за чашкой кофе и парой тостов. На почте скопилась куча новых сообщений, и я усаживаюсь за стол прямо с ноутбуком, надеясь сделать парочку отчетов и просмотреть новый материал для журнала, который мне еще вчера вечером прислала Айя, но снова забываюсь и с головой погружаюсь в работу. Когда я заканчиваю, кофе успевает остыть, и я решаю позволить себе небольшой перерыв, чтобы затем вернуться к работе и сделать несколько важных звонков. Но именно в этот момент в кухню заходит Настя, и все мысли о работе отходят на второй план. Из одежды на Насте тонкие кружевные трусики и моя рубашка, которую она застегнула только на одну пуговицу на груди. От холода соски напряглись и стали заметны через ткань, что смотрится слишком красиво, чтобы я мог запросто отвести взгляд. Настя, очевидно, замечает это, потому что она хитро улыбается, заправляя за ухо влажную после душа прядь волос. Я привык быть джентльменом, поэтому вместо того, чтобы нагло рассматривать ее тело, перевожу взгляд на юное лицо, на котором сегодня нет ни грамма косметики. Должен заметить, ей идет естественность. — Доброе утро, — произносит Настя, совсем не утруждая себя нормами приличия, и без всякого стеснения рассматривая мой обнаженный торс, уделив особое внимание татуировке, которая заинтересовала ее еще в прошлый раз. Это напоминание о бурной молодости. Вдоволь насмотревшись на мое тело, Настя вновь переводит взгляд на лицо и медленно облизывает пересохшие губы. Я усмехаюсь, выдержав ее долгий томный взгляд, которым она, видимо, пытается соблазнить меня. Но это невозможно, ведь я уже давно покорен ею. — Настя… — выдыхаю, едва заметно покачав головой. Устав гипнотизировать меня взглядом, она подходит к столу и усаживается напротив меня. На ее лице нет ни единого признака вчерашней бурной ночи, и я не удерживаюсь от вопроса: — Как спалось? Мне интересно, помнит ли она о том, как здесь оказалась и как осталась без платья, которое я только утром закинул в стиральную машинку. Но больше всего меня волнует, помнит ли она о вчерашнем признании в любви. — Отлично. Твоими стараниями, — отвечает она двусмысленно, опустив взгляд к своей груди. Я невольно прослеживаю за ним, и Настя тут же победно улыбается, словно бы поймала меня с поличным. Но я ни чувствую смущения, ведь, кажется, давно разучился это делать. — Это… вынужденная мера, — ухмыляюсь, продолжая играть с ней в «гляделки». Признаться, ее взгляды обезоруживают, а это легкое лукавство подкупает. Мне становится все интереснее, куда приведет нас этот разговор. Лично я готов к любому исходу, ведь за эту ночь я, кажется, сам того не понимая, все для себя решил. — Ты пролила какой-то коктейль на платье. Только после того, как я его снял, понял, что ты не носишь нижнее белье. — Твоя рубашка тоже пострадала? — спрашивает девушка почти невинно, но хитрый блеск в глазах выдает ее. Она слегка прищуривается и продолжает: — Или ты решил похвастаться татуировкой? Наблюдая за ней, я вновь не могу удержаться от улыбки, ведь я никогда не думал, что та маленькая девочка с косичками вырастет столь коварной обольстительницей. Словно бы я упустил момент, когда она вдруг резко стала взрослой. В моем восприятии это два разных человека. — Моя рубашка на тебе, — парирую я, вновь опустив взгляд к ее груди. На этот раз я смотрю на нее чуть дольше, позволив себе ненадолго позабыть о джентльменстве и насладиться видом ее красивого тела. Когда я снова поднимаю глаза к лицу Насти, то замечаю, как ее щеки трогает легкий румянец, но дело, очевидно, совсем не в смущении. Особенно если судить по тому, как учащается ее дыхание и напрягается тело. Она возбуждена, и от мысли об этом внутри меня появляется легкий трепет. — Не знала, что это последняя, — отзывается Настя, с трудом скрывая дрожь в голосе. Она неосознанно ерзает на стуле, чем вновь привлекает мое внимание. Взгляд соскальзывает по длинным стройным ногам, которые она скрестила, закинув одну на другую. — Могу вернуть, если хочешь. Жарко… На ее губах расцветает игривая усмешка, которая делает ее еще более соблазнительной. Мне хочется податься вперед и коснуться ее теплой нежной кожи, но я усилием сдерживаю порыв. В глубине души понимаю, что все преграды давно уже сломаны, и нет смысла оттягивать то, чего нам обоим безумно хочется. Я уже пытался быть последовательным в этом плане, но единственное, чего добился — потерял время. Меня тянет к ней с невероятной силой, и я впервые за долгое время позволяю себе отпустить ситуацию, отдавшись чувствам. — Настя… — ее имя тает на губах, и я вновь теряюсь в глубине ее темного взгляда. Даже зная о том, что решение уже принято, я продолжаю дразнить ее, наслаждаясь огнем, который вспыхивает в серых глазах. Но при этом мне едва ли удается сдержать ухмылку, такую же лукавую, какой обычно одаряет меня она. — Ты ведь понимаешь, что между нами ничего не может быть. Я просто оставил тебя здесь на ночь, чтобы ты как следует проспалась. Но… — Ты хочешь, чтобы я ушла? — вопрос звучит с вызовом, и Настя вскидывает подбородок, уперев в меня взгляд. Но она тут же сама на него отвечает, покачав головой. — Тогда чего же ты хочешь, Гордей? Тебя… — Чтобы ты была хорошей девочкой и слушала, что тебе говорят, — мой тон почти выдает то, как сильно я пытаюсь ее раздразнить. Нет, Настя никогда не была хорошей, но в этом ее главное очарование. С губ Насти срывается смешок, и она вновь инстинктивно облизывает их. — Хорошей девочкой? — уточняет она с издевкой, вставая с места и медленно огибая стол, чтобы встать прямо передо мной. Мой взгляд на пару секунд задерживается на ложбинке меж ее грудей. — Нет, Гордей. Ты ведь знаешь, что я плохая… Плохая девочка Настя… и в этом моя проблема. Ее руки упираются мне в плечи, и я чувствую, как между нами возрастает напряжение. Мне хочется податься вперед и прижать ее к себе, но я остаюсь сидеть на месте, позволяя ей насладиться ощущением контроля над ситуацией. Невольно прикрываю глаза, когда Настя запускает пальцы мне в волосы, медленно, но уверенно лаская. Но в следующий момент она чуть надавливает мне на шею, заставляя запрокинуть голову и посмотреть прямо на нее. Ее взгляд завораживает и подчиняет, а соблазнительно прикушенная губа вызывает самые жаркие ассоциации, которые только могут возникнуть в моем одурманенном мозге. — Настя… — шепчу я, и в голосе слышатся страсть и безумное желание, которое она тут же улавливает, подавшись вперед, чтобы поцеловать меня. Ее губы мягкие и теплые, а прикосновения робкие и нежные, словно бы для нас обоих все это в первый раз. Я собираюсь обнять ее, чтобы вселить в нее уверенность, но Настя вдруг отстраняется и вопросительно смотрит мне в глаза. — Хочу еще… — шепчет она, и на этот раз ее прикосновения куда увереннее и настойчивее. Настя крепко обнимает меня обеими руками и углубляет поцелуй, проникая языком мне в рот. Я жажду сгрести ее в охапку и перехватить инициативу, целуя так, как захочется мне — страстно, пылко, горячо — но не хочу напугать своим напором, поэтому позволяю делать это так, как нравится ей, подстраиваясь под движения. Но когда девушка вдруг отстраняется, я не выдерживаю. Обхватываю ее за талию и рывком притягиваю к себе, накрывая рот жарким поцелуем и давая понять, как сильно я этого хочу. Настя негромко стонет мне в губы, чем окончательно стирает все мысленные преграды, которые я успел выстроить в своей голове. Продолжая крепко сжимать ее в руках, я коленом раздвигаю ноги, чтобы накрыть ладонью тонкое кружево трусиков. Она такая же, как и в прошлый раз — жаркая и влажная — и я чувствую, как собственное возбуждение затуманивает разум, когда начинаю медленно и осторожно ласкать ее, безошибочно находя пальцами самые чувствительные точки. По телу Насти проходится дрожь, и я убираю руку, чтобы усадить к себе на колени, давая в полной мере ощутить то, насколько сильно я ее хочу. Она инстинктивно ерзает у меня на руках, задевая ягодицами напряженный член через ткань домашних штанов. — Так и будешь говорить, что совсем меня не хочешь? — интересуется она с усмешкой, поймав мой взгляд. Я наслаждаюсь видом раскрасневшихся щек и горящих шальным блеском глаз, которые делают ее бесконечно прекрасной. Я мог бы любоваться ею вечно, но тогда, кажется, мы оба сгорим от безумного желания. — Хотеть и иметь — разные вещи, — фыркаю я, позволив себе дурацкую пошлую шутку. Но в голове только мысли о ней, и я совсем не отдаю отчет тому, что говорю. По этой же причине продолжаю дразнить Настю, говоря ее же словами: — Если твой отец узнает… Она закатывает глаза, и мне хочется поцеловать ее прямиком в эту кривую ухмылку, а затем покрыть поцелуями все лицо и тело, опускаясь ниже сантиметр за сантиметром, чтобы не пропустить ни одной чувствительной точки. — Разговоры об отце меня ничуть не заводят, — шепчет Настя, приникая губами к моему уху и провоцируя волны мурашек по коже. Она чуть отстраняется и добавляет. — Разве что мне называть тебя «папочкой»… Я морщусь, ведь это звучит еще отвратительнее, чем шаблонные фразы из дамских романов, одной из которых решаю воспользоваться, чтобы прекратить этот бессмысленный диалог. — Лучше я буду слушать твои стоны, — отвечаю, одним легким движением справляясь с пуговицей на рубашке. Настя с готовностью выгибается в спине, позволяя ткани скользнуть к нашим ногам. Мой взгляд проходится по ее тонкой шее, выпирающим ключицам и опускается прямиком к аккуратной груди с напряженными сосками. Она юна и прекрасна, и у меня едва ли получится отказать себе в желании обладать ею без остатка. — Я хочу тебя, — говорю открыто, ведь эти слова уже давно повисли в воздухе, но так и не были озвучены вслух. Я хочу ее с тех пор, как она впервые разделась передо мной до нижнего белья и стянула с себя платье на озере. С тех пор, как мысли о ее возрасте сменились желанием слушать ее стоны. С тех пор как она перестала быть просто дочерью друга и стала девушкой, которая сводит меня с ума. Настя призывно выгибается в спине, и ее упругая грудь вздымается, вызывая острое желание к ней прикоснуться. Но вместо этого я обхватываю девушку за подбородок, припадая к ее рту диким порывистым поцелуем, и тут же отстраняюсь, опускаясь губами к нежной коже на ее шее. Она запрокидывает голову, позволяя мне целовать ее там, где захочется, и я прокладываю дорожку вниз, касаясь ключиц и участка кожи над грудью. Настя дрожит в моих руках, и я отстраняюсь всего на секунду, чтобы затем накрыть ладонями груди, сминая пальцами твердые соски. Она кусает губы от удовольствия, и я решаю усилить его, по очереди лаская соски губами и языком, прикусывая и посасывая. — Боже… возьми меня… — в голосе Насти слышится нетерпение, когда она опускает руки к резинке моих штанов и стягивает их вниз, высвобождая твердый член. Я запоздало вспоминаю об отсутствии презервативов, но искать их слишком долго, тем более, что я всегда умел остановиться вовремя. — Пожалуйста, Гордей! — просит девушка, и я едва ли могу отказать ей, особенно когда она смотрит на меня так умоляюще и прижимается так доверчиво, что в груди разливается тепло. Меньше всего на свете я хочу разочаровывать ее сейчас. Едва заметно кивнув, я осторожно отодвигаю в сторону ее трусики, решив расслабить перед проникновением мягкими прикосновениями к клитору. Настя тихо стонет и призывно раздвигает колени, только разжигая во мне желание. Я обхватываю ее за бедра и медленно опускаю на член, чувствуя легкое напряжение в мышцах от необходимости сдерживать себя. Внутри она такая горячая и мокрая, что из груди рвется хриплый вздох. Я и не представлял, что можно хотеть кого-то настолько сильно, до помешательства. Но от ощущения хрупкого тела в руках и влажного тепла меж ее ног разум снова затуманивается. — Еще… — просит Настя, когда я останавливаюсь, чтобы дать ей привыкнуть. От ее молящего голоса напряжение в мышцах усиливается, и мне требуется усилие, чтобы так же медленно войти в нее до основания. — Поцелуй меня, — требую, желая хоть как-то отвлечься от желания двигаться грубо и резко, срывая с губ молящие стоны. Настя послушно выполняет просьбу, и я выплескиваю в этом поцелуе то дикое желание, которое переполняет меня в этот момент, кусая и зацеловывая мягкие губы, успевшие подпухнуть от моих несдержанных касаний. — Настя… - с губ срывается полурык-полустон, когда я начинаю размеренно, плавно двигаться, постепенно наращивая темп, ведь по-прежнему боюсь причинить ей боль. Ее протяжные стоны становятся подтверждением того, что я все делаю правильно. Щеки девушки заливает румянец, и она крепче цепляется за мои плечи, двигаясь так, чтобы подстроиться под ритм. Дыхание Насти становится чаще и порывистее, а стоны обрываются негромкими молящими всхлипами. Я чувствую, что она уже на грани и решаю сменить угол проникновения, чтобы сделать ее ощущения еще острее. Придержав девушку за бедра, поднимаюсь со стула и укладываю ее прямиком на кухонный стол. Нависаю сверху и закидываю ногу Насти к себе на предплечье, одновременно припадая поцелуем к ее груди. Наградой служит протяжный стон, после чего она запускает пальцы мне в волосы, притягивая к себе ближе. Мои проникновения становятся все глубже и резче, а поцелуи всё откровеннее, пока девушка не кончает подо мной, задрожав всем телом. Я даю ей всего несколько секунд, чтобы отдохнуть, после чего усаживаю на столе, прижимая к себе как можно ближе. Припадаю к ее губам, целуя мучительно сладко и нежно, пока Настя самостоятельно не углубляет поцелуй, без слов моля о большем. Она обнимает меня за шею и двигает бедрами со мной в унисон, приближая разрядку. Когда она кончает, я тут же отстраняюсь, предчувствуя скорую вспышку наслаждения. После этого снова прижимаюсь к Насте, чтобы убедиться, что все в порядке. В этот момент она смотрит на меня с такой нежностью и доверием, что грудь переполняет тепло, а на губах непроизвольно расцветает улыбка. — А давай сбежим? — произносит Настя вдруг, отстранившись и бережно обхватив мою голову руками. Не дожидаясь ответа, она тянется ко мне, чтобы коснуться губ осторожным и каким-то несмелым поцелуем, словно бы боится, что я ее оттолкну. Чтобы доказать обратное, я крепко и по-собственнически прижимаю девушку к себе и бережно заправляю ей за ухо прядь волос, вечно падающую на лицо. Ее вопрос так и повисает в воздухе, и влюбленный мальчишка внутри меня с восторгом отвечает «давай». Но я смотрю на нее глазами взрослого мужчины, который должен брать ответственность за свои поступки, и медленно качаю головой. — Нет. Лучше я поговорю с твоим отцом, — произношу, и в ее глазах появляется испуг и разочарование, которые мне так не хотелось в них видеть. Но я точно знаю, что это будет самым правильным решением. — Он должен знать, но какой бы не была его реакция, что дальше будет с нами — решать только нам…