Изысканный вкус

-Да это ведь полный бред!,-Кушающий уже третью порцию жареной курицы, с полным ртом возрожал Рон. Настолько злого Рона можно было видеть редко, но понимание этого делало только хуже. -Почему я должен делать проект по трансфигурации с какой то там рыжеволосой когтевранкой?! Да я даже имени её не знаю!,-Рон уже начинал не хило так закипать, начиная иногда бить по столу своим уже давно сжатым кулаком, пока уже уставшая от его слов Гермиона не остановила его нескончаемый монолог, который слушали чуть ли не весь стол гриффиндора. -Рон, я конечно понимаю, что ты очень недоволен идеей Макгонагалл, но почему нужно орать на весь зал, да ещё и с набитым ртом!,-уже не выдерживая, Гермиона начала раздражённо объяснять банальные правила этикета все еще злому Рону. Они ещё долго и нудно ругались. То Рон не понимал, почему Гермиона злиться и не соглашается с тем, что эта идея-полный провал, то Гермиона до последнего пыталась достучаться к уму своего парня, который не слушал не одного её слова и всячески сопротивлялся. А Гарри все это только вяло наблюдал. Честно сказать, он даже не понял, почему они начали ругаться, так как он перестал хоть как-то слушать или понимать монолог Рона с того момента, как они только присели за обеденный стол.Он уже смирился, что после войны быть наблюдателям уж точно лучше и спокойнее, чем хоть чутка стараться соображать в разговорах. Да и как тут вообще думать об этом, когда в голове до сих пор непонятная суматоха? В памяти еще с утра крутился вчерашний разговор с Макгонагалл, которая вызвала его к себе для "важного разговора", никак не намекнув хоть на какую-то причину. Сперва, она своим уставшим, но не потерявшим былого величия голосом спрашивала, как у Гарри дела, учеба и самочувствие. Конечно, после банальных вопросов она мигом перешла к делу, объясняя причину, по которой он стоял перед ней. Она старалась говорить твердо и четко, но сильное волнение виднелось в ее уставших и грустных синих глазах. Гарри тоже старался стоять уверенно, но удавалось ему примерно так же, как и ей. -Мистер Поттер, извините что потревожила вас в столь поздний час, но я чувствую, что обязана обсудить это решение с вами,-Чуть улыбнувшись,начала разговор Учительница, быстро его продолжая: -Думаю не только я заметила большое напряжение между многими учениками нашей школы. Иза недавних событий в школе разрушалось единство, уверенность и взаимопонимание, что сказывается на учебе и атмосфере школы. Прошу заметить, что это напряжение возникает не только с учениками слизерина, но и между каждым факультетом.,-Уже более серьёзнее и даже грустнее говорила Макгонагалл. -Моё решение заключается в восстановлении былого единства между учениками Хогвартса. Поэтому, посоветовавшись с учителями и приняв решение, я завтра заявлю о массовых групповых работах для каждого предмета. Кандидаты в группу будут объявлены завтра на уроках, но ученики в предстоящем проекте будут из разных факультетов. Сказать вам раньше всех, Мистер Поттер, было решение всех учителей, так как ваш былой вклад в единство каждого юного мага не был забыт. Мы хотим искренне знать, как вам звучит наша идея?,- Мигом закончив, она смотрела на Гарри, будто выжидая эмоций на его лице, а он, проворив всю информацию в голове ещё раз, выдавив милую улыбку и искренний взгляд, заявил: -Спасибо вам, Профессор, что поделились со мной этой информацией. Конечно, точно высказаться я не могу, так как знать последствия и практичность можно только проявив планы в реальность. Но, я думаю, что это достаточно хороший выбор для нашей ситуации.,- Вроде как уверенно, но вроде и нет, гордо ответил Поттер. Даже ни разу не колебнувшись. Профессор Макгонагалл, услышав его ответ, и искренне поблагодарив его за мнение, пожелала спокойной ночи и отпустила его в свою комнату. Шагая через полутемные коридоры, он размышлял над сказанным и понимал, что изменить что то в отношениях факультетов будет почти что нереально, но ведь почему бы не попробовать? Будто был хоть какой то выбор, ведь не заметить тугой воздух в главном зале между учениками было невозможно, да ещё и несколько недавних драк подтверждали ужасное положение. Но еще живая в глубине сердца надежда старалась подбадривать и хоть как то уверять, что все может быть иначе.