Прости. Прощай. Привет

      Саша влюбился. Нет, стоп, не так. Саша втюрился, втрескался, как хотите называйте, но влип намертво, что не выпутаться. Как муха в мёд.       А кто же она? Она была хороша, даже очень. Саша считал, что у неё вообще не было недостатков. Знаете, так бывает, когда ты ослеплён любовью настолько, что все твои другие чувства отходят на второй план, и ты ничего не замечаешь, кроме объекта своей симпатии. И думаешь явно не мозгами.       Звали её Анной, Аней, Аннушкой с кувшином масла, на котором Белый так неуклюже поскользнулся. Возраст её был около двадцати, за спиной имелось несколько лет актёрского образования и далеко не одна успешная кинокартина. Она была невероятно хороша собой. Блондинка, глаза голубые, длинные курчавые волосы, развевающиеся от малейшего дуновения ветра, стройная фигурка, одетая по особому писку киношной моды. Одним словом, Анюта была самой роскошной из всех девушек, которых только можно было представить. И, что редко, невероятно подходила Саше по статусу.       Она при первом появлении сметала всё на своём пути и растворялась в темноте без остатка. За ней хотелось идти босиком хоть по гвоздям, хоть по битому стеклу, лишь бы почувствовать на своей коже едкий запах её парфюма, оседающий в лёгких, словно смола. Если можно было бы описать Белова каким-то существительным, то он и был той самой смолой. Абсолютной противоположностью своей благородной фамилии; жёстким, принципиальным, в приросшем к нему чёрном костюме и с многозначительным холодным взглядом. Он был белым листом с огромной чернильной кляксой посередине, и с каждым принятым решением это пятно увеличивалось, пачкая пальцы всех окружающих, в том числе и тех, кто был ему дорог.       Саша был женат. Окончательно и бесповоротно, вот уже четыре года как. В его скромном жизненном багаже имелся сын Ванечка, двух лет от роду. Белов, разумеется, по-своему любил и оберегал жену Олю и своего единственного ребёнка. Но Аня… Чёрт возьми, какая же она была… Сложно подобрать прилагательное, чтобы описать её. Просто слова такого ещё не придумали.       Белый приходил к Оле и сыну только тогда, когда ему это было нужно. Казалось, что в сутолоке криминальных дел он перестал различать друзей и врагов, а грань между семьёй и оравой московских ОПГ стиралась с невиданной скоростью. Саша мог уйти в полночь или не приходить вообще — Оля привыкла к такой жизни и изо всех сил пыталась вырастить Ваню непохожим на его отца. Но она ждала Сашу даже тогда, когда в этом не было смысла. В машине телохранителя Макса, уносящей их в место укрытия, она думала, что Белый искренне стремится защитить семью, но кто же знал, что творилось в голове Саши в момент, когда вместо одной любимой девушки на горизонте возникла та, которая игриво поманила пальчиком. И Белый повёлся.       Познакомились они в казино. В обычном столичном казино, коих в Москве пооткрывалась туча за последние годы. Саша со своим другом — Валерой Филатовым — приехал туда развлечься после одной особенно удачной сделки. Друзья уже собирались домой, как Белов вдруг передумал и направился в противоположную от выхода сторону, а Валеру направил в бар. Навстречу Саше вышла интересная и удачно вписывающаяся в концепцию казино парочка: известный в узких кругах режиссёр Андрей Кордон, который, кстати, был должен Филатову несколько тысяч рублей, и она. Та самая Анна. Обменявшись приветствиями с Валерой, Андрей изъявил желание познакомиться с далеко не самым последним человеком во всей Москве.       — Андрей Кордон, акула шоу-бизнеса, — представил Фил режиссёра.       — Саша, кит-убийца, — безразлично ответил Белов. Кордон действительно не привлек его, что-то в нём было такое… Отталкивающее, что ли. — А вы, — обратился бандит к девушке, — хищница?       — Нет, млекопитающее, — томно протянула Анна, стрельнув глазами. «Метко стреляет», — подумал Саша, глядя на неё, и улыбнулся.       Сидя за столиком на четверых, неспешно переговариваясь и распивая дорогое шампанское, Аня кокетливо улыбалась Саше самой обворожительной улыбкой, на которую только была способна. Напиток развязывал языки новых знакомых, разговоры становились всё отвлечённее, как вдруг на пороге казино появились ещё двое неожиданных персонажей, видеть которых в такой прекрасный вечер Белову не хотелось.       Владимир Евгеньевич — бывший оперуполномоченный. Он был ещё тем редкостным гадом, уже успевшим потрепать нервы всем вокруг, в том числе и Белому. Эти двое ненавидели друг друга. Каверин был уже изрядно выпившим, когда Саша решил побеседовать с ним. Начиналось всё очень прилично и шло также ровно до тех пор, пока первый не выдал все свои кровавые планы в отношении Белова. Не выдержав такой наглости, Белый вспылил и разбил об голову неудачливого опера бутылку из-под шампанского. Вот так. Беспардонно и отчаянно. Никто не смог удержать этот внезапный приступ ярости, даже подоспевший Фил, изъявивший желание увезти своего друга домой как можно скорее. Но тут перед лицом Сани появилась Анна. Стрельнула один раз глазками, улыбнулась, и Саша сразу передумал, решив, что уедет отсюда только с ней. Развернувшись в противоположную от Фила сторону, Белов медленно направился к своей новой знакомой.       Утро началось для него в одиннадцать часов. Когда Саша проснулся, Ани рядом уже не было. Назвать его пробуждение бодрым было невозможно: голова трещала от количества выпитого вчера алкоголя и недосыпа — ночью они с Анной занимались чем угодно, но только не сном, ибо были полностью увлечены друг другом. Наконец, немного придя в себя, Белов встал с кровати и распахнул двери. Первым, что он увидел, было удивлённое лицо Кордона — того самого вчерашнего режиссера. Судя по несвязным звукам, которые вырвались изо рта Саши, он всё ещё был пьян. Кордон даже не стал ничего спрашивать, только бросил короткое «Ань, я позвоню» и покинул квартиру. Саше вдруг захотелось продолжения банкета, а тут ещё Анька стояла в своём шёлковом халатике, вся растрёпанная после сна, но такая же красивая… Белов подхватил девушку, взвалил её себе на плечо и потащил обратно в спальню, по пути сгорая от предвкушения чего-то невероятно приятного.       Прошёл ещё час. Саня наконец соизволил вылезти из спальни и пойти в ванную. Умывшись и приведя себя в относительный порядок, он направился прямиком на кухню, где уже суетилась Аня. Она налила в бокал огуречный рассол и нацепила на краешек кусочек огурца. Для Саши это было очень кстати: голова раскалывалась с перепою. Испытывал ли Саша в этот момент чувство вины? На этот вопрос не смог бы ответить даже он сам: его сердце было готово сдаться в плен этой прекрасной актрисе, изящно сыгравшей свою роль. Возможно, даже самую удачную в своей карьере.

***

Замороженными пальцами в отсутствии

горячей воды,

Заторможенными мыслями в отсутствии,

конечно, тебя.

      Близилось к полуночи. Оля, отправив сына на выходные к бабушке, сидела одна на тёмной кухне, прокручивая в голове события прошедших нескольких месяцев. Её мозг вновь и вновь проходил все пять стадий принятия неизбежного.       Отрицание. Она снова вспомнила, как зимой зашла в боулинг и впервые увидела своего мужа с другой. Откидывала все мысли. Искала оправдания. Каждый раз, вспоминая этот эпизод, Белова пыталась вспомнить знаки внимания к девушке от кого-то другого из компании. Но Фил был женат, Кос ушёл в долгий путь с наркотиками под руку, а Витю, по её мнению, не интересовало ничего, кроме прибыли. Но только Пчёлкин, несмотря на всю свою взбалмошность и вспыльчивость, только в присутствии Оли вдруг становился спокойным. И не заметить это было трудно. Он заглядывал в её лицо самым нежным и мечтательным взглядом, не похожим ни на один другой.       Только одному Вите было известно, что он узнал бы её руки из тысяч и был бы готов поймать своими пальцами каждую слезинку, упавшую на щёки во время ссор с Сашей. Даже тогда, когда Оля бросила неспешный взгляд на него, Пчёлкин решил поцеловать девушку и уверить, что всё будет хорошо. Да кого он обманывал? Кому лгал этот парень с зачесанными назад длинными волосами, точёными скулами и глазами серо-голубого пасмурного неба? Витя всё знал. Конечно, знал.       Сейчас девушке не хотелось говорить. Не хотелось кричать. Хотелось скукожиться, сжаться в маленький комочек и испариться в темноте. Сейчас ей нужно было совсем немного времени для осознания. Это происходит не с ней. Это не-воз-мож-но. Холодные дрожащие руки скользят по коленям, её бросает то в жар, то в холод, на цыпочках подкрадывается паника.       Нет.       Пожалуйста.       Скажите, что ей это просто снится.       Сейчас всё закончится, она ущипнёт себя и проснётся.       Раз.       Два.       На счёт три она понимает, что это всё не шутка.       Ольга смотрела в стену, восстанавливая в своей голове все возможные моменты измен. Эпизодов с Анютой к этому моменту в памяти скопилось предостаточно. Белова ездила к ней за камерой, пытаясь заполучить доказательства невиновности Пчёлкина, и кинула вскользь фразу-проверку, на что получила закатанные глаза. Она слышала украдкой редкие переговоры Анюты и Сани. И, конечно, видела, как он уходил. Снова к ней уходил. Оля пыталась стать лучше: купила тонну новой косметики и несколько платьев, но это не помогало. Не спасали и разговоры. Саня упрямился и злился, и ничего рассказывать не хотел. И Оля злилась.       Гнев. Как он мог? Чёрт побери, да с чего он вообще взял, что может так со мной поступать?! Я не какая-то там женщина-однодневка, ночная бабочка, с которой можно так обращаться! Я его жена, жена! Как он мог?! Сына ему родила, воспитываю, а он вот так! Урод! Скотина неблагодарная! Придурок чёртов! — рассерженно думала Оля, наворачивая круги по комнате. Впервые за многие годы она достала из холодильника бутылку дорогого виски, налила его в стакан и выпила залпом. Стакан полетел в стену и разбился с громким треском. За ним последовал такой крик, как будто сейчас Оля буквально выплюнет свои лёгкие. Её выворачивало, она сжигала сама себя изнутри. Кожа горела огнём.       Последней каплей в чаше её терпения стал последний майский вечер, когда Максу что-то приспичило забрать в офисе. Белова тогда решила подождать Карельского в машине, и спустя несколько минут увидела Сашу, который вошёл в здание вместе с белокурой девушкой под ручку. И вот тогда Ольга поняла, что больше терпеть не может. Или, может найти проблему в самой себе.              Торг. А может, она сама всё придумала? Может это была просто клиентка, с которой нужно было совершить выгодную сделку? Ну не мог её Саша, её любимый, за которым она была готова пойти хоть на край света, человек, очаровавший её ещё в первый день знакомства, так поступить! Не мог же?.. «Ах ты моя маленькая…» — пронеслось в её голове самым родным голосом в мире. Он носил её на руках, дарил цветы, чинил туфли… Подождите. А что, если она сама виновата? Может, где-то Саше нужно было больше поддержки, больше её участия? Что, если начать всё заново: позвонить любимому, всё выяснить или попросить прощения за всё, чего ему так не хватало? Он же будет с ней, если она извинится? Оля до конца не верила в предательство мужа. Казалось какой-то фантастикой всё происходящее.

И пускай сотни раз обещал со мною быть до конца.

Соврал.

      Депрессия. Всё-таки он смог. От Оли не укрылись взгляды, как Аня смотрела на Сашу всякий раз, когда девушка видела их вместе. Да и сам Белов всегда выглядел каким-то отстранённым, как будто она не жена ему, а просто знакомая, коих вокруг него крутилось десятками. По щекам Оли вновь покатились слёзы, она подошла к зеркалу и оценивающе посмотрела на себя. Мда. Наклюнулись первые морщинки, под глазами круги от недосыпа, вроде бы даже поправилась… Ужас. Понятно теперь, почему Саша с другой зависал. Наверное, ему просто стыдно, что у него такая жена. Оля окончательно расстроилась и отошла от зеркала.       К девушке потихоньку подкрадывалась мысль, что эти отношения не спасти. Единственное, что она могла сделать — это терпеть. Снова жить среди бесконечных перестрелок, постоянного отсутствия мужа и разгребания проблем дружного бригадирского квартета. Но её силы постепенно заканчивались, терпению приходил конец, а надежда, с которой она ждала лидера главной группировки Москвы тлела, как уголёк последнего летнего костра. В сердце потихоньку образовалась глубокая дыра, появлялись мысли о том, как рассказать обо всём бабушке и сыну. Для кого-то другого суицид был бы единственным выходом в данной ситуации. Но с каждым выпитым глотком алкоголя прямо из горлышка бутылки виски, Оля всё отчетливее понимала, что должна жить хотя бы ради сына.       С первыми лучами рассветного солнца она вступила на порог стадии принятия. Новый день сулил девушке одно сплошное опустошение и череду бесконечных объяснений, но ей так не хотелось этих пустых разговоров. Она привыкла к жизни без Саши. Впереди предстоял не один день принятия, но сейчас нужно было сделать ещё один важный шаг. Оля сняла кольцо с худого безымянного пальца и положила на гладкую поверхность стола. На хрупкой бледной конечности осталась вмятина. Казалось, что избавление от такого простого символа закольцованной любви дало ей ощущение свободы, которой ей так не хватало. Она вспомнила старую фамилию. Сурикова. От новой захотелось избавиться. Недолго думая, она взяла чёрную шариковую ручку, которой с нажимом вывела слова:

«Саша, ты потерялся, а вместе с тобой я потеряла и себя. Мне нечего тебе сказать и нечего пожелать. Меня больше не будет в твоей жизни, как и Вани. Будь счастлив».

      Когда Белый вернулся домой, вещей Оли и Вани уже не было, а на столе осталась только записка. Кольцо бесследно исчезло.