Подготовка ко дню рождения уже была позади. Скоро должны были собраться гости. От Лиама и Жозефины чувствовалось нетерпеливое предвкушение. Они метались из комнаты в комнату, перекладывали вещи, заглядывали в окна, ожидая ранних пташек, решивших прийти прежде остальных.
Селена поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок, но вот уже пятнадцать минут сидела напротив зеркала, задумчиво уставившись в свое отражение. Она поднялась, посмотрела на разложенные по постели платья. Бридж безучастно выбрала праздничный наряд. Маленькое черное платье облегало стройную фигуру, на шее девушки висело жемчужное ожерелье. Селена снова села за туалетный столик, принялась расчесывать волосы. Внизу послышались голоса, хлопнула входная дверь. Гости уже прибыли, нужно поторопиться. Бридж оставила волосы распущенными, аккуратно зачесав выбивающиеся пряди. Она встала из-за столика и, едва оценив результат, спустилась вниз.
Еще на лестницах Селена подметила про себя: «Никогда в отеле не видела столько людей…» Но особняк словно был создан для балов или многолюдных встреч. Он готов был вместить в себя любого и казался от этого еще больше. Лиам встречал каждого гостя с улыбкой. Любезно провожал в зал, где все уже было подготовлено для празднества.
Заметив Жозефину и Мэри, Бридж притормозила, скрылась за стеной, где ее было не увидеть.
— Так рада, что ты пришла, дорогая! — Солсбери обняла Мэри и незаметно для всех передала мешочек.
Нетрудно было догадаться, что там находились монеты. Мэри ловко спрятала его в кармашек, кокетливо висевший на запястье.
— С вами приятно иметь дело. — отметила она.
— Я буду молиться за вашу душу. — улыбнулась Жозефина.
— Боюсь, мне и так приписана дорога в ад.
Мэри подняла глаза, будто бы почувствовала на себе чей-то взгляд. Селена прижалась к стене, чтобы ее не заметили, подождала несколько секунд и принялась непринужденно спускаться, словно ничего и не было. Она глянула на Мэри, удивленно вскинула брови и сказала:
— Добро пожаловать!
— Благодарю. — Мэри окинула Бридж недоверчивым взглядом, но ничего не сказала. — Где же именинник?
— Он в зале, с остальными гостями. Пройдемте же! — любезничала Солсбери.
— Прима тоже там? — спросила Селена.
— О, нет. Она не любит… такие мероприятия. — Жозефина распахнула двери.
Посреди зала стояло старое пианино. За ним сидел музыкант, исступленно играющий с закрытыми глазами. А вокруг него вертелись, кружились гости в такт музыке. Они со смехом проносились мимо, охмелевшие от веселья и алкоголя. Вокруг Лиама собрались люди, горячо поздравляющие его с днем рождения, и он выслушивал их с улыбкой и детской радостью. Бридж замялась, сжимая в руках подарок. Первый подарок за много лет, выбранный ею лично. Жозефина мягко подтолкнула ее вперед.
— Смелее, Лилит!
— А вдруг ему не понравится? — распереживалась Селена.
— Не беспокойся! Он знает, что главный подарок впереди, и он его получит. — подбодрила Мэри.
— О чем ты? — не поняла Бридж. — Что вы собираетесь делать?
— Ты опять очень напряжена. Расслабься. — Мэри взяла бокал с вином и, развернувшись к Селене лицом, стала пяться в центр зала.
Она подняла бокал и сказала:
— За именинника!
О, как же Бридж не нравилось все это. Эти бесконечные загадки и таинственные разговоры начинают надоедать. Селена стиснула коробку, подошла к Лиаму и кротко коснулась его плеча. Стоило ему увидеть Бридж, лицо Лиама словно бы осветилось. Всему виной была его улыбка — широкая, счастливая. Он с выдохом прошептал ее имя:
— Лилит… Прекрасно выглядишь!
— Спасибо! Это тебе. — Селена почти впихнула подарок в руки Лиама.
— Можно открыть? — он провел пальцами по обертке.
— Сейчас? — опешила Бридж.
— Да, мне не терпится посмотреть, что там!
— О, ну я думаю, будет лучше, если…
Лиам разорвал бумагу.
— О, ты уже открыл… что ж. — Селена стала неловко озираться.
Солсбери достал зеркальце. На мгновение он замер, ошарашенно глядя на него. Лиам побледнел, на его глаза навернулись слезы. Бридж испуганно заговорила:
— Тебе не нравится? Я подарила его в память о себе. Его починили, видишь?
Солсбери прижал зеркало к груди, там, где было его сердце.
— Зеркало починили, а починили ли твою душу? Ты всегда была с ним. Кажется, будто ты подарила частичку себя, понимаешь? Это лучший подарок, что ты могла сделать мне, Лилит, — Лиам обнял Селену, зарывшись ей в волосы. — Если зеркальце — это твоя душа, она будет в надежных руках, дорогая Лилит!
Солсбери отстранился, быстрым движением руки коснулся сначала одного глаза, затем другого, и улыбнулся. Неужели это слезы? Насколько же ему дорога Лилит? Что-то в груди Бридж сжалось, вздрогнуло. Она сама едва не расплакалась. Лиам взял ее за руку и мягко потянул за собой.
— Пойдем, посмотрим на картину.
Мэри и Жозефина уже оценивали портрет Роба. Берт стоял около своего творения и только кланялся на комплименты, брошенные в его адрес. Роберт безучастно пил воду, оглядывая присутствующих. Остальные гости не обращали на картину внимания.
— Она прекрасна! — отметила Мэри.
— Как и все работы Берта. — согласилась Жозефина.
— Благодарю. — художник кивнул.
— Она и правда прекрасна!
Почти идеал, — восхищался Лиам. — Господин Штицхен, вы рады, что ваш портрет будет украшать наш отель?
— Мне все равно.
— Господин Штицхен, вероятно, равнодушен к искусству, — Жозефина нервно улыбнулась. — Думаю, нам стоит присоединиться к веселью!
— Согласна. — Мэри кивнула.
Они прошли к танцующим. Селена и Роб остались возле картины, почетно висевшей на стене.
— Посмотри на них, — Роберт сказал это, не отнимая взгляда от гостей. — Они как будто боятся посмотреть в эту сторону. Дрожат перед Жозефиной и обходят тебя на несколько метров.
— Не заметила. — Бридж пожала плечами.
— Многолюдные собрания заставляют тебя нервничать, не так ли? — заметил Штицхен.
— Никогда не любила светские мероприятия. Гнездо лицемерия!
Роб усмехнулся. Несмотря на то, что он ничего не ответил, было ясно, что он согласен с Селеной.
— Будь начеку. — напомнил Штицхен.
— Знаю.
Они переговаривались, не глядя друг на друга, и почти не раскрывая рта, словно шпионы на задании. Сравнение, прозвучавшее в голове Бридж, рассмешило ее. Роб, удивленный ее беспечностью, посмотрел на Селену, но ничего не сказал. Он смотрел на нее долго, не отрываясь. Казалось, Роберт пытается что-то разглядеть в Бридж, и с каждой секундой узнает ее все больше. Но стоило Селене поднять на него глаза, Штицхен тут же отвернулся.
Берт подошел к ним, вручил бокалы с вином и весело сказал:
— Серьезные лица — отрава для праздника! Не хотите присоединиться к нашей компании? — художник смотрел на Роба, не мигая.
Тот в ответ молчал, но Берт упрямо выжидал. В итоге Роберт лениво ответил:
— Нет, спасибо.
— Что ж, может, дама захочет потанцевать со мной? — художник наклонился, протягивая руку.
— Я еще не готова к танцам, прости.
Берт уронил руку, выпрямился и обворожительно улыбнулся.
— Понимаю. Если передумаешь, рад быть к твоим услугам.
— Буду знать! — Селена проследила за тем, как художник вернулся к остальным.
Амели пригласила его на танец, но он поспешно взял бокал и сделал вид, что занят своим напитком. Хитрец!
Бридж кашлянула в кулак, немного помялась, но в итоге решилась обратиться к Робу:
— Может, потанцуем? — ее голос прозвучал хрипло, и она снова закашляла.
— Что? — опешил Штицхен.
— Говорю, потанцуем?
Теперь вопрос был скорее приказом. Роберт тихо рассмеялся.
— Ты так спросила, что мне теперь страшно отказываться!
— Вот именно! Поэтому пойдем.
И она решительно направилась в центр зала. «Боже, какая же ты нелепая, Селена!» — ругала Бридж саму себя. Она боялась обернуться и увидеть, что Роб стоит на месте. Тогда бы Селена почувствовала себя нестерпимо глупо. Но, к ее облегчению, Штицхен направился вслед за ней. Они неловко встали друг напротив друга. Наконец Роберт обнял ее за талию и привлек к себе уверенным, немного резким жестом. Бридж даже растерялась и не сразу положила руки ему на плечи.
— Тебе нужно поучиться обращению с женщинами. — съязвила она.
Роб со смехом ответил:
— А тебе — поучиться, как быть нежной с мужчинами.
Селена пыталась не смотреть на него и, насупившись, уставилась перед собой.
— Не хотел тебя обидеть.
Бридж подняла глаза на Роберта, удивившись неожиданной нежности, прозвучавшей в его голосе. Он смотрел куда-то поверх нее.
— Все нормально. Меня не так просто обидеть.
— Мне так не кажется. — улыбнулся Роб.
— Неужели?
— Мне кажется, внутри ты очень ранима. И, зная об этом, ты покрылась шипами, чтобы до тебя не добрались. Ты как бы говоришь: «Если хочешь меня обидеть, будь готов пораниться первым».
— Да ты, я смотрю, мозгоправ!
— Не знаю, что такое «мозгоправ», но, думаю, суть ты уловила.
Селена молчала, уставившись в грудь Роберта. Что он о себе возомнил? Считает, что видит ее насквозь?
— Я чувствую это в тебе, потому что такой же. — Штицхен все еще смотрел куда-то вперед и не видел пронзительный взгляд Бридж.
Ей впервые так сильно хотелось, чтобы он взглянул на нее. Селена не знала, почему нуждалась в этом, но, казалось, если Роб не посмотрит на нее хотя бы на мгновение, она упадет в обморок. И он посмотрел. Спокойно, почти ласково. Бридж захотелось прижаться к нему, прильнуть к груди, попросить не отпускать. Это чувство было ей знакомо. Селена почти с ужасом отскочила от него.
— Думаю, достаточно. — протараторила она.
— Что с тобой? — Роб хотел коснуться ее, но Бридж шлепнула его по руке.
— Не надо.
— Я задел какую-то твою рану?
Однажды Селена уже подпустила к себе того, кто так легко нашел ее уязвимые места. Сейчас же она думала, что делать это опасно.
— Прости, если так. Я не хотел! — Роб искренне чувствовал себя виноватым.
Бридж села на диванчик. Она крутила в руке бокал, задумчиво глядя на то, как вино кружится на дне. Оно переливалось, отражая свет. К ней никто не подходил. Женщина, давно сидевшая на диване, с приходом Селены вскочила и ушла в дальний угол зала. Гости часто переглядывались, шептались. Праздничная атмосфера сменилась встревоженной. А может, все дело было в настроении Селены, и она проецировала его на остальных.
Бридж снова посмотрела на гостей. На Лиама, танцующего со своей сестрой. Столько людей… Селена, похоже, начала привыкать к обществу. Уже много лет подряд она проводила свой день рождения за работой. Бридж позабыла, каково это — праздновать. На лицах гостей были улыбки, но они слишком часто переглядывались, шептались, временами как будто прислушивались, присматривались. Чего они ждут?
— Лилит… о, я не помешал? — спросил Паркер.
Селена не смогла сдержать разочарование из-за того, что ее потревожили.
— Помешал, но ничего страшного!
Паркер немного опешил от этой грубой искренности и виновато уставился на Бридж.
— Ты выглядишь лучше, чем в нашу последнюю встречу. — заметила она.
— Да… я хотел извиниться! За все, что я там наговорил…
— Не нужно извиняться за свое мнение.
— Да, но я повел себя как последний…
— Не спорю!
— Сегодня знаменательный день. Меня впервые пригласили!
— Да…
Но почему же Селене казалось, что он говорит не про день рождения Лиама? Паркер поклонился, немного нервно, неумело, и сказал:
— Моя сестра… она заболела, и я… я… — он упал перед Бридж на колени и принялся целовать ей руки.
Она вскочила едва ли не с визгом. Селене стало до омерзения гадко от прикосновения к ее коже его жирных, влажных губ.
— Что ты делаешь, черт тебя дери?
— Позволь мне поцеловать твою руку, прошу! Я хочу извиниться за сказанное.
— Встань! На нас смотрят. — Бридж неловко пыталась поднять Паркера, со смущением оглядывая гостей, что заметили эту сцену.
— Позволь мне! — умолял он.
— Ладно. Ладно, только встань!
Паркер охотно поднялся на ноги.
— Благодарю!
— Мертвого достанешь! — фыркнула Селена.
— Позволишь?
Бридж протянула руку, брезгливо отвернулась. Паркер впился в тыльную сторону ее ладони, но Селена тут же выдернула ее из-под его мокрых и толстых, как лепешки, губ.
— Достаточно!
— Надеюсь, ты не держишь на меня зла?
Бридж вытерла руку о платье и раздраженно ответила:
— Не держу! А теперь уходи.
— Буду молиться за тебя!
Когда Паркер ушел, Селена снова огляделась. Обстановка в зале изменилась. Музыка стала громче, быстрее. Аккорды звучали почти истерично. Повсюду загорелись свечи. Дым от них был плотный, густой; из-за него стало тяжело дышать, а видеть и того невозможно.
Гости, почти как призраки, ходили туда-сюда, заливаясь безудержным, сумасшедшим хохотом. Бридж тревожно озиралась в попытках найти хоть одно знакомое лицо. Она ринулась бежать в другой конец зала.
— Роб? Лиам!
Все произошло быстро, в одночасье. В какой момент все могло так перемениться? Пианино продолжало играть, но музыканта не было видно. Словно за инструментом сидел призрак, играющий реквием по своей жизни. Селена в агонии металась по залу, пытаясь найти хоть кого-нибудь. Перед глазами все плыло. Кто-то подхватил ее за руку и завертел в танце. Бридж не видела лица, только глаза-бусинки, загипнотизированные свечами и этой потусторонней музыкой.
— Что здесь… происходит? — ужаснулась Селена.
Они кружились, и зал кружился вместе с ними, расплываясь, точно смазанные краски. На повороте незнакомец отпустил ее, и Бридж, потеряв равновесие, рухнула на пол. Она уставилась перед собой и сидела так несколько долгих минут, а в это время вокруг нее в каком-то нездоровом экстазе танцевали гости.
— Ли…лит? — прошептал Берт.
Ненавистное ей имя пробудило затуманенный разум Селены, и она подняла голову. Наваждение прошло. Художник полулежал на стуле, сжимая голову так сильно, что его руки било крупкой дрожью.
— Берт! — Бридж вскочила, бросилась к нему. — Что здесь творится?
— Мне больно… голова!
— Я принесу тебе воды, хорошо?
— Нет, не уходи…
— Я сейчас! Только не расколи себе голову, ладно? Ты же не грецкий орех. — у Селены вырвался нервный смешок.
«Что я несу?» — подумала Бридж.
— Я сейчас! — крикнула она.
Селена побежала за водой, но резко остановилась у стены, где видел портрет Роба.
— Где картина? — опешила Бридж.
Она обернулась, прокричала в зал:
— Роб!
Виднелись лишь кружившиеся силуэты, где-то там, за белой пеленой. И пианино. Селена в ужасе попятилась, но уперлась спиной в стену. Она схватила бокал, вернулась к Берту, едва не расплескав все содержимое. Художник, почти лишившись сознания, приоткрыл рот. Бридж поднесла стакан к его губам и аккуратно напоила его. Не раскрывая глаз, Берт прошептал:
— Спасибо!
— Пойду поищу остальных. Я скоро, хорошо?
— М-м-м…
Селена побежала на второй этаж. Стоило только оказаться в коридоре, как на нее обрушилась тишина — тотальная, всепоглощающая. От каждого шага раздавался пронзительный скрип половиц.
— Роб… Лиам? — от страха голос прозвучал хрипло, едва слышно.
Бридж прошла в комнату Жозефины.
— Жозефина?
Никого.
— Старая карга, я найду тебя! — ругалась Селена.
В одиночестве, рядом с горящими свечами и заправленной постелью, Бридж вдруг ощутила себя в безопасности. И вместе с тем в этой комнате тревога стала осязаемой, а беда неизбежной. Селена огляделась. На тумбочке лежали две карты Таро и нож. Бридж провела рукой по острию. За спиной раздался голос:
— Мне жаль, что ты все забыла. Ты не Лилит, которую я знала! — рявкнула Жозефина. — Это ради твоего же блага!
Селена обернулась.
— Так это ты…
Не успела она сделать и шага, Солсбери стремительно приблизилась и прижала ко рту тряпку, пропитанную каким-то раствором. Удушливый запах, обжигая, вошел в ноздри. Бридж пыталась вырваться, но Жозефина придерживала ее за затылок, пока ты не потеряла сознание…
— Нет… — слабо прошептала Селена.
— Чш-ш-ш. — прошипела Солсбери.
Бридж сидела на стуле в подвале. Тело было тяжелым, неповоротливым. Перед ней стояла Жозефина, сложив руки. Она смотрела внимательно, выжидающе, вздернув аристократичный подбородок. Селена разлепила пересохшие губы и яростно прохрипела:
— Зачем ты это делаешь?
— Она ничего не делает. — из темноты вышла Мэри — гордая, полная спокойствия.
— Кто бы сомневался! — Бридж посмотрела на них уничтожительным, презирающим взглядом. — Зачем вы это делаете?
Мэри удивленно вскинула брови. Она зашагала по подвалу, затем остановилась за ее спиной и положила руки ей на плечи. Селена вздрогнула от отвращения.
— Не трогай меня!
Мэри сжала плечи сильнее, нагнулась к ее уху и прошептала:
— Зачем
мы это делаем? Дорогуша, это сделала
ты. Это была твоя идея.
— Что? Нет…
«Лилит…» — подумала Бридж. Мэри кивнула Жозефине, и та зажгла свечу. Ее поднесли к лицу Селены.
— Кха-кха! Уберите…
Она качала головой, пытаясь вдохнуть воздух, но дым от свечи неумолимо попадал в легкие.
— Берт… ты что-то делала с ним? Кха-кха…
— Он был нам нужен. Но Берт упрямец, каких поискать! Пришлось его усмирить. Подавить волю, — губы Мэри коснулись мочки уха Бридж. — Это, кстати, тоже была твоя идея.
Неподвижный силуэт Солсбери стал расплываться, терять очертания. Мысли спутались, остались лишь терзающая грудь тревога и ощущение неизбежного конца всего.
В углу мелькнула тень, из пустоты выросла фигура в белом платье. Селена закрыла уши, но, казалось, только она услышала этот горестный плач, полный беспросветной тоски. Жизнь этой девушки закончилась в этом подвале. Сколько людей прошли через то же, через что предстоит пройти с Бридж? Ей почему-то не было страшно. Она не боялась умирать: ее ничего не держало. И это было страшнее, чем мысль о смерти. Где-то на задворках сознания Селена услышала:
— Нужно поднять ее. — прогремела Мэри.
— Если Лиам узнает… — с опаской прошептала Жозефина.
— Мы ничего с ней не делаем! Помоги мне.
Они подняли Бридж за руки и повели к двери. Она открылась со скрипучей вибрацией. Повеяло холодным уличным воздухом. Они оказались во дворике, скрытом от посторонних глаз. Селена и не догадывалась о его существовании. Что это за место? Как же у Бридж болела голова…
На земле лежало шелковое покрывало, измазанное странным знаком. Повсюду дрожали огоньки зажженных свечей. Роб сидел на коленях в центре покрывала, склонив голову. С его затылка стекала бордовая кровь.
— Роб… — прошептала в ужасе Селена.
Штицхен едва был в сознании и только качнул головой, услышав голос Бридж.
— Что вы делаете? Вы сатанисты? — на свежем воздухе Селена немного пришла в себя.
Она отбросила руки Мэри и Жозефины, отошла от них, но чуть не упала: ноги предательски задрожали.
— Что ты такое говоришь? Я служу Всевышнему, а не дьяволу! — обиделась Солсбери.
Бридж принялась судорожно оглядываться, пытаясь придумать, как ей выбраться оттуда. Все вышло из-под контроля. Из подвала вышел Лиам, держа перед собой потрет Роберта. Он уверенно прошел к покрывалу, не отнимая с картины восторженных глаз. Казалось, Лиам никого и ничего не замечал вокруг.
— Картина чудесная, правда, Лилит? — он с бешеными, нездоровыми глазами повернул портрет, чтобы Селена снова оценила его.
Жозефина ступила вперед, вытянув руку в успокаивающем жесте.
— В такой момент Лиам всегда чрезмерно возбужден, — процедила она. — Дорогой, оставь Лилит.
— Что? — Лиам заморгал, опустил картину и посмотрел на Бридж более осознанным взглядом. — В чем дело?
— Ты все-таки заодно с ними… Не зря я тебя подозревала!
Лиам прижал картину к себе. Его напряженные брови поднялись кверху, губы дрогнули. Он выглядел словно напуганный мальчик, потерявшийся в большом мире. Лиам отдал картину Мэри и подошел к Селене, взял ее за руки, не позволяя ей убрать их.
— Лилит, ты же забыла… как я мог? — он прижался лбом к лбу Бридж, зажмурился, будто, стоило ему открыть глаза, все могло вернуться вспять. — Прошу, не смотри на меня так. Ты единственная, кто не осуждал меня! Лилит, умоляю! Прошу…
— Нет…
На глазах Лиама навернулись слезы, и он взмолился:
— Прошу, вспомни…
И Селена вспомнила все, как наяву…
***
Лиам сидел на крыльце, прижав к руке нож. Рука его дрожала, лезвие царапало кожу. Ресницы намокли от слез. Лилит села рядом с ним, осторожно взяла нож из его руки и мягко сказала:
— Всегда есть выход, мой милый!
Лиам уронил голову на сжатые кулаки.
— Это безумие… оно течет в моей крови… Весь город знает о моем больном разуме. Порой я сам себя боюсь! Но я не могу с этим бороться. Когда рисую, не могу… Я бесталанен! И эта ярость, охватывающая меня!.. Сначала я полон энергии, кажется, весь мир по плечу, но стоит руке дрогнуть, стоит сделать что-то не так, и во мне просыпается нечто животное. Я способен на ужасные вещи! Но я не хочу… не хочу быть таким. Что если я причиню вам вред?
— Тогда тебе не стоит рисовать. — Лилит пожала плечами.
— Моя жизнь теряет смысл…
Лилит взяла за руку Лиама, сжала ее, чтобы он посмотрел на нее.
— Знаешь, что я поняла? Можно избежать боли, делая больно другим.
— Лилит, не говори так!
— Я знаю, как ужасно это звучит, но ты послушай, Лиам… Таролог прошептал мне кое-что, когда был у нас. Он сказал, что с помощью Таро можно управлять душами. Ты не можешь создать шедевр. Я знаю, ты завидуешь Берту, но именно ты можешь наполнить картины настоящим смыслом. Наполнить их душой. Это ведь настоящее искусство! Картины Берта хороши, но только и всего. Он пишет их не сердцем, а руками, словно делает операцию.
Ты, Лиам,
ты будешь доводить его работы до шедевра! Ведь именно вложенная душа делает искусство великим!
— Я не знаю…
Лилит коснулась его щеки.
— Последний раз, когда ты рисовал, ты разгромил всю комнату, кинул в Жозефину стул и едва не бросился из окна. Ты знаешь историю вашей семьи. Нельзя, чтобы это повторилось.
— Я понимаю, но…
— Доверься мне, Лиам. Ты доверяешь мне?
— Больше, чем кому бы то ни было.
— Я сделаю все, чтобы ты был счастлив!
***
— Вот что вы делаете с жителями отеля… заточаете их души в картины! И этот план придумала я.
— Ты вспоминаешь! — обрадовался Лиам.
Роберт обернулся насколько мог. Голова его то опускалась, то поднималсь. Он посмотрел на Селену вымученно, обессиленно.
— Ты?.. — процедил он.
— Я не…
Бридж была нестерпима мысль, что Роб разочаровался в ней, что он чувствует себя преданным. Ей хотелось объяснить ему: «Я тут ни при чем!» Хотелось доказать, что он может ей доверять. Но слова не имели значения. Лиам закрыл собой Роберта и воскликнул:
— Ты была права, Лилит! Я создаю настоящее искусство!
Селена запустила пальцы в волосы, попятилась.
— Вы все безумны!
Все это время молчавшая Жозефина подала голос:
— Думаешь, нам далось это так просто? Единственный, кто легко спустился в этот ад, была ты!
— Потому что я уже была в аду! — Бридж закрыла рот рукой, удивленная сорвавшимся словам и злости.
Солсбери подошла ближе, она плакала.
— Я знаю, это сложно вообразить. Но представь, что у тебя есть сердце. Представь, что горожане приходят к твоему дому с факелами и оружием, убежденные, что семья Солсбери опасна для них! Мы были словно на пороховой бочке. Клетка была здесь, в особняке, и клетка была снаружи. Нас могло убить семейное безумие и безумие жителей, полных уверенности, что от нас нужно избавиться! Представь хоть на мгновение, что твой отец, твой безумный отец устраивает пожар, охваченный мыслью, что он очистит семью от пороков. Представь, что он хохочет, видя, как его сестра и ее муж охвачены пламенем, — Жозефина схватила Бридж за руку и сжала ее так сильно, словно пыталась передать свою боль. — Мой отец убил родителей Лиама. Я всегда… всегда буду перед ним виновата!
— Ты ничего не сделала, сестрица. — прошептал Лиам.
Жозефина ответила, не отнимая печального, но решительного взгляда от Селены:
— Нет, я виновата! Я была готова сделать для него все, ты слышишь? Все! Чтобы он не закончил так же! Я пыталась создать лекарство… — она отвернулась, чтобы Бридж не увидела ее слез. — А в итоге создала болезнь.
— Точка невозврата! — опешила Селена.
— А ты, мелкая дрянь, нашла мои записи, и обернула их против всего города! — шипела Солсбери.
— Зачем мне это?
— Ты придумала отличный план, — вмешалась Мэри. — Как заставить весь город молчать о том, что происходит в отеле? Как усмирить их, сделать так, чтобы они не беспокоили, не угрожали вам? Самый лучший способ манипулирования… какой он?
— Страх. — ответила Бридж, не думая.
— Вот именно!
— Ты приготовила рецепт и заразила город. — кивнула Жозефина.
— А потом внушила им, что, чтобы избавиться от дьявольской болезни, нужен ритуал. — подытожила Мэри.
— О боже! — Селену обдало холодным потом, она побледнела. — Почему… почему вы меня не остановили? Вы были рады, что я беру на себя всю грязную работу! Что есть тот, кого можно обвинить! И вы молча принимали блага, что получили.
— Я находила вам людей из других городов. И хорошо на этом заработала, — призналась Мэри. — Я никогда тебя не винила. Мне не понравилось другое. Никто не знает, что творится в отеле, но все знают, что ты можешь уничтожить любого, кто перейдет тебе дорогу. А потом ты вдруг стала притворяться, что ты ни при чем и лишь жертва обстоятельств. Но так не бывает! Каждый должен нести свой крест.
— И мы несем! — кивнула Жозефина. — Я отвечу перед Всевышним за все, что сделала.
— Я понимаю, что вы чувствуете, но разве не было другого способа? — ужаснулась Селена.
— Как видишь, нет, — фыркнула Мэри. — Ты обуяла весь город своим безумием. Лиам меньший сумасшедший, чем ты!
— Роузен… адвокат тоже в курсе? — Бридж не узнала собственного голоса: таким он был безжизненным.
— Он знал все! — прошипела Жозефина.
— Однажды к нам приехал его брат. Я так долго не видел его портрета! — грустно протянул Солсбери.
— Ох, Лиам! — Жозефина приложила руку к его лбу. — Тебе все хуже.
— Вы сделали это с его братом? — возмутилась Селена.
— Иногда Лиам теряет контроль. Тогда до него не достучаться, — ответила Солсбери. — Он хотел заполучить его душу, несмотря на то, кем был этот человек.
— Ты велела сделать так, как он хочет. — поддакнула Мэри.
— Фредерик хотел все прекратить. — дополнила Жозефина.
— Забрал портрет его брата. — продолжил Лиам.
— Но ты пригрозила, сказала Роузену, что его сын может заболеть. — подхватила Мэри.
— Он часто пишет мне. Пытается вразумить, надеясь, что мы можем одуматься, — Жозефина провела рукой по волосам брата. — Только он не понимает… Случившееся не должно повториться!
— Нас должен был кто-то остановить… — Бридж больно прикусила губу.
— Посмотри на это с другой стороны, — начала Мэри. — Жители Тотспела могут забирать вещи жертв, все их деньги, платья, шелка. В этом городе все чахли. Но теперь у них появился хоть какой-то интерес к жизни!
— Мы были на грани банкротства! Ты ешь хорошую еду и одеваешься в такую одежду только благодаря гостям! — объяснила Жозефина. — И самое главное… Лиам чувствует себя лучше. Безумие отступает.
— Но вы убиваете людей! Вы вообще слышите себя? — кричала Селена.
— Мы никого не убиваем! Они живут в картинах! — опешил Лиам.
— Это еще хуже! Вы обрекаете их на вечные страдания!
— Я думала, моя записка вразумила тебя, — прошипела Мэри. — А ты продолжаешь играть в игры!
— Это ты подвесила меня на дерево? — ахнула Бридж.
— Я думала, ты сразу поймешь, — Мэри надменно взглянула на нее. — Да что с тобой? Хочешь все прекратить?
— Да, хочу!
— Нет, не позволю! — въелась Жозефина.
— Прошу, хватит! — крикнул Лиам. — Я хочу создать шедевр!
Он подошел к Робу, держа перед собой картину, затем протянул руку и сказал ледяным голосом:
— Жозефина, таро!
— Что вы собираетесь делать? — ужасалась Селена. — Роб!
— Не дергайся! — Мэри положила руки на плечи Бридж и нажала на них, чтобы та села на колени.
Жозефина передала Лиаму карты и нож.
— Я сделаю вас бессмертным, господин Штицхен! Не благодарите. — улыбнулся Солсбери.
Роберт тяжело закашлял, но губы его упрямо растянулись в усмешке.
— Не буду.
Лиам раздраженно поднял его руку и одним быстрым движением сделал надрез на ладони.
— Прекати! — Селена, рыдая, дернулась с места.
Алая кровь закапала на карту, впитываясь в бумагу, растворяясь с краской.
— Нет… — шептала Бридж.
Лиам поднял над головой Таро, закрыл глаза и, глубоко задышав, улыбнулся, полный умиротворения.
— Так создаются шедевры! — он замахнулся ножом, крепко сжимая рукоять.
Роб незаметно достал из кармана револьвер, но Мэри и Селена все равно заметили.
— Жозефина! — крикнула Мэри.
— Нет! — заверещала та.
Все произошло стремительно, без промедления. Роберт поднял оружие, взвел курок и нажал. Капсюльный револьвер, громыхнув, оглушил всех поблизости. Сначала Бридж увидела искру, дым, а затем, когда он немного рассеялся, разглядела Лиама, спокойно стоящего на прежнем месте.
— Лиам? — прошептала Селена.
— Нет! — истерила Жозефина.
Лиам упал на колени. Из уголка рта потекла тонкая струя крови.
— Нет… — Бридж не верила своим глазам.
Роб поднялся на ноги, развернулся к своим похитителям.
— Не двигайтесь!
Жозефина припала лбом к земле и закричала, неистово, словно лишившись рассудка.
— Нет! — она кричала так долго, что голос ее осип.
Селена уже встречалась со смертью постфактум. Но прежде она не видела воочию, как жизнь покидает тело. Ей хотелось заткнуть Жозефину, чтобы не слышать боль ее истерзанной души.
— Господин Штицхен, нам всем нужно успокоиться. — начала Мэри.
— Я спокоен, — ответил Роберт. — Вы отпустите нас с Лилит. Сейчас же!
— Разумеется.
— Нет… Нет! — Жозефина бросилась на Роба, почти прыгнула на него, стала царапать его лицо, шею, пыталась выдавить глаза.
Бридж вскочила, хотела помочь Роберту, но снова раздался громогласный выстрел. Они с Мэри вздрогнули, услышав его. Штицхен оттолкнул от себя бездыханное тело Жозефины. Мэри попятилась и, прежде чем кто-то среагировал, скрывалась в подвале. Селена осталась стоять, ошеломленная произошедшим.
— Нам нужно уходить. — прошептал Роб.
Бридж последний раз взглянула на Лиама, лежащего с открытыми глазами, будто он был жив и всего лишь задумался, уставившись в потолок.
— Прощай, Лиам… — Селена смахнула слезы.
— Ты как? — волновался Роб.
— Идем…
Они с Робертом выбежали в зал. От дурманящего запаха свеч было тяжело дышать и думать. Повсюду слышались стоны и смех. Трепещущие в экстазе тела вспышками мелькали то тут, то там. Роб схватил Бридж за руку, будто хотел защитить от безумия, которое, как зараза, обуяло всех гостей. Он обернулся к затихшей Селене.
— Ты как?
Сердце колотилось в груди, в горле пересохло, но она только сказала:
— В норме!
Откуда-то играла музыка, но из-за дыма было не разглядеть. Обнаженные силуэты хохочущих девушек выглядели устрашающе. Их глаза горели, пронзая пелену дурмана. Среди сплетенных тел Берт, сидящий на том же месте, выглядел одиноко и покинуто. Он продолжал сжимать голову и покачиваться от боли.
Берт напомнил Бридж робота, выключенного и оставленного хозяевами до тех пор, пока не понадобится. Сломанный механизм без цели, не понимающий, что происходит вокруг него. Селена села перед ним на корточки и осторожно коснулась его макушки.
— Берт, нам нужно уходить!
Роб открыл окна, чтобы впустить свежий воздух. Один за другим, очнувшись от похотливых грез, гости стали останавливаться, оглядываться в смущении и панике.
— Я умираю, Лилит? — спросил художник.
— Мэри тебя травила все это время. Свечи делали только хуже, понимаешь?
— Свечи? — опешил Берт.
— Да. Тебе нужно на свежий воздух!
— Я выведу его, а ты открой остальные окна! — проговорил Роб.
— Все будет хорошо, Берт! — кивнула Селена и принялась выполнять просьбу Роберта.
Он поднял художника и, взял под руку, вывел на улицу.
— Все закончилось? — миссис Оберли, румяна от стыда, подняла полы юбки и выбежала из зала.
Бридж открыла последнее окно, вдохнула морозный воздух. Она была выжата и опустошена. Она не знала, что ей делать.
Впервые Селена ощутила потребность в помощи. Неразумной, как будто бы необязательно ей. Но не помочь она не могла. Бридж взяла свечу и поднесла ее к шторе.
— Нельзя, чтобы это продолжалось!
Штора вспыхнула, загорелась, и голодное пламя взметнулось вверх, оставляя за собой обглоданные останки. Селена прогуливалась по опустевшему залу, следя за шипящим танцем пламени. Заметив разгоревшийся пожар, к ней ворвались Роб с Бертом. Художник пытался ее образумить, но его слова не добирались до сознания Бридж.
— Мы задохнемся, Лилит! — кричал он.
— Нужно уходить! — Штицхен схватил Селену за руку и вывел из дома.
Берт запустил руки в волосы и, пораженный, воскликнул:
— Что ты наделала?
— Я их освободила! — ответила Бридж.
Роберт перевел удивленный взгляд с нее на особняк.
— Души… теперь они могут успокоиться! — вздохнул Штицхен.
Стекла окон со звоном разбивались, выпуская огненные щупальца. Селена представила, как краска на проклятых картинах лопается, как полотна чернеют, скукоживаются. Как освобожденные души вырываются из клетки и летят навстречу свободе. А что подумал бы Лиам, глядя на то, как особняк с его творениями нисходит в ад? Бридж упала на колени: силы ее покинули. Она услышала невнятный окрик Берта, но не ответила, и только повалилась на землю. Над головой, где-то на горизонте, пролетела подающая звезда.
Перед глазами возникло лицо Примы. Загадочная девочка, для которой весь этот мир казался таким же фарсом, как и для Селены. Вечно смеющаяся, непокорная.
Вспомнился паб, ярмарка и церковь; как Бридж впервые оказалась в Тотспеле и в панике едва ли не бросилась под карету. Сейчас это воспоминание вызвало у нее печальную улыбку. Кто знал, что она задержится здесь так надолго, что привыкнет к этому месту? Отель, по которому гулял холодный ветер, обшарпанные стены и картины, развешенные в каждой комнате. Посеревшее небо с извечными тучами и запах краски. Лошади, платья в пол и свечи, капающие на продрогшие пальцы. Взгляд встревоженных глаз, осторожное касание, тяжелый вздох. Казалось, перед Селеной проносится короткая жизнь в Тотспеле.
Грудь сдавило, словно на нее кто-то сел. Стало тяжело, почти невозможно дышать. Бридж открыла рот, попыталась вдохнуть полной грудью, но ее пронзила боль, от которой в глазах потемнело. Она ощутила что падает, что тьма пожирает ее, раздирает на части. Из губ вырвался хрип. Тело вздрогнуло. Тьма победила…
