Эльф, который Толик

Лес был безлюден и глух, и чем дальше, тем больше походил на непроходимую чащобу. Путь то и дело преграждали колючие густые кусты, через которые и медведь бы пробрался с большим трудом, а временами встречались и небольшие овраги, скрытые до поры густым подлеском. В один такой я чуть не свалился, и только чудом успел ухватиться за тонкое молодое деревце и удержать равновесие – в ином случае, боюсь, всенепременно переломал бы себе ноги. Но – не переломал, а потому всё было относительно неплохо. Постепенно воздух влажнел, лес темнел, а в редких пятнах света начинала виться мелкая противная мошкара. Вреда от неё не было никакого, но она назойливо лезла в глаза и нос, что раздражало, так что я предпочёл взять чуть правей – понятию не имею, как это в отношении сторон света, и можно ли вообще найти в Раю юг или север, но предполагаемую топь хотелось обойти стороной. Никогда не бывал на болотах, и, прямо скажем, – желанием не горю. Однако, как бы я ни пытался вернуться на твёрдую землю, топь медленно, неумолимо и неуловимо обступала меня со всех сторон– словно это не я шёл по ней, а она двигалась подо мной, не давая ни малейшего шанса вырваться. Я почувствовал, как встаёт дыбом короткий пушок в основании шеи – от таких мыслей, в самом деле, становилось жутко. Что там какие-то грабители, когда тут, похоже, сам лес решил меня убить? Пха, ерунда. Но делать было нечего: уйти просто так Рай, видно, не позволил бы. Так что я приспособил под посох уже сломанное кем-то у основания молодое деревце, относительно тонкое и лёгкое, но достаточно длинное, чтобы послужить шестом, и храбро отправился навстречу неизвестности. В топи что-то довольно заухало и забулькало, кажется, радуясь мне, как родному. *** Босые ноги оскальзывались на округлых кочках, и пролетали прямиком в затянутые ряской лужицы. Вода в них была зеленоватая, мутная, густая, как сироп, и пахла как-то затхло, не то прелой зеленью, не то тухлым мясом, так что ничего приятного в этом не было. Не смотря на царящую вокруг влажность и висевший в воздухе плотной пеленой туман, нестерпимо хотелось пить – я с грустью вспоминал весёлый ручеёк на полянке, которую так неосмотрительно покинул в самом начале своего пути. Живот также начинало подводить от голода. – Вот помру я, помру, похоронят меня – и никто не узнает, где могилка моя! – печально затянул я, пугливо поводя ушами. Мне всё мерещилось что там, за клубами тумана, кто-то движется параллельно со мной, и только и выжидает удобного момента, чтобы напасть. Жутко! Я опасливо поёжился и аккуратно потыкал шестом в кочку перед собой – практически во всех приключенческих книгах, не говоря уж о тех, которые были жанра фэнтези, настоятельно советовали так делать. Мол, если твёрдо – значит, не провалишься и ещё немного поживёшь. И до сих пор эта нехитрая схема, надо признать, не дала ни единой осечки. Где-то вдалеке утробно заухал, словно злорадно расхохотался, филин, и от неожиданности я чуть не утопил в трясине шест. Но, к счастью, обошлось, и я успел перехватить его до того, как палка полностью ушла под воду – отломать новую было бы не из чего, растительность на болоте была исключительно чахлой и приземистой, скрюченной, как больной артритом. Даже редкие деревца, упрямо цепляющиеся за мягкую почку узловатыми корнями, и те были какими-то больными, карликовыми. Туман вокруг становился всё гуще и гуще, настолько, что двигаться приходилось исключительно на ощупь. Не понятно было, день ещё, или уже вечер, но, кажется, стало гораздо темнее, чем раньше. Так что, предположительно, стоило бы остановиться на ночлег. Всё равно идти по темноте – только руки-ноги ломать (в лучшем случае, в худшем – поскользнуться на ровном месте и с головой уйти в трясину). Проблема заключалась только в том, что я, промокший насквозь, замёрзший и грязный, не мог даже запалить костёр по причине банального отсутствия у меня хоть какого топлива и запала. Видимо, эльфы не признавали таких современных веяний, как спички, или, может, просто их ещё не изобрели за ненадобностью (Рай же!) – понятия не имею. Но это они, определённо, зря! Ну, а о том, чтобы что-то там развести трением даже и речи не шло – всё вокруг было насквозь сырым, какое уж тут «трение»? Так и сидел, замёрзший и несчастный, скрючившись под каким-то деревцем на относительно крупной кочке, и меланхолично обругивал всё вокруг. Как сумел уснуть – не знаю и сам! *** Очнулся – назвать это пробуждением не повернулся бы язык – я в кромешной мгле, всё такой же замёрзший и самую чуточку – одеревенелый из-за неудобной позы, от стойкого ощущения чужого взгляда. Взгляд был совсем недобрым, а даже наоборот, и мне очень остро захотелось прикрыться чем-нибудь посущественнее тонких веток и обмотавшейся вокруг торса влажной тряпки. Не знаю уж, как я пропустил этот момент сразу по пробуждению – хотя, нет, знаю: внезапно очутившись на, предположительно, том свете, вряд ли кто будет думать о таких мелочах, - но моя одежда состояла только из какого-то подобия длинной майки с разрезами на бёдрах и коротких штанов с завязочками вместо пуговиц. Кажется, вернее было называть это «туникой» и «бриджами», но кому какая разница? Судя по ощущениям, обладатель взгляда медленно перемещался в пространстве, заходя ко мне за спину. Увидеть его в ночной темноте, да ещё и в тумане было, конечно, нельзя, однако недавно приобретённый эльфийский слух чутко улавливал хриплое дыхание, тяжёлые шаги и то, как зверь время от времени царапает землю когтями. Трясина по какой-то причине не была для него существенной помехой – понятия не имею, почему. Что-то слишком уж часто я повторяю эти слова в последнее время. Я криво ухмыльнулся и обеими руками ухватился за свой шест: видимо, это была не только моя первая, но и, по совместительству, последняя ночь в Раю. Забавная ирония судьбы, не находите? Впрочем, у всего этого был как минимум один плюс: удастся узнать ответ на вопрос, можно ли умереть вторично, и что от этого выходит. Поток моего бреда прервал угрожающий клёкот, и одновременно произошло сразу две вещи: тварь прыгнула, а меня резко и неласково дёрнуло вперёд и вверх. Под руки впились чьи-то острые, как серпы, когти, и я понял, что лечу куда-то в темноту. Огромная птица подмигнула мне ярко-жёлтым, как у филина, глазом, и, бесшумно взмахнув крыльями, устремилась прямиком в беспросветно-чёрное полуночное небо, лишённое не только луны, но и звёзд.