Став центром бури, ты обретешь покой

— Итак, молодожены, вы готовы? — кричит Тока, алощекая от вина. — Тобирама первый! Тобирама улыбается пьяной кузине и срывается с места под обманчивую безопасность деревьев. Это, конечно, не настоящая брачная охота, да и они с Мадарой уже женаты, но сдаваться без борьбы он не собирается. Лес вокруг полон жизни, Тобирама чувствует чакру животных и птиц, в деревьях и воде. Но большая часть его чувствительности сосредоточена на звездный-свет-мех-горячий-безопасный-дом, оставшийся за его спиной и полыхающий нетерпением. Тобирама бежит, пока время его форы не заканчивается, и потом тоже бежит, но уже от Мадары, резко и неотвратимо настигающего его. Ему удается увернуться, когда Учиха резко выныривает справа, пытаясь сбить его с ног. Непроизвольно оскалившись, Тобирама фыркает и бросается в другую сторону, на большой скорости. Мадара следует за ним след в след, еще несколько раз подрезая с боков, пока наконец не сбивает его, обхватив руками за пояс. Вдвоем они падают на землю, и Мадара успевает обхватить его затылок ладонью, смягчая удар, и придавливая сверху. Тобирама рычит от его тяжести и пытается вывернуться из крепкой хватки, но Учиха легко удерживает его. — Поймал, — рычит Мадара, склоняясь к его шее и сильно кусая. Тобирама коротко рычит, прежде чем позволить себе расслабиться в объятиях супруга. — Поймал, — соглашается он. Мадара нежно целует его поверх укуса и выпрямляется, шало улыбаясь. Он растрепан, и Тобирама поднимает руку, чтобы выпутать из невесомых, будто пепел, волос застрявшую там веточку. Учиха издает нежный смешок и наклоняется к нему, соединяя их губы в первом нежном поцелуе. Это просто нежное прикосновение губ, но Тобирама чувствует себя довольно смелым, и он проводит языком по губам Мадары, углубляя его. Мадара тихо смеется, разрывая касание их губ и выпрямляется. Ему требуется мгновение, чтобы достать брачную веревку, выплетенную из семи шелковых шнуров с двадцатью золотыми колокольчиками, по два на каждую стихию. — Дай мне руку, дорогой муж, — улыбается Мадара. Тобирама протягивает ему правую руку и внимательно наблюдает, как Учиха связывает их изящным и красивым узором. Как только последний узел завязан, они начинают напитывать каждый из колокольчиков стихийной чакрой, и когда они заканчивают, веревка на их руках тяжелая от их чакры. Мадара помогает ему подняться и заботливо отряхивает нарядное кимоно изрядно пропыленное и заляпанное грязью. — Идем домой, дорогой муж, — говорит Учиха, обхватывая большой ладонью его щеку. Тобирама смотрит в теплые темные глаза, и ему впервые в жизни кажется, что он тонет. С большим удивлением, он находит, что совершенно не против. — Проводи меня, муж, — дразнит Тобирама, не в силах сдержать улыбку. Мадара фыркает, тянет его за их связанные руки, пока он не поднимается с земли. — Еще немного бега? — спрашивает Мадара, переплетая их пальцы. Тобирама кивает, разогревает остывающие мышцы волной чакры и легко прыгает на ветки вслед за мужем. Они удивительно легко подстраиваются друг под друга, двигаясь в легком темпе, в котором могут бежать часами. Когда впереди вырастает комплекс Учих, Тобирама чувствует волнение, охватывающее его. Он не знает, как его встретит народ, который он поведет вместе со своим супругом. Тобирама может лишь надеяться на шанс проявить себя и доказать полезность своему новому клану. Он не ждет много, и оттого теплое приветствие часовых становится приятным сюрпризом. Комплекс значительно меньше, чем поселение Сенджу, даже если брать во внимание расстояние, на котором стоят дома друг от друга, что логично для клана с преобладающим катоном. Дома сделаны из темного обожженного дерева с надежным каменным фундаментом и железной отделкой. Тобирама замечает несколько костров по периметру, зажженных даже в лучах заходящего солнца. — Эти костры горят всегда, — говорит Мадара, заметивший его интерес. — Они олицетворяют сердце Учихи и погаснут только тогда, когда последний из нашего племени умрет. Они дают нам надежду и свет даже в самые темные ночи. Тобирама кивает ему, не зная что сказать, и Мадара ведет его дальше, к главному дому. Дом главной линии состоял из большого двухэтажного строения и двух одноэтажных построек, соединенных крытыми коридорами с легкими раздвижными стенами, примыкающих в добротному каменному забору. В огороженном со всех сторон дворике, невидном с улицы, находился элегантный сад камней и небольшой пруд с кои, украшенный нежными цветами кувшинок. Пруд почти вплотную прилегал к энгаве большого дома, и Тобирама с предвкушением представил, как устроится на той стороне ранним ясным утром для медитации. — Что? — выдохнул Тобирама, когда Учиха притянул его к себе и поднял на руки. — Одна маленькая старинная традиция, — хихикнул Мадара, переступая через порог. — Не обращай внимание. Мадара поставил его на ноги, и опустился на колени, помогая снять сандалии. Тобирама застыл, в замешательстве, не зная, что ему делать. — С возвращением, — раздался тихий женский голос. Тобирама поднял взгляд на миниатюрную женщину в тяжелом расписном кимоно и с безупречным макияжем, вышедшую из глубины дома. Красный Журавль, он знал ее по чакре и слухам, наполняющим двор Дайме и столицу. Одна из самых талантливых гейш их поколения, чья слава шла впереди нее, пугая врагов и обещая защиту девушкам, которым она была нужна. — Хорошо вернуться домой, — тихо сказал Тобирама, слегка поклонившись. — Тобирама, познакомься с моей двоюродной сестрой Кикие, — улыбнулся Мадара и поднял их связанные руки. — Кикие, это мой муж Тобирама. Женщина кротко улыбнулась и вежливо поклонилась. — Неужели наконец-то нашелся тот, кому ты сдался, Мадара-сама? — сказала она с серьезным выражением лица. Мадара ухмыльнулся ей и покачал головой, его чакра фонтанировала радостью и счастьем, и похоже, слова кузины его нисколько не задели. После короткого обмена любезностями, Кикие дала Мадаре быстрый отчет о состоянии клана и ушла, пожелав спокойной ночи. Мадара провел для него небольшую экскурсию по дому, закончившуюся на кухне, оба потратили много энергии за этот день и были готовы ее восполнить. — Изуна не живет в главном доме? — спросил Тобирама, когда заметил чакру младшего Учихи в одной из пристроек. — Нет, — покачал головой Мадара, пододвигая к бывшему Сенджу блюдо с рыбой. — Ему нравится жить отдельно. Он переехал в дом наложницы нашего прадеда, как только ему стукнуло десять. И с тех пор отказывался возвращаться в большой дом, даже если отец приказывал ему это сделать. Крайне упертая пакость. — Думая об этом, я тоже предпочел бы жить отдельно, а не в пределах досягаемости ани-сана, — говорит Тобирама, и Мадара морщится в ответ. — Могу представить, каким прилипчивым он может быть, — фыркает он. — Намного хуже, — усмехается Тобирама. Они заканчивают ужин под воспоминания Мадары о том, на что шел Изуна, чтобы получить свою долю независимости в детстве. Тобирама улыбается, когда представляет бывшего главу Учих усыпанного розовыми блестками. — Мы можем подождать с закреплением брака? — спрашивает его Мадара, когда они входят в спальню. — Подождать? — переспрашивает Тобирама, поворачиваясь к нему, растерянный и смущенный. — Ты не хочешь? — Хочу, — Мадара подходит к нему и берет за руку. — Я очень тебя хочу, но все это так странно. Мы могли бы немного подождать, чтобы привыкнуть друг к другу. По скулам Учихи разливается нежный румянец, и завороженный Тобирама поднимает руку, чтобы проследить его кончиками пальцев. Мадара наклоняет голову на бок и трется щекой об его ладонь, как большой ласковый кот. Тобирама и сам чувствует, что краснеет. Он не может полностью понять, какие эмоции преобладают в нем в данный момент, но там определенно есть доля облегчения. — Я хотел бы ухаживать за тобой, как полагается, — говорит Учиха с маленькой улыбкой. — С залогами, обещаниями и свиданиями. Хотел бы узнавать тебя медленно и упиваться поделенным на двоих временем. Я хотел бы взять тебя в постель, когда мы оба были бы готовы к этому и могли бы доверять друг другу, чтобы познать твое тело так, как я узнал твою душу. Наш брак случился так быстро, что я чувствую себя недостойным супругом за то, что не ухаживал правильно. — Ты всегда будешь достойным для меня, дорогой муж, — Тобирама легко поглаживает его по щеке, — это мне стоит беспокоиться о том, чтобы быть достойным тебя. Мадара только качает головой на его слова с ласковой улыбкой. — Мне просто нужно ухаживать за тобой лучше, не так ли ясноглазый? — нежно говорит Мадара, кладя ладонь на его щеку и большим пальцем поглаживая по алой метке. — Так, чтобы ты понял, как много значишь для меня. — Я… — Тобирама хмурится, наклоняя голову. — Я не понимаю. — Я покажу тебе, — хищно усмехается Учиха. — Со временем ты поймешь. Тобирама ненавидит чего-то не знать или не понимать, а слова Мадары только еще больше вводят его в ступор. Он делает шаг назад, и Учиха легко отпускает его. — Хорошо, — фыркает Тобирама. Он так недоволен происходящим, но идти на конфликт с супругом в их первую совместную ночь это последнее, чего он хочет. Он еще не знает, как далеко ему позволено зайти, и какое наказание последует, если Мадара рассердится на него. Тобираме хочется верить, что этого никогда не случится, но он прекрасно знает себя. Рано или поздно он сделает что-то, что даже такой справедливый и великий человек, как Мадара не сможет оставить без последующего наказания. Но все в порядке, Тобираме просто нужно узнать эти границы и научиться жить в них. Он найдет способ устроиться и начнет приносить пользу своему мужу и новому клану. Просто сейчас нужно быть немного деликатным. — Это не так, — Мадара обнимает его со спины и прижимает к своей крепкой груди, он тихо напевает, покачиваясь вместе с ним на месте. — Как ученый, ты должен понимать, что есть знания, которые можно доказать человеку лишь эмпирическим путем. Это одно из них. Я могу лишь показать тебе свои эмоции, слова не будут иметь смысла. — Ладно, — ворчит Тобирама, чуть расслабляясь в сильных руках, обернутых поперек его груди. Он может смириться с длительным экспериментом, это в любом случае лучше, чем метод Хаширамы, включающий в себя удушающие объятия, слезы и крики. — Все еще дуешься, ясноглазый? — напевает Мадара спустя несколько минут. — Это не так, — ворчит Тобирама, слишком расслабленный от тепла и безопасной чакры вокруг. Мадара хмыкает над ним и ведет к кровати. — Давай-ка спать, муженек, — говорит он нежно, легко целуя Тобираму в затылок. — Все остальное может подождать до завтра. Тобирама мысленно ворчит на него, пока переодевается в легкую юкату, подаренную Учихой. Она глубокого синего цвета с вышитыми серебристыми карпами, и очень приятно ложится на кожу. Завтра он распакует свои вещи и начнет думать о том, как ему влиться в жизнь клана, но прямо сейчас ему ничего не нужно делать, просто лечь спать. Тобирама укладывается в постель, слыша, как с другой стороны кровати Мадара готовится ко сну. Он напряженно замирает, натянув одеяло на плечи и уставившись в стену. Тобирама жестко контролирует каждый мускул своего тела и дыхание, пытаясь сдержать предательскую дрожь. (Он должен что-то сказать? Или что-то сделать? Почему это так неловко?) Мадара ложится рядом с ним, обнимая его за талию тяжелой рукой и обволакивая горячей чакрой. Лежать и засыпать в окружении звездного-света-меха-горячего-безопасного-дома оказалось намного легче и приятнее, чем думал Тобирама. Полгода спустя Тобирама сидит на энгаве, подставляя лицо нежному апрельскому солнцу. Дом за его спиной нов и тих, и все еще пахнет свежим деревом и краской. Вдалеке слышится перестук молотков, зычные команды строителей и легкомысленный смех детей, бегущих по рождающейся под их ногами Конохе. — Выглядишь отдохнувшим, — удовлетворенно хмыкает Мадара, выходя к нему с чаем на металлическом подносе, украшенном учивой и варджой. Тобирама морщится, отворачиваясь от наглого мужа. Он все еще обижен тем, что прошлым вечером Мадара оторвал его от документов и усыпил, когда Тобирама отказался отправиться в постель самостоятельно. — Ну же, Сокровище, — зовет его Мадара, садясь рядом и наливая чай. — Ты можешь вернуться к своим документам после завтрака. Хаширама, наверное, уже рыдает от всех тех решений, которые ему нужно принять. — Я работал, Мадара, — фыркает Тобирама, невольно расслабляясь рядом с огненной чакрой мужа. — Если в конечном итоге Коноха окажется без горячего водоснабжения, это будет целиком твоя вина. Я попрошу Хикаку особенно отметить это в летописи, чтобы потомки знали, кому сказать за это спасибо. Мадара смеется на его ворчание, передавая чашку с чаем. Он счастливо щурит глаза, смотря на Тобираму с теплотой и любовью. — Пусть так, Ясноглазый, — соглашается он с улыбкой. — Зато эти самые потомки не смогут обвинить меня в том, что я позволил своему супругу заработаться до смерти. Тобирама закатывает глаза, отворачиваясь от мужа. Чай на вкус восхитительный, насыщенный с терпким чуть горьковатым послевкусием. Тобирама жмурится от удовольствия, делая второй глоток. — Во всем этом нет спешки, — продолжает Мадара, протягивая руку, чтобы погладить Тобираму по щеке. — Коноха вырастет и засияет в конце концов, позволь себе работать в более умеренном темпе. — Просто хотел закончить с этим быстрее, — ворчит Тобирама себе под нос, гипнотизируя взглядом выращенный Хаширамой сад перед домом. — Я знаю, — кивает Мадара, — водопровод это не так интересно, как печати, которые прислали Узумаки. Вполне естественно хотеть закончить скучное дело побыстрее, но это не значит, что ты должен давить на себя, Сокровище. Хаширама сказал бы, что он дуется на своего мужа, но Тобирама этого не делает. Мадара на самом деле прав, Тобирама это признает, но это не означает, что он скажет это вслух. Ему нужно быть терпеливее. За прошедшие полгода брака Тобирама так привык, что у него всегда есть время на его исследования. Ему не приходилось сидеть в лаборатории ночами, скрючившись над столом под слишком ярким искусственным светом. Ему не приходилось выполнять те обязанности главы клана, которые Хаширама обычно считал слишком скучными и забывал о них. У него было время для лаборатории и работа леди клана. Ему доверили обучение детей, и Мадара присоединялся к его тренировкам. Его муж прочно следил за тем, чтобы Тобирама был сытым и не забывал об отдыхе. Тобирама так к этому привык, что переселение в новосозданную деревню выбило его из колеи. Внезапно (не удивительно) оказалось, что именно Тобирама был тем человеком, который знал, что и как именно нужно делать. Центральная канализация, водоснабжение, отопление, торговые маршруты и договора, инфраструктура — все легло на плечи Тобирамы. И он не возражал! Быть тем, кто помогает воплощать мечту его брата и мужа, много значило для Тобирамы. Несколько украденных часов там, пропущенный обед здесь, Тобирама сам не заметил, как вернулся к своим вредным привычкам. Не заметил, но осознал и решил ничего с этим не делать. Мадара с его решением оказался в корне не согласным. Он несколько раз просил Тобираму быть более заботливым по отношению к себе, но Тобирама его с легкостью проигнорировал, уже погрузившись в трудовую рутину. И вот этого Мадара терпеть не стал. Ему хватило одной ночи в одиночестве, когда Тобирама остался в своем кабинете в только что возведенной башне Хокаге, и на следующий день он явился за мужем лично. Тобирама не успел понять что происходит, слишком уставший от большого объема работы, когда его аккуратно вырубили и оттащили в супружескую спальню, где он благополучно проспал до следующего утра. — Так и будешь дуться? — спросил его Мадара, обнимая со спины. — Не то, чтобы я был против, эта надутая губа выглядит совершенно очаровательно. И я мог бы продолжать держать тебя дома в тепле и безопасности, слишком околдованный тобой, чтобы выпустить в мир, где ты опять будешь погребен горой документов. М? — У тебя какое-то навязчивое желание запереть меня дома, муженек, — пробормотал Тобирама, откидываясь на крепкую мускулистую грудь. (Эти чертовы мышцы от глупого гунбая оказались намного совершеннее, чем Тобирама когда-либо представлял себе. Он провел много часов с наслаждением ощупывая, поглаживая и облизывая их.) — Не совсем так, — ответил Мадара, складывая руки на его животе. — Мне просто нравится заботиться о тебе. Думаешь, мы могли бы устроить сегодня выходной для нас обоих? Знаешь, чтобы я мог исполнить свой долг супруга и убедиться, что ты процветаешь под моим взором. — Какова вероятность, что если я откажусь, ты увяжешься за мной в офис и будешь саботировать мою работу? — Тобирама откинул голову на плечо Мадаре и посмотрел на его лицо. — Так и будет, Сокровище, — нагло улыбнулся ему муж. — И не думай, что я не пойду на крайние меры, чтобы сделать это. Тобирама задумчиво хмыкнул, представляя, какие меры могут быть названы его мужем «крайними». Судя по всему, вырубить и протащить по деревне, как малахольную девицу, «крайней мерой» не считалось. «С другой стороны, — подумал он, кусая Мадару за плечо, — если мы останемся дома, вероятность того, что Мадара снимет рубашку, резко возрастает.». Мадара без рубашки и, возможно, других элементов одежды стоял намного выше в приоритетах Тобирамы, чем работа. Просто удивительно, как он дошел до такой жизни?