Сближение, или Книжный клуб Гермионы Грейнджер

Пугающий четверг наступил в тот момент, когда Гермиона уснула, нервно кусая губы. Она понимала, что не может не прийти, но и идти она боялась больше всего на свете. Теодор сказал, что всё будет хорошо, и сначала она в это верила, а потом сомнение нависло над ней и сбивало с толку, заставляя нервничать. Это чувство разъедало её, не давая спать, но физические силы вскоре закончились, мозг устал и сон забрал Гермиону за её рабочим столом. Утро наступило так же неожиданно, как и ночь. Гермиона проснулась от боли в теле и шума, который разносился за пределами её кабинета. Надо было начинать рабочий день, но первая мысль, что появилась, напугала её ещё больше. Гермиона опустила голову о твёрдый стол, и несколько раз стукнув, поняла, что контролировать себя не может, и страх пожирает её. Стук в дверь. Она напряглась в ожидании плохих новостей или чего-то ещё, чего именно она точно не знала. Но рыжее, веснушчатое лицо, вызвало у неё глубокий выдох. — Рон... — произнесла она с облегчением. — Привет. Я знал, что ты тут. — Рон протиснулся в дверь. — Твоя дверь какая-то странная, не открывается до конца. — Это чары, чтобы никто не мог пройти толпой и вообще... Гермиона пожала плечами. — О, я и не думал, что в твой кабинет и, тем более в твоë бюро, ходят толпы. Рон удивлëно посмотрел на Гермиону. А она только махнула головой и стала пальцами разминать шею. — Гермиона, так нельзя. Работа не убежит, твои обязанности, мягко сказать, не экстренно важные, — Рон помолчал, всматриваясь в её лицо, а то вдруг она разозлиться за такие слова. — Когда я зашёл сегодня за тобой, и дома тебя не было, сразу понял где ты. — Еда есть? — Что? — Рон вытаращил глаза. — Ну еда, ты же всегда что-то носишь на такой случай. — Ты хочешь есть? — Да, Рон, я хочу есть, очень. Рон пулей вылетел из двери, но через секунду снова просунул голову. — Конечно есть, я сейчас всё принесу, подожди, пожалуйста. — Он нахмурился. — И убери эти чары с двери, ну какие толпы в твоём бюро. Гермиона сдвинула брови в ту же минуту, но Рон этого не увидел, он уже спешил по важному делу, которое не требовало отлагательств.

***

Гермиона, подавляя собственную дрожь в теле, отважно вошла в дверь книжного клуба. Того самого, с которого всё началось. Войдя в светлое помещение, она была уверена, что там кто-то есть. Она знала, что Теодор придёт, и хотя не знала его так близко, как могло ей показаться, Гермиона была уверенна, что Теодор держит слово. И он будет ходить в книжный клуб несмотря ни на что. Но Теодора Нотта в классе не было, сначала ей показалось, что там абсолютно пусто и никто не пришёл. Но потом она услышала странный, хлюпающий звук и не менее странный свист. Обернувшись на эти необычные звуки Гермиона поняла, что в самом конце класса, на дальней парте, мирно спит Джеймс Бетелл. Она встала на цыпочки насколько это возможно в своей тяжёлой, громоздкой обуви, и стараясь не издать ни единого звука прошла к собственному столу. Звуки переливались: то медленное сопение, то ритмичное посвистывание. Эта мелодия спящего человека странным образом успокаивала Гермиону и она забыла, что совсем недавно была в полуобморочном состоянии и в цепких лапах страха. Она пыталась всмотреться в этого пожилого мужчину и рассмотреть его лицо. Волосы у него были густые, копна полностью белоснежных волос, чёрные как смоль брови и лицо исчерченное морщинами. Мелкими штрихами и глубокими полосами, и Гермиона осознавала, что когда-то он был красив, а сейчас горе и утрата стёрли с его лица красоту и молодость. Оставив наследие в виде морщин. Она смотрела на него и не могла разглядеть полностью его черты, он спал в такой позе, что половина лица была скрыта от её взора, но всё-таки она заметила, что в уголках глаз были мелкие морщины. Гусиные лапки, так их называла мама, или морщинки счастья, так их назвала Гермиона в детстве. Мама Гермионы говорила, что только у счастливых, много улыбающихся и смеющихся людей бывают такие морщинки. И она часто ругала Гермиону за то, что та хмурила лоб и говорила, что это морщины отрицательных эмоций, а вот гусиные лапки говорят о добрых и весёлых людях. Думая обо всём этом, Гермиона не заметила как дверь открылась и никто иной как Теодор стоял и улыбался ей с порога. Гермиона резко повернулась и указательным пальцем, который прижала к своим губам, показала чтобы он молчал, а глазами указала на Джеймса. Теодор кивнул. Он сел на ту самую парту напротив Гермионы и улыбнулся. А Гермиона перевела взгляд с Джеймса на него. Почему он всегда улыбается? Как будто у Теодора не было проблем, а беды обошли его стороной. Разве его отец не был Пожирателем смерти? Казалось, что Теодор не видел ничего, что было на войне. Будто обошёл её... Лицо Теодора было серьёзным, но в его глазах всегда плясали огни, горели эмоции. Эти синие, глубокие, и что-то в них было притягательное, словно ты проваливаешься в синюю глубину, и нет возможности выбраться. Но Гермиона хорошо плавала, и вынырнуть из этого омута у неё получилось легко. — Нравлюсь? — шёпотом спросил Теодор. Гермиона почувствовала, как кровь прилила к её щекам и она закатила глаза, выпуская воздух. Теодор беззвучно засмеялся. — Знаешь, Гермиона, я уже думал, что всё потеряно и выставил белый флаг для мистера Малфоя, но мне кажется я поспешил, всё-таки я непременно тебе нравлюсь! Лицо Гермионы окрасилось ещё больше, и она смотрела на Теодора и думала, что его юмористический сарказм не помешал бы ей в обыденной жизни. И только сейчас она поняла, что с Теодором ей находиться было проще и спокойнее. Она с ним не волновалась. Резко что-то пошло не так. Она смотрела в глаза Теодору и волнение начало вибрировать по её телу, от самых кончиков пальцев ног пробежало знакомое покалывание. Она почувствовала, что ноги и руки немеют, и это определённо не влияние Теодора. Гермиона повернулась в сторону двери и поняла причину своего беспокойства. Теодор, увидев куда смотрит Гермиона, обернулся в эту сторону и улыбнувшись, развёл руками. Там стоял Малфой. Он был как всегда безупречен, его волосы, костюм и осанка, и то, как он стоял в дверном проёме, всё в нём было словно без изъяна. Малфой просто смотрел сначала на Гермиону, потом на Теодора, а потом он посмотрел на Джеймса и беззвучно прошёл к первой парте, той самой, где сидел Теодор. Он сел рядом и толкнул его сумку, задев и самого Нотта. — Ну что опять не так? — спросил он, поморщился и отодвинув сумку, спешно потёр свой локоть. — Ничего! Совершенно ничего. Если не считать её красных щёк и твоих идиотских улыбок. Теодор снова засмеялся, и в этот раз он не контролировал свою громкость. Джеймс зашевелился. — О, извините меня, — Джеймс проснулся и отряхивал свою мантию, словно сбивая с себя сон. — Ничего, только что пришёл третий участник. Вы ничего не упустили. — Гермиона сказала это дружелюбно. Джеймс кивнул в знак благодарности и одновременно приветствия. — И так, каждому из вас был представлен список с литературой. Хотелось бы узнать, кто что выбрал. Гермиона хотела посмотреть на каждого, но смотрела только на Джеймса Бетелла. Она боялась смотреть на Теодора в присутствии Малфоя, а на Малфоя смотреть не могла и вовсе, так как речь и рассудок ей были необходимы, хотя бы до конца этого вечера. — Позвольте начну я? — Бетелл откашлялся. Гермиона кивнула, и мужчина встал из-за своей парты. Его рост оказался куда внушительней, чем казалось Гермионе. — Роман Фицджеральд «Книжная лавка». Гермиона улыбнулась, это был неожиданный, но символичный выбор. — Это история об одинокой женщине, которая покупает на берегу моря старый дом и открывает в нём книжный магазин. Единственный книжный магазин в городе. — Он грустно улыбнулся. — Дом стоял много лет, был никому не нужен, а как только его купили, началась война за этот самый дом. Женщину хотели выселить из него и из города в целом. Это история светлая, но очень грустная. Но так действительно бывает, к сожалению. Когда что-то не нужное приобретает смысл, лишь после того, как это кто-то приобретёт. Гермиона подумала, что последние слова относятся к чему-то большему, чем просто описанию истории из книги. — Да, история грустная, но в ней есть много тепла, уюта, правда же? Джеймс кивнул. — Её никто не понимает, совершенно никто. Но как только дела в магазине наладились, то зависть и неприязнь навалились на женщину. За неё никто не заступился и это очень страшно. Гермиона вздохнула. — Да, Гермиона, можно я вас буду называть вот так, по-простому? — спросил он и улыбнулся, и ей показалось, что глаза его блеснули слезами. — Да, конечно. — Эта книга о мужестве. О женщине, которая попыталась сделать для всех что-то хорошее и не получила взамен ничего, даже простого доброго слова. Гермиона, прочитав эту книгу я подумал... Я хочу сказать вам спасибо, за этот клуб и за то, что несмотря на наше прошлое, — он запнулся, — вы общаетесь с нами. Спасибо тебе, девочка, за это. В улыбке Джеймса была боль, страдание, сочувствие и тоска. И Гермиона улыбнулась в ответ, так, как умела, вкладывая в эту улыбку частичку своей души. Этот мужчина прошёл через терни предательства ради спасения и всё потерял. Но несмотря ни на что, остался верен своему делу, прежней жизни и до сих пор не переживший утрату. И она поняла, он ходит в этот клуб, чтобы искупить вину. Гермиона надеялась, что книги даруют ему хоть немного тепла и покоя. И впервые идея Министерства создать этот книжный клуб ей показалась правильной и необходимой. — Думаю, моя очередь, — Теодор разорвал это затянувшиеся молчание. Гермиона кивнула и перевела свой взгляд с Джеймса на стол, со стола на пол, но только не на Теодора. — «Триумфальная арка». — Теодор встал, последовав примеру Джеймса Бетелла. — Печальный роман об одиночестве и мести. — Это роман о любви, — тихо сказала Гермиона и всё-таки посмотрела на него. — Не знаю. О войне, о гнилой и неправильной идеологии и о том, что победа обязательно будет одержана. Война - самое тяжёлое время, чудовищное преступление против человечества. И знаете, любовь и война не совместимы. Поэтому у главных героев ничего не сложилось. — Теодор, смысл романа заключается в сочувствии к беззащитным людям, несчастным, униженным. Сострадание в каждой строчке произведения. И поэтому он идёт на ложь и преступление. Терпит жестокие муки. Я считаю, важно помочь человеку, даже другому, чужому, не такому как ты - пережить самый страшный период в жизни. Поддержать, успокоить, и тогда твоя жизнь заполнится частью тепла этого человека. Гермиона сказала это и посмотрела наконец на Малфоя. Он словно превратился в слух и взгляд его был светлым и открытым. Несколько тонов словно спали, и взгляд казался светлее. Словно у Малфоя наступила «хорошая погода». — Любовь здесь исказилась, Гермиона. Ведь убийство оправдать нельзя ничем. Зло и добро сплелись и уже не существуют по отдельности, виной всему война, поэтому... Гермиона перебила его. — Он отнял жизнь у человека, но он дал её сотням людей. Это очень тонкая грань... — И главное, Гермиона, её не перейти. Гермиона посмотрела на него внимательно, и его синие глаза пронзали её насквозь, казалось, он смотрит глубже неё, так глубоко, как только можно. — Я думаю, вам всем и мне стоит прочитать эту книгу ещё раз. И в следующей раз мы обсудим её вчетвером. Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка». Гермиона посмотрела на каждого. — А где вы берёте книги? — неожиданно спросила она. Этот вопрос возник в её голове внезапно, и заинтересовал её. Она задала его для всех, но посмотрела только на Джеймса Бетелла. — В книжном магазине. — спокойно ответил Бетелл. — В обычном, простом? — Да, Гермиона. Конечно, я мог поступить разными способами, все-таки я волшебник, но я подумал, что в этом-то и смысл. Разрываясь от любопытства, она посмотрела на Теодора. — Домовики приносят мне по списку на своё усмотрение, — спокойно ответил Нотт. Брови Гермиона взлетели, она нахмурилась, а рот приоткрылся. Теодор засмеялся. — Расслабься, Гермиона, это была шутка, я просто пошутил. Так же как и Джеймс Бетелл хожу в самый простой маг... — он запнулся, — не волшебный. Я нашëл очень скромный, тихий и уютный магазин, где утром практически нет посетителей. Гермиона укоризненно посмотрела на него и перевела взгляд на Малфоя, но тот молчал. — Ну, а ты? — она задала ему вопрос впервые за эту встречу. — Мне покупает секретарь. У Гермионы поменялось выражения лица. — Что, Грейнджер? Я сказал честно. Думаешь, я не догадался о подобной реакции после того, как мистер Бетелл сказал о том, что посещает магловский магазин? Я сказал честно. — Почему ты не покупаешь сам? — У меня нет времени, Грейнджер. А ещё мне непривычно и тяжело, и я... Гермиона посмотрела на него так, словно он сказал что-то неправильное. — А Теодору что, привычно? Думаешь, его отец водил в магловский магазин? Было бы желание, Малфой. — последние слова она произнесла с упрёком. — Тогда пошли со мной, Грейнджер? — Что? — Гермиона хорошо расслышала вопрос и правильно его поняла, но не могла не переспросить. — Пошли со мной в магловский магазин, мне будет так проще, — он повторил тише, не отрывая от неё взгляда. — Я могу сходить с тобой? — предложил Теодор. — Спасибо, но твоя компания для меня уже слишком, — процедил Малфой. Она ничего не успела ответить, как неожиданно для всех, вошёл Гарри Поттер. — Гермиона, извини за беспокойство, но нам необходимо поговорить с Драко Малфоем! Поттер быстро вошёл в класс и найдя взглядом Малфоя, кивнул ему, показывая на выход. — Одну минуту, Поттер. — Он махнул рукой, жестом понятным Поттеру и посмотрел на Гермиону. — Мне нужно идти, это просто работа, Гермиона. Она вздрогнула от этих слов и приятное тепло разлилось в её груди. Это было впервые, когда он назвал её по имени, да ещё в присутствии людей - ей было приятно. Впрочем, это было странно, простые вещи вызывали столько эмоций и радуя, одновременно пугали. Она неожиданно подошла к нему, перехватила его за локоть, и он развернулся. — В субботу около двенадцати. — тихо сказала она. Малфой кивнул и ушёл вслед за Гарри Поттером. — Да он везунчик! Работает с самим Поттером, а влюблена в него сама Гермиона Грейнджер, — Теодор прерван мысли Гермионы. — Заткнись, — сквозь зубы ответила она. Они смотрели друг на друга, и молчание уносило каждого из них куда-то далеко. Слова Теодора были раздражающими, но Гермиона понимала, он прав. Малфой несмотря на всё оказался на вершине горы, и самое нелепое, что Теодор был прав и во втором. Мелодичное, и ритмичное посвистывание, разорвало их зависшее молчание и они рассмеялись. Джеймс Бетелл снова уснул.