Трое на одного

Его ученики — все как на подбор. Хотя это слово не совсем точно характеризует их отношения с Какаши — они, скорее, его воспитанники, приближенные, его продолжение, его наследие. Все, что когда-нибудь оставит после себя Какаши, будет не только его громкое имя, которое постепенно обрастет еще большими преданиями и небылицами, но и его ученики. Какаши научает их всему, что знает сам, передает знания, опыт, прививает необходимые навыки, чтобы они смогли выжить в этом мире, который бывает суров и жесток. Они пришли к нему еще неоперившимися птенцами, их еще не покинуло детство, и у них были открытые яркие глаза, жадно познающих эту жизнь, когда они впервые взяли оружие в руки. Какаши пообещал себе защищать их, чего бы ему это не стоило, даже когда они выросли, а в их взглядах появилась сталь, которую он замечал временами, он инстинктивно старался защищать их, не выпуская из поля зрения надолго, находясь всегда поблизости, словно какой-нибудь ангел-хранитель. Он и был им для них троих, и не только им — в фигуре Какаши для них слилось все, и учитель, и наставник, и отец, и покровитель, который знает обо всем больше и лучше. Чем старше становились Наруто, Сакура и Саске, тем крепчала их связь. Бывало, что между ними возникали разногласия — они все пережили немало за свою недолгую жизнь, но это только еще больше сплотило их. Их команда была особенной, они все были особенными, и у каждого из них была нелегкая судьба. В друг друге они нашли родственные души, такие разные и такие похожие одновременно. Радость первой любви они все трое испытали тут же — поначалу это больно, сложно и запутанно. Наруто всегда восхищался Саске, это было необъяснимое чувство, которое толкало его на различные поступки, но главное — Саске всегда был тем, кто вдохновлял Наруто и сподвигал его двигаться вперед. Наруто тянулся к нему, а Саске казался таким недосягаемым — это началось еще с раннего детства, когда их еще живые семьи были дружны. Казалось, им было предначертано судьбой быть сторонами одного целого. Они казались полными противоположностями друг друга, и никто не понимал, что они нашли в друг друге, почему их так неумолимо тянет друг к другу. Саске тоже не мог это объяснить. Ему хотелось бы думать, что он испытывает лишь сугубо отрицательные эмоции при виде Наруто, но эти чувства оказались на поверку намного глубже и сложнее, чем он думал. Наруто раздражал его, и Саске лишь позже понял, отчего — он хотел бы быть таким же, как он. Он и был таким же, с открытой, чистой душой, тянущейся к свету, с улыбкой на лице, он также не поспевал за старшим братом, который казался ему таким недосягаемым. После смерти семьи все это было обрублено на корню, и Саске казалось, что он стал неполноценным, и это, именно это неосознанно раздражало его. Может, он хотел бы стать прежним, но он больше не мог. Сакура тянулась к Саске, он был для нее тем же, что и для Наруто. Саске поначалу отталкивал и ее, она сливалась для него в безликую серую массу, как и остальные, до тех пор, пока они не оказались в одной команде. Сакура и сама не знала, что она нашла в Саске, почему ее так тянуло к нему. Его обжигающий холод был тем, что ей было нужно. Он был важен ей. Саске невольно оказался центром притяжения для Наруто и Сакуры, и их команда образовывала своеобразную триаду с вершиной в виде Саске. Но треугольник не был бы треугольником, не будь связи между его углами у основания, а она была. Если Саске для Наруто был недосягаемой звездой, к которой он хотел дотянуться, то Сакура для Наруто была чем-то вроде мечты. Он заметил ее сразу, едва увидел, и он пронес свои чувства к ней сквозь года. Сакура не была как Саске, она была другой, и что-то в душе Наруто переливалось и звенело при виде нее. Сакура же поначалу отвергала Наруто, который не стеснялся восторженно и по-детски восхищаться ею. Это стало настолько обыденным, что уже больше не вызывало раздражения, а потом это стало взаимным. Наруто был не таким, как Саске — если тот был обжигающе холодным, то Наруто был обжигающе горячим. Сакура, невольно оказавшись между ними двумя, плавилась, но только она могла сдержать их напор, подобно возвышающейся скале в океане средь бушующих волн, бьющихся друг о друга и рассекаясь, сталкиваясь с ней. Если эти трое были триадой, то Какаши был ее центром притяжения. Он, казалось, совмещал в себе все их качества и был, словно большое зеркало. Он удивительным образом подходил к ним всем троим, подстраиваясь под каждого. Он, как серый цвет, утихомиривал их, и бушующие страсти между ними тремя утихали, едва стоило им столкнуться с Какаши. Какаши уравновешивал их, но для этого их отношениям необходимо было перейти на новый уровень. Какаши помог им открыться друг другу, и когда разногласия между членами команды были решены, жить стало неожиданно проще и дышать — тоже. В команде установилась доверительная атмосфера, хоть ее и с трудом можно было назвать спокойной, но у них было еще достаточно времени впереди. Саске принял чувства Наруто и Сакуры, и это стало возможным только после разрешения внутреннего конфликта. Для них всех это стало облегчением, и команда больше не грозилась расколоться. Наруто добился Сакуры, и та ответила ему взаимностью — на самом деле, она давно разглядела в нем одного самых необыкновенных людей, которых она когда-либо встречала. Не было больше никого, как Наруто, он был единственным и неповторимым. Им важно было оставаться вместе, и Какаши был тем, кто направлял их вперед. Однако сложнее всего было признать свои чувства не только между собой, но и к Какаши — а они у каждого из них троих были свои. Наруто любил Какаши особенной любовью, он был для него скорее более отеческой фигурой, чем для Сакуры и Саске. Какаши был одним из немногих, к мнению которых Наруто прислушивался. Какаши имел право журить и хвалить его, он следил, чтобы Наруто обязательно ел свежие овощи и угощал раменом. Какаши заботился о нем и знал больше, чем все остальные — он был тем, кому Наруто, не задумываясь, доверил бы свою жизнь, ведь это Какаши-сенсей, тот, кто был с ним дольше, чем кто-либо. У Наруто не было ни родителей, ни семьи, а Какаши был той частью его жизни, которую Наруто не помнил. Для Сакуры Какаши был первым и единственным мужчиной, не считая Наруто и Саске. Они были еще мальчишками, тогда как Какаши был уже сформировавшейся и состоявшейся личностью. У него за плечами были прожитые неполные тридцать лет, опыт, который ей только предстоит познать, шрамы и отметины, которыми было усеяно его тело. Какаши казался взрослым и большим, даже когда Сакура вышла из подросткового возраста. Какаши всегда знал, как лучше, и когда он был рядом, Сакура чувствовала себя в безопасности. Это странное, теплое чувство, которое зарождалось в груди каждый раз, когда она видела Какаши, и со временем оно переросло во что-то большее. Саске с Какаши напрямую связывало наследие его клана — шаринган в его левой глазнице непрестанно напоминал ему о том, кто он есть на самом деле. Напоминал о доме, о семье, о брате. Какаши даже был чем-то неуловимо похож на него, но в то же время был совсем другим. И он единственный из команды, кто мог понять его боль — только тот, кто терял своих близких, может это. Саске чувствовал, что для Какаши он был особенным, как бы самовлюбленно это не звучало, но именно ему Какаши передал свою технику молнии, именно он помог ему управиться с мангеке. Завязавшиеся между ними четырьмя узы связали их воедино, и ничто ни в этом мире, ни в другом, наверное, не могло разрушить их. Они больше были не одни.