О тёмных ритуалах, древних артефактах и надоедливом змееусте

Огг был больше похож на ходячую пивную бочку, чем на человека. Маленький и пузатый, с огромными светлыми усами, но с блестящей на весеннем солнце залысиной. Рядом с небольшим домиком, куда я пришла сразу после занятий, царила суматоха — лесничий хлопотал вокруг нескольких больших грубо сколоченных коробок, попутно кому-то раздавая указания через открытую входную дверь. — Добрый день, мистер Огг, — я встала рядом с ним, сцепив руки в замок на спине, — я на отработку. Он выпрямился, вытерев руки об ткань комбинезона. Он выглядел до безумия счастливым — маленькие глаза горели ярким голубым пламенем, а на пухлых щеках появились ямочки от широкой улыбки. Мужчина был выше меня всего на голову, но зато шире раз в пять точно. Я с любопытством заглянула в один из ящиков, пытаясь разглядеть содержимое. И, с удивлением для себя, обнаружила там тушки куропаток и каких-то уж слишком огромных белок — Ты как-то рано. Ну ничего, посиди вон пока, через часок другой пойдём, — лесничий махнул рукой в сторону дома, снова переключив внимание на содержимое ящика. — Куда пойдём?.., — глупо переспросила я, хотя ответ был очевиден. — Увидишь, — он выставил руку с растопыренными пальцами и, критически оглядывая коробки, начал загибать по одному, что-то бормоча себе под нос. — Тьфу ты, опять сбился со счёта! Я села на лавочку рядом с крыльцом в тени дома, попутно заглянув внутрь. Хагрид что-то размешивал каменным пестиком в ступке, периодически сверяясь со старой книжкой. Рядом с его ногами лежала большая пятнистая кошка потрёпанного вида, что лениво умывалась. На улице была просто прекрасная погода — солнечные лучи, отражаясь от глади Черного озера, слепили глаза, а легкий апрельский ветер трепал мои светлые пряди волос. Наказание, можно сказать, вылилось в поощрение в виде легальной прогулки по Запретному лесу! Это даже интереснее, чем Хогсмид, куда пошёл Том с друзьями. Бывали, знаем. Под конец учебного года половина учеников полностью расслабилась, а вторая половина наоборот, всё чаще начала посещать библиотеку и зубрить материал к июньским экзаменам. Я почти каждый день после основных занятий дополнительно открывала книги, повторяя материал совместно с Николасом и Аллин. Ответственнее всех к этому подходила Аллин, на плечи которой легла вся организация подготовки — выбор предмета и темы для повторения, поиск нужной литературы и, самое главное, найти меня в замке и вытащить Эйвери из кровати. И если я сама честно приходила к назначенному времени в выбранный пустой класс, то вот с Эйвери была проблема. Наш аристократичный друг явно расслабился без опеки родителей, а старшему брату было на него всё равно, поэтому он после занятий он сразу же заваливался спать. А из-за отсутствия телефона или какого-то ещё средства связи нам приходилось либо просить кого-то из мимо проходящих мальчиков позвать его, либо уже самостоятельно ломиться к нему в комнату, если рядом с входом в мужскую часть никто не появлялся. Это, кстати, очень смущало Блишвик, так что самостоятельный поход в комнату Ника мы откладывали до последнего. Сейчас, из-за назначенных отработок, мне придётся пропускать наш кружок. Наверняка ребята уже собрались и решают тестовые задания по. м-м-м-… Может быть, ЗоТИ? И пьют прохладный клюквенный морс, заедая печеньями. Я вытянула ноги, прижавшись спиной к стене дома, шероховатость которой чувствовалась даже через кофту. В такие моменты приходит особо четкое понимание того, что я не испытываю сожаление. Единственное, до сих пор одолевает грусть по своей младшей сестре, маме, бабушке… Я старалась не думать о том, что случилось с ними после моего ухода, стараясь не запятнать память мерзким чувством сожаления. Но хотела бы я вернуться назад? С неким замиранием я поняла, что нет. Не хотела бы. Я уж потеряла счет времени, когда Огг, погрузив четыре ящика в небольшую повозку, наконец-то подозвал нас с Хагридом. Мальчик вышел с кожаной сумкой на одном плече, следом за ним вальяжно прошла кошка, которая вблизи оказалась просто огромной. Видимо, Огг был не совсем хорошим хозяином — в шерсти животного было несколько колтунов, а одно из больших заострённых ушей было подрано в клочья. Она медленно прошла мимо меня размахивая длинным хвостом, а затем запрыгнула на повозку, всё с таким же высокомерием осматривая окружающих магов. — Кис-кис-кис, — одним указательным пальцем я дотронулась до её макушки, проверяя, укусит или нет. Кажется, она была даже больше мейн-кунов. Кошка осмотрела меня с ног до головы, а затем вопросительно уставилась прямо мне в глаза, чуть наклонив голову вперёд. — Это книзл, — Хагрид почесал большой нос, — Её зовут Коша. Ты, это, как бы… нравишься ей! — С чего ты взял? — я осмелилась полностью положить ладонь на голову Коши, затем, всё ещё под пристальным прищуром, провела по спине. — Она тебе ещё руку не откусила, — Огг закрыл дверь на ключ, а затем пошел в сторону Черного леса. Повозка резко тронулась вперёд, от чего Коша немного пошатнулась. — Книзлы чуют породу человека, — я поравнялась с Хагридом и мы пошли за лесничим, — Видят, кто на душу нечист. Край запретного леса мало чем отличался от обычных лесов. Деревья были преимущественно хвойные, но встречались и дубы с буками. Тропинок не было, поэтому нам приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Повозка явно держалась на одной магии — её нещадно трясло и, казалось, что вот-вот развалится прямо на щепки. Книзлу такое путешествие явно не нравилось — она шипела и мяукала, когтями вцепившись в ящики, но так и не спрыгнула. Постепенно лес будто… замолкал. Щебет птиц, шелест листвы, стрекот насекомых… Всё это становилось тише и тише, пока звуки окончательно не исчезли. Абсолютная, всепоглощающая тишина нарушалась только скрипом колёс и сопением и частым высмаркиванием Рубеуса, что постепенно начинало подбешивать. Чем глубже в лес мы заходили, тем крупнее и выше становились деревья. Если раньше приходилось постоянно уворачиваться от веток, то сейчас, чтобы увидеть крону, приходилось задирать голову наверх. Земля тут тоже была голой — травы практически не было, а покрывали её лишь опавшие иглы. Я сама не заметила, как начала с осторожностью оглядываться, сжимая палочку в руке. — Вы тоже это чувствуете? — шепотом спросила я. — Что чувствуем?.. — вечно пыхтящий Огг тоже притих, обернувшись ко мне. — Настороженность… — Нет. А почему мы шепчем? — лесничий потрепал кошку по голове, и та мявкнула, ударив его хвостом по руке. — Не знаю, — я кашлянула в кулак, снова заговорив в полный голос. Ну, раз лесничий ничего такого не чувствует, то всё хорошо? По крайней мере, гигантских пауков Хагрид тут ещё не успел размножить. Я споткнулась об торчащий корень и чуть было не полетела носом вниз, но полувеликан, несмотря на свою неуклюжесть, успел поймать меня за локоть. — Ты это, под ноги хоть смотри, а то ненароком коленки расшибёшь. Нам ещё полчаса примерно идти. Полчаса?! Видимо, завтра утром я не встану. Солнце садилось, из-за чего свет уже практически не проникал в чащу и, чтобы хоть как-то развеять сумрак, нам пришлось зажечь Люмос. Прохлада постепенно проникала под одежду, вызывая небольшие мурашки на коже, но согревающие чары не спешила накладывать. Спустя какое-то время мы, наконец, вышли на небольшую поляну. Я нахмурилась, разглядывая примятые к земле кусты можжевельника и следы копыт на мокрой земле рядом с совсем небольшим прудом. — Это мы с Хагридом сделали, — Огг упер руки в бока, оглядываясь по сторонам, — Негоже, что рядом с гнездом нет источника воды. Кончик моей палочки засветился ярче, и, непроизвольно отойдя на несколько шагов назад, я с открытым ртом уставилась на то, что ранее показалась мне не больше, чем игрой тени. Бок животного вздымался в неровном нервном ритме дыхания, а белёсых глаз почти не было видно из-под опущенных век. Казалось, что передо мной лежало не живое существо, а давно высушенная мумия лошади — черная кожа обтягивала кости и надутый живот, слегка прикрываемый мощным крылом из мембраны. С левой стороны раздался хруст ветки, а затем из леса вышли ещё два фестрала. Самый крупный, по-видимому самец, шумно выпустил пар из ноздрей, угрожающе отбивая копытом по земле. — Саймон, мальчик, тише. Это наш новый друг, — Хагрид, пока лесничий выгружал коробки, медленно подошел к фестралу и положил ладонь на его гриву, а затем короткими движениями начал поглаживать. Тот недоверчиво склонил голову, всё также не отводя от меня взгляда. Второй рукой Хагрид поманил меня, с сомнением покосившуюся на клыки животного. Они же плотоядные… И, вроде как, человеческая кровь тоже может привлечь. Ну, была не была! Понадеявшись на то, что во мне всё же мало чего вкусного и привлекательного, на немного подкошенных ногах я подошла к Саймону. Ну, раз уж он не сожрал полувеликана, который никогда не славился своей аккуратностью и осторожностью, то и меня, наверное, тоже не станет? Фестрал был выше меня головы так на три минимум и если он вдруг решит хотя бы слегка лягнуть меня копытом… Кончики пальцев коснулись сухой и на удивление горячей кожи. А я думала, они ледяные… Жеребец замер, пугающими глазами впившись мне в лицо. Он резко подал голову вперед и я непроизвольно закрыла глаза, но он лишь ткнулся носом в макушку, глубже вдыхая. И, потеревшись, наконец отступил назад, встряхнув черной гривой. — А ты, это, неплохо ладишь с животинками! Почти за свою приняли, — Хагрид хохотнул, схватившись за живот. — Ну, а как меня не любить, да ещё и за свою не принять-то? — с успокаивающимся сердцебиением ответила я. Пронесло-о-о… Может быть, как существа, связанные со смертью, они тоже что-то видят во мне? На самом деле, что призраки, что фестралы — крайне опасные существа. Призраки поддерживают своё состояние либо за счёт магии, витающей в воздухе, либо за счёт жизненной силы людей. Именно поэтому они так стремятся в Хогвартс — это, можно сказать, вегетарианский шведский стол для них, Во многих старинных родах есть свои не до конца почившие предки, но мало кто из них может без последствий позволить содержать себе их. Вот у семьи Блишвиков был такой — тот самый член Клуба обезглавленных охотников, кому плачется Почти Безголовый Ник. Одичавшие призраки же просто набрасывались на людей подобно дементорам. Даже были случаи, когда маглы, после продолжительной встречи с кем-то из них, умирали. Поэтому тут либо Хогвартс, либо покровительство сильного волшебника/семьи, либо угроза быть развеянным из-за своей опасности. А фестралы… Ну, две особи вместе свободно могут разорвать незнакомого человека на куски и сожрать в особо голодные времена, хотя и являются достаточно умными и преданными существами. Но это бывает крайне редко, когда они неделями ничего не ели, обычно же нерадивые маги и маглы просто отделывались ушибами и царапинами разной степени. — Ласка-то через пару дней уже родит, аккурат к полнолунию, — Огг, закончив открывать коробки, начал кидать прямо под ноги фестралам животных. Всего на поляну вышло ещё шесть лошадей — кто-то пил, кто-то просто лежал, подогнув под себя конечности и крылья, а ещё одна девочка находилась рядом с беременной, положив на неё голову. — Это первый жеребёнок, который появится на территории Хогвартса, — самодовольно заявил лесничий, — Хагрид мне здорово помог, делая гнездо. Обычно они улетали в другое место размножаться, но теперь-то, с такой жилплощадью! Фестралы оказались достаточно любопытными и постоянно мешались в попытке всё разглядеть. Отодвинув рукой морду животного один раз, потом второй и третий, я не выдержала, шикнув на одного из них. Мне, конечно, назвали имена всех особей, но как их отличить-то?.. Одинаковые же все! Хоть ленточки на шею вешай. Единственные, кто выделялся — самый крупный самец Саймон, Ласка и Вьюна, чей край крыла был особо сильно подран. Мне поручили самую непыльную работу, заключающуюся в сборе ненужных особо крупных сухих веток, которые могли каким-то образом повредить жеребенку, что я сделала буквально за десять минут с помощью простой Левиосы. Возвращаясь сильно позже отбоя, я наткнулся на двух старост Рейвенкло, которые чуть было не содрали с меня почти что двести баллов, в то время как за поздние прогулки могли снять только тридцать! Но после записки об отработках, сунутой им почти под самый нос, великодушно отпустили, язвительно сказав что-то про гадюк и плесень. В гостиной, как и ожидалось, всё ещё сидел Том, погрязнув в горе свитков и нескольких книг. В последнее время это стало частым явлением — видимо, его соседям надоел вечный скрип перьев и свет, мешающий спать. Хотя, вероятнее всего, это самому Реддлу мешало сопение мальчишек. Обычно Том был достаточно чуток, но иногда, в моменты особого уединения со своими мыслями, он полностью терял связь с внешним миром, иной раз не реагируя даже на вой сирен в магловском Лондоне. Он вздрогнул, когда я слегка сжала его плечо. — Спать пошли, — я широко зевнула, ради приличия прикрыв рот рукавом. — Не могу, — он мотнул головой, на пару секунд сильно зажмурившись, — Мне необходимо дописать цепочку рун, позволяющих преобразовать синергию внутриматериальной энергии и пр… — Очень сложно, — пожаловалась я, — Спать, говорю, пошли. Время видел? Ты в курсе, что здоровый сон — основа правильного физического и психологического развития подростка? А что если… ну. Лет так через пятьдесят нос отпадёт? — Причём тут нос? — Том нахмурился, — Ладно, твоя придирка к морщинам, но как может отпасть нос от недосыпа? — От постоянной учёбы, — поправила его я, — как минимум, будешь похож на Джеральда. Я ткнула пальцем в самый дальний угол, где стояла полуживая монстера. Бедняжке здесь было плохо — она вся пожухла, вытянулась и практически исчезли все синие точки, отличающие данный вид от обычного магловского растения. Какие бы удобрения слизеринские активисты не использовали, монстера упорно не хотела приживаться в подземельях. В этом я её понимала — океанариум за окном, конечно, штука классная, но не для постоянного времяпровождения. — У меня работы ещё на час, — Реддл снова наклонился над своей писаниной, — Чем ты вообще так долго занималась? — Мы ходили в Запретный лес к фестралам, — я села за соседний стул, без стыда отпив воду из стакана мальчика. — Всё прошло нормально? Они же весьма опасны, не успеешь опомниться, и уже в клочья порвут, — левой рукой он начал быстро листать один из учебников, при этом не переставая выводить руны. — Нормально! Я с ними, можно сказать, подружилась. Свои своих издалека видят. — Вот тянет тебя на всё опасное. Почему просто нельзя держаться подальше от всего такого и спокойно учиться? — Ну, слушай, если бы не моя тяга к приключениям, то я с тобой и вовсе не подружилась. И чтобы ты без меня тогда делал, а? — Всё тоже самое, что и сейчас. Только никто бы не смел меня отвлекать. Что верно, то верно. Старосты Слизерина (а их, на минуточку, целых шесть! По два на каждом курсе, начиная с пятого), поначалу пытались соблюсти свои должностные инструкции, запрещая Реддлу находиться в гостиной до глубокой ночи. Но у мелкого поганца был исключительный талант к обольщению, а вкупе с подвешенным языком и харизмой он быстро приносил свои плоды. — Вот видишь! Скучно же. — Не заигрывайся, — Том метнул на меня холодный взгляд, а после продолжил, — Тебя вечно уносит. Типичная Гриффиндорская черта — прыгать с головой в омут, не задумываясь о последствиях. Ты, конечно, всё же умнее, но тормозов явно не хватает. Ощутив укол обиды, я отвернулась в противоположную сторону, слишком пристально начав разглядывать гобелен с каким-то знаменитым представителем дома Розье. Алар, будучи на курс старше Тома, иногда мог переброситься со мной парой слов и, в целом, был достаточно приятным молодым человеком. — Зато ты слишком черствый. Ну и сиди тут в одиночестве дальше, а я пошла спать. Утром, не без помощи Аллин, я кое-как добралась до завтрака в Большом зале даже без опозданий. Медленное пережевывание яичницы проходило не как обычно, из-за чего внутри зародилось небольшое чувство беспокойства. Амелия, с которой мы поцапались в первый же вечер в Хогвартсе, немного смирилась с моей персоной и вскоре на меня практически не обращали внимания, а иногда даже почти спокойно принимая во внимания мои советы. Так, например, теперь её волосы часто были заплетены в косу не с коричневой лентой, а красивой изумрудной. Так что пересаживаться после первого пира никто не стал, так и сидели — я, Аллин и наш скромный пухляш Орион Блэк, напротив Эйвери и второгодки Амелия Белл и Клетус Яксли. Болтливая Ам сидела непривычно тихой, понуро помешивая ложечкой кашу с ягодами, а её друг явно хотел что-то сказать, но не мог подобрать слова, поэтому просто ёрзал на месте. — Ну что случилось? Амелия, лучик солнца мой, неужели Шарлотта порвала твою любимую кофточку? Мелкая пигалица Пьюси обладала скверным характером, считая себя выше остальных, так что многие девочки из Слизерина её очень невзлюбили. Как, собственно, и она их. — Этот мерзавец!.. — наконец нашёл в себе силы воскликнуть Яксли, сжав тощие пальцы с сильно выпирающими суставами в кулак. — Какой? — Лестрейндж, — тихо отозвалась Ам, так и не попробовав еду. — Он вчера вечером что-то сказал про её маму, — услужливо шепнул мне на ухо Орион, — А потом добавил, что после таких слухов ни один уважающий себя мужчина из чистокровной семьи не возьмёт её замуж, потому что дочь… Не совсем благовоспитанной и верной девушки тоже станет такой же, а воспитание нагулянного ребёнка будет позором для всего рода. Да, Лестрейндж тот ещё козлина. Этот скандал, по рассказам Эйвери, случился ещё десять лет назад — кто-то начал трепаться, что её мать изменила своему мужу и понесла от какого-то чистокровного с континента, и Кассиус Белл, чтобы очистить репутацию семьи, воспользовался услугами гоблинов по установлению родства. Публично он, конечно, бумажкой не тряс, хватило показа двум-трём хорошим знакомым из других семей, чтобы по всей Британии пошли обратные слухи. Недавно Белл и Лейстрейнджи схлестнулись на почве бизнеса — какой-то аристократ из Франции продавал свою ферму по разведению шишуг, магических собак, которые крайне негативно реагируют на маглов. Их очень часто покупают в качестве охраны владений волшебники, живущие в обычных деревнях. По-моему, Белл лучше справились бы с этим, так как являются поставщиками некоторых животных ингредиентов для зелий и, соответственно, также их разводит. Но свое предпочтение француз отдал всё же Лестрейнджам, то ли из-за более высокого социального статуса, то ли просто из-за взятки. На ЗОтИ эта тема снова всплыла. Несколько гриффиндорских девчонок слишком уж громко шептались, чем привлекли внимание Галатеи Вилкост. Эту даму я уважала и побаивалась одновременно — она была просто прекраснейшим преподавателем, но очень требовательным и не терпящим всякого рода безалаберности. Она медленно проплыла мимо меня, зорким взглядом вцепившись в хихикающих девочек. Те, резко наступившую тишину, не заметили, что ещё сильнее разозлило Вилкост. Она провела рукой по седым волосам, идеально зализанным в низкий пучок, после чего указкой со всей силой ударила по их парте, а затем прямо перед двумя факультетами заставила отчитываться о теме своего разговора, тем самым доведя кожу лиц гриффиндорок до цвета их галстука. Ну и заодно влепила им несколько отработок за распространение мерзких сплетен. После обеда я уже не смогла стерпеть. В гостиной, где Эйвери пытался научить меня играть в шахматы, перед нами развернулась очень неприятная сцена — Амелия, чуть ли не в слезах, вскочила с дивана и убежала в сторону женского общежития, а вслед ей раздалось улюлюканье одного из четверокурсников. Райнхард Лейстрендж, сидящий в кресле с широко расставленными ногами, самодовольно улыбнулся, после чего одобрительно похлопал того парня по плечу. — Извинись, — сухо сказала я, угрожающе нависнув над Райнхардом. — Что-что? Грязнокровочка чем-то оскорбилась? — он наклонил голову в бок, подперев подбородок локтём. — Лестрейндж, мне плевать, кем ты меня считаешь. Какой уважаемый себя бизнесмен позволит гнобить своего оппонента? — я презрительно хмыкнула, — Извинись немедленно, не позорь свою фамилию. — У меня она хотя бы есть, — сухо сказал он, поднявшись на ноги. — А что, безродная сучка захотела хоть как-то приобщиться к нашему обществу? Прости, но на такую, как ты, встанет только у тролля. Мы стояли непозволительно близко друг к другу и я чувствовала, как его дыхание касается моего лба. Райнхард был значительно выше, так что ему пришлось опустить голову, чтобы хоть хоть как-то смотреть в мои глаза. Он был действительно красив — смоляные завивались в мелкие кудряшки, которые он укладывал большим количеством лака, резкие и грубые черты лица не отталкивали, а наоборот притягивали. Уголки его тонких губ были чуть приподняты, но, судя по подрагивающей жилке, Лестрейндж был зол. — Мне через две недели будет только двенадцать, идиот. На твоём месте я бы наоборот была благодарна Мерлину, что… — Что вы себе позволяете? — мы синхронно повернули голову в сторону Вальбурги, выскочившей из женского общежития. Она, запыхавшись, вышла вперёд, рукой оттолкнув загородившего ей путь Мальсибера. В длинной темной юбке и полностью закрытой рубашке, с сжатыми в кулаки руками и выбившимися прядями из высокой прически она действительно походила на злобную ведьму, что готова наложить Круцио на всех здесь присутствующих. — Лестрейндж, Монтгомери! Что здесь происходит? Отошли друг от друга! — Оу, Вальбурга, ничего такого! Просто наша дорогая грязнокровка думает, что раз попала на Слизерин, то может указывать мне, наследнику древнейшей фамилии! — мы снова повернулись друг к другу. Чувствуя, как ярость закипает во мне с новой силой, я сжала челюсти. — А теперь представь, что на месте Белл — твоя матушка. Или сестра. А, может быть, невеста? Каково маленькой девочке слышать такие вещи о своей матери? Ты — чистокровный, так должен понимать, что твои слова могут разрушить ей жизнь! — Я согласна с Монтгомери, — чуть остыв, Блэк сложила руки на груди, — Это поступок не наследника семьи и ты действительно извинишься перед Амелией. А сейчас вы разойдётесь в разные концы гостиной, пока я не позвала Слизнорта. Живо! — Да пошла ты, мерзкая… Видимо, Том был всё же прав. От неожиданного удара под ребра Лестрейндж упал обратно в кресло, потянув меня за собой, и мы, перекатившись через подлокотник, рухнули на пол, пытаясь друг другу въехать кулаком или ещё чем. Палочку он вытащил первым, но я, сумев сориентироваться, выставила Протего, отползая от него подальше. — Серпенсортиа! — он взмахнул палочкой и на тёмный ковер между нами рухнула огромная змея. Толпа ахнула, отойдя на несколько шагов в стороны. Тайпан, оглушенно помотав головой, поднялся на хвост и зашипел в разные стороны. Мерлин, Лестрейндж, серьёзно? Что за детский сад? Осмотрев присутствующих, она остановила взгляд на мне, медленно устремившись вперёд. Но прежде чем я успела невербально произнести контрзаклинание, раздалось тихое ответное шипение. Тайпан замер, как и все в комнате. В полутёмном углу, на высоком резном стуле рядом с консольным столиком, сидел Том, закинув ногу на ногу. Он зашипел снова, и тайпан стремительно пополз к нему. Первокурсница испуганно отшатнулась, рукой задев расписную вазу восемнадцатого века с алыми пионами. Та, не устояв, упала, разбившись на мелкие куски. На секунду задержавшись на тёмное пятно под пионами, я вернулась к Реддлу. Змея, забравшись по его штанине, улеглась на плечах, свесив песочного цвета хвост. — Ну что за детский сад вы тут устроили? — Том, явно довольный произведённым эффектом, пальцем почесал подбородок аспида, — Гвендолин, встань уже. Райнхард, завтра ты извинишься перед мисс Белл публично. На этом, надеюсь, конфликт исчерпан. ----- — Как же бесит! Просто! Невыносимый! Лицемерный! Ублюдок! — поочерёдно ударяя ладонями по стволу секвойи, ругалась я. Самка фестрала, лежавшая рядом, с любопытством подняла голову, вопросительно заржав. Рубеус тоже отвлекся от посадки новых кустарников, почесав грязной рукой щеку и оставив след, но вопроса так и не последовало. Поляна, как и до этого, была освещена огнями Люмоса и лампой Огга, за пределами доступа которых стояла непроглядная тьма. Сегодня было немного прохладнее, но это даже плюс — помогает остудить пылающие гневом щёки. Коша шлялась где-то поблизости, иногда громко мяукая и рыча. — Я не тебе, зайка моя, кушай дальше, — ласково потрепав животное по гриве, я носком обуви подтолкнула к ней ближе ещё одну тушку белки, — Эти мерзкие мальчишки… Что Лестрейндж, что Реддл! А последний, гадина такая, шанса не упустил всё в свою сторону выкрутить, да я его… В конец выпустив пар, я рухнула на землю, прижавшись спиной к стволу и марая в пыли штаны. Лестрейндж, прямо во время завтрака, всё же подошел к Белл и сдержанно бросил что-то вроде «Я был не прав», вот только ни грамма раскаяния на его лице не было. Наоборот — всё так же самодовольно улыбался, явно чувствую себя победителем во всём. Вот только остаточный синяк на выразительном твёрдом подбородке говорил обратное. И это даже после мази мадам Шумсби! Жалко, зуб не выбила и не успела наложить проклятие. Дело замяли, старосты со своего же факультета снимать баллы не стали, Слизнорту никто ничего тоже не рассказал. Вот только чертов Реддл… Да они теперь точно повесят его портрет вместо директора Финеаса Блэка! Первый, мать его, волшебник, владеющий парселтангом на факультете на этом веку. А, как известно, в Британии на нём разговаривали только потомки самого Салазара Слизерина, так что Томчик стал местной звездой номер один. Слух распространился по факультету всего за одну ночь из-за большого количества свидетелей, но вряд ли он выйдет за пределы. Слизеринцы всё же умеют хранить тайны, особенно если это касается их благополучия. Так что за завтраком наш стол очень уж подозрительно перешептывался, кидая многозначительные взгляды на маглорождённых и в целом недостойных, но ничего особо из ряда вон не произошло. Несложно догадаться, что последними змееустами на Слизерине были Гонты, несколько поколений назад забросившие обучение в школе. Несложно догадаться, что Тому это если не уже рассказали, то совсем скоро обязательно доложат. И, опять-таки, не сложно догадаться, что он, опьянев от чувства принадлежности к роду самого основателя, решит, ради удовлетворения своего собственного эго, найти Тайную комнату. Ну, а сейчас он просто наслаждался повышенным вниманием — учтиво улыбался подходящим слизеринцам, отвечал комплиментом на комплимент особо важным персонам и, собственно, строил грандиозные планы на следующий год.