Сказка о пастухе и виле

      — Дедуль, расскажи мне байку… — попросил Лука, — токмо не говори «нет».       Он поёжился, натянул рубашонку на разбитые коленки и с надеждой уставился на старика. Тот слыл среди лукиных приятелей заправским бахарем. Никто не умел сказывать лучше него, и всегда выходило так, что к концу очередной истории каждый задавался вопросом: что это — сказка или быль?       — А спать тебе не пора, егоза? — Дед, позёвывая в кулак, присел рядом с ним. — Да и я бы не отказался.       — Да ты, деда, весь день проспал. Тебя ажно гром не разбудил…       Матушка сегодня строго-настрого запретила играть во дворе с мальчишками в мяч. Обещала, если будет шуметь, за уши оттаскать, а когда он сунулся было в хижину к деду, не пустила вовсе. Он так и просидел целый день один в амбаре, пока старик не выспался. Вспомнив об этом, Лука надул губы, запыхтел обиженно.       — Ох, и перелохматился ты, чадушко, — дед попытался примирительно пригладить внуку непокорные вихры, однако махнул рукой, и полез в карман за кисетом. — Что поделаешь, стар я стал. А ты не обращай на это внимания.       Лука терпеливо ждал, вглядываясь в темноту и изредка напряженно щурясь. Небольшое стадо вернулось домой. Матушка уже подоила коз, процедила молоко, а сейчас гремела горшками у очага. Ему нравились эти мгновения между суетой дня и ленью ночи, когда они вот так вдвоем с дедом сидели на крыльце, глядя в безмятежное звездное небо.       Весенние сумерки спускались на влажную землю. И не скажешь, что днём разгулялась буря: сверкающие нити молний чуть не обрушили половину Велебита, а пронзительные раскаты грома перемежались нечеловеческими завываниями ветра, что свистел, ревел и визжал так, как Лука никогда раньше не слышал. Угрожающе крутились чудовищные воронки, всасывая в себя прутья, щепки, солому, скошенную траву, поленья и даже домашнюю утварь, которую не успели спрятать бестолковые хозяйки. Но к вечеру непогода стихла. Свет полной луны падал на дом. В тёмных углах двора таинственно шуршали тени. Всё вокруг становилось волшебным.       Дед неторопливо раскурил трубку, выпустил клубы дыма и лукаво прищурился:       — Ну, ладно. Давно это было. Шёл солдат со службы. Идёт по дороге и видит — лежит большая рыба, никак до воды добраться не может…       — Деда, ты чего это? — шмыгнув носом, подозрительно поинтересовался Лука. — Не надо мне про солдата. Про вилу расскажи!       Дед хмыкнул себе под нос что-то неразборчивое, потом ответил:       — Да ведь уже сказывал о ней столько раз.       — Ну и что! Всё равно!       — Экой ты неугомонный! Что же, слушай… Вила рождается на свет от утренней росы, что ещё не просохла и маленькими солнышками выглядывает из-под каждой травинки. У неё чистое белое личико, глазки зелёные, как трава, волосики — как у тебя, мягонькие да светлые, — дед потрепал внука по голове, — а крылья — белоснежные и тонкие, ровно паутинка. Чаще всего она живёт в горах, где росой налиты цветы до самой осени, да в зарослях боярышника, среди птичьих гнёзд. Время от времени спускается вниз, чтобы поплескаться в прозрачных ручьях или полюбоваться на краснеющие над горами облака. Так же она гуляет по берегам синих озер или на опушке леса…       — Целебные травы собирает?       Дед утвердительно кивнул:       — Это её стихия… Я же говорил тебе, что она добра к людям. Может златом-серебром одарить, помочь по хозяйству, раны залечить. А встретить её можно на рассвете, в новолуние или в канун весенних и летних праздников…       — Я же с ней встречусь? — снова перебил Лука. — Как и ты?       — Должон, — старческие руки, державшие трубку, чуть подрагивали. Лука недоуменно поднял брови и вопросительно посмотрел на деда, тот лишь ласково улыбнулся в ответ. — Но помни, не мы выбираем, а она…       Лука, уже было обрадовавшийся, немного сник:       — А как же быть-то?       — Как быть-то? — задумчиво повторил дед. — Ну, верить и ждать, вестимо.       — Я буду очень сильно верить, деда, — Лука сжал в волнении руки. — И ждать тоже буду.       — Значит, она придет. И помни: ежели доведется встретить — никогда не обижай её, не обманывай. Люби так сильно, как только можешь. И она ответит тебе тем же.       — А ежели поневоле обижу? — не успокаивался Лука.       — Подумай сам, что тогда будет, — дед сделал вид, что сурово нахмурился, потом притянул внука к себе. — А вообще, если понарошку обидел, не со зла, то, чаю, простит. А теперь — марш в кровать! Глазоньки вон слипаются. Сказочке конец, а кто слушал…       — …молодец! — сонно закончил фразу Лука и широко зевнул. Пожалуй, ночью ему приснится чудесный сон…