Сказка о пастухе и виле

      Лука думал, что уснуть вообще не получится, однако не тут то было. Теплота иванова тела, размеренный стук сердца, едва уловимый аромат лесной полыни убаюкивали, как колыбельная. И он забылся сном младенца. Снился Иван, который ласково гладил ему волосы, а ещё шептал на ухо, что любит его.       Когда же он проснулся, Ивана рядом уже не было. Из распахнутого настежь окна доносился звонкий голосок супруги, которая совершенно позабыв о приличиях, с кем-то оживлённо щебетала. Лука поморщился, вскочил с кровати и подкрался к окну. Так и есть, драгоценная жёнушка была не одна — вкруг неё стояли, как обычно, её воздыхатели во главе с отцом Славеном, чтоб его черти на том свете жарили!       Она скалила зубки, что-то рассказывая. Слов было не разобрать, но от заливистого смеха в венах Луки вскипела кровь. Он облизал враз пересохшие губы и, перегнувшись через подоконник, собрался было рявкнуть: «Подите прочь от моей жены!» — но вместо этого крепко стиснул зубы, явственно услышав вдруг слова деда: «И вот приходит она к воде, а на ней платье как снег искрит…»       Утреннее солнце щедро поливало всё вокруг искрящимся золотом, и изящная, со станом, как тростинка, гибким да тонким, вила в лёгком белом одеянии светилась чуть заметным нежным сиянием, точно сама она была солнечным лучом. Сердце Луки гулко и горячо стукнуло, по спине пробежала дрожь.       Пришлось даже помотать головой, чтобы сбросить наваждение. Он понял! Он, наконец-то, понял, почему рядом с ней всегда толпилось много обожателей. И почему все так просто приняли его нелепую ложь о том, как он нашёл себе жену, за чистую монету. Это было настолько очевидно, что ему самому стало стыдно. Она — вила, и умеет очаровывать, искушать, с лёгкостью затуманивать разум. А он-то — дурак такой! — всё не мог уразуметь это.       И похоже, она лишила рассудка не только жителей деревни, но и его самого, раз он о девушках и не поминает. Да это еще полбеды. Во сто крат хуже, что он начал мечтать о голом мужике в своей постели. Вот это уж слишком! Нет, нельзя так. Бог испытывает его веру на крепость.       А что он в ответ? Вон, в минуту опасности чуть молитву не позабыл, в церковь не ходит, посты не соблюдает, священнику зубы грозит пересчитать. Громкое восклицание оного заставило вынырнуть из мыслей и нахмуриться. Нет, зубы-то он, пожалуй, святому отцу всё же выбьет. Додумать Лука не успел…       — Крестным будешь? — подошедший Ведран приветливо махнул ему рукой. — Нам с Франкой будет приятно.       — Буду! — откликнулся Лука. — Обязательно буду. А крёстная кто?       — Жену твою хотели, — Ведран покосился на вилу, — да она не пожелала. Потому позвали Ваню Боснич. Ты мой наипервейший друг, а она хоть и дальняя, но всё-таки нам родня.       Шумная компания тотчас загудела, уговаривая вилу. Отец Славен важно заявил, подняв указательный палец вверх:       — Надо радоваться тому, что Господь даёт ему в жизни послужить, ибо привести хоть одну душу к Богу — это уже большая награда на небесах.       — Не упрашивайте, не согласная я, — улыбаясь, отнекивалась вила, однако её улыбка могла обмануть кого угодно, но не Луку. Ей явно было неприятно. Она метнула в него быстрый взгляд, и на лице появилось напряженное внимание, напоминавшее выжидание. «Прошу тебя, откажись», казалось, говорили эти глаза, но губы не проронили ни слова.       — А я согласный, Иван…ка, — с лёгким вызовом отозвался Лука. Улыбка вилы погасла, и в нём шевельнулось странное чувство, похожее на отчаяние. В замешательстве он уставился на свои руки — они дрожали. Почему он даже теперь не может назвать её по имени?       — Прочь подите! Дел невпроворот, — голос вилы прозвучал так резко, что все вздрогнули и стали торопливо прощаться.       — Ну, вот и ладушки, — Ведран обернулся напоследок. — Значит, чрез седмицу.       Когда они остались одни, Иван помолчал, покачался с носка на пятку и, глядя куда-то в сторону, тихо, будто самому себе, сказал:       — Сливовица сама себя не приготовит. Сливы созрели, а на днях обещают дожди.       Затем медленно пошел в амбар, в этот раз не назвав его ни муженьком, ни любым.       Лука проводил Ивана глазами и тяжело вздохнул. Кажется, он окончательно запутался в самом себе. Еще несколькими мгновениями думы, что кружили в голове, казались ему правильным. А сейчас он неожиданно увидел в них огрех. Отказаться от Ивана было выше его сил. И это вышло как-то само собой.