Лучший друг и защитник

      Сказать, что Гарри удивился, значило не сказать ничего. Не каждый день ему сообщали, что у него есть ребёнок, которому через полгода исполнится пять лет. От изумления Гарри ненадолго замер, а Гермиона, наоборот, стала говорить ещё быстрее.       — На самом деле там нет ничего сложного. Нужно лишь последовательно смешать несколько ингредиентов, прочитать слова, умыть Джеймса и на этом всё. Я думаю, если мы…       Кажется, подруга делилась тем, как нужно проводить ритуал, но Гарри слышал её отдалённо. Он всё ещё чувствовал, как сильно стучало сердце в его груди, но никак не мог разомкнуть губы. Мысли, словно волны о берег, шумно наползали и бились в его голове об одном и том же.       У него есть сын. Маленький мальчик, которого они с Гермионой зачали ещё во время войны. Зачали в то самое время, когда они спали на одной койке и предавались страсти. Он ведь был у Гермионы первым, а она — у него. До возвращения Рона они провели вместе всего лишь неделю. И за все эти дни они ни разу не задумались о том, чтобы предохраняться. Кажется, сама мысль о беременности не приходила Гарри в голову. Он думал только о крестражах и том, как им с Гермионой выжить. А потом вернулся Рон, и они отдалились друг от друга. Получается, подруга уехала в Австралию и узнала, что ждёт от него, Гарри, ребёнка.       Узнала и до сих пор не сказала ему ни слова.       — …ответственно к этому подойдём, то сможем хоть сегодня…       Его рука пришла в движение и ударила по столу с такой силой, что Гермиона вздрогнула и смолкла.       — Ты почему мне раньше не сказала о ребёнке?! — помрачнев, спросил Гарри. — Это что, по-твоему, ерунда какая-то?       Гермиона шумно вдохнула и поморщилась.       — Вот уж не думала, что для тебя это так важно, — на выдохе ответила она.       — Не важно знать, что у меня… что у нас есть сын?! — поразился Гарри, поднявшись на ноги. — Ты это серьёзно?!       Его взгляд невольно коснулся фотографий, разложенных на столе. После войны он так мечтал о семье… Хотел приходить домой, закрывать дверь и сразу же забывать обо всём, что творилось в мире. Думал, что у них с Джинни всё ещё обязательно образуется. Когда-нибудь она родит ему детей, он будет любить их и баловать не хуже, чем Тедди. А всё это время на другом континенте рос совсем не чужой ему малыш, которого Гарри мог бы воспитывать. Как Гермиона могла так жестоко с ним поступить? Чем он её обидел, что она лишила его возможности знать о собственном сыне? Не хотела с ним, Гарри, отношений, так и ладно, он бы не стал настаивать, но зачем она скрыла от него ребёнка?       Гарри смотрел на неё и не верил своим глазам. Это не Гермиона. Она бы не смогла так с ним поступить. Хоть бы виноватое лицо состроила и сказала, что ей очень жаль, а не смотрела на него с таким вызовом, как будто это он должен в чём-то покаяться.       — Ты так возмущаешься, как будто тебе своих детей мало.       — Каких ещё «своих» детей?! Ты о чём?       — О тебе и Джинни. Где она? С работы ещё не вернулась?       — Вообще-то мы с ней уже давно не живём вместе. И при чём тут вообще Джинни?       Гермиона раскрыла рот, но, кажется, сбилась с мысли и окинула кухню растерянным взглядом. Гарри продолжал на неё смотреть и не понимать, как она может так себя вести.       — Почему ты мне не сказала о ребёнке? — повторил он тот же вопрос. — Гермиона!       — Не сказала, потому что не сказала, — сердито ответила она и вернула к нему взгляд. — Ты ведь мне тоже не сказал, что между нами всё кончено, а сразу же кинулся кувыркаться с Джинни.       — Че-го-о?       — Ой, вот только не делай такой вид, как будто не понимаешь, о чём идёт речь. Я вас видела вместе ещё в день Победы. Вы так самозабвенно занимались сексом, что не заметили, как я открыла дверь.       — Ты… — начал Гарри и внезапно смолк, охваченной нехорошей догадкой. — Так ты поэтому сразу же умчалась в Австралию?       — А я что, должна была вам ещё в ладоши похлопать и подождать, когда вы поженитесь? — едко ответила Гермиона.       — Подожди, но… Ты же сама закончила наши отношения ещё в палатке, — напомнил он, несколько растерявшись.       Если его гнев немного утих, то Гермиона, наоборот, насупилась и всплеснула руками.       — Ах вот оно как! И как же я это сделала, интересно мне знать?!       — Ты что забыла, как ты себя вела, когда вернулся Рон? Сама же молчала и делала вид, как будто между нами ничего не было.       — А как я себя должна была вести?! Мне что, надо было сразу ему сказать: «Рон, мы тут с Гарри так классно кувыркались, пока тебя не было, иди обратно к брату!»?! Пришли оба мокрые, с мечом Гриффиндора, взволнованные и довольные, что крестраж уничтожили! Я что, должна была вас тут же рассорить и смотреть, как вы будете убивать друг друга?! Ты этого от меня ждал?!       — Но ты могла мне хотя бы сказать, почему ты так поступаешь!       — А ты сам догадаться не мог? Надо было ещё объяснить?       — «Догадаться»?! Я тебе не телепат, чтобы знать, что творится в твоей голове!       — Ой всё, я больше не могу это слушать! Прекрати!       Гермиона отошла в сторону и приложила ладони к ушам. Гарри смотрел в её спину и дышал так же тяжело, как и она. А он-то столько лет ломал голову, почему она так себя вела в то время, а Гермиона, видите ли, хотела о нём позаботиться и не дать рассориться с Роном. Можно подумать, они, взрослые парни, между собой не разобрались бы без её участия. Даже ведь не намекнула, что между ними всё хорошо, не попросила притвориться друзьями. Всего-то и нужно было, что сказать ему несколько слов.       Если бы он только знал, что всё ещё дорог ей… он бы не то что Джинни не подпустил к себе, он бы поехал за Гермионой в Австралию и без раздумий женился на ней. Какими же они были отчаянными и смелыми, но при этом такими глупыми и слепыми!       Гарри тяжело вздохнул и потупил взгляд. На глаза снова попались фотографии с маленьким темноволосым мальчиком. Он взял одну в руку, присмотрелся к малышу и удивлённо взглянул на Гермиону. Только сейчас понял.       Она назвала их сына Джеймсом.       — Гермиона… — Гарри двинулся к ней, когда она отняла руки от ушей. — Ты сказала, тебе нужна моя помощь. Что я должен сделать, чтобы помочь нашему сыну, и когда?       Гермиона повернулась и тоже заговорила с ним намного спокойнее.       — Прочитать несколько раз слова защиты и добавить в отвар свою кровь, — ответила она. — Желательно бы сегодня, а то завтра уже полнолуние. На растущую луну совершается множество ритуалов. В это время они имеют большую силу, чем на убывающую.       — Понятно. Пойдём?       Гарри сам протянул ей руку. Разговаривать о прошлом сейчас уже было ни к чему, только нервы друг другу портить. Джеймс нуждается в его помощи — это всё, о чём пытался думать Гарри, а значит, он ему поможет.       — Да, пойдём.       Гермиона вложила ладонь в его руку, как будто бы между ними снова всё сделалось хорошо, и они двинулись к двери. После трансгрессии Гарри очутился возле скромного домика, в окнах которого горел свет.       — Джеймс сейчас очень замкнутый, ты не удивляйся, если он не захочет с тобой разговаривать, — предупредила на крыльце Гермиона.       — Подожди, а что произошло? — спросил Гарри, следуя за ней. — Что ты подразумевала под «кое-чем ужасным»?       Она нахмурилась, и её рука на какие-то секунды задержалась на ручке двери.       — Папу убили в магазине на его глазах. Это произошло два месяца тому назад, на Пасху.       — О… мне очень жаль, правда. Ты…       Гермиона не стала его слушать и открыла дверь. Первым делом она заглянула на кухню и сказала матери, что пришла не одна. Гарри поздоровался с миссис Грейнджер и выразил свои соболезнования. Затем Гермиона вышла в коридор и поманила его за собой в гостиную.       — Где же тут мой ангел? Всё ещё мультики смотришь? — ласково спросила она.       Гарри сделал за ней два шага и остановился. Вживую мальчик оказался совсем не таким, как на фотографии. Возможно, сказалось его внутреннее состояние. На фотографии он смеялся и выглядел счастливым, в реальности же уголки его губ были опущены, а карие глаза выдавали то ли тоску, то ли уныние. Джеймс поднялся с дивана и настороженно застыл, прижимая к себе игрушечного жирафа.       — Это Гарри, милый, — приблизившись к нему, сказала Гермиона и присела. — Он… э-эм… мой близкий друг и пришёл, чтобы нам помочь прогнать твои плохие сны.       Гарри демонстративно кашлянул. Мало того, что подруга скрывала от него сына, так она ещё и ребёнку, видимо, не хочет говорить, кем он ему приходится.       Гермиона недобро на него покосилась, но намёк поняла и погладила сына по спинке.       — Джеймс, знаешь, Гарри, он... не только мой друг, он… твой папа, — осторожно прибавила она. — Видишь, сколько сегодня… приятых сюрпризов, да?       Джеймс продолжал молча стоять и смотреть.       — Привет, — улыбнувшись, сказал Гарри и сдвинулся с места. — А знаешь…       Мальчик тут же вырвался из объятий матери, торопливо обошёл диван с другой стороны и скрылся в коридоре.       «Хорошо познакомились», — мысленно отметил Гарри и поджал губы. Удивляться было нечему: для сына он совершенно чужой человек. Если бы не несчастье, Гермиона о его существовании, наверное, и не вспомнила бы.       — Не принимай это на свой счёт, он сейчас всех сторонится, — хмуро подметила она и встала с пола. — Иди на кухню, я приведу его туда.       — Хорошо.       Когда он появился на кухне, миссис Грейнджер закрыла краны, протёрла полотенцем тарелку и поставила её на полку.       — Гарри, если ты голоден, то у нас есть картошка с мясом, она ещё тёплая, мы с Джеймсом недавно ели.       — О, спасибо, не нужно, я тоже не так давно ел.       — Ну как знаешь. Не буду вам мешать, у меня там скоро фильм начнётся, если что, я буду в гостиной.       Гарри кивнул и немного подождал, прежде чем появилась Гермиона. В одной руке она держала ладошку сына, которого вела за собой, в другой — плетёную корзинку, заполненную разными баночками и мешочками.       — Я приготовила все необходимые ингредиенты, — сказала она на ходу и усадила Джеймса на стул. — Тебе нужно лишь следовать инструкции и добавлять их в котёл, не забывая совершать нужные движения и произносить формулу.       Затем Гермиона поставила свою корзинку на стол и дала Гарри два пергамента. Тот, что именовался «инструкцией», был больше похож на рецепт приготовления зелья. В нём были пронумерованы действия, указаны ингредиенты и то, в какую сторону мешать полученную смесь. Всё это завершалось произнесением «слов защиты» и умыванием ребёнка.       — Только и всего? — спросил Гарри, ознакомившись с инструкцией меньше чем за минуту.       — А ты что ждал? Что мы тут будем танцы с бубнами устраивать? Или пентаграммы на полу чертить? — откликнулась Гермиона и принялась доставать из корзинки баночки с ингредиентами.       Гарри хмыкнул и подобрал второй пергамент. Как только он увидел «слова защиты», его настроение заметно подпортилось. Слова были на латыни, и Гермиона надписала над каждым транскрипцию и английские буквы. Прям как для тупицы.       — Вообще-то я изучал латынь на мракоборческих курсах, — немного сердито заметил Гарри, до сих пор помня, как один горе-ученик так торопился произнести одно сложнейшее заклинание, что сам на себя наслал проклятие, от которого у него вытекли глаза.       — Молодец, — бесстрастно похвалила Гермиона, занятая опустошением корзинки. — Если боишься запнуться, могу дать тебе Феликс Фелицис, у меня немного осталось в запасе.       — Спасибо, я и так справлюсь.       — Хорошо. Сейчас я тебе колодезную воду принесу и котёл.       Она развернулась и отправилась в кладовку. Гарри хотел спросить, где это она колодезную воду успела найти, но его взгляд коснулся разных баночек на столе, и он нахмурился сильнее. На всех баночках были наклеены небольшие бумажные квадратики с номерами, соответствующими действиям инструкции. У Гарри не осталось ни капли сомнений, как «высоко» Гермиона оценила его умственные способности.       — Так, у меня всё готово, а как ты? Разобрался? — спросила она, вернувшись с кувшином и небольшим котелком.       Гарри раскрыл рот, желая от всей души высказаться, но в эту же минуту Джеймс слез со стула и Гермиона поспешила к нему.       — Милый, ну что ты, ничего страшного не произойдёт. Сейчас Га… папа сделает так, чтобы плохие сны к тебе больше не приходили. Потерпи чуть-чуть, пожалуйста, — попросила она и усадила его обратно.       Джеймс обеими ручками прижал к себе игрушечного жирафа и весь скривился, вынужденный делать то, что ему явно не хотелось. Гермиона пыталась его подбодрить и поглаживала. Гарри тоже стало его жалко, и он отбросил претензии к подруге.       Как оказалось, ритуал и впрямь был несложный. Гарри без запинки произносил нужные слова и добавлял ингредиенты в котелок, стоявший на искусственном голубом огне. На последнем этапе Гермиона приложила ладошку к глазам сына, и мальчик не увидел, как его отец порезал себе ладонь. Полученная смесь зашипела и через какие-то мгновения стала кристально прозрачной и чистой, как вода. Гарри помнил, что он должен умыть ребёнка, но с недоумением застыл. Не кипятком же он будет его умывать, что за ерунда?       — Герм… — начал было он, но сам догадался и опустил палец в котелок.       Полученная им смесь была ледяной, несмотря на то, что всё ещё стояла на огне. «Обратный эффект — это значит, вы всё сделали верно. Превосходно, Поттер!» — сказал бы магистр по зельеварению на мракоборческих курсах, но Гермиона лишь поджала губы, взглянув на него.       — Хорошо, — произнёс он вслух и двинулся вместе с котелком к стулу, на котором сидел сын.       Джеймс отодвинулся и вжался в спинку стула, когда Гарри присел рядом.       — Милый, ну что ты, папа не сделает тебе ничего плохого, — мягко говорила ему Гермиона, придерживая за коленки.       Гарри зачерпнул пригоршню полученной смеси и поднёс к лицу сына. Джеймс попытался уклониться и встать, но Гермиона ему не позволила. Гарри сделалось не по себе — он ещё никогда не видел ребёнка, который бы его так сильно боялся. Большинство волшебников ведь считали его героем, а их несмышлёные чада знали его имя с ранних лет. Но Джеймс, казалось, вот-вот заплачет. Гарри дважды умыл его, а на третий раз капли воды внезапно сорвались с его ладони и устремились к потолку.       Над головой Джеймса произошло странное действие. Капли воды увеличивались в размере и сливались друг с другом. Сперва они образовали круг, потом перешли в восьмёрку, искривились, превращаясь во что-то непонятное, и вдруг окрасились в ярко-изумрудный цвет. Над головой Джеймса вспыхнуло изображение обычного железного замка и тут же погасло, как будто его и не было.       — Сработало? — помолчав, спросил Гарри.       — Думаю, да, — ответила Гермиона, всё ещё смотря в потолок.       Джеймс в это же время слез со стула и прижался к её груди. Одной рукой он обхватил маму за шею, а другую с игрушкой положил на её плечо. Гермиона обняла его и, поднявшись на ноги, принялась успокаивать.       — Ну что ты, родной, всё уже закончилось, сейчас почистим зубки и пойдём спать. У нас с тобой ещё сказка про умного котика в сапожках не дочитана…       — Скажи ему, чтобы он ушё-о-ол, — хныкал Джеймс. — Мне не нужен папа. Пусть он уйдёт!       Гермиона растерянно посмотрела в сторону Гарри и ушла с кухни с сыном на руках. Ждать её возвращения не было никакого смысла. Сейчас уж точно не время, чтобы ещё раз поговорить на повышенных тонах, когда наверху находится ребёнок, нуждающийся во внимании и заботе. Гарри немного постоял и с хмурым видом двинулся к выходу.       — Гарри, а ты во сколько обычно встаёшь?       — Ш-ш… что?       Вопрос миссис Грейнджер застал его врасплох, и он остановился на крыльце.       — Джеймс к семи просыпается, и к половине восьмого мы все собираемся на кухне, — дружелюбно продолжала она. — У тебя если будет время перед работой, ты заходи к нам на завтрак, я блинов напеку. Ты, кстати, любишь блины?       — А-ам… ну так-то да.       — Прекрасно, я тогда завтра побольше напеку. Ты заходи, если сможешь. Доброй тебе ночи.       Миссис Грейнджер закрыла за ним дверь, и Гарри остался на крыльце, не зная радоваться ему или же огорчаться. С одной стороны, сын видеть его не хочет, но, с другой, он теперь так близко. Определённо, надо зайти в гости. Джеймс его просто не знает, вот и боится. Гарри кивнул сам себе и трансгрессировал домой.