Я заварю тебе чай, а ты прикури мне сигарету. Помолчим...

***        Очередной вторник, день планового осмотра Инко-сан у врача. Катсуки паркуется у дома и выходит из машины. Он периодически отвозит маму Изуку к доктору, когда у него есть свободное время (точнее он сам  освобождает его, чтобы отвезти ее в больницу). Жмёт на дверной звонок и слышит звонкий голос Инко-сан:        - Уже бегу, - дверь распахивается, женщина мягко улыбается пропуская Катсуки в прихожую.        - Здравствуйте, тётушка.        - Здравствуй, дорогой, я сумочку возьму и готова, - Инко-сан снова широко улыбается и уходит в сторону гостиной. Возвращается уже через несколько секунд, звеня связкой ключей в руках. Когда дверь запирается, женщина забрасывает ключи в сумку, и, слегка придерживаясь за предоставленный Катсуки локоть, они вместе спускаются на парковку к машине.        Какое-то время они едут в тишине, Катсуки внимательно следит за дорогой, Инко-сан рассеяно разглядывает пролетающие мимо строения, пару раз бросает короткие взгляды на парня за рулём и мягко улыбается, видя его сосредоточенное лицо.       - Изуку вчера звонил, - она легко начинает разговор, - он выглядит очень уставшим, но врёт мне прямо в глаза, что он в порядке.        - Я почему-то совсем не удивлен, - Катсуки пожимает плечами.        - Может поговоришь с ним?        - Не думаю, что он меня послушает, если даже у вас не получается.       - Я уверена, к тебе он прислушается, - со смешком возражает женщина.        - Я попробую, - сдается Катсуки и Инко-сан благодарно сжимает его плечо, ее рука маленькая и тёплая, а улыбка такая же яркая, как и у ее сына.        - Знаешь, я рада, что у него есть такой друг, как ты. Я понимаю, что в школе у вас было не всё гладко, но я правда счастлива, что вы снова ладите.        Катсуки хмурится после ее слов. "Не всё гладко" - это мягко сказано, но он решает не комментировать это и не опровергать. Бакуго уверен, что Изуку уж точно не рассказывал матери о том, в каких отношениях они были друг с другом в средней школе и на первом курсе ЮЭЙ.        - Катсуки, у меня будет к тебе одна просьба, - Бакуго бросает взгляд на нее и кивает, чтобы она продолжала, Инко-сан переводит взгляд на дорогу впереди: - Пожалуйста, не дай ему упасть, когда меня не станет.       - Тётушка, что вы такое говорите, терапия и лекарства... - он пытается возражать, пытается держать голос, но Мидория-сан перебивает его:        - Милый, мы оба с тобой знаем, что все это лишь немного оттягивает известный нам финал, - она пожимает плечами и рассматривает свои ладони с грустной улыбкой, Катсуки сглатывает вставший в горле ком, - я просто прошу тебя, быть рядом с ним, когда это случится.        - Если он позволит, - хрипло выдавливает из себя Катсуки, останавливаясь на стоянке онкологического центра, он смотрит на свои руки, впившиеся в руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев.        - Этого достаточно, - она поднимает взгляд на блондина и нежно касается его щеки, привлекая к себе внимание, а когда встречает его ответный взгляд снова мягко улыбается. От этой улыбки внутри у Катсуки что-то обрывается, он смотрит на нее виновато, но Инко-сан лишь покачивает головой и тихо говорит: - Спасибо.        Катсуки не в силах выдавить из себя ответ на благодарность, поэтому он просто кивает.        - Ох, чуть не забыла, - женщина активно взмахивает руками и ловко вытягивает из сумки связку ключей, отсоединяет один от нее и протягивает его Бакуго. Он вопросительно поднимает бровь, переводя взгляд с ее лица на ключ в ладони и обратно, - запасной ключ от нашего дома, я хочу, чтобы он был у тебя.        Катсуки осторожно забирает ключ, задевая пальцами теплую ладошку, Инко-сан кивает в ответ, отстёгивается и открывает дверь, перед тем, как покинуть его автомобиль, она снова озаряет его своей доброй материнской улыбкой.       - Хорошего дня, милый.        - Спасибо, - он с трудом заставляет себя дёрнуть губами в ответной улыбке.        Бакуго провожает ее взглядом до двери и как только Инко-сан скрывается в здании медицинского центра, он переводит взгляд на металлический ключ в своей ладони и с силой сжимает его в кулаке, он чувствует, как зубцы врезаются в кожу, он понимает, что это значит.        Когда в следующий раз он позвонит в эту дверь, а ему не откроют, то Катсуки нужно будет сделать это самому. И он не хочет думать, что ему тогда придется там увидеть. ***       Шестой день после похорон.       Катсуки проснулся от того, что его руку крепко сжали. Он поднял голову и встретился взглядом с Изуку, выражение лица которого источало глубочайшую вину, будто все проблемы, абсолютно всех людей на планете - это его рук дело. Бакуго погладил большим пальцем его руку, не отрываясь всматривался в лицо Деку, и пытался игнорировать ноющую боль в спине после сна в неудобном положении. Он вздохнул и начал уже было говорить, но Изуку перебил его своим надломленным шёпотом:        - Прости меня, - он зажмурился и отвернулся от Катсуки. Вокруг Деку витала аура стыда и его захлёстывало чувство вины за то, что он по дурости совершил. Катсуки не понимал, за что именно он извиняется, за то, что пытался это сделать? За то, что выжил? Или за то, что Катсуки пришлось видеть его таким? Бакуго не стал отвечать, он лишь крепче сжал ладонь Изуку в своей, отбивая пальцем на его запястье ритм собственного пульса. Катсуки просто пытался дать ему ощущение того, что он рядом, что он отчасти понимает, что он в любом случае с ним и готов помочь, но только если Изуку позволит. И Изуку позволяет, расслабляясь под мерные постукивания по своему запястью, складка меж бровей разглаживается, он открывает глаза и украдкой наблюдает за тем, как палец Катсуки движется по шрамам на его руке, как он хмурится, как растрепались его волосы, как он внимательно всматривается в каждую чёрточку на лице Деку, пока вошедшая в палату медсестра не разрушает всю магию момента и не прогоняет Бакуго домой.       Изуку следит взглядом за удаляющимся силуэтом крепкой спины друга, пока за ним не закрывается дверь, тогда по его щекам текут слёзы, солёные и обжигающие, отчаянные, которые он не в силах остановить. ***        Изуку с грустной улыбкой посмотрел на свой телефон, прежде чем убрать его в карман своих серых домашних штанов. Поднялся со скамьи на террасе, потушив недокуренную сигарету в пепельнице, он вернулся в дом. Прошел на кухню, щёлкнув по пути кнопку включения чайника и открыл шкаф. Достал старый заварник, пачку сухих листьев мяты, банку мёда и свежий апельсин из холодильника. Пока чайник натужно кряхтел, закипая, на дно заварника отправились листья, следом, потёртая на мелкой тёрке, цедра апельсина и ложка мёда. Все движения были машинальными, отработанными годами, но Изуку всё равно казалось, что он что-то делает не так.       Когда чай заварился, он прихватил со стола пачку крекеров и свою чашку, отправившись в гостиную. Умостив весь свой поздний ужин на столике, Деку забрался с ногами на диван, и, пошарив под подушкой в виде взрыва, нашел пульт от телевизора. Он включил свой (и Катсуки) любимый фильм о Всемогущем, бездумно уставившись в экран, потягивая мятный чай из кружки мелкими глотками.        Он не думал о сюжете, он знал его от и до, он знал каждую реплику наизусть. Прижимая к груди взрывную подушку, которую он купил во время похода в торговый центр, он вспомнил, как в детстве смотрел этот фильм впервые, вместе с Катсуки, вспомнил, как у них у обоих горели глаза, и как они мечтали стать героями, когда вырастут. Это воспоминание вызвало искреннюю и широкую улыбку на лице.        Они были детьми, как и все когда-то, мечтали об одном и том же, а потом все изменилось: у Катсуки появилась причуда, удивительная и потрясающая причуда, тогда как у Изуку не было совсем никакой, хотя, наверное, его причудой была слепая вера в лучшее. После встречи со Всемогущим, ему подвернулся шанс получить настоящую причуду, настоящую силу и возможность быть тем, кем он так мечтал, но вместе с этим на его плечи грохнулся груз ответственности перед Всемогущим, перед всеми, кто в него поверил, и он начал закрываться в себе, уходить из шумной гостиной общежития в свою тихую комнату и думать, думать, думать. А уж когда ко всему прочему добавилось известие о болезни матери, Изуку окончательно утонул под ливнем всех своих проблем, и так бы и захлебнулся в луже всего этого дерьма, если бы не брошенная ему в последнюю минуту соломинка, за которую он схватился мертвой хваткой. Он зубами уцепился за шанс, который ему давали. И вынырнув на поверхность, он очень удивился своему спасителю. Катсуки, сам по горло увязший в болоте своего прошлого, засасывающего его на дно, тянул ему руку, за которую он смело ухватился, может это и было глупо, вы оба тонете, и держась друг за друга, уйти на дно гораздо проще, но люди не законы физики, и поступки их не всегда поддаются логическому объяснению.        Чтобы Катсуки хоть немного выкарабкался оттуда, нужно было простить, принять, отпустить, вбить ему в голову, что Изуку отчасти понимает его, понимает причину его грубости или нелюбви к проигрышам. Что он простил его за издевательства, за резкие высказывания, что был рад, когда его признали соперником, что благодарен ему за попытки всё исправить.        И Изуку кажется, что сейчас Катсуки пытается шагать прочь от этого болота, но веревка перевязанная вокруг его руки натянута до предела, а другой ее конец в руках у Изуку, который всё ещё барахтается в этом дерьме, и Катсуки тянет его за собой, хватаясь обеими руками, упирается ногами в рыхлую землю, зовёт его, кричит, не переставая тянуть. Изуку разжимает руки, рискуя потерять верёвку, но он успевает зацепиться за нее зубами, когда слышит своё имя в срывающемся крике, и Катсуки продолжает вытягивать его из этого болота. Здесь, как и в жизни, хочешь выбраться, перестань сопротивляться, и Изуку перестаёт, крепче хватается за спасительную верёвку и ждёт, когда его вытащат. Эгоистично, но по другому никак.        Изуку засыпает под конец фильма прямо на диване, закутываясь в плед, уткнувшись носом в подушку, и наконец спит без сновидений, кажется, он нашел это. Нашел способ выбраться на поверхность.        ***       Катсуки наблюдает как Деку забирается на пассажирское сидение его машины, пристегиваясь, и когда он расслабленно откидывается на подголовник, уставившись в окно, Бакуго запускает двигатель и выезжает со стоянки больницы.       Они проезжают пару перекрестков в тишине, даже радио выключено, и между ними снова молчание, но уже не такое густое и тяжёлое, как было сразу после похорон. Когда Катсуки пересекает очередной перекресток, Деку немного оживляется и смотрит на него в упор.        - Каччан, ты пропустил поворот...        - Нет, не пропустил, - спокойно возражает Катсуки.        - Но мой дом в той стороне...        - А мой нет, - снова обрывает его Бакуго.        - Знаешь, тебе не обязательно следить за мной, как за маленьким ребёнком... - начинает было возмущаться Деку, но его снова резко перебивают раздраженным шипением:        - Замолчи.        - Я имею в виду, что справлюсь...        - Замолчи, Деку.        - Я в порядке, Катсуки, тебе не нужно меня контролировать, и я извинился...        - Закрой рот, Изуку! - рявкает он и глаза Деку рискуют выпасть из глазниц, настолько широко они открыты. Бакуго выдыхает и тормозит на очередном красном сигнале светофора, он продолжает уже спокойнее: - Так, думаю, что я не должен был орать... Слушай, я везу тебя к себе, не потому что не доверяю тебе, или хочу тебя контролировать. Я просто пытаюсь... Не знаю... Сменить обстановку. Наверное. Понимаешь?        - Да... Прости, я... Я идиот, и я это понимаю, просто... - Изуку затыкается сам, когда видит, как Катсуки хмурится.        - Если ты думаешь, что мы будем это обсуждать, то знай: определенно будем, но не сейчас, а когда ты сам будешь готов объяснить мне "нахуя", ясно? - Бакуго бросает на Деку короткий взгляд, прежде чем тронуться на разрешающий зелёный свет.        - Да, прости... - кивает.        - Боже, Деку, прекращай извиняться.        - Ладно, прос... - ловит ещё один яростный взгляд и быстро исправляется: - Просто ладно.       - Вот и прекрасно, - кивает в ответ, бросая пачку сигарет Деку на колени, в этом немая  просьба "помолчим".        - Да, - и он прикуривает две сигареты, передавая одну Катсуки, приоткрывает окно и выдыхает туда облачка горького дыма. Молчать с Каччаном, что может быть лучше?       Оказавшись в прихожей небольшой, но уютной квартиры, Изуку замирает, не спеша стягивать с себя обувь, так что Катсуки, закрыв дверь врезается в его затылок носом.       - Ну чего застыл? Проходи, - раздражённо ворчит он и подталкивает Деку в поясницу ладонью, но тот так и продолжает стоять столбом и пялиться на свои ботинки. Бакуго заглядывает за его плечо, пытаясь рассмотреть лицо и шумно вздыхает, когда видит, как Изуку зажмуривает глаза и виновато поджимает губы. Катсуки думает, что должен что-то сказать, но он не имеет ни малейшего представления, что он может сказать. "Ты в порядке?" - глупо, очевидно, что Деку нихера не в порядке. "Это не твоя вина" - слишком расплывчато, что именно не его вина? Что его мать заболела? Естественно это не его вина. Что он настолько отчаялся, что решился нажраться таблеток? Перебрав все возможные варианты слов, Катсуки решает, что они им и не нужны вовсе. Поэтому он просто разворачивает Изуку за плечи одним резким отточенным движением и прижимает к себе, позволяя Деку уткнуться носом себе в шею и слегка перебирает пальцами его уже отросшие кудри.       Бакуго чувствует как Изуку сжимает в руках его кофту на спине, прижимаясь к нему ближе, будто хочет спрятаться прямо в нём, будто нуждается в нём. Сердце Катсуки пропускает удар, когда он ощущает на своей шее теплый выдох, а холодный кончик носа Деку проходится по коже. Он продолжает гладить его волосы, чувствует, как Изуку сдерживает себя, чтобы не начать плакать. Катсуки хочет оглохнуть в тот момент, когда слышит надломленный шепот:       - Почему? - и это все, просто "почему", но Изуку и не нужно конкретизировать вопрос, Бакуго итак понял, что это за "почему?". У этого "почему" много значений: "Почему я здесь, а не в психушке?", "Почему мне так больно?", "Почему я?", "Почему ты столько делаешь для меня?", "Почему ты всё ещё рядом? Почему не послал меня со всеми моими проблемами?", "Почему ты?". Хотел бы он знать ответ хоть на один из этих вопросов, но он не знает, или не может правильно сформулировать, поэтому просто бубнит Деку в висок:       - Потому что, - ответ по всей видимости Деку полностью устраивает, кулаки, ранее сжимающие кофту Катсуки, расслабляются, плечи опускаются, он ещё пару раз отрывисто вздыхает, шмыгает носом и отстраняется, отступая от Каччана на шаг назад.       - Хочу принять душ, смыть с себя больницу, - тихо говорит Деку, наконец стягивая с себя обувь и ветровку, Катсуки следует его примеру.       - Где ванная и полотенца, ты знаешь. Комод, нижний ящик, там твои вещи, - отвечает Бакуго и обходит снова застывшего в проходе Деку, направляясь на кухню. Ему определенно нужен кофе, черный, крепкий кофе. Но Изуку цепляется за рукав его толстовки, заставляя посмотреть в глаза.       - Спасибо, - твердо, на сколько это возможно в его состоянии, благодарит Изуку.       - Ага, - Каччан пожимает плечами, не за что его благодарить, так он думает. Ему кажется, или Деку на это "ага" закатил глаза? Изуку отпускает его и направляется к комоду, чтобы взять все необходимое и скрывается в ванной. Бакуго провожает его взглядом, а затем направляется на кухню. Кофе он все-таки выпьет, желательно цистерну.