Lullaby for

Благотворительность — это всегда хорошо. Ладно, не совсем всегда — не стоит забывать, что кто-то отмывает через неё деньги или решает политические вопросы тем, кто куда сколько пожертвует. Но в целом — хорошо. Син Цю давно хотел поучаствовать в подобном мероприятии, надеясь, что его муза поможет не только желавшим окунуться в выдуманный мир душам, но и кому-то более… нуждающемуся? Кому-то, чья жизнь была хуже того, что он видел, ходя по Ли Юэ и восстанавливая справедливость. И возможность принести пользу наконец выдалась. Правда, в Иназуме, а не в Ли Юэ, но к тому, что большего успеха его книги достигли в чужом регионе, Син Цю давно привык. В этом нет ничего плохого, так даже лучше: никто из знакомых не сможет купить вечер с ним, а ведь именно его Син Цю и планировал представить на аукционе. Конечно, всё будет культурно. Он или она погуляют с «известным писателем», поедят в каком-нибудь кафе, распрощаются. Что ещё нужно поклонникам, если не время с любимым автором? Но в фантазии изобретального Син Цю были разные сценарии для благотворительного вечера, и не все можно было бы поместить в детские книжки. Не то чтобы ему хотелось, чтобы кто-то купил именно вечер или даже ночь, но… Если бы так сложилось, и человек был бы ему симпатичен, Син Цю не отказался бы. Какого бы пола ни оказался благотворитель. Син Цю не рассчитывал увидеть много знакомых лиц. Вряд ли его станет покупать Яэ Мико, учитывая, что аукцион организовала она, вряд ли им заинтересуется любительница литературы Кокоми, а остальные… Син Цю почему-то вспомнил только Горо, хоть он и не был похож на того, кто в принципе интересуется романами и авторами. Но, когда начались торги его лота, Син Цю увидел неожиданное лицо, сходу предложившее довольно крупную сумму. И где он только взял столько денег? Ставку сбили. Всё-таки Кокоми. Син Цю показалось, что назло Мико, ведь следом последовала ставка именно от кицунэ. А вот знакомое лицо молчало. Глядя на его расстройство, Син Цю почувствовал настолько беспробудную тоску, что едва не сошёл с небольшой сцены, на которой его, как праздничную индейку, выставляли, и не предложил свои деньги. В долг или по старой дружбе. Лишь бы не видеть на лице серьёзного, часто выглядящего бесстрастным, но в своей сущности доброго и чувствительного Чун Юня этого всепоглощающего разочарования. Правда, почему он так расстроен? Зачем вообще он приехал в Иназуму и хочет купить Син Цю, учитывая, как много вечеров они проводят вместе совершенно бесплатно? Пока Мико и Кокоми набивали Син Цю цену, он вдруг вспомнил свои дневные размышления о том, что его мог бы купить кто-нибудь… в буквальном смысле? Нет, он, конечно, не жиголо, но аукцион и то, что последует после него, Син Цю не рассматривал как плату за тело. За время — да, но он сам решает, как можно его провести, с этим согласилась Мико, пообещав, что проследит, чтобы никто не распускал руки. «Если ты сам этого не захочешь», — хитро проворковала она, и после этого Син Цю и задумался, что, может, окажется и не против. К торгам добавилось ещё несколько человек. Чун Юнь молчал, Мико, видимо, намеренно поднявшая цену, отступила. А Син Цю сверлил друга взглядом, уже не пытаясь понять, зачем он пришёл на этот аукцион, а проклиная его за то, что он так быстро сдался. А ведь Син Цю уже размечтался о том, как они немного погуляют по Иназуме, потом вернутся в Ли Юэ, а потом… Ох уж это волшебное «потом». Потом может случиться что угодно. Син Цю пообещал себе быть послушным, но не слишком безотказным. Впрочем, всё будет зависеть от того, как Чун Юнь станет просить. Но пока всё шло к тому, что просить будет не он, а девушка в огромных круглых очках, с хвостиком и длинной юбкой в пол. Такая же, как многие другие. Видимо, зря он мимолётом надеялся на вдохновение, которое вызовут эти торги. Никакого вдохновения. Это будет вечер лести и пустого восхищения, за которым, если повезёт, найдётся лишь крупица понимания персонажей. — Ну, кто же предложит больше? — подначивал народ аукционист. Син Цю, стараясь выглядеть дружелюбно, не сдержал тяжёлого вздоха. Видимо, никто, и его заберёт эта самая девушка. И тогда вечер в Иназуме, ужин, лесть… — Молодой человек с белыми волосами предлагает 250 000 моры! — воскликнул аукционист, и Син Цю, смотревший перед собой, перевёл взгляд на Чун Юня. Тот улыбнулся и подмигнул, словно говоря: «А ты правда решил, что я просто перестану бороться? Глупый. Я отдам за тебя все свои деньги». А может, это Син Цю лишь показалось, он всё-таки писатель, а в голове творца часто возникают мысли, которых не должно там быть. — 250 000 раз, 250 000 два, 250 000 три, продано! — воскликнул аукционист, и Син Цю зачем-то закусил губу. Похоже, фантазии не зря донимали его. Пришлось досидеть до конца аукциона, хоть Син Цю и порывался спуститься к Чун Юню и презентовать ему его чудеснейший лот — себя. Но Яэ Мико шикнула на него, когда он к ней обратился, а потом пригрозила, что выкупит его сама и заставит писать огромный прибыльный роман, иначе не отпустит домой, поэтому Син Цю послушно замолк, стреляя глазами в место в третьем ряду слева. Место не сводило с него взгляда в ответ. — Похоже, этот вечер я проведу с тобой, — начал Син Цю, когда аукцион всё-таки был закончен и все благотворители получили свои лоты. В основном скучные безделушки, так что не удивительно, что на Син Цю был довольно большой спрос. — Похоже на то, — кивнул Чун Юнь, смотря выразительно. Если бы Син Цю знал, что он может так смотреть, отдался бы ему забесплатно давно и много раз. Но Чун Юнь почему-то попросил только сейчас. Или не просил? — И для чего же ты это сделал? — Син Цю посмотрел исподлобья, замечая, как энергия экзорциста делает температуру воздуха невыносимой. От Чун Юня шёл такой жар, что Син Цю подурнело. Или ему самому просто стало жарко, а друг совсем ни при чём? — Знаешь, давно хотел тебе кое-что сказать. — Кажется, знаю. — И что думаешь? — серьёзно, совсем не игриво спросил Чун Юнь. Син Цю сощурился и покачал головой. — Что ты мог бы сэкономить кучу денег.