Наши дни.
Отдыхать и наслаждаться давно вычеркнутым из жизни, но по-прежнему родным городом, времени не было. Софи очень хотелось закутаться в пальто и гулять, гулять по улочкам Питера, упиваться его таинственностью, прямыми, как стрелы проспектами, дворцами, зеленью парков и садов, делать все то же самое, что она делала раньше, включить в наушниках что-нибудь из классики, или сесть на лавочке Екатерининского парка с книгой, иногда отвлекаясь на безумных прохожих и уличных музыкантов. Хотелось вновь почувствовать себя той беззаботной девчонкой, но, к сожалению, приехала она сюда не для этого. Утро нового дня началось со встречи с труппой, с утомительных репетиций и бесконечных повторений зазубренной до дыр роли. Нет, это не было никогда для нее каторгой, ведь быть актрисой театра – всегда было ее мечтой. Однако, те чувства, что вызывал у нее город, те воспоминания совсем не располагали к тому, чтобы «работать» и предстоящий спектакль только усиливал чувство тревоги, а не вызывал былой прилив сил и энергии. Играть Элизу Дулиттл на сцене Королевского театра было счастьем, но в Петербурге это ощущалось иначе. Ничего счастливого в этом не было и копаясь в себе во время небольших перерывов, глотая крепкий кофе, Софи не могла найти ответ на вопрос «почему?». Не могла, потому что очень точно его знала, хоть и отказывалась воспринимать, как истину. Телефон все это время лежал рядом и предательски жужжал, оповещая о последних местных новостях. О сбитой девочке, об оправдании убийцы, о сорванной презентации новой версии соцсети... - Вместе, – усмехаясь шепчет она и подкуривает сигарету. Софи не курит уже много лет, но сейчас ее организму требуется доза никотина, как помощник в переваривании всего, что происходит, хотя на первый взгляд не происходит ровным счетом ничего. Лишь сигарета трясется в замерзших пальцах, а сердце нарочито твердо отсчитывает ритм. Свободная рука уже было тянется к телефону, набрать номер психолога, высказаться, сообщить о том, чего они оба боялись – о (давно не беспокоящих) панических атаках, о заполняющих пространство призраках прошлого, но ей не дают этого сделать. Подошедший товарищ, коллега, партнер по сцене напоминает, что через пару часов начнется то, ради чего они приехали и надо бы уже приступить к точечной подготовке. Первый показ «Моей прекрасной леди» Королевским театром в Санкт-Петербурге должен пройти идеально и Софи понимает, что не может позволить себе все испортить. Она и не портит. Как всегда идеальна, она отыгрывает свою роль без запинки, ведь она была буквально рождена для сцены и бурные овации зала это подтверждали. Зрители рукоплескали, приглашенные гости подносили к сцене букеты цветов, одаривая Софи комплиментами и лишь один человек не решился этого сделать. Теряясь в толпе, человек в черном костюме и заношенных белых кедах, удалялся из зала. Рыжая макушка блеснула под светом случайно упавшего на нее луча софита и сердце актрисы, кажется, на одну очень и очень долгую секунду, остановилось. Она смотрела, как он, не оборачиваясь, уходит, держа руки в карманах брюк и все, чего она хотела в этот момент, так этого того, чтобы он не проявил слабость и не повернулся. Ведь тогда, свою силу потеряет и она и все разобьется вдребезги. Вся выстроенная годами стена, все проработанные специалистом проблемы и зализанные новой семьей раны, все, над чем она так тщательно и отчаянно работала, сломается, встреться они взглядами. Но этого не произошло и сердце снова начало биться, когда молодой человек скрылся за массивными дверьми зала. Софи почувствовала, что снова дышит, но не понимала, что это было большим обманом. Не поняла и даже тогда, когда после в гримерной к ней подошел администратор с большим букетом эустом и фразой «Вам просили передать». Она упрямо не слышала саму себя и чеканила в уме одну лишь фразу – я в порядке. Но порядка в ней уже не было.
«Поздравляю с премьерой в России. Сергей».