Поделишься ли ты со мной своей душой? (Расстегни молнию на своей коже и дай мне посмотреть)

Все началось, когда [Точка Зрения Всеведущего Читателя] начал капризничать. Хотя, возможно, я был великодушен, когда сказал "начал", поскольку не мог вспомнить, когда в последний раз мой мошеннический навык слушался меня, и работал так, как должен был. С другой стороны, возможно, я должен быть удивлен, что он все ещё работает, учитывая, что Сценарии закончены и сделаны уже более двадцати лет, очевидно; и хотя мое возвращение вернуло исчезающую магию в эту мировую линию, я бы подумал, что этот конкретный навык, по крайней мере, исчезнет вместе с Четвертой Стеной. Он не исчез, но, возможно, было бы лучше, если бы это оказалось так, вот что я подумал, когда мой взгляд переместился с системного уведомления, которое я всеми силами пытался игнорировать с тех пор, как оно появилось несколько минут назад, единственному нынешнему обитателю комнаты, кроме меня. Заметив мой взгляд, Ю Джинхъюк оторвался от полировки своего меча, – привычка, оставшаяся у него со времен Сценариев, – и уставился на меня. «Ким Докча, чего ты хочешь?» Почему это парень любит добавлять мое полное имя в каждое предложение? Я почувствовал, как улыбка на моем лице дрогнула. «Ничего, просто интересно, когда они выпустят меня отсюда». Услышав мой ответ, Ю Джинхъюк прищурился, но, к счастью, не активировал [Детектор Лжи]. — Когда ты перестанешь пытаться сбежать и начнёшь серьезно относиться к своей физиотерапии, ты сможешь спросить об этом Ли Сольхву и Эйлин. Ну, может быть, если бы это не было так болезненно, я бы не пытался выпутаться из этого, но я отказывался признать такую жалкую правду Ю Джинхъюку. Я знал, что мое инкарнационное тело все еще испытывает трудности с усвоением моих Историй, резко постарев на несколько лет из детского телосложения во взрослое, что объясняло мое нынешнее состояние. Но от этого легче не становилось. И отсутствие Четвертой Стены, чтобы облегчить боль, тоже не помогло. С тех пор как я проснулся, мне было трудно адаптироваться к реальности, когда я практически ничего не мог сделать сам. Именно после того, как в третий раз подряд один из членов моей Компании нашел меня растянувшимся на полу моей больничной палаты из-за неудачных попыток упражнений в подвижности, они коллективно решили установить своего рода дежурную вахту (игриво названную "Наблюдение за кальмаром" от Ли Джихье и детей), чтобы помешать мне якобы "убежать" (я сказал им, что пытался добраться до ванной, но они отказались слушать). Сегодня настала очередь Ю Джинхъюка. За два месяца, прошедшие с момента моего возвращения, мы с Ю Джинхъюком разговаривали по пальцам одной руки, если обмен странным вежливым приветствием (с моей стороны), уклончивым ворчанием и завуалированной угрозой (со стороны Ю Джинхъюка) можно было считать общением. Отчасти потому, что между постоянной суетой моих компаньонов и трудной задачей восстановления сил у меня почти не было времени на собственные нужды, а отчасти потому, что сочетание наших ужасных личностей и нынешнего шаткого статуса наших отношений сделало пребывание наедине в комнате исключительно неловким испытанием, которого я предпочел бы избежать. По общему признанию, мне было немного любопытно, как у него дела, после всего, и хотя часть меня боялась узнать это, остальная часть не могла не хотеть знать его мысли. Поэтому я сделал то, чего не делал уже очень-очень давно. Я активировал на нем Вторую Стадию [Точка Зрения Всеведущего Читателя]. Однако результат был таким, какого я должен был ожидать, когда появилось знакомое сообщение. [Ваша степень понимания соответствующего человека недостаточна!] Конечно. Это было то, что я не мог перестать замечать, несмотря на мои многочисленные попытки игнорировать это. Как сильно все изменилось. Во-первых, мир, общество и цивилизация в целом, конечно, но в основном люди. В частности, люди, которых я знал. Если бы Четвертая Стена все еще существовала, она, вероятно, отругала бы меня за то, что я ожидал иного, после того как прошло двадцать (бесчисленное количество) или около того лет с момента окончания Сценариев. Но это все равно заставило что-то в моей груди сжаться от дискомфорта, по какой-то неназванной причине. Несмотря на значительно большой отрезок вечности, который я провел в поезде, почему-то мне все еще казалось, что я был тем, кто изменился меньше всего. И если я был тем, кто изменился меньше всего, то Ю Джинхъюк был тем, кто изменился больше всего. И не только его внешность, с серебряными бликами, которые выглядывали из-под его жестких темных волос, плюс несколько дополнительных шрамов, разбросанных вокруг его лица и рук, оба из которых, как ни странно, ни в малейшей степени не умаляли его привлекательности. Но также и вся атмосфера вокруг него, бесконечное терпение, которое он, казалось, излучал там, где раньше его не было; то, как он часто крутился вокруг нашей группы, молча наблюдая за всеми, но уже не так отстраненно или отчужденно; как он не реагировал на мои насмешки так сильно, как раньше, привык, решив вместо этого слабо смотреть на меня. На первый взгляд всё это могло показаться мелким и несущественным, но всё без исключения говорило о Ю Джинхъюке, которого я не знал. Тот, кто провел больше века в странствиях и путешествиях к месту, которого я не мог достичь, живя историей, о которой я не мог прочитать. Это чувство было сродни тому, как будто я пропустил ступеньку на спуске по лестнице, или, может быть, больше похоже на то, что я пытался прочитать последнюю главу романа, предыдущую часть которого я пропустил. Для меня, привыкшего полагаться на свои знания о Способах Выживания, чтобы направлять свои взаимодействия, это было тревожное ощущение. Я был бы склонен назвать это чувство одиночеством, если бы думал, что все еще можно чувствовать себя одиноким, когда меня постоянно окружают люди в эти дни, душащие меня со всех сторон, как будто они не могут оторвать от меня глаз ни на секунду, чтобы я внезапно не растворился в звездной пыли или не споткнулся о собственные ноги и не упал навстречу ожидающей меня смерти или что-то в этом роде. Что я понимал, действительно понимал. Но это не мешало мне чувствовать, что все становится немного нелепым. Прошло уже два месяца, и можно подумать, что они уже немного успокоились. Но даже Ю Джинхъюк, казалось, согласился с тем, что я все еще нуждаюсь в няньке, хотя по всем намерениям и внешнему виду я был полноценным взрослым и значительно старше любого из них в придачу. Что вернуло меня к моему нынешнему затруднительному положению. К счастью, Ю Джинхъюк, казалось, не заметил ничего плохого и вернулся к полировке своего меча, в блаженном неведении, что его мысли, высказанные несколько минут назад отображались перед моими глазами в виде яркого неоново-синего всплывающего окна. [Я х⬛⬛у согн⬛т⬛ ⬛⬛⬛ и ⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛ в д⬛юй⬛е ⬛т е⬛о ж⬛зн⬛] Охх.... Честно говоря, я понятия не имел, почему навык вдруг решил активироваться сам по себе, или почему вместо обычного сообщения о том, что мое понимание слишком низкое, появилась какая-то очень тяжелая фильтрация, но даже с фильтрацией я мог достаточно хорошо заполнить пробелы самостоятельно. Подавив дрожь во всем теле, я осторожно закрыл окно и притворился, что вообще ничего не видел. Честно говоря, подумать только, что он молча вынашивал такие мысли по отношению ко мне... Я был пациентом, ясно? Если он хочет разорвать меня пополам и избить до полусмерти, он может, по крайней мере, подождать, пока я не поправлюсь достаточно, чтобы защитить себя, верно?! Может быть, это было результатом того, что он так долго сдерживался. Он пытался сдерживать это ради всеобщего попустительства (чтобы не навлечь на себя гнев Ли Сольхвы за то, что затеял драку в ее больнице), и теперь он был на грани срыва. Значит, он все-таки не выработал иммунитета к моим насмешкам. Если это так, то я должен быть благодарен, что все еще лежу в больнице, иначе Ю Джинхъюк, возможно, уже вцепился бы мне в шею. В любом случае, я понятия не имел, из-за чего он так разозлился, но не собирался об этом говорить. Просто пусть он посидит на нем, что бы это ни было, и немного покипит. Дайте ему около недели, и это пройдет. Конечно, если бы он действительно серьезно относился к этой обиде, то уже начал бы действовать в соответствии с ней, верно? Или мне так показалось. За исключением трех дней спустя. [Я д⬛лж⬛н дернуть его за волосы и з⬛д⬛ш⬛ть его св⬛⬛⬛ ⬛⬛⬛⬛⬛⬛ чтобы ⬛н з⬛м⬛л⬛ал.] А потом, через неделю. [-наступить на его ⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛ и п⬛⬛⬛⬛мса⬛⬛ его моими ботинками, пока он не пр⬛вр⬛т⬛тся в р⬛да⬛щее м⬛сиво] А потом, через две недели. [⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛] Я даже не хотел знать, о чем он думал. И позже в тот же день. [Я хочу заставить его плакать] Как ни странно, это был единственный, кто до сих пор появлялся нефильтрованным, не то чтобы это было признаком чего-то другого, кроме того, что мое понимание Ю Джинхъюка немного улучшилось вместе с моим осознанием его агрессивных побуждений. Дело было в том, что мысли Ю Джинхъюка с каждым днем становились все более жестокими, а не наоборот, а это означало, что мой план сидеть сложа руки и позволить всему идти своим чередом становился все более тщетным. Это означало, что пришло время придумать новый план действий, или такими темпами меня скоро выпишут из больницы, что даст Ю Джинхъюку полную свободу действий, чтобы, э-э, забить меня до смерти? По крайней мере, таковы были его вчерашние мысли, когда он пришел ругать меня за то, что я снова пропустил сеанс физиотерапии (еще одна попытка с моей стороны оттянуть неизбежное). Теперь, когда я принял решение что-то предпринять в этой ситуацией, возникла следующая проблема: что именно мне делать? Обсудить об этом с Ю Джинхъюком? (Невозможно). Попросить помощи у кого-то другого? (Но кто?). Я мысленно перебирал наших спутников в поисках кого-нибудь, кто мог бы знать, в чем проблема с Ю Джинхъюком, и одновременно был бы готов помочь мне избежать гнева главного героя. Первым человеком, кто пришел на ум, была Хан Суен. Как автор, который буквально создал Ю Джинхъюка на свет, кто бы лучше ее знал о мыслях и чувствах этого человека, но я быстро отбросил эту идею. Даже если бы она знала что-нибудь полезное, эта Ведьма скорее посмеялась бы на мой счет, чем помогла бы мне. В результате остался только один человек, который был в некотором роде близок к бывшему регрессору и, насколько мне известно, активно не молился о моем несчастье. — Ли Сольхва-сси, можно с тобой кое о чем поговорить? — Это связано с вашими сеансами физиотерапии, которые вы пропускаете? — спросила она, не отрываясь от своей карты, — если это не так, то я не хочу ничего слышать. Возможно, это была не очень хорошая идея. Я мысленно размышлял, стоит ли мне искать Ю Мию, но она не была легко доступна в больнице, как Ли Сольхва, и последнее, что я знал, она ненавидела меня до глубины души. Забудь об этом, пришло время встретиться лицом к лицу с музыкой. «Э-э, да, насчет этого...» — Я нахожу это забавным, это почти как если бы Докча-сси не хотел выписываться после всей той суеты, которую вы подняли из-за того, что о вас заботились, — Ли Сольхва опасно улыбнулась, в ее глазах был скрытый блеск. «Можно подумать, что такой самодостаточный человек, как вы, захочет, чтобы его освободили как можно скорее, не так ли?» У нее действительно накопилось много обид на меня за последние несколько месяцев, да? Я бы чувствовал себя хуже из-за того, что был таким ужасным пациентом, но сейчас у меня были заботы поважнее, и скоро у нее тоже будут проблемы, если ей придется залатывать меня после того, как Ю Джинхъюк закончит со мной. — Извини, я обещаю, что начну относиться к этому более серьезно, — и сделаю это, как только моя жизнь окажется вне опасности. Я подумал, что, возможно, Ли Сольхва могла бы сказать, что я был не совсем честен, если бы раздраженное выражение ее лица было хоть каким-то признаком. «Просто есть кое-что еще, о чем я хотел с тобой поговорить. Я подумал, что ты могла бы мне помочь». — А? И чем, скажите на милость, я могу быть вам полезна? — спросила она, раздражение в ее тоне сменилось весельем. Во-вторых, я, возможно, ошибался, когда думал, что ее нет среди тех, кто молится за мое несчастье. — Речь идет о Ю Джинхъюке... — сказал я, на что ее брови подпрыгнули до линии волос, по-видимому, не ожидая такого поворота темы. Я продолжал сражаться, несмотря на растущее смущение. «Ты случайно не знаешь, сердился ли он... на что-нибудь конкретное в последнее время?» — Джинхъюк-сси? — спросила она, размышляя. «Откуда мне знать? У вас есть причина так думать?» Конечно, о том, чтобы сказать ей, что я прочитал его очень агрессивные мысли, не могло быть и речи. — В последнее время он часто смотрит свирепо, — сказал я вместо этого, — сжимая кулаки, стискивая челюсти, ну, ты знаешь, весь набор. — Наверное, все это было правдой, но это не было причиной, по которой я пришел к такому выводу. — Хм, я не заметила, что он делает это чаще, чем обычно. — Сказала Ли Сольхва, выглядя так, словно рассматривала свое последнее взаимодействие с бывшим регрессором в новом свете. «Но, очевидно, вы знаете Ю Джинхъюка-сси лучше, чем я. Почему вы думаете, что я знаю что-то, чего не знаете вы?» Потому что эта глупая солнечная рыба не хотела говорить со мной о своих чувствах. Кроме того, хотя я знал, что Ю Джинхъюк и Ли Сольхва не были любовниками в этой регрессии, какая-то часть меня не могла не обратиться к моим предыдущим знаниям о Способах Выживания. Возможно, та самая часть, которая провела эквивалент тысяч лет, наблюдая за развитием этой самой истории из подземки. Естественно, этого я ей тоже не сказал. Так что я согласился на ещё одну полу-ложь. «Я просто подумал, что, может быть, ты могла бы помочь мне придумать причину, по которой он мог так себя вести». Просто я надеялся, что она сможет просветить меня относительно того, почему он вынашивал намерение убить меня в частности. Я имею ввиду, что список погрешностей, которые я совершил против Ю Джинхъюка, был смехотворно длинным, но если бы мне пришлось указать на какой-то один из самых недавних преступлений, которое заслуживало бы такой бурной реакции, то на ум пришло бы не так уж много. — Что ж, мне жаль разочаровывать вас, Докча-сси, но, боюсь, я ничем не могу помочь, — она виновато улыбнулась. «Хотя, если вы позволите мне сказать, пару слов, в случае, если вы могли сделать что-то, что разозлило Джинхъюка-сси, я бы предложила поговорить с самим человеком», — логично посоветовала она. «У вас вероятно, было бы больше шансов успокоить его таким образом, чем идти за спиной и спрашивать других людей.» — Да, ты права, Сольхва-сси. Я подумаю об этом, — теперь это была откровенная ложь. Она, вероятно, тоже это знала, судя по беспомощной улыбке на ее лице. «И, пожалуйста, не извиняйся, ты мне очень помогла». – Так что это был полный провал. И вот так прошло еще полнедели с тех пор, как я попытался выжать ответы из Ли Сольхвы, и пока мне нечего было предъявить. Во всяком случае, я неуклонно приближался к своему крайнему сроку, учитывая, что теперь я был вынужден выполнить свое обещание начать более серьезно относиться к физиотерапии (чтобы я не навлек на себя гнев женщины-врача, и она не решила натравить на меня Ю Джинхъюка). Сегодня была очередь Ю Джинхъюка снова наблюдать за мной; обычно это была ужасная новость, но как только я подумал, что достиг конца очереди, меня осенило, как луч света в конце туннеля. Он привел с собой Ю Мию. Ни она, ни ее брат не потрудились объяснить мне, почему она здесь, хотя я этого и не ожидал. Шин Ёсунг и Ли Гильюнг должны были прийти сегодня после занятий, и поскольку ее школа закончилась раньше, вполне вероятно, что она решила присоединиться к ним ради того, чтобы потусоваться с ними. Кроме того, у меня было подозрение, что она ищет повод пообщаться с братом, даже если это будет такое скучное место, как больница. Я внутренне порадовался отсутствию эмоциональной осведомленности у Ю Джинхъюка и продолжил ждать возможности поговорить с ней наедине. Возможности, как и следовало ожидать, не представилось. Честно говоря, я ожидал именно этого. Ю Джинхъюк следил за мной, как ястреб, всякий раз, когда он приходил, он едва выпускал меня из поля зрения для перерыва в ванную, не было ни единого шанса, что он добровольно оставит меня наедине со своей драгоценной младшей сестрой и рискнет, что я оскверню ее невинность или что-то в этом роде. Вот почему у меня был план действий на случай непредвиденных обстоятельств, хотя это обошлось бы мне дорого. Я незаметно вышел из приложения для чтения на своем телефоне, из которого читал веб-роман, и быстро отправил Хан Суен сообщение. –Мне нужна услуга –а? –что ты замышляешь? –пока ничего –пока? –помоги мне отвлечь yjh –послушай, я не буду соучастником твоей попытки побега –я не убегаю –просто нужно немного времени, не долго, максимум 10 минут –хорошо, но не жди ни секунды дольше –спасибо, я тебе должен –я, блядь, запомнила И действительно, телефон Ю Джинхъюка завибрировал всего через несколько секунд. Он выудил его из кармана пиджака (не своего Космического пальто Бесконечного Измерения, хотя оно было такого же черного оттенка) и презрительно посмотрел на экран. На мгновение я испугался, что он не возьмет трубку, но, к счастью, поднес динамик к уху: «Сделай это быстро». Я мог слабо слышать жужжание голоса Хан Суен, придумывающей какое-то дерьмовое оправдание; убедительная чушь, если раздраженное, но смиренное нахмуренное лицо Ю Джинхъюка можно было принять за признак. — Подожди, — сказал он в трубку, затем повернулся к Ю Мии, — Миа, я вернусь через несколько минут, ты временно отвечаешь за него. — Я почувствовал вспышку негодования при мысли о том, что меня оставят под присмотром старшеклассницы, но слова о протесте были прерваны испепеляющим взглядом Ю Джинхъюка: «Ким Докча, не пытайся сделать что-нибудь глупое». Я не хотел ничего говорить на случай, если он решит использовать [Детектор Лжи] и разоблачит меня, поэтому я ограничился невинной улыбкой, которая, как я надеялся, выглядела безобидной и не коварной. Это имело противоположный эффект, видя, как глаза Ю Джинхъюка сузились с подозрением. К счастью, небеса, или Ю Миа в данном случае, были на моей стороне. «Просто поторопись и иди, Оппа, я присмотрю за тобой, дяденька Кальмар», — сказала она, закатив глаза. Он кивнул наполовину извиняющимся тоном на ее слова, бросил на меня последний взгляд и, наконец, ушел. Наконец-то я смог вздохнуть с облегчением. Первый этап завершен, теперь пришло время перейти ко Второму этапу. Я спокойно наблюдал за подростком, сидящим на диване в углу и играющим с какой-то портативной консолью (которую я не узнал. По прошествии двадцати лет неудивительно, что Nintendo больше не была лидером в отрасли). На ней была школьная форма в западном стиле, и меня снова охватила ностальгия и легкое чувство меланхолии при очередном напоминании о течении времени. — Если ты и дальше будешь пялиться на меня, как придурок, я все расскажу своему Оппе, — сказала она без предисловий, ни разу не оторвавшись от игры. Конечно же, она была такой же, как и ее брат, ни в малейшей степени не симпатичной. Я погладил шерсть Бию, которая удовлетворенно дремала у меня на коленях, и утешился тем, что, по крайней мере, моя драгоценная дочь осталась такой же милой, как и всегда (даже в человеческом облике, хотя я был шокирован этим). — Миа, можно задать тебе вопрос? — спросил я, нацепив свою самую обезоруживающую улыбку. «Это касается твоего брата.» Молодая девушка преувеличенно вздрогнула и посмотрела на меня: «Не веди себя так близко ко мне, и если ты думаешь, что сможешь использовать меня, чтобы подразнить моего Оппу, ты глубоко ошибаешься, уродливый дяденька». Я стиснул зубы и напомнил себе сохранять спокойствие, ради мира с Ю Джинхъюком в будущем. «Ничего подобного, я просто хотел спросить, не замечала ли ты чего-нибудь... необычного в нем в последнее время?» Она, казалось, немного ослабила бдительность, заинтригованная. «Необычного? От чего именно?» — Возможно, более злой, более склонен к насилию..? — я внутренне съежился от своих слов, но у меня не было другого способа выразить это, кроме как: «Твой брат в последнее время ужасно много фантазировал обо мне, ты случайно ничего об этом не знаешь?» Ю Миа прищурилась, глядя на меня, как мини-клон Джинхъюка, которым она и была. «Что ты сделал?» Я внутренне заплакал от ее обвинения: «Я не знаю, поэтому мне нужна твоя помощь!» Должно быть, она заметила беспомощность на моем лице, потому что прекратила задавать этот вопрос. «Ну, он, конечно, был на взводе, но это вполне естественно, учитывая, что ты проснулся.» — Какое это имеет отношение к делу? Она молча посмотрела на меня, как будто я сказал что-то настолько глупое, что было совершено несправедливо. «Знаешь, если кто-то и должен злиться, так это я. Прошло уже четыре года с тех пор, как я проводила сколько-нибудь значительное время со своим Оппой, а теперь ты привязал его к себе.» Ох. Я почувствовал знакомое чувство вины в груди и посмотрел на спящую Бию на моих коленях, не смея встретиться взглядом с Мией. «Ты на меня обижаешься?» — М-м-м, сначала я хотела. Но если бы я винила тебя, мне пришлось бы обижаться и на своего Оппу, а я не хотела вечно злиться на него, — она задумчиво призналась: «Я полагала, что это вполне логично, мой Оппа всегда был глупо упрямым, только такой человек мог продолжать преследовать такого идиота, как ты, почти две тысячи жизней, и даже сейчас». — Она сочла разговор оконченным и вернулась к своей игре. Мои брови нахмурились в замешательстве от ее слов, но прежде чем я смог спросить ее, что она имела в виду, дверь с громким стуком распахнулась, открывая убийственно выглядящего Ю Джинхъюка. Ах, похоже, что игра закончилась. — Ты...! — процедил он сквозь зубы, приближаясь ко мне большими, целеустремленными шагами. Он осмотрел мое тело глазами и, не обнаружив никаких признаков неудачной попытки побега, повернулся, чтобы посмотреть на Мию, а затем снова на меня, с явным подозрением на лице. «Ким Докча, что ты замышляешь?» Я подавил прилив праведного негодования от его обвинения, в конце концов, он был не совсем неправ, подозревая меня. И все же я не собирался отпускать его без протеста. «Джинхъюк-а, что я за человек в твоих глазах, что ты всегда думаешь обо мне только самое худшее?» — Из тех, что полны дерьма, — честно ответил он. Ай, ладно. — Ты можешь быть спокоен, Джинхъюк-а, мне нечего скрывать. [Воплощение "Ю Джинхъюк" активировал Детектор Лжи уровень ?? !] [Эксклюзивный навык, Непроницаемое Лицо уровень ?? был активирован!] [Непроницаемое Лицо нейтрализовало эффект Детектора Лжи!] Ю Джинхъюк нахмурился. Особенность Непроницаемого Лица заключалась в том, что, хотя он блокировал Детектор Лжи, он также делал очевидным, что мне действительно есть что скрывать. К моему удивлению, вместо того, чтобы признать мою уловку, Ю Джинхъюк подошел ко мне и, схватив руками мой подбородок, поднял мое лицо к себе. Любая жалоба на его грубое обращение замерла у меня на языке, когда я был так близко к великолепному облику бывшего главного героя. — Эй! Если ты и этот уродливый дяденька начнете флиртовать, я ухожу! — пожаловалась Ю Миа на заднем плане. Я почувствовал, как мое лицо вспыхнуло от ее слов, но Ю Джинхъюк полностью проигнорировал ее, продолжая искать на моем лице что-то неизвестное, дергая его вправо, а затем влево. Затем он схватил меня за запястье и осмотрел его, измеряя и оценивая темными бездонными глазами. Перед этим каменно-холодным выражением лица, которое ничего не выдавало, несмотря на весь здравый смысл, я не мог удержаться и активировал Точку Зрения Всеведущего Читателя. Удивительно, но навык сработал успешно. [Вашего понимания соответствующего человека достаточно, и активируется Вторая Стадия Точки Зрения Всеведущего Читателя!] [Его кожа выглядит здоровой, щеки немного покраснели с прошлой недели. Его запястья все еще слишком тонкие, но он, кажется, немного прибавил в весе. Выздоровление стабильное.] [Что мне сделать, чтобы заставить этого дурака перестать попадать в неприятности раз и навсегда.] Я почувствовал, как что-то внутри моей груди набухает и наполняет меня теплом. Я действительно не мог понять этого ублюдка. Только что он был полон убийственной ярости по отношению ко мне, но в считанные секунды уже думал о таких вещах. Может быть, он уже справился со своим гневом, а я делаю из мухи слона. [Может, мне ст⬛⬛т пр⬛в⬛зать его к кр⬛⬛⬛ти и ⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛ т⬛к с⬛⬛⬛но, что он даже не под⬛м⬛ет вст⬛ть в течении сл⬛ду⬛щей н⬛⬛ели.] Так оно и было. Если бы я не был так сосредоточен на том, чтобы ничего не показать на своем лице, я уверен, что слезы разочарования текли бы по нему. И снова мне напомнили, что проклятие всеведения - тяжелое бремя. На следующий день Хан Суен пришла, чтобы получить причитающееся, под чем я подразумевал, что она пришла, чтобы выудить у меня информацию. Автор вошла, как будто она владелица этого места, подкупив Бию лимонной конфетой из ее, по-видимому, бесконечной стопки, а затем бесцеремонно плюхнулась на ближайший стул для посетителей у моей кровати. «Привет, крысиный ублюдок», — вкрадчиво поприветствовала она меня сквозь зажатый в зубах леденец. — Давай, выкинь это из своей системы. — Сказал я ей, уже предвкушая приближающуюся головную боль. — Терпение, юный падаван, всему свое время, — сказала она, неторопливо скрестив ноги. «Кстати, из-за чего у тебя так задрались штаны.» — Для начала, тот факт, что ты даже не смогла устроить мне 10-минутный перерыв от Ю Джинхъюка. — Эй! Я держалась прилично, не моя вина, что этот ублюдок одержим, — огрызнулась она. «И ты даже не пытался сделать это убедительным.» — Кстати, что ты ему сказала? — Только то, что вокруг шныряли какие-то репортеры, не ложь, между прочим, я просто преувеличила количество, вот и все, — она отмахнулась от вопроса. «Неважно, скажи мне, что между вами двумя происходит, ты уже некоторое время ведешь себя странно рядом с ним.» — Скажем так, у меня есть основания полагать, что он затаил на меня очень глубокую обиду и, возможно, нападет на меня в самом ближайшем будущем. — Нападет на тебя?? — недоверчиво спросила она. «В последний раз, когда я проверяла, он, казалось, был готов разбить лагерь в этой самой комнате и лично срубить всё, что хотя бы угрожало твоему благополучию, даже если это был лист, который случайно коснулся твоих волос». — Ну, судя по его мыслям, он гораздо больше склонен меня убить, —раздраженно огрызнулся я. Я не знаю, откуда у всех появилась идея, что странное контролирующее отношение Ю Джинхъюка было чем-то иным, кроме того, что он убедился, что мне некуда сбежать. — Хм? Его мысли? — Хан Суен уловила ключевое слово в моем заключении. «Только не говори мне, ты использовал на нем навык?» — Да... — признался я. Я все еще не мог смириться с тем фактом, что она, как и многие мои спутники, знали о Точке Зрения Всеведущего Читателя. В конце концов, она сделала это названием своего романа. «По какой-то причине он продолжает активироваться сам по себе рядом с ним.» — Угу, и ты сказал, что его мысли подразумевали, что он зол на тебя, как-то так? — Ну, по большей части. Большая часть из них отфильтрована, но общий тон довольно агрессивный. — Отфильтрована? — Да, знаешь, вроде того, как информация о будущем фильтровалась в Звездном Потоке, — сказал я, не зная, почему она зациклилась на этой детали. С другой стороны, было странно, что мой навык начал фильтровать информацию, хотя раньше он этого никогда не делал. — Ты имеешь в виду, как цензура? Как те, которые появлялись всякий раз, когда Уриэль проклинала и так далее? — спросила она, подвигаясь вперед на своем сиденье. Я нашел ее энтузиазм немного отталкивающим. — Да... примерно так. Я практически видел, как винтики в ее мозгу вращаются при моем ответе, или, точнее, ее [Предсказательный Плагиат] срабатывает. После неестественно неловкой паузы, в течение которой я молча наблюдал за ней, ожидая ее ответа, задумчивое выражение лица Хан Суен сменилось волчьей улыбкой, за которой быстро последовал резкий лающий смех. Я наблюдал с молчаливым восхищением и легким раздражением, как она продолжала смеяться без перерыва в течение следующих нескольких минут, иногда трясясь так сильно, что чуть не падала со стула. «О, боже, я не могу... ХА-ХА-ХА-ХА, — выпалила она в перерывах между смехом, — клянусь, вы двое такие чертовски тупые...!» Все больше раздражаясь на нее, я посмотрел на Бию, которая спокойно слушала, жуя свою конфету, ожидая ответов. — Я думаю, отец мог неправильно понять намерения капитана... — сказала она с загадочной улыбкой, которая еще больше сбила меня с толку. — Ты закончила? — сказал я Хан Суен, пока она пыталась восстановить дыхание, но безуспешно. — Почти, — сказала она, еще пару раз хрипло выдохнув, пока наконец не успокоилась. «Послушай, я боюсь, что твой маленький идиотский мозг не сможет воспринять правду, учитывая, что твое умение буквально фильтровало ее, чтобы ты не сгорел самопроизвольно, поэтому я не буду говорить слишком много; но тебе и ублюдку солнечной рыбе нужно срочно поговорить.» — Я не могу поверить, что ты заставила меня ждать и смотреть, как ты смеешься, как гиена, больше десяти минут, только чтобы сказать мне очевидное, — сказал я, не впечатленный. — Если это так очевидно, то почему ты до сих пор этого не сделал? — упрекнула она, оценивая меня темными глазами. Излишне говорить, что у меня не было слов, чтобы опровергнуть ее, поэтому я промолчал; взгляд был устремлен на что-то за ее пределами, хотя бы для того, чтобы избежать ее испытующего взгляда. Рассуждая здраво, я знал, что у Ю Джинхъюка было более чем достаточно причин затаить на меня злобу. Настолько сильно, что я почувствовал почти непреодолимое желание схватить его за плечи и яростно встряхнуть, требуя объяснить, почему он до сих пор не убил меня (почему он спас меня). Но даже я не был настолько туп, чтобы не понимать, что чувства бывшего регрессора ко мне были искренними. И мое длительное существование, и продолжение одной истории были достаточным доказательством этого факта. [История "Компаньоны Жизни и Смерти" напрашивается на то, чтобы ее заметили!] Знание не равнялось пониманию, но могло равняться признанию. Самоотверженная преданность бывшего главного героя не была чем-то таким, к чему я привык, и какая-то часть меня не могла не упиваться мыслью о том, что я заслуживаю такого, но это было бы медвежьей услугой всем усилиям моих Спутников вернуть мою рассеянную душу, если бы я все еще продолжал отрицать свои чувства и эгоистично пытаться искупить мои грехи в этот момент, несмотря на то, что знал, как сильно это причинит им боль. Если Ю Джинхъюк был готов простить меня за все, что было до сих пор, то само собой разумеется, что не было бы большего, за что он не простил бы меня. Именно поэтому я так боялся встретиться с ним лицом к лицу. Как с ним разговаривать. Как мне вообще смотреть в глаза этому человеку? Зная, что я был причиной всех его страданий. Что я годами смотрел за ним из вагона метро, спокойно наблюдая, как он живет и умирает, любит и теряет, и повторяет этот цикл снова, снова и снова. Что я слышал каждое его слово, запомнил каждую линию и изгиб его лица, положение каждого шрама на теле, что я стыдливо плакал и смеялся вместе с его жизнью, как вор, крадущий все его драгоценные мгновения для себя, чтобы собирать и восхищаться, что я тайно проследил за его жизнью. Очертания его губ своими пальцами и дремал под ровные звуки его дыхания, когда он спал, что я считал ресницы на его глазах и секунды между каждым заикающимся ударом сердца и каждой его смертью. Что же мне делать, если он все-таки не сможет меня простить? Хан Суен спокойно наблюдала за мной на протяжении всего моего момента самоанализа с понимающим выражением на лице. «Ну, я так думаю», — сказала она, отряхиваясь. «Я уже сделала все, что могла, так что теперь все в твоих руках. Может быть, ты и тупой идиот, но я верю, что вы двое сможете во всем разобраться.» Я посмотрел на нее, собирающуюся уходить, с печальной улыбкой на лице. — Спасибо, — сказал я, хотя и не был уверен, за что ее благодарю. За то, что была рядом, может быть, за заботу. Хан Суен ответила мне дерзкой ухмылкой. Это была еще одна вещь, к которой мне было трудно привыкнуть. Быть замеченным. Хотя, думаю, это было не так уж плохо. – Через неделю меня наконец выписали из больницы. Все согласились отпраздновать мое выздоровление, устроив вечеринку по случаю возвращения, которая также удваивалась как вечеринка по случаю Новоселья, поскольку это был первый раз, когда я переезжал в общий дом компании. В доме царила шумная и веселая атмосфера. Обеденный стол был переполнен всеми, от моих товарищей по компании до оставшихся созвездий и даже моей матери (их обеих), до такой степени, что я внезапно задался вопросом, когда я успел познакомиться с столькими людьми. Находясь в центре всеобщего внимания, я, естественно, едва успевал созерцать происходящее издалека, как мне вдруг подносили напитки и заставляли пробовать каждое блюдо на столе (к счастью, ни в одном из них не было помидоров. Они также были восхитительны, и неудивительно, ведь это была работа Ю Джинхъюка). Несмотря на мой обычно более замкнутый характер, я обнаружил, что постепенно заражаюсь уютным и праздничным настроением, оставляя большую часть своих запретов позади, чтобы погрузиться в почти чужой опыт дома, полного людей, которыми я дорожил. Только после того, как ночь сменилась ранним утром и все посетители разошлись на ночь, я позволил своему взгляду блуждать по человеку, которого я почти избегал на протяжении почти всего собрания, в настоящее время стоящему у раковины, моющему несколько оставшихся тарелок, прежде чем уйти отдыхать, как и все остальные. Возможно, на меня все еще действовала остаточная атмосфера, и алкоголь значительно расслабил меня, но я обнаружил, что с большей готовностью борюсь с единственным запретом, от которого еще не избавился. Приняв решение до того, как у меня закончились остатки жидкой храбрости, я подошел к Ю Джинхъюку, схватил кухонное полотенце и молча начал вытирать и убирать посуду, оставленную на сушилке. Он молча смотрел на меня несколько секунд, но принял мою неуклюжую попытку помощи в ответ, безмолвно протянув мне еще посуду для просушки. Когда мы устроились в удобной позе вытирания и сушки, как два хорошо смазанных винтика машины, я украдкой бросил странный взгляд на бывшего регрессора. Глядя на его умиротворенное, хотя и деревянное выражение лица, нельзя было подумать, что он затаил на меня какую-то обиду или недовольство. Меня так и искушало проверить, верны ли мои мысли. Несмотря на мои прежние опасения, я активировал Вторую Стадию Точку Зрения Всеведущего Читателя. [Я мог бы п⬛р⬛гн⬛⬛ь его ⬛⬛⬛⬛⬛ прилавок и ⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛ его снова и сн⬛ва, пока он не п⬛пр⬛с⬛т меня ост⬛⬛⬛виться] Неважно. Покорно вздохнув, я убрал последнюю тарелку и потянул за подол рубашки Ю Джинхъюка, привлекая его внимание. — Ю Джинхъюк, нам нужно поговорить. – Я молча повел Ю Джинхъюка в самое уединенное место в доме, которое только мог придумать,–в свою новую комнату. Это было не совсем уединенно, как в, вдали от всех остальных, но оно находилось в самом дальнем углу коридора, что обеспечивало оптимальное пространство для серьезного разговора, или для того, чтобы Ю Джинхъюк жестоко обращался со мной, учитывая его предыдущие мысли. В любом случае, я был уверен, что смогу, по крайней мере, отбиться от него, теперь, когда я мог спокойно ходить и не был прикован к кровати или инвалидному креслу. В конце концов, я не зря был Созвездием Мифического Класса. Как только мы добрались до назначенного места, я закрыл за собой дверь, чувствуя, как тяжелый взгляд бывшего главного героя обжигает мне спину, и наконец повернулся к нему лицом. Теперь, когда мы были здесь, до меня дошло, что я понятия не имею, с чего начать, но мрачный взгляд собеседника молча давил на меня, чтобы я произнес слово, поэтому я выпалил первое, что пришло в голову. «Ю Джинхъюк, я знаю, что у тебя есть какие-то сдержанные чувства ко мне». Глаза бывшего регрессора слегка расширились при моем вступительном слове, а затем сузились. «Что ты имеешь в виду?» Я сглотнул от силы его взгляда, боясь его реакции. «Да, как будто ты не знаешь, что у меня есть умение читать мысли и...» — Ким Докча... — Ю Джинхъюк зашипел сквозь стиснутые зубы, и я уже мог сказать, о чем он думает, даже без использования моего фирменного навыка. — Я сделал это не нарочно! — я споткнулся, чтобы уточнить: «В последнее время он неисправен, внезапно активируется сам по себе, и ты знаешь, я думаю, что случайно узнал кое-что... например, то, как ты ко мне относишься.» Ю Джинхъюк молча наблюдал за мной, переваривая мои слова с непроницаемым выражением лица. У меня возникла предательская мысль еще раз проверить его мысли, но в конце концов я воздержался. Я не должен позволять такому агрессивному поступку войти в привычку. По мере того как молчание затягивалось, мне становилось всё неуютнее. «Так что я подумал, что мы должны, знаешь... поговорить об этом или что-то в этом роде.» Внезапно весь вес темного взгляда Ю Джинхъюка снова упал на меня, почему-то тяжелее, чем раньше. «Ким Докча, ты привел меня сюда, чтобы отвергнуть?» — А? — Отвергнуть? — Что ты... Нет, конечно, нет, это не то, что я... — Значит ли это, что ты принимаешь меня? — сказал он, подходя ближе ко мне с непонятным блеском в глазах. — Что, принимаю...? — при приближении Ю Джинхъюка я бессознательно отступил назад, неуклонно теряя почву под ногами, пока мои колени не уперлись в кровать. «Я имею в виду, я не знаю, это то, что я хотел...!» — Ким Докча, — сказал Ю Джинхъюк, входя в мое пространство, — ты понимаешь, как это выглядит, вот так приглашая меня в свою комнату? — А? — я чувствовал, как мое здравомыслие постепенно покидает меня с каждым шагом, уменьшающим расстояние между нами, до такой степени, что я едва мог вспомнить, о чем мы говорили в первую очередь. «Подожди, Ю Джинхъюк, ты слишком близко...!» — Как я и думал, ты все еще не понял, — прошептал бывший главный герой, понизив голос до дуновения горячего воздуха мне в ухо. У меня перехватило дыхание от этого ощущения, но прежде чем я успел сказать еще хоть слово в знак протеста, Ю Джинхъюк внезапно схватил мое лицо руками и с силой прижал наши губы друг к другу. ???!!! Я почувствовал, как мой мозг чуть не взорвался, когда я стоял там, тело застыло от шока, в то время как Ю Джинхъюк целовал меня. Что происходит?! Видя, что я не реагирую, Ю Джинхъюк взял мою челюсть пальцами и осторожно приоткрыл мой рот. Я обнаружил, что мое тело подсознательно повинуется его указаниям, и сразу же после чего мой рот был захвачен чужим языком, от этого чужеродного ощущения мое тело стало горячим, а голова закружилась. После того, как Ю Джинхъюк, казалось, целую вечность агрессивно грабил мой рот, он, наконец, отстранился, струйка слюны все еще соединяла наши губы. Я почувствовал, что краснею до ушей. — Ким Докча, — сказал он хриплым и грубым от поцелуев голосом. Я покраснел еще сильнее, если это было возможно. «Теперь ты понимаешь?» Я издал звук, который мог напоминать, а мог и не напоминать звук умирающего животного. — Ты, почему?.. — я разинул рот, переосмысливая всю свою жизнь до этого момента. — Это так странно? — сказал Ю Джинхъюк, и легкий наклон вверх на его губах я научился определять как веселье. «Разве ты не говорил, что прочитал мои мысли?» Я молча обдумывал его слова, озадаченный. И вдруг он обрушился на меня с силой роя ихтиозавров. ???!!! Нет, этого не может быть... Может ли это быть? [Ваше понимание воплощения "Ю Джинхъюк" возросло.] Ни за что на свете. — Но ты...! — я попытался возразить, хотя понятия не имел, с какой целью. «Ты сказал, что тебе не нравятся мужчины!» Ю Джинхъюк поднял на меня кривую бровь: «И я, кажется, также сказал, что у меня есть ты». Я оглянулся назад на время, проведенное с Нирваной. Черт, он действительно так сказал. — Но почему я, а как насчет...? А как насчет Ли Сольхвы? Возможно, Ю Джинхъюк догадался, что я собираюсь сказать, потому что руки, которые временно переместились на мою талию (с каких это пор?!) потянулся, чтобы схватить меня за ворот рубашки. «Ты думаешь о ненужных вещах», — сказал он и мягко подтолкнул меня к кровати, где я упал на спину. «Прекрати пытаться читать меня, Ким Докча.» — Вместо этого посмотри на меня, — сказал другой мужчина, стягивая рубашку через голову. Я на мгновение подумал о том, чтобы закрыть глаза, просто чтобы было сложнее, но, несмотря на здравый смысл, я сделал, как он сказал, и посмотрел. Тело Ю Джинхъюка не было мне незнакомо. Я наблюдал за ним так долго, что его обнаженный торс не был редкостью, но это было совсем другое дело. Я никогда не смотрел на это под таким углом, в таком исключительно интимном контексте. До сегодняшнего дня я бы и представить себе такое не осмелился. Его внешность была действительно достойна главного героя, у меня не было лучших слов, чтобы описать его. Широкие плечи в сочетании с пропорционально тонкой талией, широкие грудные мышцы и тугой, точеный пресс, подтянутые бицепсы и накачанные мышцы; все было по стандартам греческих богов (даже лучше, чем некоторые из настоящих греческих созвездий), до такой степени, что даже шрамы, разбросанные по всей его загорелой коже, не могли отвлечь от его красоты, а скорее подчеркивали ее, добавляя нотку реализма своему потустороннему облику. Мир действительно был несправедлив. Кроме того, Хан Суен была единственной, кто была несправедлива. Неужели она не могла просто написать его немного уродливее? Не очень много, но достаточно, чтобы не навредить моему здоровью. Я был вырван из своих мыслей, когда ожившая статуя греческого бога внезапно взобралась на меня сверху. — Уже достаточно налюбовался? — сказал Ю Джинхъюк, расстегивая мою рубашку: «Если нет, смотри на меня внимательно». Я еще не успел осознать быстро развивающуюся ситуацию, когда почувствовал, как Ю Джинхъюк начал целовать меня в шею, оставляя на моей коже след из ярких, ярких красных отметин, прослеживающие его медленное опускание к моей груди. Я задыхаюсь от чужеродного ощущения, мою грудь покалывало с каждым укусом его зубов, становясь все более чувствительной к порывам горячего дыхания, обдувающего влажные участки кожи. — Ю Джинхъюк, ты... — Я запротестовал хриплым голосом: «П-прекрати, прекрати это...!» Я положил руки на голову Ю Джинхъюка, слабо потянув его за темные пряди, чтобы оторвать от себя. Вместо того, чтобы подчиниться моим словам, он, казалось, воспринял это как еще одно поощрение, потому что внезапно сильно прикусил мой сосок. Я зашипел от неожиданной боли, моя спина изогнулась от шока и непреднамеренно толкнула мой оскорбленный сосок дальше в ожидающий рот Ю Джинхъюка, а не в сторону, который приветствовал это, сделав несколько нежных кругов вокруг ареолы, как будто извиняясь, затем продолжил покусывать и сосать маленький эрегированный бутон. — Ммм, ха... — я застонал, после чего тут же прикусил губу, чтобы больше не издавать постыдных звуков. «Т-ты же знаешь, что я не женщина, верно?...» — Знаю, — сказал Ю Джинхъюк, наконец оторвав рот от моей груди, чтобы заменить его руками. Перекатывая бутоны между пальцами, он осторожно потянул один из них, потом щелкнул. «Ты гораздо чувствительнее всех женщин, что были у меня.» Я почувствовал, как моя кожа вспыхнула от стыда. Этот сукин сын!.. Темные глаза Ю Джинхъюка в восторге проследили за румянцем до моей груди. «Ты всегда так легко краснел?» Вероятно, нет, учитывая, что он знал меня только через фильтр, который Четвертая Стена наложила на мои эмоции, и никогда в контексте, в котором он сосал мою грудь и называл меня краснеющим девственником. Вместо того чтобы сказать это, я просто нахмурился, ожидая ответа. — Может быть, потому, что у тебя такая бледная кожа, — продолжил свои размышления Ю Джинхъюк, не обращая никакого внимания на мой маленький акт бунта, — ты все еще неестественно худой, я должен вложить в тебя больше мяса, — сказал он, сжимая пальцами мою талию. Неужели теперь он критикует мое тело? И почему он так выразился?! Я уже собирался отстраниться от прикосновения Ю Джинхъюка, как щекотное ощущение на моей талии быстро стало невыносимым. Когда я почувствовал, как его бедро опустилось ниже и толкнулось между моих ног, до такой степени, что прижалось вплотную к моей промежности. !!!!! Почувствовав очевидность моей реакции на его заботу, Ю Джинхъюк опустил глаза, и в его тоне послышалось самодовольство: «Ты и здесь маленький». Все, я убью этого ублюдка! Однако, прежде чем я успел активировать свою трансформацию Короля Демонов и стереть ухмылку с лица этого ублюдка, мои ноги внезапно поднялись в воздух, и мои штаны были спущены одним быстрым движением. Внезапно обнаружив, что я раздет до нижнего белья, я попытался поджать ноги, чтобы избежать тлеющего взгляда Ю Джинхъюка, но ублюдок вцепился мертвой хваткой в оба моих бедра. «Ты уже такой мокрый», — заметил бывший регрессор, глядя на мокрое пятно предэякулята на моем нижнем белье. И снова я почувствовал, что краснею от унижения. Без лишних слов Ю Джинхъюк стянул с меня испорченные шорты, освободив мою эрекцию от ее ограничений и нежно взяв ее в руку. Я ахнул от ощущения его прикосновения, ощущения его грубых и мозолистых рук на моем члене, не что иное, как божественное. Я никогда не считал себя маленьким, скорее средним, но, заключенный в большой кулак Ю Джинхъюка, я должен был признать, что моя длина казалась карликовой по сравнению с ним. Каким-то образом от этого зрелища у меня внутри стало тепло, вместо отвращения. Ю Джинхъюк умело ублажал меня, потому что невыносимый ублюдок был хорош абсолютно во всем, что делал, даже если это касалось члена. Он перешел от поглаживания на обводку нижней части моей длины, а затем провел большим пальцем по щели, которая заставила отчаянный скулящий звук вырваться из моего рта. Такими темпами я скоро кончу. Ю Джинхъюк, вероятно, тоже понял это, потому что сделал еще несколько ленивых толчков, прежде чем сжалиться надо мной и, наконец, отпустить мой член. Я тяжело дышал, как будто только что пробежал марафон, и хотя мой статус Созвездия должен был выдержать, моя психика была совсем другой вещью. Ю Джинхъюк посмотрел вниз на мое жалкое состояние и вместо того, чтобы сжалиться надо мной, раздвинул мои ноги и провел скользким пальцем вниз к моему входу, задумчиво нахмурившись на красивом лице. «Интересно, достаточно ли она влажная, чтобы в нее поместился палец или два?» От его слов у меня в голове зазвенела сирена. «Ни за что!» — запротестовал я, отстраняясь от него. «Я не позволю тебе класть сухие части тела рядом с моей задницей.» Может быть, я и девственник, но даже я знал достаточно, чтобы не пытаться совершить такой подвиг. Не без Четвертой Стены, что помогла бы хоть немного облегчить боль. — Ты бы предпочел, чтобы я сначала вылизал тебя? — сказал Ю Джинхъюк с совершенно серьезным выражением на лице. Я вытаращил на него глаза. «Почему бы тебе не сходить за смазкой?» — Потому что ты можешь сбежать, — он рассуждал здраво, и это напомнило мне, с каких это пор я попадаю в ритм этого ублюдка? Я осторожно попытался отодвинуться от него, только для того, чтобы другой мужчина подошел ближе в отместку. Меня еще сильнее прижали к каркасу кровати, когда я услышал шуршание бумаги из-под подушки, на которой лежала моя рука. Сбитый с толку, я откинул покрывало и подушки и обнаружил только маленькую бутылочку смазки и полоску презервативов в сопровождении фирменного лимонного леденца на палочке. Я уставился на компрометирующую конфету. Хан Суен, ты ведьма. Было слишком поздно прятать предметы от глаз Ю Джинхъюка. Бывший главный герой схватил флакон смазки и сделал вид, что выдавливает изрядное количество в руку, медленно согревая ее между пальцами. После того, что казалось маленькой вечностью, взгляд Ю Джинхъюка вернулся ко мне, темные глаза были прикрыты, а зрачки расширены. Невольно, я почувствовал, как моя дырочка дернулась. Все протесты и оправдания замерли у меня на языке под тяжестью его пристального внимания, и при нажатии его теплого, скользкого пальца к моему входу, своенравный стон сорвался с моих губ, заставив меня покраснеть от смущения. Ю Джинхъюк слегка ухмыльнулся моей реакции, но в остальном оставался сосредоточенным на своей задаче. Легкое жжение от его пальца, толкающего мою дырочку и входящего в меня, был чуждым ощущением, но не неприятным. После того, как я привык к вторжению, вскоре был введен еще один палец, заставив меня зашипеть от плотного прилегания. Ю Джинхъюк позволил мне на мгновение приспособиться, прежде чем он засунул свои пальцы глубже внутрь, растягивая и разрезая меня ножницами. Я выругался из-за его напористости, а затем он надавил на определенное место где-то внутри меня, от чего мои бедра зашевелились, а пальцы ног сжались, вздох превратился в прерывистый стон, вырванный из моего горла, как электрический разряд прямо в мой мозг. Задыхаясь и весь в поту, я повернул широко раскрытые, вопрошающие глаза к Ю Джинхъюку. Упомянутый мужчина испустил с губ едва заметное дуновение воздуха, которое по его меркам можно было счесть смехом. Я покраснел. Пальцы Ю Джинхъюка ускорили свой темп внутри меня, входя и выходя с громким хлюпающим звуком, который заставил меня покраснеть до самого живота. Два пальца вскоре превратились в три, и прежде чем я осознал это, я уже вовсю стонал, свернувшись калачиком на кровати от почти потрясающего удовольствия от того, что пальцы Ю Джинхъюка неоднократно издевались над моей простатой. — Д-джинхъюк, я собираюсь... — Это было все предупреждение, которое я успел произнести, прежде чем мои бедра замерли, и толстые струи спермы хлынули из моего члена, окрашивая весь мой живот в белый цвет и заставляя все мое тело напрячься от силы моего оргазма, сжимая и удерживая пальцы Ю Джинхъюка внутри. — Ха, ха... — Я рухнул на кровать, измученный всем телом. Я почувствовал, как пальцы Ю Джинхъюка покинули мое тело с непристойным влажным звуком, но у меня не было достаточно энергии, чтобы продолжать смущаться. Я почти задремал, когда услышал предательский звук расстегивающегося ремня. Лениво приоткрыв один глаз, мой взгляд сразу же упал на место под животом Ю Джинхъюка, где гордо возвышалась его теперь уже неприкрытая эрекция. О, о нет. Хан Суен, ты гребаная извращенка, ты...! Честно говоря, в оригинальных "Способах Выживания" не было никаких откровенных сексуальных сцен, так что я понятия не имел, имеет ли Хан Суен какое-то отношение к размеру Ю Джинхъюка и общему сексуальному мастерству, или это был просто побочный эффект чрезмерно повторяющихся описаний того, насколько он красив и внешне совершенен, но это помогало иметь кого-то, на кого можно было бы свалить вину в данный момент. Потому что, ну, я ожидал, что как главный герой он будет хорошо одарен, но это было совсем другое дело. Чудовищный – единственное слово, которое я знал, чтобы описать его размер и обхват, раздутый красный кончик и толстые вены, идущие вдоль длины, не что иное, как пугающее. Ю Джинхъюк схватил флакон смазки и выдавил щедрое количество на свой член, поглаживая себя пару раз, пока он полностью не покрылся пленкой влаги. Я громко сглотнул, моя дырочка предательски дернулась от этого зрелища. — П-подожди, а как насчет презервативов?... — Я слабо запротестовал. Тот факт, что это была моя лучшая попытка сопротивления, красноречиво говорил о масштабах ситуации. — Они нам не нужны, — сказал Ю Джинхъюк, прежде чем забраться на меня. Я издал нечто среднее между удушьем и стоном. — Подожди минутку, Ю Джинхъюк, ты идешь слишком быстро, это не подходит! — возразил я, отступая от бывшего регрессора. — Ким Докча, прекрати пытаться убежать, — сказал другой мужчина, прижимаясь все ближе и ближе к моему телу, загоняя меня в угол. «Просто скажи это четко. Скажи, что ты этого не хочешь, и я остановлюсь». — Я... — Получив ответ, я вдруг растерялся. Выражение лица Ю Джинхъюка было серьезным, но терпеливым, темные глаза полны снисхождения и любви. Я не знал, что делать перед лицом такого теплого и всепрощающего взгляда. — Ким Докча... — Сказал бывший главный герой, обхватив мое лицо своей большой рукой, и его голос смягчился до мягкого шепота, который я почти не узнал. «Тебе не нужно прятаться, просто скажи мне, чего ты хочешь.» Я почувствовал, как кончик головки члена Ю Джинхъюка прижался к моему ослабленному входу, зацепившись за край в похотливом поцелуе. У меня перехватило дыхание от этого ощущения, мой ранее израсходованный член теперь встал с обновленным духом. — Я хочу... этого, — сказал я шепотом–тихим и едва слышным даже в тишине комнаты, но звучащим громко и тяжело со всеми вытекающими последствиями. «Я хочу тебя...» — Хм? — спросил Ю Джинхъюк. Я не мог поверить, что этот сукин сын собирается заставить меня повторяться. — Я сказал, что хочу тебя, ты ублюдок солнечная рыба! — я огрызнулся, решив разозлить его, чтобы он трахнул меня, прежде чем этому садистскому сукиному сыну придет в голову идея смутить меня еще больше. «Только не говори мне, что ты не можешь понять смысл из трёх слов? Ты импотент!...» Это сработало как заклинание. Видимость терпения Ю Джинхъюка лопнула, его любящий взгляд стал хищным, когда он поднял мою талию с кровати, положив обе мои ноги на свои подтянутые загорелые руки, и толкнулся внутрь. Несмотря на то, что я ожидал этого, я все еще вскрикнул от вторжения, подавляя проклятие от болезненного растяжения. Пальцы Ю Джинхъюка были большими, но они никогда не смогли бы подготовить меня к огромному размеру его члена. С этого ракурса я мог видеть, как он постепенно исчезает в моих внутренностях, погружаясь вниз дюйм за мучительным дюймом. И, к моему разочарованию, оставалась еще половина длины. Ю Джинхъюк, казалось, чувствовал себя не намного лучше. Его челюсти были плотно сжаты от сосредоточенности, темные брови напряженно нахмурились, а глаза сузились в щелочки. «Так туго...», — сказал он, и часть его челки прилипла ко лбу от пота. Он был так чертовски сексуален, что я почти мог простить его за то, что у него был (и будет) такой огромный член. — Он слишком большой... — Я зашипел, и, не совсем обдумал то, что сказал, потому что вместо того, чтобы удержать его, мои слова только зажгли огонь под плотно закрытыми веками Ю Джинхъюка. Бывший регрессор подвинулся еще дальше вперед, вдавливая меня обратно в матрас до такой степени, что я почти полностью согнулся пополам, прижав колени к груди, а затем полностью погрузился в ножны одним глубоким толчком. Я взвыл, мои внутренности переместились, чтобы приспособиться к массивному обхвату. Ю Джинхъюк дал мне мгновение, чтобы приспособиться, прямо перед тем, как он начал медленно вытаскивать его, оставляя внутри только кончик. У меня не было времени переварить переключение между тем, чтобы быть таким полным, а затем внезапно зияюще пустым, когда я внезапно снова был наполнен членом, бедра Ю Джинхъюка прижались к моим ягодицам в том, что я мог описать только как брачный пресс. — Нгхх, ах, ты...! — Думаю, я мог бы попытаться выругать его, но все, что я смог выдавить, было комбинацией горловых звуков и прерывистых стонов. Ю Джинхъюк, казалось, воспринял мою попытку сформулировать предложение как личное оскорбление, потому что он сразу же начал трахать меня с целеустремленным вниманием, целясь в мое распростертое тело, как человек на задании. Мои глаза закатились в животном темпе, череда стонов, смешанных с проклятиями, непроизвольно срывались с моих губ. Я не осознавал, что плачу, пока не почувствовал, как теплый язык Ю Джинхъюка слизывает мои слезы. Это было уже слишком. Всё, начиная от тесного, интимного прижатия наших тел, темных, непоколебимых глаз Ю Джинхъюка, устремленных на меня, до набухшей головки члена, подталкивающей и издевающейся над моим распростертым телом, проникающей в меня глубже, чем я когда-либо считал возможным. Голова кружилась, мысли путались до неузнаваемости. В таком состоянии я долго не протяну. Возможно, также заметив мое затруднительное положение и решив сжалиться надо мной, или в попытке еще больше продлить мою пытку, Ю Джинхъюк внезапно слез с меня и принял сидячее положение. Прежде чем я успел решить, оплакивать ли отсутствие его члена во мне прямо сейчас, когда я был близок к оргазму, или быть благодарным за небольшую отсрочку, бывший главный герой схватил меня за талию и не очень нежно опустил на себя, моя все еще зияющая дырочка почти не сопротивлялась против члена, заставляющего его войти, когда он снова полностью уселся. Я издал бесстыдный стон от долгожданного вторжения. — Лучше? — сказал Ю Джинхъюк игриво чмокнув меня в губы. Я уже приготовился укусить его в отместку, как вдруг другой схватил мои бедра руками и внезапно приподнял меня, почти полностью высвобождая из своего члена, прямо перед тем, как опустить одним сильным толчком. — Нг! — Я чуть не задохнулся от ощущения, что Ю Джинхъюк двигается во мне еще глубже. Я невольно посмотрел вниз только для того, чтобы сильно покраснеть при виде видимой выпуклости на моем ранее плоском животе, неестественное растяжение моего тела, чтобы приспособиться к чудовищному обхвату другого мужчины, стало очевидным под этим углом. Проследив за моим взгляд, Ю Джинхъюк улыбнулся редкой улыбкой: «Видишь, Ким Докча?» — сказал он, лаская мой живот. «Ты так хорошо меня принимаешь». Я покраснел еще больше, если это было возможно; контраст между этой великолепной улыбкой в сочетании с такими грязными словами оказался фатальным для моего сердца. Бывший регрессор больше не щадил меня и возобновил свои глубокие, целенаправленные толчки, поднимая меня, а затем опуская на свой член с силой и скоростью, достойными трансцендента. Тем временем я вонзил ногти в спину Ю Джинхъюка и держался изо всех сил, теперь почти сдавшись тому, что со мной постоянно обращаются как с куклой. Я почувствовал, что снова приближаюсь, вид передо мной временами становился расплывчатым, балансируя на грани перевозбуждения. Всего было слишком много, и уже не в первый раз я почувствовал, что медленно угасаю, отдаляясь от происходящего, как чужак в собственном теле. Как будто я активировал Третью Стадию Точки Зрения Всевидящего Читателя и наблюдал за своими действиями с Точки Зрения Третьего лица. Моя связь с реальностью ненадежно дрожала. Мне казалось, что я все это выдумал, что все это не может быть реальным. Я просто спал. Я все еще был в том метро, и ничто, абсолютно ничто из этого не имело- Чары были разрушены, когда Ю Джинхъюк схватил мое лицо руками, заставляя мои глаза встретиться с его. «Ты все еще пытаешься убежать от реальности», — сказал он смертельно спокойным голосом, но переполненным эмоциями, которые я не мог различить. «Если ты так сильно хочешь читать, тогда читай сколько душе угодно, Ким Докча». Мои брови нахмурились в замешательстве от его слов, а потом меня осенило. Точка Зрения Всевидящего Читателя активировалась, когда я был рядом с Ю Джинхъюком, потому что он думал обо мне. И действительно, системные уведомления начали появляться на краю моего поля зрения, одно за другим. [⬛ ⬛⬛⬛лю ⬛⬛⬛я] Нет. [Я ⬛⬛блю ⬛⬛бя] Нет, прекрати. Ты не можешь. Ты не можешь так говорить. [Я л⬛блю т⬛бя] Не надо. Пожалуйста. [Ваше понимание воплощения "Ю Джинхъюк" возросло.] [Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.] Несмотря на мои попытки отвести глаза от реальности, Ю Джинхъюк прижал меня вплотную к своему телу и заставил смотреть ему в лицо, каждое признание сопровождалось глубоким толчком. Я ахнул, чувствуя, как что-то внутри меня слегка сдвинулось, как самая маленькая шестеренка внутри карманных часов. — Не отворачивайся, Ким Докча, смотри внимательно, — Ю Джинхъюк зарычал, временно ослабляя хватку на моем лице, чтобы возобновить бешеный темп, теперь почти врываясь в меня с дикой самоотдачей. «Посмотри на меня, я отдам тебе все, так что бери». Я закричал о своем освобождении, словно по сигналу, чувствуя, что почти теряю сознание от силы моего оргазма. Мгновение спустя, я почувствовал бедра Ю Джинхъюка еще до того, как густые струи спермы затопили мои внутренности, теплое семя, скопившееся в моем животе, в сочетании с моей посторгазмической дымкой, быстро заставило меня заснуть. Я бессильно привалился к телу Ю Джинхъюка, больше не испытывая никаких угрызений совести по поводу использования его в качестве подушки в форме человека (до сих пор он использовал меня как светильник в форме человека, так что я имею право). Другой мужчина тихо фыркнул в слабом веселье, маневрируя нашими телами так, чтобы мы лежали на боку, он лицом к моей спине и обнимал меня за талию, а я лицом к стене. И тут я почувствовал, как что-то твердое уперлось мне в зад. Я обернулся и бросил убийственный взгляд на него. «Ты, сукин сын, не можешь быть настоящим». — Я не знаю, чего ты ожидал, — сказал Ю Джинхъюк, не выглядя ни капли виноватым. «Тебе нужно тренировать свою выносливость, Ким Докча». Теперь это моя вина?! — Ты, ты!.. — Я запнулся, желая окликнуть его за гребаную дерзость, но в конце концов сдался как проигравший битву, слишком измученный, чтобы продолжать спорить с бывшим регрессором. «Как бы то ни было, ты дашь мне поспать сегодня?» — Я так и сделаю, — согласился Ю Джинхъюк, — как только ты ответишь тем же. — А? — я рассеяно моргнул, посмотрев на него. «О чем ты?» — Ты знаешь, — сказал он загадочно, совсем не помогая. Я задумчиво поднес руку к подбородку, пытаясь разгадать смысл слов собеседника. Как только мне пришла в голову определенная идея, я повернул широко раскрытые, недоверчивые глаза к Ю Джинхъюку. Этот ублюдок не мог ожидать, что я дам ответ на его так называемое признание прямо сейчас, не так ли? Насколько самонадеянным может быть человек, чтобы сразу же предположить, что я ответил ему взаимностью?! Я этого не делал! Я... ...... Последовала долгая пауза, во время которой Ю Джинхъюк терпеливо ждал моего ответа. — ....лю ...бя тоже, — тихо прошептал я в подушку, все еще отвернувшись от него. — Хм? — Забудь об этом, я не собираюсь это повторять! — Закричал я, зарываясь лицом в подушку, чтобы скрыть выражение своего лица. Я удивленно вскрикнул, когда Ю Джинхъюк обнял меня еще крепче, прижавшись лицом к моей шее и улыбаясь в покрасневшую кожу. — Не нужно, — сказал он, темный и серьезный голос стал мягким и нежным, наполненным теплом. «Я прекрасно тебя расслышал».