Обстоятельства

      До концерта оставалось не более полутора часов. Проведя репетицию и обсудив последние детали образов между собой, участники группы Måneskin разошлись по своим номерам. Дамиано, расслабившись, лежал на кровати. Итальянец положил руки за голову, сделав из них замок, и лежал, уставившись в потолок.       В его голове было множество мыслей, которые сменяли друг друга слишком быстро, чтобы успеть подумать над каждой из них тщательно: пытаясь сформировать расписание на неделю, которое не касалось концертов, он прокручивал в голове множество вариантов, но ни один из них не включал в себя более 4 часов свободного времени в день. От мыслей о том, как совместить такое количество работы и свободные часы его отвлёк звуковой сигнал, который раздался из его телефона, лежащего по правую руку. В одном из мессенджеров звонила Кински. Вокалист ухмыльнулся и подумал: «Всё-таки решилась позвонить». Парень в спешке накинул на себя белую майку, выпрямился на кровати и принял вызов. — Buona serata! Ciao a tutti!  — бодро ответил итальянец. Казалось, по ту сторону экрана воцарилась гробовая тишина — и только Анна и Николь, смотрящие в камеру телефона напрямую, приветственно улыбнулись итальянцу.  — Привет-привет! Рада тебя слышать! — голос Николь звучал ещё более звонко, чем обычно. — Добрый вечер, Дамиано. — неловко и официально поздоровалась Анна. Волнение дало о себе знать. Итальянец подмигнул в камеру. Позади девушек показалась женщина постарше. По описанию, которое как-то давала ему Анна, вокалист понял, что это и есть та самая Чбоски. — Добрый день, Дамиано! Меня зовут Лилия Чбоски и я заведую отделом в «Shine». Очень рады видеть Вас. Такая честь… Спасибо огромное, что уделяете нам время! — возбуждённо повествовала женщина, теребя края рукавов. — Ох, не стоит. Ваши журналистки были настолько очаровательны, что я готов на многое ради них. — хохотнул молодой человек. Голос Дамиано звучал уверенно и непринуждённо, а у Чбоски наоборот дрожал. — Подскажите, пожалуйста, Вам было бы удобно ответить сейчас на несколько вопросов? — спросила женщина, нервно поправив прядь слегка посеребренных волос за ухо. — Если я взял трубку, то конечно удобно. Задавайте! Спрашивайте всё, что вы хотите знать. Нужны грязные факты? — ответил итальянец. Кински улыбнулась, едва ли умело подавляя в себе желание не рассмеяться в голос. Казалось, что реплики Дамиано и его непринуждённый тон постепенно начали снимать её нервное напряжение. — Что Вы… — щёки управляющей «Shine» на миг зарумянились. — Грязные факты — не уровень нашего издания. «Ну да, ну да…» — подумал вокалист Måneskin про себя. — Какие у вас дальнейшие планы? Чего от вас ждать в будущем? — спросила Лилия. Вокалист почесал висок свободной рукой и ответил: — Кроме турне, в котором мы находимся сейчас, у нас в планах несколько новых синглов. Уверен, что они многим понравятся из-за своей неординарности. — Ваш любимый приём на данный момент — быть не такими, как все? — вдруг резко спросила мисс Чбоски тоном, не терпящим возражений.       Вот и начала слетать маска вежливости с женщины.       Но итальянец нисколько не смутился и виртуозно кинул в ответ: — Быть не такими, как все — это наш девиз по жизни. Если бы мы стремились оправдать ожидания всех и каждого и соответствовали мнимым стандартам, то не поднялись бы вообще, а так и остались бы миловидной группой, поющей на площади в центре Рима. И не факт, что вы бы ещё подкинули нам денег.       Николь, стоящая чуть позади Чбоски, не сдержала смешок. — Это не смешно. Я был похож на Оззи Озборна не в лучшие его годы. Такой позор… Теперь уже расхохотался и сам Дамиано. — В этом определённо что-то есть… — соглашаясь, покачала головой Чбоски. — Не возражаете, если пару вопросов прозвучит из зала? Уверена, что моих коллег также будоражит ваш секрет успеха и его последствия.       Вокалист покачал головой.       Изображение вывели через проектор так, что Дамиано могли видеть все присутствующие, а телефон развернули к залу — чтобы и он мог его видеть.       Первым решил задать вопрос Нил. Глядя, как его рука молниеносно взмыла вверх, Кински нервно поджала губы — да что с ним сегодня такое? — Добрый вечер. Меня зовут Нил Карлович. Подскажите, а вы со всеми журналистами заводите отношения?       Дамиано прищурился, будто пытался получше разглядеть парня, и отбрил того молниеносно: — А что, я тебе понравился? Прости, милый, но давай тогда в порядке живой очереди, что ли. Нил залился бордовой краской. — Это не ответ. Вы знаете, о чём я.       От такой наглости стало неуютно даже закалённой, как сталь Лилии. Она будто сверлила блондина взглядом, до последнего пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре. Ну не выгонять же его, как ученика из класса, и позориться! — Слушай, ну если ты хоть наполовину обладаешь такой же иронией как твоя коллега, а ты знаешь о ком я, то тогда у нас что-то и получится.       Николь толкнула Анну локтем в бок и шепнула: — Как он его, а? Кински угукнула в ответ.       В душе у девушки всё кипело — казалось, что у неё началась ужасная изжога. Господи, ну почему у некоторых аж зудит так, что хочется залезть в условную постель к другим?       Нил немного стушевался, но всё-таки открыл рот, чтобы кинуть очередную реплику.       Но не тут-то было — фронтмен Måneskin холодно отбрил парня вновь: — Ты тут не один, милый. Возможно, есть ещё вопросы? Несколько рук молниеносно взмыли в воздух. — Отлично. — сказала Дамиано. — Парень в красной толстовке, я слушаю. — Оскар Фаррел, Дамиано. Очень приятно. Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к тому скандалу с якобы наркотиками? — Никак, Ос. — обратился итальянец будто к старому другу. — Просто кому-то хочется, чтобы я соответствовал их представлению о глэм-рокерах: кожа, тату, алкоголь и «конфетки». Но я против этого — писать музыку и песни нужно в сознании. — Спасибо. Вокалист кивнул. — Далее, кто там… — участливо продолжил итальянец. — Девушка в чёрном топе…да, Вы. Эмма Макки слегка откашлялась и тонким голос спросила: — Нарушается ли Ваша приватность сейчас чаще, чем до мировой известности? — О, ну как видишь. Одна девушка вот мне позвонила и буквально заставила давать интервью своим коллегам.       Все присутствующие вновь хохотнули. Что-то внутри Кински в миг осадило её нервозность. — А если серьёзно, — продолжил парень — то я не делаю ничего такого, чтобы моя приватность страдала колосально или мне было бы стыдно. Ну, кроме той причёски под Оззи…       Ответив ещё на десяток вопросов, итальянец извинился и сказал, что если он через десять минут не явится на последние сборы перед концертом, то всем придётся уговаривать его менеджера сохранить его жизнь.       Послав аудитории несколько воздушных поцелуев, он подмигнул на прощанье и на миг задержал взгляд на Кински. — Ну, а с тобой мы ещё поговорим сегодня.       Его голос звучал уверенно, будто он всем в открытую дал понять, что шутки и подколы на эту тему он не потерпит, и он не намерен ходить вокруг да около и что-то скрывать. — Хорошо. — выдохнула Анна и положила трубку.       Она ощущала себя на десяток килограмм легче, чем тогда, в аэропорту, под прицелами камер прохожих.