***
"Я никогда бы не причинил вреда своим братьям и сестрам. Уже две сотни лет я верно служу Братству, никто и никогда не мог усомниться в этом. Но эта самодовольная дрянь, да простит меня Мать Ночи, заставила саму Черную Руку сомневаться. Это просто возмутительно!.." Стук в дверь чуть было не сбил с толку древнего вампира. Сидя в кромешной темноте, так как не нуждался в свете, мужчина интуитивно зажег свечу на своем столе. Собравшись с мыслью, вампир закрыл дневник и позволил ночному гостю войти. Из-за медленно открывающихся дверей показалась высокая фигура, что в свете коридорных фонарей выглядела сгустком пустоты, поглощающей свет. Сидевший за столом сразу узнал своего старого друга. Это был имперец среднего возраста с глазами полными боли и спокойствия. Казалось, словно в свои годы он непомерно состарился. В его густой шевелюре уже бродили седые локоны, а руки были испестрены шрамами. - Я не могу ничего сделать. Если бы я предложил доказать твою невиновность, то меня сочли бы укушенным, или того хуже... - но ему не дали договорить, голос друга перебил мужчину. - Я бы и не требовал, что бы ты, Люсьен, что-то доказывал. Сам понимаю, что может произойти. Но в моей голове просто не складывается, как эта малолетняя дура смогла достучаться до Слышащего? - Спокойным, но все еще, как сталь, холодным голосом, мужчина продолжил утопать в теориях. Винсент - вампир, переживший три сотни лет, всегда отличался своей рассудительностью. Казалось, вывести его из себя было бы новым чудом света, что никому не суждено увидеть. Но сейчас, сидя со своим, по его меркам, молодым братом, мужчина был словно бледнее, чем обычно. И без того алые глаза налились кровью, а тощие пальцы перебирали перо. Действительно, с приходом в Братство новенькой, все словно поменялось. Мелкая эльфийка по имени Крула не отличалась какими-либо навыками ведения боя или же скрытности, только своим надоедливым кокетством. Ни у кого не было сомнений, что Крула имеет связи с кем-то из Черной Руки. Но то, что девчушка окажется пассией самого Слышащего - никто не знал. И все было бы спокойно, если бы дамочка не вообразила себя вершительницей чужих судеб, пусть от части оно так и было. Так и вышло, что Крула сделала вид, словно Винсент Вальтиери, вампир, для которого догматы Братства стоят выше всего, попытался укусить девушку. Конечно это вызвало поток разбирательств и ни на шутку обозлило Чейдинхольское убежище против эльфийки. Но как бы сильно не негодовало семейство, приказ Руки нельзя отложить или замять. В руках Люсьена лежало письмо, торжественно врученное ему Анголимом. "Приговор Винсента Вальтиери, члена Темного Братства в звании временного смотрителя за новоприбывшими братьями и сестрами, исходя из доноса Крулы Мольфис о преднамеренном укусе в целях собственного питания и дальнейшего обращения, Черной Рукой приговаривается к необходимому лечению от заболевания "порфириновая гемофилия", кратко - вампиризм. На излечение выдается срок в один календарный месяц. В случае невыполнения приговаривается к немедленной смерти через казнь." И благодаря этому доносу у Винсента остался всего месяц. Это так мало, по сравнению с его жизнью, что кажется, что Пустота ближе, чем мы приняли думать. Ведь всё усложнилось тем, что подлинного лекарства от вампиризма он не знал. Сколько бы бутыльков снадобий "лечения болезней" он не выпил, толку всё равно не будет. Единственный, кто может хоть как-то помочь и дать шанс на жизнь, был его сородич. Граф города Скинград, что вот уже больше пятидесяти лет управляет им, имел хорошую славу среди жителей. Казалось, не было никого, кто мог бы иметь что-то против правления этого справедливого человека. Даже вообразить сложно, кто бы стал преемником графа, если детей у него нет. Но в тот же миг желание написать Янусу Гассилдору гасло, ведь за всё своё правление он так и не нашел лекарства для дорогой жены.***
- Но что если ты сразу умрешь от старости? - Недовольно вопрашала глава убежища Очива. Ее покрытый чешуей хвост метался из стороны в сторону. Винсенту же ничего не оставалось, кроме как предупредить ее о своем скором уходе из города. Путь не самый близкий, да и неизвестно, найдет ли он что, а дней у мужчины осталось уже двадцать девять. Действовать нужно как можно скорее. Аргонианка всё же отпустила бретонца в путь, пожелав ему скорейшего выздоровления, если так вообще можно говорить. Никто не хотел терять такого темного брата. От одного его тихого присутсвия становилось спокойно. Некоторых из убежища он воспитал и почти всех обучал ремеслу убийцы. Из его бледных рук выходили натренированные ассасины, что словно ядовитый туман несли смерть всем отмеченным Ситису. Но теперь, большей части общего дома нужно отпустить своего первого учителя, казалось бы, на верную смерть. Разве есть хоть какой-то шанс, что за один лишь месяц можно создать лекарство, что до этого никто не знал? Тут-то и началось испытание на лояльность Ситиса к своим детям. Сначала было решено предупредить Очиву, а потом уже собираться в дорогу и выйти в первую ночь. Получив утвердительный ответ, Винсент ушел в свою темную комнатушку, пропитанную запахом старости и сырости. В этот раз она выглядела словно грязный холст, на котором всё было не на своем месте и портило картину. Вещи в ней словно хаотично раскиданы по полкам и остальным поверхностям. Как будто кто-то грязными, нелепыми мазками испоганил весь фон и толстой линией черного цвета зачеркнул действующее лицо экспозиции. Точно так же себя чувствовал Вальтиери, стоя среди, казалось бы, порядка. Впервые за долгое время на его лице появилось то горькое, ломящее душу чувство. Страх за свою жизнь. Три столетия мужчина провел в обличии вампира и не был готов с ним расстаться. Но ежели не так, то его ждет не плаха, а самое настоящее убийство. Но на сей раз он убьет себя сам.