***
Две недели назад
Заметив на полу странное поблёскивание, Хуайсан окидывает коридор цепким взглядом и спешит к привлекшему его внимание месту — из-под двери в купальню сочится вода. Присев рядом на колено так, чтобы не задеть медленно расползающееся мокрое пятно, юный Не выуживает из-под воротника ханьфу зеркальце и направляет его в щель под дверью — в отражении удаётся различить причудливые узоры багряных разводов в заливающих белый камень лужах и… Брошенную в одну из них ленту сливового оттенка! — На помощь!!! Вмиг сделавшийся чужим голос многократно отдаётся от безразличных стен, а юноша уже выдёргивает из волос хитрую шпильку и приникает к замку: вонзить стремительным движением, слегка наклонить, убедившись, что механизм подцеплен, повернуть — сердце, мнится, вот-вот вдребезги расколотит грудную клетку, но выученная на зубок последовательность действий встаёт в голове ясно, взгляд сфокусирован точно, руки работают чётко — в следующее мгновение А-Сан уже стрелой влетает в купальню и тотчас кидается к недвижимому А-Иню, упав подле него, не замечая боли в коленях, выхватывает спрятанные в складках одежды талисманы: сперва кровоостанавливающий, затем обезболивающий, и лишь применив их, решается проверить меридианы — духовная энергия едва ощутима. Хуайсан трепетно сжимает точёную ладонь в своих, перелетая пальцы, посылает поток ци, который максимально увеличивает, услышав приближающийся бег. Вот теперь на глаза наворачиваются слёзы, а тело охватывает крупная дрожь. — Ваньинь! Рядом падает что-то синее, и А-Иня оплетают струи ярко-голубой энергии. Разрезая широкие рукава, Цзеу-Цзюнь споро скручивает полосы ткани и затягивает их над и под глубокими резаными ранами на руках бессознательного юноши, после чего, покромсав уже длинные полы своих одежд, бинтует ему грудь. У юного Не всё сильнее кружится голова: духовная энергия стремительно утекает, а результата, кажется, нет вовсе. Сравнявшееся нездоровой белизной с полом тело А-Иня, на котором зияют многочисленные колотые следы, которое от горла до талии и запястий почти целиком обвивают рваные змеи свежих и вновь открывшихся, наверняка не без его помощи, ран, особенно эти глубокие разрезы вдоль предплечий, прямо по кровеносным сосудам, болезненно ярко проступившее синее кружево вен, совершенно дикая в такой ситуации лёгкая улыбка искусанных губ, которые медленно захватывает голубизна, красноватые неровные дорожки, рассекающие высокие очерченные скулы, неподвижные глаза за сомкнутыми веками, синяки в пол-лица под ними — это будет снится А-Сану в кошмарах, наверное, до конца его дней. Сзади нарастает топот, слышится запыхавшееся дыхание. Потом всё вдруг замирает — это Вэй Усянь как вкопанный останавливается в дверях, поражённо глядя на открывшуюся ему картину. На мгновение он леденеет, чудится, даже сердце останавливается, а после, так же резко отмерев, бросается к диди. Рухнув возле его головы, он осторожно перекладывает её себе на колени и направляет в его меридианы неудержимый поток ци, трясущимися как в лихорадке руками стиснув свободную ладонь А-Чэна и судорожно прижав её к своему сердцу. — Ток крови, вы тревожите раны. — Лань Сичэнь мягко опускает сцепленные руки Героев в прежнее положение, проверяет меридианы — Надо поумерить поток энергии, слишком резкое её пополнение может навредить Ваньиню. Закончив перевязку, он ещё раз проверяет состояние А-Иня и поднимает некогда спрятанный в рукаве талисман перемещения: — Понесём в лекарские покои на руках — раны откроются, но такое перемещение Ваньинь должен выдержать, главное защитить его от всплеска ци. Вы готовы? — Да. — сил Хуайсана хватает лишь на дрогнувший шёпот. Вэй Усянь может только кивнуть: попытка подать голос оборачивается всхлипом. А дальше всё кругом приходит в движение, на миг ослепляет вспышка талисмана и одну слепяще-белую обстановку сменяет другая. Рядом раздаётся ровный голос объясняющего ситуацию Главы Лань, односложно отвечают ему целители, а потом у Не забирают руку А-Иня. Он отпускает, сквозь делающуюся всё гуще мутную пелену перед глазами следя за тем, чтобы раны не открылись, пока пациента перекладывают с пола на ложе, а Вэй-сюна приходится буквально силой отрывать от диди. Захлестнувшие чувства не оставляют шанса анализировать увиденное — всё потом. Удостоверившись: А-Инь остался жив и получит необходимую помощь вовремя, А-Сан с чистой совестью лишается сознания, лишь машинально отметив пудру на лице Первого Нефрита. Переложив Не Хуайсана на свободную постель и подкинув ему немного духовной энергии, Сичэнь бросает прощальный взгляд на мертвенно-бледное лицо А-Чэна и, спрятав на всякий случай глаза за ресницами, направляется доложить о случившемся Лань Цижэню. По дороге он несколько раз медленно вдыхает и выдыхает: не время уступать чувствам, надо подумать, что сказать. Когда Нефрит входит без стука, Учитель Лань поднимает на него недовольный взгляд: — Почему ты вошёл, не постучавшись? — при виде одежд племянника его глаза округляются — И что это за вид? — Экстренная ситуация. — порой эта приверженность правилам ужасно раздражает, но виду подавать нельзя: дело важнее препирательств — Одежды пришлось порезать в медицинских целях. Мужчина тут же вскидывается, его брови почти сходятся на переносице: — Эпидемия? — Нет, Цзян Ваньиня нашли в купальне с множественными резаными и колотыми ранами. — Как это произошло? — угрюмо спрашивает Лань Цижэнь, начиная теребить козлиную бородку. Сичэнь рассказывает, что видел. Внимательно выслушав, Учитель Лань велит: — Пришли ко мне Не Хуайсана: пусть расскажет, как нашел Ваньиня. Цзеу-Цзюнь качает головой: — Молодой Господин Не передал слишком много духовной энергии — сейчас он тоже в лекарских покоях. — Значит, пусть явится, как только будет в состоянии. А теперь иди и приведи себя в надлежащий вид. Поклонившись, Сичэнь быстро уходит. Хорошо, что появился предлог вернуться в обиталище целителей. Но лучше приберечь его до вечера, а пока можно разобраться с документами и спрятать порезанные одежды: они ещё пригодятся. Примерно через два часа, когда время уже близится к отбою, он приходит навестить пациентов. При виде хмурых целителей Хуань на мгновение забывает как дышать. — Каково на данный момент состояние Цзян Ваньиня? — голос насилу получается удержать спокойным. — Молодой Господин впал в смертный сон, Глава Клана. Реакция на боль отсутствует, зрачки сужены и не реагируют на свет, золотое ядро работает слабо, но перебоев пока нет, один раз были кратковременные судороги, температура понижена, дыхание поверхностно и неритмично. — Я понял, благодарю. Сичэнь проходит к А-Чэну. В сердце вонзается игла вины: надо было лучше за ним приглядывать. Но время вспять не повернуть, значит, чем попусту сожалеть о несодеянном, лучше подумать, что можно сделать сейчас. Вот главный целитель, закончив проверять, все ли настои и талисманы на месте, исчезает за дверью — Хуань, выждав с минуту, для отвода глаз передав Не Хуайсану приказ Лань Цижэня, и осмотревшись, чтобы убедиться: все, кроме дежурной целительницы ушли, вскрывает хранилище лекарств медицинской иглой и добавляет немного снотворного порошка в содержимое принесённой с собой фляги и ещё щепотку, уже поменьше, отсыпает отдельно. Когда он возвращает порошок на место рядом раздаются шаги дежурной, но Не Хуайсан отвлекает её каким-то вопросом — Сичэнь успевает замести следы. Разминувшись в дверях со своим невольным — а невольным ли? — помощником, он возвращается к А-Чэну. Господин Вэй по-прежнему сидит в изголовье его постели, сжимая ледяную ладонь. Привычная улыбка пропала с его губ, лицо потеряло все краски, а бледностью может смело потягаться с А-Чэном. На щеках старшего Героя ещё не до конца высохшие дорожки, но светло-серые глаза пусты: все слёзы уже закончились. — Господин Вэй, — Нефрит мягко касается его плеча и протягивает флягу — вот, выпейте: это поможет быстрее восстановить резерв ци. Это правда: снотворное не помешает отвару выполнить свою первоначальную функцию, напротив — во сне Вэй Усянь не сможет каждую каплю энергии, лишь только она появится, отдавать диди. Тот с энтузиазмом осушает сосуд и вскоре засыпает мёртвым сном, продолжая крепко сжимать ладонь Чэн-эра. Спрятавшись от оставшейся целительницы, пока она проверяет пациента, заклинатель дожидается, когда она пройдёт дальше, и, бесшумно покинув своё укрытие, подсыпает оставшийся снотворный порошок в её бодрящий настой, после чего возвращается обратно. В ожидании проходит ещё около часа, но решившись окончательно выйти из-за ширмы, он понимает, что рассчитал всё верно. Хуань садится возле А-Чэна и, аккуратно высвободив его руку из хватки Вэй Усяня — тот напуганно дёргается, но власть снотворного сильнее — обнимает его ладони своими. Ярко-голубая духовная энергия начинает сочиться по спящим меридианам.***
— Ах, я, право, ничего не знаю! — Хуайсан заламывает руки и продолжает нервно махать веером, скрывая за ним лицо, — Я шёл по коридору, чуть не оскользнулся на текущей из купальни воде, постучал, чтобы попросить следить за ней лучше, а дверь как приоткроется! — То есть она была не заперта? — сухо переспрашивает Учитель Лань. — О, я, честное слово, не знаю! — врать сейчас легко как никогда: страшная картина чудом оставшегося в живых А-Иня, то, как он сейчас балансирует на грани смерти клеймом выжжено в памяти и в душе, поэтому страх и слёзы изображать не приходится — Я не знаю, как это вышло, но когда я постучал, дверь приоткрылась, я вошёл, а там, там! Не выдержав, А-Сан всхлипывает и закрывает лицо руками. — Что ты сделал, когда увидел Ваньиня? — раздражение Лань Цижэня нарастает. — Я, я не знаю! Всё было словно в тумане! — юноша издаёт короткий стон — К-кажется, я закричал, а потом я не знаю… Следующее, что я помню, это как Цзеу-Цзюнь бинтует Цзян-сюна, а я передаю ему духовную энергию, а потом прибежал Вэй-сюн, а потом мы вдруг оказались в лекарских покоях, а дальше я ничего не знаю: перед глазами всё потемнело, и… Я не знаю! Я потом очнулся, а мне целитель сказал, что я упал без чувств! Больше я правда ничего не знаю! — Ясно. Иди. — отмахивается старик. Промямлив что-то нечленораздельное, Хуайсан сбегает. Хвала небесам и образу Незнайки, отстал быстро! Теперь можно задаться действительно важными вопросами: к примеру, что если признаться, что обо всём догадался? Вдруг А-Сан сможет помочь?