Первая смена

Разговор в кабинете директора был очень некомфортным для всех. Арсений несколько раз повышал голос, не боясь осуждений со стороны своих коллег, у него чесались руки, чтобы ударить всех в той компании по их лицам, эмоции били с невероятной силой по душе и сердцу. По самому Арсению. Его глаза слезились, но он не давал слезам вытечь наружу скудными ручейками солёной воды. Было заявлено, что за всеми парнями сегодня же приедут родители, а это дело будет передано в руки полиции. Всем друзьям в этом году исполнилось восемнадцать лет, поэтому каждый будет нести на себе ответственность за содеянное в полной мере и самостоятельно. Арсений естественно этому рад, но разве это может перекрыть все их грехи? Это не вернёт Антону здоровье, как физическое так и моральное, не избавит от страха перед людьми. Из-за этой ситуации парню будут необходимы походы к психологу, разные терапии, долгосрочное лечение. Все эти мысли убивают Арсения изнутри. Ему срочно нужно к младшему. Нужно просто увидеть его, его кудри, его зелёные глаза, что светились пару часов назад, прочувствовать его пульс, почувствовать его тепло, услышать его дыхание. — Я могу идти? — понимая, что разъяснения закончены, говорит Арсений, перебирая пальцы. — «Прямо как Антон, » — думает про себя брюнет и грустно ухмыляется своим же мыслям. — Арсений, ты правда хочешь уволиться? — резко спрашивает директор, поворачиваясь к вожатому. — Ты же знаешь, что ты один из лучших работников и… — Я так больше не могу. — прерывает речь старшего Арсений. — Да, мне нравятся дети, и работа тоже неплохая, но во-первых зарплата не к черту, да и столько нервов. Я не высыпаюсь. Вы видели мои мешки под глазами? Так что спасибо, вы правда хороший коллектив, но я не хочу так. Мужчина лишь уныло смотрит на него в ответ и медленно качает головой вверх вниз. — Хорошо, как скажешь. Можешь идти. — Я поеду в больницу к мальчику. — говорит Арсений, опуская голову вниз и прикрывая глаза. — Тебя довезти? — внезапно спрашивает тот. Арсений опешил и не понимая, что ему ответить, поднимает голову с немым вопросом в глазах. — Это больница мне просто по пути, я сейчас уезжаю. Так что могу подвести. — А, в таком случае, мне бы было приятно. Спасибо, — несмело улыбаясь, говорит вожатый и встаёт со стула.

***

По дороге мужчины разговорились. Владислав Дмитриевич, так звали директора, оказывается, очень интересный и разносторонний человек. Медленно, но верно, они начали беседовать на абсолютно разные темы, к концу, переходя к самой важно на данный момент — к Антону Шастуну. — Кстати, Арс, там его родители ещё должны приехать. Если будут вопросы, обвинения или что-то ещё, то звони мне, я подъеду. Все равно неподалёку живу, мне не составит труда. — поворачивая к больнице, говорит Влад и паркуется. — Возьми, это будет как аванс. — старший протягивает брюнету две тысячи рублей, по-доброму улыбаясь. — Спасибо, не нужно, у меня есть, — говорит Арсений, отодвигая от себя руку с такими желанными купюрами. Он бы с удовольствием их взял, но совесть и воспитание не позволяют. — Ладно, как скажешь. До связи, — прощаясь, говорит старший, обнимая на последок Попова. — Ага, до свидания.

***

Зайдя в больницу, Арсений чувствует себя не в своей тарелке. Везде, словно сумашедшие, бегают врачи и медсестры, многие посетители на нервах, многие после истерики, это видно по их глазам, кто-то уже просто жутко устал и хочет простого спокойствия. Проходя к стойке регистрации, он видит миловидную девушку. — Здравствуйте, — начинает Попов. — я хочу посетить человека. — Здравствуйте, поднимая глаза, здоровается та. — к сожалению, сейчас часы посещения уже истекли, приходите завтра. После этих слов старшего будто прошибает током. Неужели он ехал сюда зря? Неужели он не увидит того человека, что вселил в него столько надежды и желание увидется вновь всего за пару дней? Внезапная и совсем неожиданная слеза скатилась по щеке старшего. Не ожидая, его глаза наполняются неким страхом, а после отчаяньем. Он вытирает ее тыльной стороной ладони и грустно говорит: — Хорошо, спасибо. Когда можно будет навестить человека? Только сейчас девушка замечает как выглядит человек стоящий перед ней. Он весь трясётся, вытирает слёзы руками, его голос дрожит, его кожа в засохшей крови, царапинах и ссадинах, но одежда чистая. — Боже, а что с вами случилось? — пугаясь, спрашивает та. — пойдёмте, вам нужно раны обработать, вы что? — Да это неважно… — начинает Арсений. — Нет, важно. Идём. — та наотрез отказывается слушать парня, отводя в кабинет.

***

Зайдя в небольшую комнатку, девушка сажает брюнета на кушетку, в сама начинает расспрашивать: — Что с Вами случилось? — Давайте на ты? Просто как-то непривычно, — улыбаясь говорит Арсений, хотя желания выдавливать из себя улыбку абсолютно нет. — Давай, — скромно улыбаясь, отвечает та. — Так ты расскажешь? — Это связано с одним из ваших пациентов. Сегодня к вам должен был поступить мальчик, Антон Шастун. — Ой, мне его так жалко. Он весь в побоях, ссадинах, крови, с переломами. Это кошмар какой-то. Я сегодня чуть с ума не сошла, пока раздевала его для осмотра. — Переломы? Какие переломы? Где? — начинает нервничать Попов и вскакивает как ошпаренный. — Успокойся ты. Садь обратно, — усаживая того, говорит девушка. — А, погоди. Ты к нему что-ли? — Да. Я его вожатый. — С ума сойти. Ну, если в общем, то состояние могло бы быть и получше… — А если не в общем, а подробно? — не угоманиваясь, распрашивает голубоглазый. — Несколько переломов, тяжёлое состояние, пока что без сознания. Он лежит под ИВЛ, но думаю, что ненадолго. Как придёт в себя, будут отключать и смотреть за его состоянием. На реабилитацию, думаю, минимум месяц, но пока ничего точно сказать не могу. Никто ещё ничего не понимает. Мне очень жаль, правда. Это ужасная ситуация. Да, с этим Арсений не может не согласится. Отвратительная ситуация, в которую и врагу не пожелаешь попасть. В воздухе возникает лишь два вопроса. Первый: почему именно Антон? Второй: за какие такие проступки в жизни ему досталось такое наказание? Горло будто схватывает судорога, мозг отключается, напрочь отказываясь работать, душу заполняет опустошение. Дышать больше не хочется. Не хочется существовать после той информации, что дошла до вожатого прямо сейчас. — Его родители здесь? — смотря в пустоту, выдавливает из себя вопрос Арсений. — Да, они приехали, но их тоже не пускают. Они приехали почти сразу после того, как он поступил. Его мама плакала около двух часов, а отец у нас здесь чуть всё к чертям не разнёс. Сейчас сидят около палаты, дали им успокоительные, вроде более-менее пришли в норму. — Это какой-то пиздец, — услышав информацию от девушки, говорит парень. — Не могу не согласится, — коротко отвечает та, забинтовывая руку брюнету. — Какая у него палата? — Двадцать шестая, — говорит девушка, хлопая ресницами. — пойдёшь к ним? — Не знаю, думаю пока. Не хочу сейчас скандалить и разъяснять отношения. Думаю, просто посижу рядом. — Ладно, как скажешь, — заканчивая говорит та и отпускает Попова.