Вопреки

— Есть вести? — Госпожа как всегда величественно восседала на тахте своих покоев в старом дворце. Кесем Султан умела создавать такую ауру вокруг себя, что казалось, даже забытый Дворец плача мог сравниться с Главным Домом монаршей семьи — Топ-Капы. В покоях находились Хаджи, Кеманкеш и пара служанок, стоящих у дверей. Кесем чувствовала на себе пристальный взгляд, от которого становилось жарко, даже горячо. Ожидая ответа и потупив взгляд в пол, она чуть покашляла, зная, что Кеманкеш поймет намек и прекратить безмолвную пытку. Однако ничего не поменялось, он продолжал бесстыдно прожигать ее взглядом. Со стороны это выглядело глупо, как казалось самой Султанше и Аге, однако Хаджи ничего не увидел, просто не мог понять такого долгого молчания. — Кеманкеш Ага. — Строго, с холодом в голосе окликнула его Валиде Султан. — Есть вести с полка янычар? — По привычке гордо поднимая подбородок спросила Кесем. Он молчал еще секунд с пять, прежде чем все же глубоко вздохнул, готовясь дать ответ. — Мы исследуем это дело, допрашиваем всех, начиная с управляющего янычарами, Госпожа. — Вы с ума сошли? — Кесем поднялась и грозно посмотрела на Кеманкеша. — Вы что, прямо им говорите о том, что среди них есть предатели и готовится бунт? — Султанша старалась сохранять самообладание, но мысль о том, что дело может пойти на смарку и все станет еще хуже будто раздирало изнутри. — Они узнают о том, что их раскрыли и будут действовать еще серьёзнее! — Султанша грузно выдохнула. — Выйдите! — Госпожа отмахнула рукой в сторону двери. Хаджи собрался уходить, в то время, как Кеманкеш нагло стоял на месте. — Кеманкеш Ага, что с вами сегодня? — Не выдержал слуга. — Иди, Хаджи Ага, я сейчас. — Кеманкеш посмотрел на Госпожу, ожидая, пока та согласится с его словами, однако Кесем сделала крохотный шаг вперед и сказала прямо в глаза. — Вы можете идти. Все. — Обратилась так же к хатун у выхода. Кетхюда все-таки окинул Госпожу недовольным взглядом и побрел к дверям. Он шел медленно, чтобы выйти последним. Буквально за шаг до порога он оставил сверток, перевязанный тонкой бечевкой. Кеманкеш даже не развернулся, будто это действие было сделано по приказу. Оставшись одной, султанша начала продумывать, как ей избежать той беды, что с каждым днем приближается все ближе, словно грозовая туча с беспощадным ливнем. Интерес все же взял вверх, потому Кёсем подошла к месту, на котором было брошено письмо. Аккуратный сверток будто заворачивала какая то нежная девушка, которая боялась испортить дорогой подарок, а не грубый высокий мужчина. Развернув письмо, Госпожа неосознанно бросила бечевку на пол и прошла на диван. «Могу быть больше чем уверен, что это письмо пролежало в ваших покоях несколько минут, прежде, чем вы его открыли, упрямая Кесем Султан. — Внутри заиграли непонятные чувства. Вроде становилось неприятно от того, что он посмел назвать ее упрямой, а с другой — он уже выучил ее так хорошо, что мог предугадать ее действия будучи за столом и с пером в руках. — С момента нашей волнующей встречи прошла неделя, я очень хотел бы услышать ответ всего на один мой вопрос, и взамен готов ответить на тысячу ваших. Буду ждать вас после заката за розовым кустом». — На лице невольно заиграла улыбка. Однако в момент все переменилось. Она не готова ответить на тот вопрос, который он хочет задать, внутри все слишком пермешано, непонятно. Она боится дать ложную надежду, понимает, что не готова рисковать всем ради чувств, которым не может дать определение. С этими мыслями она откинулась на изголовье, глубоко выдыхая. Послезавтра необходимо поехать в Глвный Дворец и как бы не хотелось, рассказать Мураду о предстоящих бедах. Придется снова отчитываться, выслушивать и объясняться. Но когда на кону стоит жизнь твоего ребенка и будущее великой Империи, все это кажется пустяками. Султанша сняла с себя большинство украшений. Она любила драгоценности, камни, тот дорогой блеск, что они излучают, однако это очень утомляло ее. Корона, прикрепленная десятками шпилек всегда доставляла головные боли и бессонницу, дорогой жемчуг на платьях так же утяжелял и без того увесистые наряды, потому, как только выпадала возможность — госпожа позволяла себе расслабиться и скинуть с себя тяжелый груз господской жизни. Как только солнце наполовину скрылось за горизонтом и окрасило все вокруг в ярко красный цвет, султанша вышла в сад. Благо чуткого присмотра Хаджи удалось избежать аргументом «мне нужно все обдумать в одиночестве». Каждый шаг давался очень тяжело. Тот ответ, который она придумала уже казался настолько глупым и нелогичным, что Госпожа злилась на саму себя. Зайдя за тот самый розовый куст, она не обнаружила там Кеманкеша и даже облегченно вздохнула. Буквально через несколько минут послышался шелест травы, издаваемый шагами. Минута и Кеманкеш стоял подле нее. Он никогда не забывал рамки и знал, что что бы не произошло, между ними всегда будет статус, потому он вежливо поклонился. — Госпожа. Благодарю вас за то, что вы пришли. — Перестань пожалуйста. Мне неловко, когда ты разговариваешь со мной в подобном тоне. — Она глубоко выдохнула и решила, что начнет с далека, чтобы максимально оттянуть момент того вопроса, который с каждой секундой пугал ее больше и больше. — Сначала ты мне ответь на один вопрос. Ты действительно так беспечно отнесся к этому делу? Если так, то ты уже вырыл яму мне и моему сыну, а значит и всему государству, ты понимаешь это? — Да, задавать вопросы и отчитывать людей у Султанши получалось очень даже неплохо, а вот отвечать и отчитываться — нет. Однако и Кеманкеш предвидел такую рекацию и давно подготовил ответ. — Нет. Для меня всегда важна безопасность Османской Империи, я ее слуга и это моя прямая обязанность, если на то пошло. — В полку есть действительно верные люди, и «допрос» — Кеманкеш акцентировал внимание на этом слове, давая понять, что оно имеет переносный смысл. — ведут именно они. Не переживайте, Кесем Султан, мы раздавим каждого врага поочередно, и они ничего не смогут сделать. — Я хотела решить этот вопрос в одиночку, однако, видимо, не выйдет. Завтра я еду к моему сыну-Повелителю во дворец, рассказать обо всем. Кто знает, может, он вернет меня обратно. — Последние слова выдались с ноткой грусти и разочарования. — Для нас всех будет лучше, если вы вернетесь и займете свой прежний пост, Султанша. — Султанша промолчала секунд пять, однако после будто нашла скрытый смысл в этих словах. — Что ты хочешь этим сказать? — Внутри все сжалось при осознании, что вопроса не будет. Будет лишь ответ, и прозвучит он точно не с ее уст. — Ваши слова о том, что мы пошли на ошибку были правдивы. — Так ты ошибся тогда, когда сказал о том, что у тебя были чувства? Что-то мимолетное, так? — В ее словах была обида. Она пошла на такое унижение, будучи пленницей чувств и доверия, чтобы теперь услышать, что это действительно было ошибкой? — Нет, Госпожа. Смысл в моих словах совсем иной, я… — В прочем, это не важно. Я услышала то, что хотела. Держись от меня подальше, Кеманкеш. Пожалуйста. — Казалось, она в последний раз взглянула в его глаза подобным взглядом и в последний раз попросила, а не приказала. Она поспешным шагом ушла оттуда, стараясь как можно быстрее добраться до покоев. Внутри все пылало, горело адским пламенем, что она не заметила, как оказалась у себя в покоях. Взглянув в зеркало она на миг осознала: благо, что все закончилось. Эти мысли поедали ее каждый день, она чувствовала, что поступает неправильно и это ощущение ее не подвело. Да, все совершают ошибки, и это будет (не)большим пятном в ее биографии. Кеманкеш вернулся к себе опустошенный и рассерженный. Он знал, что не стоит говорить так резко, что нужно правильно подобрать слова и объяснить все сразу, ведь он знает, что она выслушивать не станет. В долю секунды сделает выводы и убежит к себе, снова проживать все одной. Он не хотел, чтобы так получилось, но понимал, что так будет лучше для всех. Пусть она ненавидит его и будет обижена, чем пойдет на риск ради него. Ночь выдалась тяжелой для обоих. Как бы сильно Кеманкеш не убеждал себя в том, что это был единственный выход, он не мог избавиться от чувства вины перед его Госпожой. Он ведь мог сказать по другому, не обижать ее и не разрушать ее доверия, но он не смог. Кесем же мучалась намного больше. Как только она закрывала глаза, в голове сразу появлялась та картина, где они в полной гармони и доверии. Она чувствует тепло его руки на своей шее, чувствует с какой осторожностью касаются его губы ее, как сбивается дыхание от нехватки воздуха. Все это было невыносимой пыткой на эту ночь. Но она понимала, что она должна это пройти, чтобы раз и навсегда запереть свое сердце от подобных чувств, которые, к большому сожалению все-таки были. Утром оба проснулись очень рано, хотя, они не спали вовсе. Кеманкеш знал о намерениях Кесем Султан посетить Топ-Капы, потому уже с раннего утра приказал подготовить карету. — Хаджи, принеси лукума к кофе. — Сухо и без особых эмоций приказала госпожа, уже будучи готовой к поездке. Длинные, шелковистые волосы были собраны в обыденную строгую прическу а сверху красовалась корона с прекрасными красными камнями. Довольно роскошный наряд украшал и придавал еще больше величия, а массивные кроваво красные серьги дополняли образ. Сверху шла меховая теплая накидка, по случаю холодной погоды сегодня. Съев кусочек лукума и выпив терпкий кофе, Султанша направилась к карете. Дверь по обыденности открыл Кеманкеш, на которого султанша даже не взглянула. Как бы странно то ни было, все ее мысли сейчас занимал разговор с Мурадом. Упаси Аллах, если он подумает, что это все заговор против него, а он, к сожалению, может. Тогда ей точно не спастись от устрашающего шелкового шнурка. По приезде Госпожа увидела огромную толпу, которая собралась у главного входа. — О, Всевышний, неужели я опоздала… — Произнесла про себя. С каждым шагом волнение и страх увеличивался, а голоса становились все чётче и громче. — Верните Кесем Султан во дворец! — Мы требуем нашу Султаншу назад! — Место великой Госпожи во дворце! — Твердила разгоряченная толпа. Госпожа сразу поняла, с какой целью был устроен бунт. Им нужно было не ее возращение, а полностью подорванное доверие между ней и ее сыном. Ах, если бы они только знали, что только усугубляют ее положение. Султанша оказалась позади толпы. По очереди каждый видел ее и радовался ее приезду, хоть сейчас наоборот, стоило бы скорбить. Полностью расступившись, народ и янычары освободили место к главному входу во дворец. — Живите долго, Кесем Султан! — Слава Кесем Султан! — Кричал народ, на что получил отпор в виде поднятой вверх руки. — Народ! Славный нард Великой Османской Империи! — Все затихли. — Я, Валиде Кесем Султан была отправлена далеко не в ссылку, как это навязали вам бесстыжие зеваки на улицах. На фоне последних событий в империи, мое состояние сильно ухудшилось и я была вынуждена уехать из столицы, чтобы набраться сил. — В этот момент ее перебили. — Дорогу! Султан Мурад Хан Хазрет-Лери! — В распахнувшиеся ворота вошел Мурад. Увидев свою мать в центре, его переполнила злость и ярость. Кесем, дабы не усугублять положение отошла в сторону. Она смело посмотрела на Мурада, скрывая тот страх и переживание, что таились у нее внутри в этот момент. — Говорите, Кесем Султан, продолжайте. — Сделал шаг назад и протянул руку в сторону народа, где сейчас шло активное перешептывание. — Но как только в государстве возникли трудности… — Глубоко вздохнула. — Я снова оказалась рядом. — Последнее предложение звучало отнюдь не так уверенно, как предыдущие. Голос дрожал, дыхание сбивалось, хотелось скрыться ото всех и забыть про все и всех. — Тогда возращайтесь скорее, наша великая Госпожа! Без вашего чуткого присмотра все совсем развалилось. — Даже по голосу Кесем поняла, что это просто человек, который подливал масла в огонь. И это сработало. Весь народ стал активно поддерживать мужчину и соглашаться с его словами. Госпожа взглянула на сына, который в этот момент лишь издевательски ухмыльнулся. — Как только я наберусь сил, снова вернусь на благородный пост Валиде Султан — матери вашего Падишаха — Султана Мурад Хана! А сейчас расходитесь, и не переживайте. Я душой и сердцем всегда рядом со своим народом. — По одному люди начали уходить. Султан даже не дождавшись взгляда матери, ушел обратно. Чем ближе он был к покоям, тем сильнее усилялся его гнев. За ним отправилась и Кесем. Сразу после Мурада, в покои зашла она. — Мурад, выслушай меня, пожалуйста. — Собрала всю свою силу в кулак. — Довольны тем цирком, что устроили? Или расстроены, что не получилось добиться своего? Не получилось остаться. — Издевательски повторял Мурад. — Сынок, я знаю, что ты думаешь на меня, но ты ошибаешься, слышишь? Я могу объяснить все от и до, только дай мне рассказать. — Я не поверю ни единому вашему слову, но знаю, вы ведь не отступите. — Дал рукой позволительный жест. — Мне достаточно того, что ты услышишь меня. Этот заговор подготовили еще давно, когда я была в ссылке в Амасью. На меня было совершено покушение, потом мы нашли человека, который к нему причастен, потом его дочь, она рассказала о том, что готовится бунт. Я хотела разрешить все сама, но поняла, что не получится и приехала рассказать все тебе. Хвала Аллаху я успела до того, как ты вышел, случилось бы непоправимое! — На глазах начали выступать слезы от переизбытка эмоций. — И вы ни слова не сказали? Ни про покушение, ни про бунт, ни про человека. Да в это даже мой 8-летний Ахмед не поверит! Убирайтесь вон из моих покоев. Я уже не знаю, куда сослать вас дальше, просто не попадайтесь мне на глаза! — Мурад, поверь мне, прошу. — Госпожа положила руку на грудь, пытаясь унять бешеное сердцебиение и одышку. С каждым вздохом стоять было все тяжелее, потому она медленно подошла к сыну и облакотилась к нему на плечо. Тот обернулся. — Поверь мне. — Последнее, что смогла выдавить из себя Султанша, прежде чем упасть в руки сына без сознания.