***
Лучики яркого утреннего морозного солнца правно скользят по комнате, зарываются в рыжие пряди Серёжи, делают их огненными, подсвечивают его бедную кожу. Олег, наверное, уже полчаса любуется этой картиной, лёжа совсем рядом и держа парня за руку. Последний раз такое было года два назад, когда у Волкова было больше выходных, и он чаще бывал у Серёжи. Разумовский улыбается сквозь сон, чуть сжимает руку, чуть морщится от света. Наверное, самое прекрасное зимнее утро. — Доброе утро, — сонный хриповатвй голос. Голубые глаза рассматривают человека напротив и осторожно сплетенные пальцы. — Ты уже проснулся? — У меня привычка, а ты, я думал, будешь спать ну чуть-чуть подольше. Олег с тёплой улыбкой совсем легко целует рыжие растрепанные волосы. И вся жизнь, кажется, впереди. Слишком милое, тёплое утро. Возможно, последнее. Возможно, единственное. Возможно, самое больное. Потом они встретятся ещё раз, 19 июня, когда Олег принесёт Серёже пару томов каких-то старых стихов в подарок. Они постоят, бнимаясь, минут 20, после чего Волков снова уйдёт. Уйдёт надолго, оставляя после себя лишь надежды на возвращение.И вся жизнь, кажется, впереди
31 января 2023 г. в 19:41
Сотни окон домов освещены тёплым светом электрических ламп. Холодный морозный воздух румянит щеки, заставляет идти чуть быстрее, улыбаться.
Олег и так сильно спешит. У него вот так неждано-негадано появился свободный вечер в его ужасно сложной работе. Он даже ничего не сказал Серёже. Ну и ладно, будет такой сюрприз, тем более, что даты так чудесно совпали.
27 января 1941 года — пять лет с начала их отношений. Волков так не хотел сегодня посылать уже привычное им письмо, уже думал как выпросить выходной и не стать врагом народа, но удача была явно на его стороне. Он осторожно прижимает к груди наспех выбранную и замотанную в бумагу коробку конфет и купленную с горем пополам бутылку вина. Ну не водку же он будет глушить на пару со своим студентом.
Эхо шагов, третий этаж, неуверенный нажим на кнопку звонка и громкое «сейчас!» за дверью — все так обычно, что даже не верится. Пара мгновений и Серёжа с таким обычным хвостиком, в такой обычной белой рубашке и чёрных брюках распахивает дверь и в некотором удивлении смотрит на Олега.
Не ожидал, оно и понятно. Сейчас такая напряжённая ситуация в стране, Олега в этом случае с его службой увидеть можно было бы, дай бог, через год, а то и больше. Но видеть его здесь и сейчас намного лучше привычного почтальона, которого сегодня ждал Серёжа.
Тёплая радостная улыбка появляется на его лице, и он почти сразу липнет к Олегу, складывая руки на его плечах и утыкаясь носом в его шею. Такой родной, любимый и живой здесь рядом, осторожно обнимает за талию, а не бумажка с кривыми быстрыми строчками, написанными в свободные минуты. Сказка, не иначе.
Минуты длятся вечность. Серёжа так не хочет отпускать Олега, будто если он сейчас на секунду расцепит руки и отойдёт в сторону, чтобы пропустить его, он тут же испарится, будто его и не было. Волков с улыбкой легко целует рыжие пряди на ухом, осторожно поглаживает по спине.
— Давай зайдем, тебе же холодно стоять.
Разумовский очень нехотя отлипает от Олега, внимательно наблюдает, как он проходит в квартиру. Лишь бы не сон, лишь бы все взаправду. Лёгкий щелчок дверного замка, полуоборот и Серёжа снова внимательно рассматривает Волкова, на что тот лишь неловко усмехается и протягивает ему вино и конфеты.
— Хотел, наконец, увидеться с тобой. И поздравить на словах. Сколько мы с тобой только бумажки друг другу шлем?
— Ты надолго? И как ты смог выбраться? Я слышал по радио, что у вас там все серьёзно… — Серёжа осторожно стягивает перчатки Олега, будто помогая ему раздеваться, и смотрит на него, как ребёнок.
— Даже если все серьёзно, моё доброе начальство дало распоряжение, чтобы мы, несчастные, работающие и днем и ночью, лейтенанты получили один день выходного, — Волков отдаёт Серёже импровизированный подарок, снимает, наконец, шинель и головной убор и после обнимает студента. — Ну чего ты загрустил?
— Всего день? — Разумовский, вздохнув, снова прижимается к мужчине, складывая руки на его спине и снова утыкаясь носом в его шею. — То есть ты завтра днем будешь здесь, а уже вечером ты опять уйдешь? Не пойду завтра в институт…
— Серёж, ты как будто и не рад, что я приехал. А я так к тебе спешил…
Олег выпутывается из объятий парня и осторожно тянет его за руку в комнату, помня, что в скором времени по радио будут звучать приятная музыка, какие-то песни, стихи и анекдоты. А они с Серёжей поговорят о многом.
Когда уже первые бокалы были выпиты, Серёжа совсем удобно уселся рядом с Олегом на небольшом диване, забравшись на него с ногами, и уложил голову на его плече, что было ужасно сложно из-за пагон, Волков немного пожаловался на ленинградский мороз, наступила наконец совсем приятная, тёплая семейная атмосфера. Серёжа долго-долго рассказывал о своём институте, одногруппниках, о том, как сложно учиться на преподавателя, когда ты очень хотел на иностранные языки, и рассматривал какую-то смешную поздравительную открытку, которую сам Олег приложил к коробке конфет.
— И, представляешь, в институте все говорят, что если правда начнётся война, то нужно уезжать отсюда. Что-то говорили про выгодность положения города, что лучше на Урал, и ещё много-много всего, — Серёжа воодушевленно показывал что-то руками, держа в одной из них конфету.
— А ты что думаешь? — Олег осторожно играет с рыжими прядами, иногда легко целуя Серёжу в макушку.
— Я считаю, что оставлять город нельзя. Ну, даже если война начнётся, разве армия подпустит врагов близко? Ты же не пустишь их сюда, верно? — Разумовский задаёт последний вопрос несколько шёпотом, поднимая взгляд на Олега и покидая свое удобное положение, чтобы сесть ровно.
Олег лишь кивает, с лёгкой улыбкой притягивая Серёжу к себе и осторожно целуя такие любимые обкусанные губы. Он хочет верить, что все будет хорошо, что все обойдётся.