***
Я отправил с ней несколько своих парней. Пусть она и упиралась, но ехать поздним вечером через Красный лес одной, в богатом экипаже, была дурная затея. Ведь Треспия продолжала гнить и чахнуть. Лишь зная, что ни один волос не упадет с головы будущей графини, я со спокойной душой вернулся в свою спальню. Правда, душа моя болела теперь о другом. Я понимал, что в словах Кристины есть смысл. Почему бы не научить павлинью задницу любить кого-то кроме себя? Она права и в том, что он действительно постоянно выводит меня на эмоции, на злость, на обиду, на страсть. В его голове все так притупилось, что если мир не крутится в бешеной карусели, то это пресный мир. Весной и летом, когда дозы таблеток были больше, он становился просто неузнаваемым. И без того не сахарный, он был агрессивным, излишне эмоциональным и довольно грубым. Мог напуститься даже на бедную Хильду, которая в ответь лишь охала и сочувственно качала головой: «Мой бедный мальчик». Частенько доставалось и мне, особенно в спальне. Его иногда так клинило, что не справляясь со своим эмоциональным раздраем, он до боли хватал меня за волосы, кусал в шею и становился таким властным, что я чувствовал себя рядом с ним забитым мальчишкой. Первое время я поддавался веселому азарту, позволяя ему все причуды, а потом азарт вытеснило беспокойство. Он не мог с собой справиться, и в таком состоянии часто упускал ту грань, за которой страсть начинала перерастать в жестокость. Мы никогда не дрались, но так часто были к этому близки, что не сосчитать. Однажды я все-таки его приложил, до крови разворотив нижнюю губу. Тогда у нас, полураздетых, возбужденных и одуревших от страсти, настроение сменилось моментально. До меня наконец дошло, что это больше не шутки, а вот Рейн, кажется, так и не понял, за что получил по роже, или сделал вид, что не понял, ведь тогда пришлось бы извиниться. Как давно это было? В тот день мы не разговаривали часа два, пока я, разумеется я, не вернулся в спальню с травяным настоем и не обработал любимые губы. С тех пор я старался не поддаваться на его провокации, и сторонился близости, когда он был настолько не в себе. Связь его настроений и таблеток давно стала для меня очевидной, но если хоть что-то позволяло ему спокойно спать до утра, я готов был это терпеть, что бы он там не пил. Даже несмотря на то, что я был невероятно зол на него тогда, на то, что все мои «Успокойся» и «Мне больно» пролетали мимо его задуревшего от таблеток рассудка, ноги все равно пригнали меня к нему. Уснул ли? Не распухла ли губа? Не мучает ли головная боль? В тот вечер я привычно толкнул окно в его спальню, поставил чашку отвара со смоченным в нём платком, и запрыгнув с ногами на подоконник, весело улыбнулся: «Ну что, горячный ты мой, завтра распухнет, не подобает самому красивому парню в Хребте ходить с разбитой рожей». Он молча посмотрел на меня, и ткнулся мне носом в шею, пока я нежно целовал его за ухом. Больше мы об этом не говорили, сделали вид, что ничего не произошло. Сейчас я метался по комнате, снова подгоняемый беспокойством. Короткая перепалка больше не казалась мне существенной, чтобы оставить его ночью одного. Как бы я не уговаривал себя заставить Рейна хоть на секунду задуматься о том, что он охерел, это не казалось мне важнее того, что он, возможно, опять не спит, мучаясь от боли. Хотелось пойти и все исправить, и снова сделать вид, что ничего не произошло. И я пошел.***
— Что у вас тут за собрание в такую рань? — я уставшим взглядом окинул Рейна и его собеседников. Ленор с довольным лицом попивала чай, Уайатт привычно молчал, а лупоглазка Делия внезапно сочла свои руки на коленях невероятно интересными, стоило мне войти в обеденный зал. Я никак не ожидал их тут увидеть. Плохо спал и направлялся на кухню, думал утащить у кухарок столового вина, и напиться как следует ещё к завтраку, назло некоторым. Кто бы знал, что с первыми лучами солнца вся компашка будет сонно сидеть за столом. Рейнхольд выглядел плохо как никогда, вот только вместо привычного беспокойства, во мне подняло голову настоящее бешенство. От чего же ты так не выспался, родной? — Этой ночью выяснилось что у Его Светлости, помимо всего прочего, медовая горячка. Я не знала, и добавила мёда в его чай от бессонницы. Ничего критичного, но началась аллергия и лёгкое удушье. Мы начали не с того, — Ленор задумчиво покрутила в руках чашку, вглядываясь в завертевшиеся чаинки. — Что, отравить передумала? Прониклась? — съязвил я, почувствовав, как скрипнули зубы. — Сирил, не сейчас, — устало вступил в разговор Рейнхольд. — Ой, да иди ты к чёрту, — я отмахнулся, даже его голос вызывал во мне раздражение. — Мисс Рада хочет узнать состав моих таблеток. С учётом внезапно обнаруженного у меня наследственного заболевания, нужно узнать, нет ли в составе того, что может вызывать очередные приступы, или ухудшать моё состояние. Если всё в порядке, то она попытается создать рецепт на основе компонентов, с другими дозировками, возможно, более действенными. — Это не точно, милорд, всего лишь предположение, но если бы я с самого начала располагала полной картиной вашего здоровья, мы бы не зашли в этот тупик, — она повернулась ко мне, — Оттого я предлагаю начать всё с начала. И для начала узнать состав лекарств Его Светлости. — Да господи, почему мне кажется, что ты тут уже целую вечность? — я опëрся ладонями на стол, вглядываясь в непроницаемый глаз собеседницы, — Что ты собираешься делать? Зачем тебе это? Бежавшая дворянка так остро нуждается в серебре? Она усмехнулась, ни сколько не тушуясь под моим взглядом. — Сирил, я ни в чëм не нуждаюсь. А вот услугу графу Кораллового Хребта серебром не измерить. Мне пригодится такой влиятельный человек в долгу, — прямолинейно, однако. Очередной крючок в горле Рейнхольда. Одной единственной бреши в человеке достаточно, чтобы его отовсюду загоняли в угол, — Я поеду в Лунарис. Там живёт травник, чьи книги в своё время вдохновили меня на это ремесло. Я уверена, он без проблем распознает все компоненты лекарства, и тогда мы снова подумаем, чем можно облегчить боли, не во вред оставшемуся здоровью. — Лунарис? Неблизко. Собираешься проделать весь путь в компании одной только Рапунцель? От тебя и второго глаза не останется, пока вы проедите по лесам, — я скрестил руки на груди, — Я еду с вами. Вот так. Ещё секунду назад меня трясло от злобы, от одного только голоса Рейна. А сейчас я уже готов ехать через весь Красный лес, в компании сопливой девчонки, чью шею с радостью бы свернул, и её нелепого дружка с щенячьими глазами, за призрачной надеждой продлить Рейнхольду жизнь ещё на пару лет. — Ты никуда не едешь, — бесцветно отозвался Рейн. — Да ну? — Да, я найду, кого отправить в помощь, но ты мне нужен здесь. «Нужен». Одним словом он сгладил острые углы, я злился ещё больше, чувствуя, как отступает обида, чувствуя, что я не могу ее удержать, как бы ни старался. — Ваша Светлость, — я глубоко вздохнул, злость наконец отпустила мои напряжённые плечи, — Есть шанс вам помочь. Я его не упущу, и уж тем более никому это не доверю. Вы думаете у Ленор такая избирательная забывчивость? Ведь имени кого мы ищем упомянуто не было. Это позволит ей не только вернуться и задержаться, но и обеспечить себе безопасность в пути. Если разбойники решат, что им нужен ромашковый чай, — я кинул насмешливый взгляд на Уайатта, — То оставшись без мисс Рады, мы будем переворачивать Лунарис до следующего лета в поисках чëрт знает кого. Теоретически, травников можно найти любых, но нужны ли нам очередные слухи и шарлатаны? Впрочем, я не уверен, что нам не пудрят мозги. — Ха, прямолинеен, — улыбнулась Ленор, звонко поставив чашку на блюдце. — Как и ты, милая. — У меня больше нет доводов в пользу этой затеи, решать только вам, Ваша Светлость. Рейнхольд повернулся ко мне и тяжело вздохнул. — Пожалуйста, не найди себе приключений на задницу. — Это уж как пойдёт.***
— Я не поеду без оружия! Верните мне мой лук! Вы хотите чтобы я ехала до самой столицы с голыми руками? Мы всё ещё в Треспии, если вы не забыли. Посреди конюшни стояла Ленор, вздернув острый подбородок, своим повышенным тоном она заставляла лошадей в денниках нервничать. — Чтобы что? Всадишь мне стрелу в спину? Я дам оружие Ромашке, он выглядит безобиднее. — Перед тобой лучшая лучница Изириона, если я захочу всадить тебе стрелу, я буду целиться в голову, чтобы наверняка, — угрожающие зашипела на меня она. — Как жаль, что Бардуш откинула копыта пару лет назад, она с удовольствием бы тебя покатала. Может, вы бы вместе с ней, одинаково слеповатые, сгинули бы в каком–нибудь кювете? Позади меня раздался знакомый бархатный смех, последнее время я слышал его так редко. Я привычно вытянул за спиной руку ладонью вверх, и через секунду почувствовал, как её обожгло дружеским хлопком. На сердце стало немного легче, чтобы между нами не происходило, какие–то вещи оставались неизменными, и это давало мне твёрдую почву под ногами. — Каким мудрым решением было –отправить вас вместе. Из вас вышел отличный тандем, такой–то компанией все точно получится, — не без иронии, сквозь улыбку сказал Рейнхольд, —Брось, Сирил, отдай ей лук. Слишком много женских капризов в этом доме за последние сутки, давай как–нибудь минимизируем. Мисс Рада возмущенно ахнула, и с силой дернула из моих рук довольно простой лук, которым явно разжилась в разбойничьем лагере. — Сказано было отдать, дикарь. А вы, милорд, как обычно, просто грубиян! Я устало вздохнул. Отдать так отдать, впереди этой взбалмошной бабы, значит, не поеду. Тоже мне, лучшая лучница Изириона, чтоб еë. Интересно, чего на деле стоит эта девка. Когда мои горе-спутники были снова полностью вооружены, а седельные сумки пополнены едой и водой, я почти пожалел о своем решении. Утро распогоживалось, ночная прохлада отступала, и выглянуло не по-осеннему теплое солнце. Рейнхольд больше не улыбался. Это выражение боли на лице я очень хорошо знал, а потому моя решимость уехать, пусть и на такой короткий срок, (а мы планировали обернуться уже к завтрашнему вечеру) таяла на глазах. Я взглянул на своих спутников. Ромашка за талию приподнял свою леди в седло, она, не успев перекинуть ногу, просто плюхнулась животом в кожаное углубление и громко расхохоталась, болтая ногами в высоких сапогах. Блондин рассматривал эту сцену, заливаясь девственным, идиотскими румянцем, и не зная, как дальше себя вести. Ягодицы его подружки, обтянутые разбойничьими штанами, видимо, окончательно лишили его возможности думать. Блять, и этот на половину слепой, и как в такой ситуации позволить себе остаться? Невольно поморщившись, я воскресил в памяти вчерашнюю сцену, злость придала сил и решительности. Если есть хоть один шанс избавить Рейнхольда от этого выражения боли на лице, то я попрусь с этими двумя хоть на ту сторону Неспокойного моря. Под заливистый смех Ленор, Рапунцель все–таки решился подпихнуть под ягодицы свою подружку, и она, усевшись в седло, бодро повернулась в мою сторону: — Ну? Мы готовы! Ага. Я вижу. Надеюсь, Его Светлость, который все это время молча прислонялся плечом к воротам, тоже оценил предназначавшееся для него представление мисс Рады. Я кивнул ему на прощание, чмокнул Намтар в ее мягкую ворсистую щеку, и тоже залез в седло. Рейнхольд удивленно приподнял брови. Он явно не ожидал, что я даже не пойду к нему на пару слов, а ограничусь суховатым кивком, но разговаривать мне не хотелось. — Подождите! — одной рукой подобрав слишком длинное для нее платье, к нам бежала Делия. Тяжело дыша, она подбежала к лошади Ленор, — Я хотела попрощаться. — Дели, ну что за глупости? Я вернусь уже завтра, ты даже не заметишь, — она протянула руку и сжала маленькую ладошку, — Все будет хорошо. Скоро увидимся. — Угу, — голова Делии была опущенной, и ободряющие речи явно на нее не подействовали. Глядя на надутые как у ребенка губы, я улыбнулся. Девчонка будила во мне теплые и легкие чувства. — Эй, Делия! — нарочито бодро крикнул я, — Ты лучше присмотри денëк за Хильдой, она жить без меня не может. Изведется вся. Делия повернулась в мою сторону и солнечно улыбнулась, да так, что во мне всë подпрыгнуло. Она напряженно остановилась в паре шагов от Намтар. Подойти ближе к лошади не решалась. — Я присмотрю, не беспокойтесь, мы, кстати… — она смущенно замялась, а потом, сделав глубокий вдох, протянула мне небольшую сумку, — Вот, там немного выпечки в дорогу. Хильда сказала, вы любите сладкое. Я удивленно взглянул на Делию. Уж не влюбилась ли? Только этого сейчас мне не хватало. — Спасибо, я обязательно попробую. — Берегите себя, — едва слышно, так, что услышал только я, добавила Делия, и быстро отвела от меня глаза. Она всегда тихо говорила. Тихо, быстро и нечетко, но этот тон заставил меня напрячься. Словно предостерегающий, он почему–то предназначался только мне. — Всех сберегу, не беспокойся. Она фальшиво улыбнулась, еще раз обеспокоено окинула меня взглядом, и отошла на пару шагов. — Удачи, Лени! Легкого вам с Уайаттом пути! — с улыбкой она помахала обеими ладошками в воздухе. Проезжая мимо, я снова встретился с ее настороженным взглядом. В голове мелькнула какая–то беспокойная мысль, но задержаться там не успела, потому что я поймал теплую улыбку Рейнхольда, и в очередной раз заставил себя подумать как я на него злюсь, чтобы не улыбнуться в ответ.***
— Ну и какой у тебя план? — я держал Намтар рядом с лошадью Ленор, разумеется, я не думал, что она правда меня подстрелит, но поворачиваться спиной к ней от чего-то действительно не хотелось, — Ты знаешь, где искать этого твоего травника? Или мы собираемся таскаться по всему Лунарису? — Разумеется, я знаю. И я действительно не собираюсь тебе говорить. Ты и сам прекрасно понимаешь, почему. Я лишь хмыкнул. Разговор не клеился, большую часть дороги мы проделывали в тишине. Но к полудню мне стало невыносимо молчать, и я решил заняться своим любимым делом: — Рапунцель, а ты правда умеешь пользоваться мечом? Или так, для устрашения носишь? Уайатт даже не повернулся в мою сторону. Зато повернулась раджахилийка, злобно оскалившись. — Отвали от него! Ты когда–нибудь затыкаешься? — Да мы уже часов пять молча едем, вам самим–то не надоело? — Оно и к лучшему, у меня нет желания с тобой сдружиться. У тебя там булочки от Делии, займи лучше рот чем–то более полезным. — Ой, что это? Ревность? Подружка ограничилась в твою сторону любезным прощанием, а обо мне позаботилась чуть больше? Твой красавчик приучил тебя к тому, что все вокруг должны ходить на задних лапах, и теперь поступок Делии никак не укладывется в твоей картине мира? Какая досада. — Это не ревность, Сирил, а искреннее недоумение. Делия очень славная девушка, и мне совсем не понятна еë симпатия в сторону такого как ты. Я усмехнулся. — Просто у нее два глаза, поэтому она видит, что я лучше, чем ты думаешь. Рука Ленор метнулась к повязке, и поправила ее отточенным нервным жестом. Я довольно улыбнулся свой маленькой выходке. — Ты идиот, — зло бросила она мне, и слегка поддав шекелей, выехала вперед, оставляя нас на пару метров позади. Лес выглядел приятно, и я почти наслаждался поездкой. Для Треспийской осени красота обычно кончалась очень быстро. Уже в начале октября налетали суровые ветра, заряжали бесконечные ливни, все вокруг погружалось в привычную серую кашу. Ослабевшие непогодой листья за день–два почти полностью облетали, оставляя деревья голыми и мрачными. В этом же году можно было наблюдать, как оторвавшийся лист, плавно кружась в воздухе, подает под копыта лошадей. Это расслабляло и делало поездку чуть менее раздражающей. Я чувствовал себя спокойным, злость снова отступила, и рассматривая белое оперение стрел на девичьей спине, я совсем позабыл о напутственных словах Делии.***
Мы вошли в Лунарис уже вечером. Я довольно улыбался, вспоминая, как парнишка у коновязи, что следил за лошадьми, в ужасе шарахался от фыркающей Намтар, которая то и дело норовила укусить его. Я сжалился, и дал ему лишний серебряный, припоминая луновидный шрам на своём плече от крепких зубов этой стервы. Если она отгрызет ему голову, то хотя бы не бесплатно. — Не слишком ли ты весел для человека, что весь день провёл в седле? — Ленор недовольно поморщилась, с тяжёлым стоном прогибаясь в пояснице, — Боже, обратная дорога меня убьёт. — Поспим, как закончим, а завтра будет легче. Редко ездишь верхом? Шумные улицы были заполнены горожанами и гостями города, разных статусов и достатков. Лунарис был лицом Треспии. Торговля и лекарское дело тут процветали. Всюду стояли красивые торговые прилавки с товаром разного толка, зачастую, бесполезного, что только подчёркивало статность города. Покупая украшения из натуральных камней, или фарфор с шаадхадской росписью, люди вряд ли думали, что за пределами их мирка кто– то умирает от пустячной простуды, потому что не может наскрести себе даже на настойку от кашля. — В прошлой жизни редко приходилось, и то, больше для забавы, теперь же мне нужно смириться со сплющенной задницей. Я хохотнул. — Переживёшь. Девушка во все глаза рассматривала красивую площадь, богатые дома, и фонтаны с кристальной водой. — Ты первый раз у нас в столице? Как тебе твоя туристическая поездка? В Раджахили столица ещё богаче, а ты выглядишь так, будто с Луны свалилась. — Поражена размахом лицемерия вашего королевства. Я молча кивнул, в комментариях эта реплика не нуждалась. Каждый раз оказываясь в Лунарисе я думал так же. На душе снова заскребли кошки. Хильда просила показать ей столицу. А что толку? Лунарис никогда не отражал истинного положения вещей. Витражными окнами, расшитыми золотом платьями и сюртуками, прилавками с вычурными побрякушками, он словно кричал «Смотрите, как у нас всё хорошо!». На деле же — хрупкая, обглоданная ненасытной знатью Треспия трещала по швам, они всё больше грозились разойтись, являя реальный лик «Могущественного королевства» остальным народам Изириона. Я остановился у книжного прилавка. Нет у меня, мамаш, времени везти тебя в столицу, но отказать тебе в очередной глупой книге я не могу. Расплачиваясь, я прихватил и тоненький янтарный браслет в соседнем шатре, будем считать это расплатой за выпечку. Наверное, не стоило подпитывать иллюзии наивной девочки, но уж очень хотелось сделать ей приятное. А ещё позлить Рейнхольда, и тем самым сделать приятное себе. Я перебрал большим пальцем мелкие камушки в серебряной оправе, и с улыбкой сунул браслет в карман. В плечо прилетел лёгкий девчачий кулак. — У тебя, блин, что здесь, день шоппинга? Я устало взглянул на зеленуху, (какое, всё-таки, ёмкое слово подобрала Кристина), что за неделю стала моей проблемой. — Да пошла ты. Аптеку мы искали долго. После часа поисков, Ленор всё–таки раскололась и сказала, что мы ищем аптеку имени Кассио. Я проклинал всё на свете, таскаясь по шумным вечерним улицам. Переться черт знает куда, только потому, что девчонка вычитала в каком-то своём талмуде о талантливом Лунарском травнике, было, конечно, «прекрасной» затеей. И когда я был готов уже придушить тощую заразу, за очередным поворотом показалось небольшая постройка с витражными окнами в пол. Присвистнув, я в очередной раз сделал вывод, что шарлатаны тут не бедствуют. Надеюсь, хоть польза будет. Колокольчик над нашими головами приветливо зазвенел. Эта дружелюбная трель резко контрастировала с мрачного вида мужчиной, что к нам повернулся. Острые зубы, нарастающие друг на друга, колючие маленькие глаза, и полностью лишённые пигмента волосы и брови. — Кассио? — голос Ленор дрогнул, сорвавшись на испуганный тоненький писк. Я самодовольно на неё взглянул. Ну и ссыкуха. — А кто спрашивает? — бледные губы растянулись в злой насмешке. — Меня зовут Ленор, я издалека, но читала все ваши труды, и я восхищаюсь ва… — Так, — я кинул Кассио в руки кожаный кисет, оттерев фанатично лепечущую девчонку в сторону, — Хочу знать состав. Травник заглянул в мешочек. — Дорого, — отрезал он будничным тоном. — Не вопрос, — я кинул ему в руки ещё один мешочек, серебро ласково брякнуло, упав в руки нового владельца. Он развязал тесемки, прицениваясь. — Завтра, — всё так же равнодушно ответил он, хотя глаза довольно заблестели. — Но мы надеялись сегодня, — мисс Рада снова вступила в разговор. — Девушка, я травник, а не волшебник, вы думаете, я за пять минут вам всё сделаю? — Но как же… Я подхватил её под локоть, оттаскивая от прилавка. — Угомонись, сегодня мы всё равно обратно не поедем, завтра, так завтра. Пошли выпьем пива, я устал как черт. Автограф тоже завтра попросишь, пошли отсюда, фанатка номер один, блин. Я выволок отпирающуюся Ленор из аптеки, кивнув на прощание травнику. Тот безразлично, якобы любезно улыбнулся. Блондин всё так же молча вышел следом. — Какого чёрта?! — она обрушилась на меня, стоило трели колокольчиков замолкнуть за нашими спинами. — А ты чего ждала? Что он тебе на кофейной гуще погадает? Пошли давай. Тут паб недалеко. Пожрем и заночуем, утром вернёмся. Раз завтра, может, и правда повозится, может, даже и толк какой выйдет. Ленор раздражённо выдохнула, и от досады топнула ногой. Я насмешливо вскинул брови, ну что за ребячество? — Черт с тобой, пошли. Куда ты там меня тащил? На окраине Лунариса была скромная питейная дыра. Не такая приятная с виду как прочие заведения, наводнившие центральную улицу, но, что иронично, среди рабочих мужиков и уставших путников, всегда было спокойнее и… безопаснее. Я в очередной раз хмыкнул себе под нос, в удивительное время живём. Хозяйка этой дыры была та ещё сплетница, не в пример, конечно, мамаше нашей, но с этой я, разумеется, тоже быстро поладил. Хорошо знать что происходит в столице, и нет места информативнее, чем кабак. Второй этаж и покосившийся чердак хозяйка сдавала за бесценок всем подряд. Большая загадка, как она выдерживала конкуренцию. Поговаривали, мол, хозяйка становилась нема как могила, когда к ней приходили с приличной пригоршней серебряных люди, что желали остаться в городе невидимками. Любовники, наёмники, набившие королевской гвардии оскомину, поднявшие деньжат разбойники. Однако, достоверно я не знал, а владелица благоразумно не сдавала тех постояльцев, что хорошо платили. И вот старенькое строение с покосившимся чердаком до сих пор живёт и дышит, даже стоя по соседству с приличным заведением, что находилось буквально в двух уличных пролётах. Мы брели по тесным улочкам, и за спиной я слышал негодующее пыхтение. — Ты за пинтой пива меня обратно в Хребет тащишь? — голос травницы был уставшим, в нём проскальзывали слёзные нотки, но ещё больше слышалось возмущение. — Когда ты начинаешь вот так избалованно ныть, я и правда начинаю верить, что ты дворянка. Что случилось, дорогуша? С заходом солнца превратилась в тыкву? А где же лучшая лучница Изириона? — Мне что, непозволительна усталость? Я даже не хочу думать, в каких ещё местах у меня мозоли! Мы прошли уже несколько заведений, поужинать и заночевать можно было в любом из них. Или что? Его Светлость стесняет своего любимчика в средствах? Я раздражённо обернулся. Я должен был сопровождать, и обеспечивать безопасность, а не потакать детским капризам. — Что, выделываться не перед кем стало? Рейнхольд в Хребте остался, и вся твоя лихая бравада посыпалась, да? Теперь ты мне решила поведать про мозоли на пятках и заднице, и канючишь, как соплячка? — я на секунду перевёл дух, голос опасно завибрировал, и я призвал себя к спокойствию, — Потерпишь. Зеленуха окинула меня взглядом, и презрительно сморщилась. — Нам, между прочим, по утру шлёпать обратно в аптеку! Так есть ли смысл в ночи идти на другой конец Изириона?! Тебе говорили, что ты невыносим? — Милая, если бы каждый раз после того как мне это говорили мне давали хотя бы медяк, я бы уже перебрался в королевский дворец. Я веду нас в безопасное место, так что будь добра, заткнись и не ной. Она с силой толкнула меня в плечо, и пошла вперёд. Вот же выскочка. — Ещё раз так сделаешь, я оторву тебе руки, растеряешь все навыки стрель… Внезапно она отскочила от примыкающей к переулку дороги с проворностью кошки, и врезалась спиной мне в грудь, от неожиданности выбив весь воздух лёгких. — Совсем с ума сошла?! — Тише! Тише, умоляю! — она накрыла мне рот рукой, и толкнув обратно в переулок, прижала меня к стене дома. А вечер становится всё интереснее. Я снял с губ узкую ладошку. И довольно улыбнулся. — Ммм… Хороша прелюдия, но у меня найдётся для тебя парочка «но». Для начала, такой тесный наш контакт, боюсь, смутит блондиночку. Лени прижимала меня всем телом к стене, я чувствовал, как под кожаным корсетом вздымается от нервного дыхания её грудь. Уайатт же всё так же молча зашёл в тень, и слился с окружающей темнотой. — Заткнись! Заткнись, ради неба, там королевские гвардейцы! — И что? Мне нечего скрывать от королевской гвардии, — я невольно скривился, вот уж не думал, что когда–то произнесу нечто подобное. — Да, не сомневаюсь, — язвительно прошипела она, и снова прижала мне ладонь ко рту. Я услышал позвякивание рыцарских лат, по улице бодро болтая и переговаривались шла слегка подвыпившая гвардия. Краем глаза я выхватил из толпы белобрысую голову капитана Гиллота. Тот ещё козёл. Доводилось нам встречаться. Раджахилийка ещё сильнее вжалась в меня телом, прижала палец к губам и отчаянно зажмурилась, будто от этого станет менее заметной. Я выравнивал дыхание, приводил мысли в порядок, и так уж и быть… Молчал. Скрытые в темноте переулка, мы не шевелились. Я провожал удаляющиеся королевские доспехи взглядом, ожидая, когда голоса станут дальше. Наконец, последние смешки стихли, и компания полностью пропала из виду. Уайатт облегченно выдохнул. Ленор всё ещё стояла, крепко зажмурив глаза. — Ты вросла в меня, милая? Она вздрогнула, пару раз оглянулась и расслаблено опустила плечи. — А ведь королевская гвардия редко бывает в Лунарисе. Порядок в городе обеспечивает местная городская стража. Что они тут делают? Особенно когда мы здесь? — Вас ищут! — я схватил её за хрупкое плечо и с силой впечатал в стену, у которой только что стоял сам. Пора было во всём разобраться. Наши лица разделяли сантиметры, всё постепенно становилось на места. Королевская гвардия никогда не занималась местным порядком, мелкие пропойцы и воришки слишком маленькая для них нажива. А чтобы верить в то, что они просто заскочили в Лунарис пригубить пива, я был не так наивен. Я схватил Ленор за горло, пальцы впивались в тонкую кожу, оставляя после себя бордовые отпечатки, которые позже, вероятно, превратятся в синяки. За моей спиной обнажилась сталь меча Уайатта. — Если твоя собачонка сейчас перережет мне горло, в поместье Пиэль ты уже не вернёшься. Более того, ты наживешь себе ещё одного недруга. Поверь, Его Светлость — человек очень вспыльчивый, королевская гвардия станет меньшей из твоих проблем. Будешь молиться, чтобы они нашли тебя первыми. Мисс Рада указала покрасневшим глазом в сторону, давая безмолвный приказ отступить. Уайатт сделал пару шагов назад. В углу глаза собиралась влага, голос девушки хрипел от недостатка воздуха, но был твёрдым и даже не напуганным. Невероятная перемена в женщине, что ещё пять минут назад по-детски капризничала из–за усталости. — Тебе ничего не стоит убить меня прямо сейчас, но я бы на твоём месте не делала этого. — Это почему ещё? — я немного ослабил хватку, всё же правда была интереснее, чем возня с потенциально мёртвой девчонкой и её Ромашкой, — Выкладывай, что же ты такого натворила, что тебя ищут гвардейцы во главе с самим Гиллотом? Кого отравила на этот раз, гребаную королеву?! Она нервно рассмеялась, вцепилась мне в руку, силясь окончательно разжать мои пальцы. — Это было бы забавно, — голос с искренними нотками веселья. — Интересно, эти твои слова можно расценить как предательство короны? Уж очень хочется услышать, как сладко хрустнут твои позвонки в петле. — А слово «гребаная» в адрес королевы? Я бы не отказалась посмотреть в петле и на тебя. Уж больно ты меня достал! Я ухмыльнулся. — За язык меня повесят обязательно, но не сегодня. Выражение её лица сменилось мгновенно, я едва уловил перемену, однако Уайатт понимал свою госпожу без слов. В ту же секунду моя голова дёрнулась, я ощутил резкий толчок в затылок, Ленор мгновенно отклонила голову, чтобы мы не столкнулись лбами, а я силой приложился головой о стену, оставляя на ней кровавый отпечаток. В ушах зазвенело, дезориентированный я выпустил травницу, и оперся ладонью о стену, пытаясь разогнать цветные пятна перед глазами. — Беги, Рапунцель, у меня к тебе серьёзный разговор! — рассеченный лоб кровил, одна капля задержалась на ресницах, но всё же попала в глаз, делая изображение ещё более мутным и красным. Я слегка пошатнулся, и развернулся к уже изрядно доставшей меня парочке. Мисс Рада стояла впереди своего дружка, закрывая того спиной, разделяя нас, готовых набросится друг на друга, живым щитом, губы кривились от злости. — Ответов хочешь?! Будут! — она потянулась к кожаной повязке на глазу, сняла её резким, отрывистым движением, и кинула мне в лицо. На меня уставился сверкающий изумрудным блеском, вполне зрячий глаз. — Меня зовут Эллаира Гвеневер Метильда Имери, я и есть «грёбаная» Королева Треспии! Эффект был, надо сказать, ошеломляющим. Затуманенная от удара голова прояснилась так быстро, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Удивительно, но поверил я сразу. Это многое объясняло, и вместе с тем, появилось ещё больше вопросов. Первым моим порывом было встать на колени. Но Эллаира взмахом руки сразу пресекла все формальности. — Не здесь! Не вздумай. Нас могут увидеть, раскроешь меня, и я точно отправлю тебя в петлю! Я медленно выпрямился, прикладывая ладонь к кровящему лбу. — Да я и так уже наговорил и наделал на петлю, чего уж теперь бояться? — Можешь считать, что она у меня одна, я берегу её для другого человека. Так что можешь встать в очередь. — Тебе повезло, ублюдок, милосердие Её Величества не знает границ. — Голос прорезался, щенок? Я думал, ты немой. И кто ты у нас будешь? Вместо Уайатта мне ответила наследница королевского рода Имери: — Уайатт — рыцарь при королеве, и я клянусь тебе, ещё слово в его адрес, и ты в списке будешь первым! — Простите, Ваше Величество, — опускаю голову, пытаюсь унять бешенный хоровод мыслей. Как же так вышло? Как с ней теперь говорить? Куда нас вести? Почему её ищут гвардейцы? И каким вообще хреном мы подобрали саму королеву в убогой деревушке, одетую как разбойницу, с ножом в сапоге? Что за блядская сказка? — Пиво с тебя, ты не забыл? Где там твоё безопасное место? Будем и дальше у всех на виду торчать? — Эллаира достаёт из кармана платок, снимает с пояса Уайатта флягу с водой, и намочив, протягивает мне, — Не привлекай внимания. Звать меня всё так же — Ленор. А до формальностей, не факт, что доживем. Поздравляю тебя, Сирил, такой весёлой заварушки на твоём разбойничьем пути ещё не было. Встряхиваю головой, в тщетных попытках прогнать дурное видение, но оно не уходит. Её Величество всё так же протягивает мне мокрый платок. Беру платок, касаясь её пальцев. Настоящие. Вот дерьмо.***
Когда мы добрались до таверны, городок уже мирно посапывал. В редких окнах горели огоньки свечей, а горожан попадалось всё меньше. Однако, внутри жизнь кипела. В воздухе витал запах кислого пива, у барной стойки шумно сидели пьяные мужчины. Щебетали девчонки, порхающие от столика к столику, девушки постарше звонко, зазывно смеялись, стреляя глазами в поисках изрядно подпивших клиентов. — Чудесное местечко, сольемся с толпой, — Эллаира огляделась, и плотнее прижала повязку к своему зрячему, сверкающему самоцвету. Надо отдать должное Её Величеству, в её голосе я почти не услышал иронии, а впрочем, черт её знает, где она побывала до того, как её конвоем привезли в поместье Пиэль. Конвоем, блять. Хотел бы я увидеть сейчас вытянувшееся лицо Рейнхольда. Возится сейчас, наверно, в постели, страдая от головной боли, в то время как основная головная боль сейчас осматривает таверну и удивлённо всему улыбается. — Пошли, забьемся в самый угол, мне кажется, нам есть о чем поговорить. Королева кивнула, и молча последовала за мной, держась поближе к своему рыцарю, и стараясь не пересекаться взглядом с мужчинами, что уже жадно скользили глазами по её затянутым в кожу стройным ногам. — Давай–ка побыстрее, — я мягко взял её под руку, уводя из центра внимания. Мы заняли заляпанный липкими пивными кругами столик, рядом с самой шумной компанией. Удачное место, этот гвалт перекроет любую беседу. Эллаира устало облокотилась локтями на стол, потом брезгливо их одернула, но уже через секунду, наплевав на всё, снова оперлась на руки, не в силах сидеть прямо. К нам подошла девушка, приветливо улыбаясь, она повела затянутой корсетом чуть ли не под подбородок грудью. Уайатт снова побагровел. Я хмыкнул. Кажется, теперь я должен этой барышне чаевые. Эллаира пихнула его локтем, и повернулась к девушке: — К чёрту пиво. Бутылку картофельного самогона, пожалуйста, мы очень устали с дороги. Я вытаращил глаза на «королевскую кровь». — Так… Ладно, — тоже обратился к девушке, — И поесть нам чего–нибудь принеси. Только поприличней, я знаю, что в этой дыре могут накормить, когда захотят, так что не халтурь. Девушка улыбнулась, и протянула ладошку, давая понять, что «не халтурь» оплачивается отдельно от общего меню. Я вложил в протянутую руку серебряный, она, подскочив от радости, сунула его между пышными грудями, и поспешила удалиться. — Самогон? Насыщенная, должно быть, у тебя была жизнь в последнее время. Я весь во внимание. Ну и как же тебя занесло к разбойникам… Ленор? — Не так быстро, Сирил, у меня тоже есть вопросы, а вот доверия пока мало. — Ну задавай, не факт, правда, что я на все отвечу. Кажется, тут есть над чем подумать. Мы напряжённо вглядывались друг другу в лица, пытаясь понять, как нам теперь строить диалог. Она, очевидно, боялась, что я по возможности сдам её гвардейцам, я боялся навесить на нас новых проблем, и подкинуть лишних поводов повесить себя, или лишить титула Рейнхольда. Не нужно знать законов Треспии, чтобы понимать, что все, что мы делаем, идёт с ними в разрез. Вот только при Осмонде такой подход поощрялся. Но передо мной сидел не Осмонд. И что в голове у этой странной девицы, никому не известно. — Я тоже отвечу не на всё, — она задумалась, — Только на то, что ты сам сможешь предположить. Перед нами поставили поднос с мутной молочного цвета жидкостью и несколько стопок. Я вдруг подумал, что сейчас бы не отказался от кислого, любимого вина Рейна. — Вот что, — Эллаира потянулась к бутылке, наполнила стопки до краёв, и бодро улыбнулась, — Сыграем. — Прикалываешься? — Отчего же? Может и разговоримся, а вдруг поладим? — Это вряд ли, слишком наглая. — Значит, точно поладим. Мы играем. Я решила, — её Величество азартно хлопнула в ладоши, — «Я никогда не…», ты же знаешь правила? Служба на графа не должна была разучить тебя весело пить. — Меня больше пугает, что правила знаешь ты. Твоя подружка Мартышка научила? — Эллаира вмиг погрустнела, а в моей голове сразу созрел первый вопрос. Может, идея и впрямь не такая уж и глупая. Я взял в руку тёплую стопку, вкус нагретого в душном заведении самогона скривил меня заранее, — Что ж, играем. — Тогда ты первый, а я посмотрю, куда клонит наша беседа. Попадаешь в цель — даю развёрнутый ответ. Один. Один вопрос и один ответ, не больше. Я поднёс стопку ко рту. Быстрее бы принесли ужин, мне не улыбается на руках нести королеву на чердак. — Я никогда не был брошен друзьями. — Ожидаемо и скучно, — Эллаира опрокинула в себя пойло, шумно выдохнула, и выжидательно посмотрела на меня. Я тоже выпил. Тёплый самогон обжёг горло, но я очень надеялся, что с каждой выпитой стопкой ситуация будет казаться менее странной. — Ну, рассказывай теперь, коль я угадал. — Всё просто, меня кинула Жизелла, после того, как кто–то спалил разбойничий лагерь. Она, кстати, думает, что к этому приложил руку Его Светлость. Считает, что это я сдала место проживания разбойников, потому что узнала, что меня ищет королевская гвардия, и вся моя история полетела псу под хвост. — Откуда ты знаешь, что она тебя кинула? Когда вы говорили? — Один вопрос — один ответ. Раз играешь с королевой, будь добр соблюдать правила. Твоя очередь, ты тоже выпил. — Один парень сдал меня ксаэльцам, то ли свою шкуру спасал, то ли серебра хотел, пришлось немного помариноваться в сырых подвалах их темницы. Ну и выбрались из той передряги тоже не все. Отчего это предательство я запомнил надолго. — Звучит не очень. Я кивнул, эта рана давно затянулась, теперь воспоминания только смешили меня собственной глупостью, доверчивостью и наивностью. — Твоя очередь, — я потянулся к бутылке, и вновь налил мутную жидкость. Эллаира задумалась, этот вопрос волновал её ещё там, в темном переулке. И теперь она думала, как его задать. — Я никогда не… держала рядом людей, которым бы не доверяла. Я облегченно отставил стопку в сторону, к тому же, улыбающаяся щедрым гостям девушка, наконец, накрывала нам ужин. — Пролетел твой вопрос, я ошибался, не без этого, но всем, кто сейчас со мной, я доверяю. Но я вижу, куда ты клонишь. Думаешь, нас кто–то сдал? — Ну кто–то же отравил леди Кристину, — она взмахнула руками, — Я знаю, что ты думаешь, будто это я, мы сейчас не об этом. Мы о том, что королевская гвардия удивительным образом, оказалась в Лунарисе, как раз вместе с нами. — Исключено. Если ты намекаешь на кого–то из жителей поместья, то лучше остановись. Простая прислуга знать не знает куда мы поехали, знают только мои люди, а им я доверяю. Да и зачем кому–то сдавать раджахилийскую девку с любовником, абсурд какой-то, без обид. Если только твоя Ромашка не играет на два фронта. — Но Кристину-то всё-таки кто–то отравил, и этот кто–то пытался подставить меня. — Мы разберемся с этим после того, как разберёмся со всем остальным. Королева выпила свой самогон, поморщилась и закусила грубо отрезанным ломтем сыра. — То есть, ты не доверяешь кому–то из своих людей, а мозги полощешь мне? Или ты просто решила накидаться? Закусывай лучше, — я снова наполнил её пустую стопку. — Я никому не доверяю. Больше никому. А пью потому, что меня предают отовсюду, я боюсь даже спать. — Есть причины? — Ты снова играешь не по правилам, — она кивнула на мою выпивку, потом коротко посмотрела на рыцаря, — Уайатт, ешь, пожалуйста, дорога была тяжёлой. Ромашка, что всё это время вслушивался в нашу беседу, наконец разморозился, придвинул к себе ужин, и проигнорировал свою выпивку. — Ладно, по правилам, так по правилам. Я никогда не становился мишенью для наёмных убийц. Эллаира на этот раз выпила с таким отчаянием, что мне стало её жаль, слова о том, что она боится спать, заиграли новыми красками. Я тоже выпил. — Хороший темп мы взяли с тобой, Лени, уползать будем вместе. Рассказывай. — В прошлом, в разбойничьем лагере меня выследила пара мужчин. Очевидно, что за мою сохранность они не переживали, тому, кто их нанял, я живой не нужна точно. Они сами себя отравили, до того как мы узнали, откуда дует ветер. Ядовитая крапива, ты и сам наёмник, слышал что-нибудь об этом? Такие ребята, готовые без колебаний умереть, как только им прижали хвост, стоят очень дорого. Мой неприятель не бедствует, — она кивнула какой–то своей мысли, словно ещё раз для себя подтвердила очевидную догадку. — Ну, сколько бы они не стоили, деньги им уже не понадобятся, — я расслабленно хохотнул. Самогон сделал ситуацию более… терпимой. К тому же, стало быть, Рапунцель, не такая уж и принцесска, раз смог защитить свою королеву от двоих наёмников. Я взглянул на него. Молча ест, в беседу не влезает, без дозволения не говорит, удобно, наверное, такого под боком держать. Королева хоть и молода, но цену себе знает, и ловко манипулирует доверчивым юношей. С виду кажется добродушной, немного хамоватой, но простой, вот только у этой Эвионы куда больше оттенков, чем мне показалось на первый взгляд. Хитрая, шустрая, довольно умная. Состроила из себя высокоморальную, принципиальную барышню в деревне, но это не помешало ей намертво привязать к себе влюблённого до беспамятства парня, и прикрыть свои удобства от подобного решения «любовью». Осторожно, Сирил, уже завтра Рейнхольд будет стелиться за этой юбкой. Меня лёгкой волной накрыло раздражение. — Меня пытались убить, но это были не наёмники, это были свои же. Не поделили место под солнцем. Стало на одного в нашей банде меньше. Но это старая история. Были стычки у меня и с разбойниками, и с гвардейцами, но это всё давно забытые будни. Твоя очередь. Девушка вдруг лукаво улыбнулась, наполнила наши стопки, и подтолкнула одну сразу ко мне, уверенная, что сейчас я точно буду пить. Я заинтригованно поднял брови. — Я никогда не… — она с хмельной улыбкой провела языком по ряду ровных зубов… — Не спала с графом Кораллового Хребта. Бедный Уайатт как раз пробовал выпить в этот момент, но подавился и закашлялся. Эллаира, всё так же хитро глядя мне в глаза, механическим движение подала ему салфетку. — Ты для этого затеяла эту ерунду? Как по-детски, — я ни на секунду не смутившись выпил, — Как тебе конкуренция, дорогуша? Сама-то выпить не забыла? Ромашка знает, чем ты занимаешься в чужих спальных? Королева, неожидавшая такого поворота, открыла рот, и тут же повернулась в сторону Уайатта, который пытался сделать вид, что пропустил мои слова мимо ушей. А я злился, чувствуя себя ревнивым идиотом. Я знал, конечно, я знал. Ведь черт меня дёрнул прошлой ночью идти мириться. Но теперь… Глядя на опущенный в стол, потухший взгляд рыцаря, я пожалел, что втянул ещё и его в свою ревность. Как девчонка, ей богу. Я не собирался закатывать Рейнхольду скандалы, или разбираться с тем, что там опять щелкнуло в этой бедовой голове. В конце концов, если мне кто–нибудь объяснит статус наших отношений спустя эти пять лет, я буду даже благодарен. Но выдать такой подкол было слишком, пожалуй, даже для меня. Имею ли я вообще право на эту ревность? Он мне что–то обещал? Нет. То, что я предан ему до последнего вздоха, и преданный им же (как иронично), это только моя проблема. На верность из нас двоих присягал только я. — Ну ты и стерва, под стать подружке своей, Кристине, — зло вскинулась Эллаира, — Всё не так, как кажется. — Ну конечно, — я усмехнулся, — Пей давай. — У нас ничего не было. Мы просто спровоцировали друг друга. Так уж вышло, он был зол, и, кажется, пьян. А я просто поддалась на провокацию, подумала, что влюблённый граф мне полезнее, чем тот, который собирается меня вышвырнуть. — Сама невинность, никто бы тебя не вышвырнул, скажи ты сразу обо всём. — Тогда бы я не узнала и половины того, что знаю сейчас. — Проехали. Разбирайся сама. Ромашка, — я снова плеснул себе самогона и отсалютовал стопкой в сторону молчаливого рыцаря, — Твоё здоровье и нервы. Уайатт, на удивление, потянулся к моей стопке, мы чокнулись и молча выпили. Зеленуха закатила глаза. — Это должна была быть шутка. — Пошутили и хватит. Рапунцель, наливай. Уайатт разлил выпивку, не дожидаясь беседы, мрачно выпил в одиночестве, и молча продолжил свой ужин. — Я никогда не чувствовал себя преданным семьёй. Мы с Её Величеством переглянулись, хмыкнули и синхронно выпили. — Ну, начинай. Она пожала плечами. — Дядя. Он предал меня, — локоть Эллаиры неловко соскользнул со стола, мы стремительно пьянели, — Из меня никогда не растили будущую королеву. Лишь наивную красивую куклу, которая станет символом новой жизни для народа, и перекроет нелицеприятные поступки реального правителя за её спиной. Ушли годы, прежде чем я поняла, что сплю на змеином гнезде. Послушная обезьянка. Все мои мысли, идеи и желания направлялись в нужное русло окружающими меня людьми. Советом, прислугой, людьми, которых я считала друзьями. Это было больно. — Отец. Продал меня и сестру разбойникам, когда я был совсем пацаном. Мне было лет 15, я был крепким парнем, работы по хозяйству было много, мы держали скот, а мать умерла в родах долгожданной для него дочери. На мне висело хозяйство и двухгодовалая сопля, пока папаша пил от горя и собственной бесхребетности. Так что о самостоятельности я знал не понаслышке. Он хотел откупиться, в те годы в Шаадха тоже было неспокойно. Молодой Озер взошел на трон, и к сожалению народа, был хуже своего отца. Спелся с красавицей Мегарис, которая в то время только сочеталась браком со своим первым мужем. Не знаю, что у них там были за отношения, но ресурсов с Шаадха она тянула знатно. Сценарий был приближен к тому, что мы имеем сейчас в Треспии. Разбойники распоясались, а грабить у нас было нечего, кроме полудохлой клячи и парочки коз. Ну и мой папенька откупился своими отпрысками, не пожалел даже дочь. Жадного козла порешали. Я попал в свою первую разбойничью шайку, а сестру перепродали. Больше я ничего не знаю, — я рассмеялся, — Было больно. Знаю только, что после Озер пришёл в себя. Отношения между Шаадха и Ксаэлем натянулись. А потом Мегарис в первый раз овдовела, и всё как–то успокоилось. Шаадха больше и богаче Треспии, но в конечном итоге Мегарис решила тянуть жилы из королевства, которое оказалось ей по зубам. — И тянет она не слабо, видимо, Осмонд, — Эллаира скривилась, как от зубной боли, — Более доступен для манипуляций, чем король Озер. Все знаменитые ксаэльские корабли, известные по всему Изириону, строятся благодаря нашим лесам, которые уже полностью отошли под руки Мегарис. Наши травы, что растут только в этих землях и обладают исключительными целебными свойствами, отошли туда же. Металлы, налоги, дядя и ксаэльская змея набивают свои карманы до посинения. Я знаю историю Изириона, Сирил, на образование для меня не поскупились, но большую часть своих знаний я получила скитаясь по своему обнищавшему королевству. — Да к чёрту историю, ты себя-то видела? — я пьяно махнул рукой, — Больше ты и правда похожа на раджалихийку, чем на треспийку, как так вышло, что королевская кровь у нас кофейного цвета? — Если бы ты интересовался историей Треспии, то знал бы, что мой отец женился на чужестранке. — Не моя земля, неинтересно. Холодно у вас, сыро и погано. Королева рассмеялась. — А ты пей, и будет не так погано. Мне жаль, что так вышло с твоей семьёй. — А мне жаль, что так вышло с твоей. Какой план, Лени? Возвращаться домой? Теперь, когда ты всё знаешь? Точнее сказать, когда он знает, что ты знаешь? Вариантов у тебя не много, либо ты возвращаешься, и становишься ещё одной головой дракона, либо и правда не факт, что мы с тобой доживём до формальных обращений. Мать с отцом твои в кораблекрушении погибли же, да? Как удобно для Осмонда, не находишь? Королева кивнула, и испуганно вздрогнула, когда соседний столик разразился хохотом. — Нахожу. И я не знаю, как мне дальше быть. — Может быть, не стоило лезть на рожон, а послушно выполнять отведенную роль? — Может и не стоило, — Эллаира устало пожала плечами. Она сомневалась, она боялась. И не боялась это показать. Я это оценил, — Что было бы тогда? Пока я как послушная марионетка сидела бы на троне, воплощая собой просто красивый символ Треспии? Всё становилось бы хуже. Я бы ходила по балам, улыбалась бы королям и графам, вышла бы, наверняка, замуж, за какого-нибудь принца Алларика. Идеальный союз в уме моего дядюшки. Сын Мегарис сроднил бы Ксаэль и Треспию ещё больше. Ещё один мужчина, который будет делать из меня дуру, пока его мать и мой дядя обогащают друг друга. На какое-то время люди успокоятся. Им будет достаточно символа веры. Веры в лучшее будущее, в новую королеву, свежую кровь. Но время будет идти, и ничего меняться не будет. Тогда и эта вера себя исчерпает. И что останется? Только ненависть и агония народа. В ближайших деревнях умирают от цинги! Цинги, Сирил! Другие выкашивает голод. Кончатся люди однажды, кончатся налоги. Вместе с налогами кончится и мощь Треспии как королевства. И тогда поднимут головы недобитые, те, в ком ещё остались силы. Однажды они просто выкорчуют весь гниющий королевский род с корнями, и с моими корнями тоже. Когда моя голова слетит с плеч от рук какого-нибудь деревенского мужика, что от голода потерял жену и дочь, ему будет всё равно, что я этого не хотела, что я не имела к этому отношения. А что потом? Богатая треспийская земля без правителя? — Ближайшие королевства перегрызут друг другу глотки. На Треспию будут претендовать Ксаэльские выблядки, даже если Мегарис к тому моменту склеит ласты. — Не склеит, она живее всех живых. Не будут другие смотреть, как Ксальэль прибирает Треспию к рукам. Изирион погрязнет в дрязгах. Зная мощь Ксаэля, которого за эти годы напитала Треспия, эта война может продлится не один год. Вот так, два отожравшихся клопа, покроют огнём, едва ли не все земли по эту сторону неспокойного моря. Это будет нескоро, но если ничего не сделать, будет. Вот такой вот не хитрый расклад, — она пожала плечами, словно равнодушно, но карий глаз уже до краёв был заполнен влагой, а из-под повязки другого скатилась одинокая слеза. — Ты пьяна, ешь. Мрачный у тебя прогноз. — Какой есть. Я хотела знать правду, и я её узнала. И что теперь с ней делать? — Возвращать всё на свои места, ваша королевишность, возвращайся домой, не высовывайся, и надейся, что по твою душу кораблекрушения пока не случится. Она опустила лицо в ладони и тяжело вздохнула. — Я так не могу. — Мисс Рада, — я хмыкнул, — Как ты думаешь, что такая зелёная девчонка сможет сделать против герцога Осмонда? — Я рискну. Пока я, хотя бы, номинально королева, я хочу собрать доказательства того, что Осмонд грабит Треспию. Я предоставлю их совету, и потребую лишить дядю титула. Я расхохотался, мне пьяным эхом отозвался соседний стол. — А в Совете, по–твоему, сидят пушистые хомячки? Или ты наивно полагаешь, что они не в курсе? — Я не знаю. Но других вариантов у меня нет. Я могла бы заручится поддержкой сюзеренов, ведь по закону их единогласное решение могло бы лишить дядю всех титулов. — Для этого совсем не обязательно было прыгать в койку к Рейнхольду. — Завязывай, Сирил, — она зло стрельнула в меня глазом. — Ленор очень справедливая, она не будет стоять в стороне, пока её народ страдает, её милосердное сердце не знает покоя, — голос подал рыцарь, он был надломлен, однако любви и преданности в его тоне не убавилось. Я тяжело вздохнул и устало посмотрел на Эллаиру. — А он у тебя не умнее мухобойки, да? Она наконец улыбнулась и легко пожала плечами, мол, «ну, какой уж есть». — Предлагаю сначала рассказать Его Светлости, какую важную пичугу мы отловили в деревне, а потом уже решать, куда тебя, проблемную, девать. А сейчас ешь, — я кивнул на почти полную тарелку, от усталости и переживаний Эллаира не проглотила ни куска. Хотя я видел, как её плечи уже начинают подрагивать от сдерживаемой икоты. — Не заставляй кормить тебя с ложки. — Да поняла я, поняла, — она наконец вяло ткнула вилкой в овощное рагу, потом снова подняла на меня взгляд и улыбнулась, — Ну наливай уже, давай хоть, что ли, напьёмся как люди. Я расхохотался, кто бы мог подумать, что вечер закончится так. Наполнил наши стопки, Уайатт немного расслабился, и тоже с нами выпил. Беседа стала более пьяной, Эллаира устало откинулась на стуле, ссутулив плечи и позволяя себе заливистый смех. Мы делились короткими историями из прошлого, весёлого в них было не так много, но на пьяную голову даже мрачные воспоминания казались лёгкой байкой. Королева много рассказывала про своё детство, про то, как она собирала все доступные проблемы во дворце на свою голову, пока Уайатт и Делия её покрывали, и не редко — получали. И если Уайатт стойко терпел все проказы вверенной ему девочки, то Делия нравоучала их обоих. Я и подумать не мог, что Делия, которая чуть тиши мыши, в этой сумасбродной компашке наделена авторитетом старшей сестры. Она заботилась о королевской наследнице с семи лет, и не только выгораживала озорную соплячку, но и всеми силами пыталась сделать из неё королеву. Но глядя на то, как Эллаира, захлебнувшись очередной порцией пьяного смеха, восторженно хрюкнула, рассказывая о том, как Делия вытаскивала из её волос палки и листья, когда та полетела с дерева, потому что полезла за белкой, я понял, что старания Делии были, в общем-то, тщетны. Я рассказал о знакомстве с Рейнхольдом и о своём прошлом, стараясь не вдаваться в подробности. Но это не помешало пьяному Величеству меня подколоть и назвать «графской грелкой», однако, тон был добродушнее прежнего, и последовал совет быть менее очевидными, ведь по словам Эллаиры, она увидела наш роман, даже будучи одноглазой. Разбойничья же жизнь королевы была несладкой, пару раз они с Жизеллой даже грабанули ксаэльцев, после этой новости я сменил кличку с «зеленухи» на «двинутую». Такие королевские выходки не укладывались даже в изрядно пьяной голове. Пока мы ужинали и расправлялись с бутылкой, нам принесли ключи от спален, и когда мутно-молочный самогон остался плескаться на донышке, пришла пора расходится. Моя голова гудела от информации и беспокойства за то, что же теперь принесёт нам эта авантюра. Влезать в семейную грызню Имери за обитый бархатом стул не было никакого желания. Но я понимал, что ситуацию вспять уже никак не развернуть. Гвардейцы найдут её, рано или поздно, следы королевы приведут их прямиком в Пиэль, и тогда беды не миновать. Оставалось только играть на опережение. Но как? И чем? Когда на руках из козырей только наследница королевской крови, и бездоказательные обвинения герцога в разорении собственных земель, игра кажется заведомо проигранной. А на кону стояли, между прочим, наши собственные шкуры. Уайатт помог подняться со стула пьяной Эллаире. Проходя мимо меня, она запуталась в ногах и неловко споткнулась. Я поймал её за локоть. — Знаешь, — она улыбнулась, — Друга с тебя, пожалуй, не выйдет, а вот собутыльник вполне себе. Я закатил глаза, треклятая нахалка. — Ты тоже достойная пьяница, не факт, что я пойду ровнее. Мы посмеялись, она собиралась пойти в спальню, но моя рука всё ещё крепко удерживала её за локоть. — Так… кхм… Чем, всё-, таки дело кончилось? — Ааа, — понимающе протянула королева, — Ты всё о своём, да? Не переживай, мы поцеловались, и ему стало плохо из–за меда в чае. Пришлось выручать, а то бы задохнулся, — легкомысленно и насмешливо сказала она. Я скривился, лучше бы не спрашивал, от того, что от предательства меня отделял грёбаный мёд, на душе легче не стало. Проницательный глаз Эллаиры зажёгся дружеским, едва заметным теплом. — Ах да, совсем забыла, — она повела плечем, будто бы это ничего незначащая информация, — Перед этим, он стушевался, и протрезвев от страсти извинился, сказал, что это была ошибка, ну, если это имеет для тебя какое-то значение. Она знала, что имеет, иначе бы не сказала. — Сирил, руку мою отпусти. Как тебе конкуренция, дорогуша? Кажется, несмотря ни на что, ты всё ещё в седле, — она выдернула свой локоть, и панибратски хлопнула меня по плечу, растягивая губы в хитренькой, сладковатый ухмылочке, — Спокойной ночи, дикарь. Я устало опустился на стул. На душе стало легче. Блядский Эвионовый сад. Ненавижу этот грёбанный цветник. Сидя вполоборота, я смотрел, как Уайатт поддерживая королеву за талию, аккуратно помогает им добраться до спальни. Она спотыкалась, хихикала, и во всю прижималась к нему телом, провоцируя на близость. Я не мог видеть его лица, но чётко представлял, как молодые щеки парнишки заплывают очередным глупым румянцем. Тяжело вздохнув, я наполнил свою последнюю стопку на сегодняшний вечер. — Я никогда не вляпывался в такое дерьмище, — вслух, едва слышно, только себе, сказал я. И выпил.