***
В спальне догорала пара свечей, постель была аккуратно заправлена. На тумбе стояла чашка с очередным чаем на травах от Ленор. Я провел рукой по гладко заправленному покрывалу, ни единой складочки. Хильда заходила. Старая упрямица ни на шаг не подпускала прислугу к моей спальне, сколько бы я ее не ругал, всегда убиралась сама. Чай тоже, скорее всего, принесла она, едва ли она допустила бы чужестранку в мои покои. Девчонка ей не нравилась, и полная ярких фантазий и теорий заговоров старушка всегда сверлила ее подозрительным взглядом. Я улыбнулся, и сразу почувствовал укол вины. Как утомительно, должно быть, справляться с моим характером, как сложно моим близким меня любить. Как это было эгоистично с моей стороны, привязать к себе людей, которым так больно будет меня потерять. Озноб бил сильнее, сказалось долгое отсутствие лекарства. Интересно, как долго я протянул бы без этих таблеток? Может, пора прекращать уже жить взаймы? Еще парочка, хуже не будет. Может, хотя бы удастся уснуть. Я запил еще две таблетки остывшим травяным чаем. Боль в теле отступила неожиданно резко, и прежде чем спальня погрузилась во мрак, я услышал, как звонко бьется об пол фарфор.***
— Эй, подъем, спящая красавица… Шершавые пальцы нежно погладили меня по шее. Я с трудом разлепил тяжелые веки. Моя голова лежала на коленях у Сирила, я понял это по тому, что увидел в изножье кровати пыльные сапоги. — Клянусь, когда-нибудь я тебя придушу, Сирил. Или вырву твои гребанные ноги. Сирил рассмеялся. — Ворчишь. Значит все нормально. Напугал меня, давно тебя так не вырубало. Я злился на тебя, но теперь уже не злюсь, ты, знаешь ли, очень ловко умеешь привлечь мое внимание. Я прислушался к своим ощущениям. Боль милосердно отступила, осталась только слабость, и с ней желание послать всех к чëрту, чтобы побыть одному в своей яме. — Поговорим? — язык едва ворочался, я с трудом поднял голову, и заглянул Сирилу в глаза. — Таким-то тоном? Хорошенькое начало, мне уже не нравится. — Ты всегда отшучиваешься и сливаешься с этого разговора, я как будто со стеной разговариваю. Он тяжело вздохнул. — Ну выкладывай, что там у тебя? Очередной твой мрачняк? — Мы зря допустили эти отношения… — Очень своевременное заявление. — Я беспокоюсь о тебе. Я давно должен был от тебя отказаться, но я не смог… А теперь я вижу, что это разбивает тебя. Я просто хочу знать, что ты понимаешь, что жизнь скоро пойдет дальше, — я спокойно посмеялся, эмоций не было, и в голове была звенящая пустота, — Не думаю, что она обернется на меня. Но здесь останутся люди, о которых нужно будет позаботиться. Хильда, Кристина. Собрать их по частям будет твоя задача. Так что сделай одолжение — прекрати раскисать. Я знаю тебя, и вижу, как ты пасуешь перед происходящим. Но ты — единственный человек, на которого они смогут положиться. Соберись. — Ты всë? Мне надоел этот разговор. Я не хочу об этом говорить. — Иногда ты как мальчишка, — я устало вздохнул. — Ты такая бессовестная скотина, Рейн. Себе-то ты позволяешь всë, свои истеричные выпады, уныние, страх за будущее, но люди вокруг тебя, почему-то должны собраться и взять себя в руки, — Сирил запустил пальцы в мои волосы и мягко погладил кожу головы, —Эгоистичная сволочь. Неужели ты не понимаешь, что я не хочу об этом говорить? Не хочу об этом думать. Я не хочу однажды залезть в окно, и никого не увидеть в этой спальне. Не хочу закидывать ноги на стол, ожидая подзатыльника, которого не будет. Почему ты так несправедливо заставляешь меня не бояться, когда сам тщедушно трясешься за каждый свой день? Я вытащил его руку из своих волос, и коснулся губами знакомых до каждой царапинки пальцев. — Потому что так нужно. — Сраный говнюк, — он раздраженно клюнул меня в макушку, и крепче обхватил руками за плечи, — Засыпай. Ты давно нормально не спал. Поговорим, когда тебя отпустит. Я снова устало прикрыл глаза.***
Раздался стук каблуков. Четкий, ровный, я ни с кем бы не перепутал эту уверенную и наглую походку. Каждый громкий щелчок набойки о мрамор заявлял о своей хозяйке. Такой же резкой и уверенной. Кристина. Шторы рывком распахнулись. Дневной свет даже при полном отсутствии солнца резанул глаза. Рука привычно вытянулась, нащупывая пустое место рядом. — Да нет его уже. — Ммм, — простонал я, и как ребенок натянул одеяло на голову. К речам Кристины невозможно было быть готовым с утра пораньше. — Полдень уже, милорд! Порадовать нас своим присутствием не желаете? Или я должна сама развлекать полный дом твоих бродяг? — Я встану, как только буду готов. — Ничего подобного, ты встанешь прямо сейчас! — Кристина сдернула одеяло, и по телу прошëлся прохладный воздух спальни, — На вас, Ваша Светлость, жалуются, между прочим. — Что ещë? — Сирил. Говорит, ты тут едва ли не завещание писать собрался. — Мне больше нравилось, когда вы не ладили. — А мы и не ладим, — она хмыкнула и скрестила руки на груди, окидывая меня высокомерным, но вместе с тем, беспокойным взглядом, — Пришла удостовериться, что я буду первая в этом списке, и внести соответствующие правки. Я улыбнулся. — Разумеется, ты там первая. Она протянула ко мне руку, убирая прядь отросших волос со лба. Я толкнулся головой к теплой ладони, принимая ласку. Кристина криво усмехнулась. — Подстригись. Выглядишь уже как твои бродяги. И поднимай давай свою несчастную задницу, страдалец. Я не собираюсь развлекать в одиночку всю эту кодлу за обедом. А это, — она собрала одеяло у меня в ногах и отнесла его на письменный стол, — Я убираю. Чтобы соблазнов не было. Я рассмеялся. Облегчение было временным, и я это понимал. Но было так приятно вернуться к прежней жизни. Кристина даже не повернулась больше в мою сторону. Отмерив стуком набоек каждый свой шаг до двери, она молча на мгновение замерла. — Рейн… ты же помнишь, мы договаривались, что я перееду, как станет совсем худо? Если тебе кажется, что пришло этому время, то я хочу, чтобы ты знал, что все наши договоренности в силе. Я рассматривал напряженную, ровную спину. — Я рядом, и я перееду как только скажешь. — Спасибо, Крис, я ценю это. — Чертов ублюдок, даже мое имя исковеркал, теперь и ты меня так называешь, — буркнула она себе под нос, и вышла в коридор, извещая стуком каблуков всë поместье о присутствии своей важной персоны в этом доме. Я тепло улыбнулся. Список людей, с которыми мне не хотелось расставаться, был, все же, внушителен, по моим меркам. И это отзывалось болью в душе.***
— Лени! — в притворной радости воскликнула Кристина, — Вы всё ещё здесь, дорогая? Я так вам рада! Присаживайтесь к нам! Хлопая густыми ресницами, Кристина приветливо махнула рукой. Сирил замаскировал смешок за кашлем, а я кинул на Кристину предупредительный взгляд. Она в ответ лишь сморщила нос и закатила глаза. Я обернулся на вошедшую в обеденный зал Ленор. Уголок ее губ раздражённо дёрнулся, но она натянула на себя светскую улыбку. Я усмехнулся, неужели она правда думала, что с её лицом и манерами она сможет выдать себя за разбойницу? Раджахилийка со своим сопровождением села на места Хильды и Дейва. Слуги, суетясь, накрывали обед. Хильда продолжала сторониться незнакомки, и всё реже составляла нам компанию за столом. — И ваша вечно удивлённая подружка сегодня с нами, и немой ваш кавалер! Право, какая приятная встреча, — Кристина с первого же дня знакомства намеренно пренебрегла всеми формальностями в общении. Тем самым лишний раз подчеркивая, что не признаёт в мисс Раде ни знатной особы, ни женщины, которая, в принципе, была бы достойна её общества. И Ленор, воспитанная в подобных нашим кругах, разумеется, это понимала, но вида не подавала. — А вы не шутили, когда говорили, что очень скоро вернëтесь, я тоже рада нашей новой встрече. — Да, да, конечно, — Кристина пару раз щëлкнула длинными в фамильных перстнях пальцами, и девушки, закончив сервировать стол, поочерёдно наполнили бокалы всем присутствующим, — Рейнхольд, мне так приятно, что ты проявил внимание к моему приезду. Гребешки пахнут великолепно, приятно возвращаться домой, когда тебя встречают любимым блюдом. Я кинул быстрый взгляд на Сирила, он широко улыбался, прикрывая губы за винным бокалом. Он поймал мой взгляд, и его улыбка стала ещё шире. Конечно. Он знает Кристину не хуже меня. Гребешки в чесночном масле? Она терпеть не может чеснок. И прекрасно понимает, что человек вроде меня, никогда не интересовался тем, что готовят на его кухне, будто бы мне была разница. А её нарочито–небрежное «домой», было брошено лишь для того, чтобы лишний раз показать, кто тут хозяйка. Кристина такая… Кристина. Однако, эффект она произвела только на Делию, которая покрылась краской до кончиков ушей, и старательно делала вид, будто её интересуют бороздки в дубовом столе. Ленор же спокойно ела, не спуская ни на секунду со своих губ вежливую улыбку. Уайатт, как всегда, был молчалив, я не слышал от него за всё это время ни слова без дозволения его госпожи, иногда мне казалось, что парень без её разрешения и не дышит вовсе. Неудивительно, что он стал объектом бесконечных насмешек и подначек от Сирила, тот всегда безошибочно попадал в слабые места людей, и мне думалось, что он изведет парня уже через неделю. Но Уайатт оставался безразличным ко всему, что не касалось его женщины. Однако, тихоня Делия в его насмешки не попадала, и вряд ли это было потому, что она девушка, ему было всё равно, кого изводить, раз уж он взялся. Я вглядывался в насыщенно-карие глаза и кожу бронзового отлива, и уговаривал себя, что Сирил, возможно, просто не хочет цепляться к землячке. Но эти диалоги с самим собой пользы не приносили, и я каждый раз раздражался, когда на скромно брошенный взгляд Делии, Сирил отвечал ей вполне дружелюбной, открытой улыбкой. Той, от которой у него сеточка морщинок у глаз, той, которая всегда предназначалась только мне. — Где моя дорогая Хильда? Ваша компания вытеснила мою добрую подругу? — Кристина вытирала рот белоснежной салфеткой, и я видел, как она слегка поджимала губы, кривясь от чесночного масла, — Второй раз не могу застать её за обедом. — Хильда с Дейвом обедают теперь пораньше, она не хочет стеснять наших гостей, — я улыбнулся Кристине, указывая на свернутую салфетку на краю стола, в которую она аккуратно завернула морской гребешок, который так и не смогла заставить себя прожевать. Только мы с Сирилом забавлялись, глядя, как она пару раз с удовольствием приложилась к винному бокалу, стараясь избавиться от чесночного привкуса во рту. — Не люблю, когда из–за пустяков, — разумеется, в этот момент она смотрела на Ленор, — Нарушается установленный порядок. Придётся зайти к ней отдельно, я скучала, хотела справиться о её здоровье. Кстати, об этом. Как ваши успехи, Лени? — К сожалению, многие травы, которые я использовала, оказались бесполезны, и я всё ещё ищу подходящее средство. Но иногда я подбираю довольно удачное сочетание, и Его Светлость может проспать спокойно несколько часов. — Поспешите, гостеприимство моего жениха не бесконечно. — Конечно, я делаю всё, что в моих силах. — Ваших сил, очевидно, недостаточно. Вы такая юная, а уже целительница. Правда считаете себя полезной, или это ваша завышенная самооценка в вас говорит? — Я не целительница, я просто травница, и очень увлечённый своим делом человек, я буду рада, если смогу помочь. — Быть может, вам попробовать себя в чем-то другом? Раз ваше дело вам не даётся? — губы Кристины растянулись в хищной улыбке, она на секунду встретилась игривым взглядом с Сирилом, он вопросительно поднял бровь, ожидая подвоха, — Вон, Сирил у нас, добивается своих целей весьма оригинальными методами, в своё время, меньше чем за год, стал правой рукой Его Светлости. Попросите его, возможно, он поделится с вами секретами продвижения по службе. Я устало подлил себе вина. Сирил в голос расхохотался, Делия слегка вздрогнула от его громкого смеха, а потом с ещё большим усердием стала изучать стол. Ленор спокойно поставила локти на стол, и скрестив обе руки под подбородком, с лёгким прищуром оценивала участников беседы. Возможно, от неё не укрылся скрытый смысл сказанного Кристиной, но сказать наверняка было сложно. Я не назвал бы её искусной лгуньей, им обычно безоговорочно доверяешь, но то, что она была хитрее и умнее, чем пыталась казаться, это точно. Рядом с ней всегда было некомфортно, она всегда была внимательной к мелочам, и, казалось, слышала и видела намного больше, чем мне бы хотелось. Спустя пару дней её пребывания в поместье, я начал понимать, почему Хильда, которая неутомимо болтает даже во сне, сторонится новой гостьи. — У меня много скрытых талантов, — Ленор чуть наклонила голову на своих скрещённых под подбородком пальцах, — В любом случае, я думаю, что лучше быть посредственной травницей, чем… просто невестой графа? Свои сомнительные успехи я сделала сама, а вы? Невеста — это очень шаткий статус. Но теперь мне понятно, отчего вы с Сирилом близки, когда нет талантов, могут пригодится любые навыки. Нож Кристины соскользнул с запеченного до золотистой корочки гребешка, и со скрипом прошёлся по тонкому фарфору. Сирил снова расхохотался, я от души привычно пнул его под столом. — Дамы, вы что ко мне прицепились? Я, конечно, понимаю, что мужчину интереснее вы уже не встретите, но не нужно утруждать себя этим спектаклем. Успокойтесь. К тому же, вон, Рапунцель уже меня ревнует! Не переживай, дружище, ты самая интересная принцесска в этой компании, — со смехом обратился он к Уайатту, и подмигнул, от чего и без того не маленькие глаза рядом сидящей Делии стали ещё больше. — Простите, простите, я не голодна, — кланяясь, едва слышно, сбивчиво бормотала пунцовая Делия, и, аккуратно свернув салфетку, чуть не уронив за собой стул, смущённо выбежала из обеденного зала. — Ну вот, Большеглазку смутили, нельзя вас, дамы, в приличную компанию пускать, — вздохнул Сирил, и невозмутимо продолжил есть. Я взглянул на уголок приподнятых губ, и тоже улыбнулся. Ну каков придурок. — Спасибо за приятную компанию и вкусный обед, — мисс Рада напоследок вежливо склонила голову в наши с Кристиной стороны, — Милорд, леди Невелон, благодарю за гостеприимство. Уайатт так же безмолвно поднялся за своей госпожой, лишь бросив полный раздражения взгляд в сторону Сирила. Тот наигранно поежился, и обхватил себя руками за плечи. — Ух, вот это искры! — Одноглазая стерва! — Кристина сразу щедро плеснула себе вина, как только звук каблуков Ленор стал почти неразличим, — А ты, Сирил, нашёл себе новую жертву? Сожрешь мальчишку. — Не переживай, мне скоро надоест, а что? Приглянулся? — Ты серьёзно? Золотистый ретривер, насмерть приклеенный к своей хозяйке, просто моя мечта, — не сдержав смешка, она фыркнула в винный бокал, и подальше отодвинула от себя тарелку, — Да накормите меня уже чем–нибудь! — служанка суетливо забрала почти нетронутую порцию, поклонилась и удалилась на кухню, — Рейн, а если серьёзно, где Хильда? Уж здорова ли? — Здорова, не переживай, не жалует нашу новую гостью, но если ты зайдешь к ней после обеда, она будет тебе очень рада. — А я всегда говорила, Хильда и Дейв самые здравомыслящие в этом доме. — Да прекрати, расскажи лучше, как ты? Раз уж ты выжила наших гостей с обеда. — У меня всё прекрасно, — кокетливо улыбнулась Кристина, её глаза задорно и влюбленно заблестели.***
— Тепло в этом году, не так ли? — пальцы свободной руки Кристины пробежались по бутонам Эвионы, что всё ещё пышно цвела, несмотря на конец сентября, — Я давно не помню в Треспии такой тёплой осени. Она держала меня под руку, и я накрыл её пальцы своей ладонью. — Да, я тоже, — вздохнул, тёплая погода меня утомляла, лето всегда было самой тяжёлой частью года, — Ты заходила к Хильде? — Да! — Кристина звонко расхохоталась, — Старая сплетница все кости вымыла твоей новой подружке, она с неё глаз не спускает, хоть кто–то за тобой, дураком, приглядывает. А то увязнешь ты в этой девке. — Ну, по крайней мере, она единственная, кто дал тебе такой красивый отпор, давненько тебе по клюву-то не щелкали, а? — я в шутку щелкнул Кристину по носу. Она остановилась и повернула ко мне обеспокоенное лицо. Мне вдруг показалась, что сегодня она выглядит бледнее обычного, широкие чёрные брови выглядели сажей на белоснежном, фарфоровом лице. — Вот об этом я и говорю, Рейн. Я хорошо тебя знаю, и вижу, что ты, как минимум… Заинтересован. Вот только я не верю ни единому её слову. Ещё совершенно неясно, кто она такая, и в какие неприятности может тебя втянуть. Не дури, ладно? Любишь ты вот таких, хитрых и шустрых, только это не тот случай, так что ушами не хлопай. — До всех тебе дело есть, да? — я мягко сжал её руку, — Не переживай, уже через пару дней я выпровожу и её, и этих её друзей. — Как ты ловко съехал с ответов. — А ты задавала вопросы? — я улыбнулся. Кристина пихнула меня локтем в бок, как мы делали в детстве, иногда эти пихания перерастали в шутливую драку, а иногда, и в настоящую. — Десятилетия пролетают, а ты всё такой же эгоист и собственник, — её голос звучал шутливо, но взгляд становился привычно недовольным и строгим, — Ты извелся весь от ревности, глядя на лупоглазую Дюймовочку, думаешь засверлить её взглядом насмерть? А сам, в тоже время, с любопытством разглядываешь женщину, которую едва знаешь, и которая, на минутку, гостит у тебя со своим любовником. Третьим будешь? — я усмехнулся, если Кристина начинает говорить, она всегда рубит с плеча, не задумывается о деликатности выражений, и о уж тем более, не думает о сохранности чьих–то чувств. Я ценил её за это, но иногда, это утомляло, — Ну–ка на меня смотри! — она поддела пальцами мой подбородок, заглянула в глаза, и я снова про себя отметил, что губы у неё неестественно побелели, — Слушай, я вижу, как тебе хреново в последнее время, и в целом, понимаю, что желание пуститься во все тяжкие в подобной ситуации может быть очень заманчивым, и почти непреодолимым. Я даже могу понять, чем она тебя зацепила. Скорее всего, тебя тоже щелкнули по носу и тебе, разумеется, это понравилось. Я закатил глаза, а Кристина нахмурилась, как будто потеряла мысль. Её рука на моём предплечье сильнее сжалась и еë повело в сторону. — Эй! Крис? Ты в порядке? — я придержал её руками за узкие плечи. Она приложила руку к голове. — Да, наверно. Немного голова закружилась. — Не обижайся, но выглядишь ты плохо. Пошли, провожу в спальню, отдохнешь. — Нет, я в порядке, правда, — она встряхнула головой, прогоняя сонливость, и снова взглянула мне в глаза, — Я лишь хотела сказать, что какой бы заманчивой не казалась тебе твоя очередная дурная затея, не делай больно людям, которые тебя любят. Хорошо? Я засмеялся. — Хорошо, ты правда зря беспокоишься, всё не так, как кажется. В любом случае, не слишком ли ты о нём печешься? — Ему не говори, а то веселье кончится. Из него и так последнее время шутки не вытянешь, а если он узнает, что я его не ненавижу, станет совсем тоскливо. Мы снова посмеялись. — Я пойду, отдохну, это, наверно, всё дорога виновата, и проклятое чесночное масло. Наслаждайтесь прогулкой, Ваша Светлость, — Кристина шутливо поклонилась, но улыбка вышла натянутой, болезненной. Я начинал беспокоиться. — Я провожу? — Нет, проветрись. Подумай над советом своей подруги. Я дойду. Я разжал руки, боясь выпустить её плечи хоть на минуту, тонкие пальцы мяли подол изумрудного платья, и слегка подрагивали. Но я всю жизнь знал эту девчонку, и спорить с ней было бесполезно. Она пошла в сторону поместья, а я остался возле пышно цветущего куста, напряжённо наблюдая за нетвёрдой походкой. Я не мог увидеть, как скрытые подолом платья, заплетаются её ноги. Но отчетливо различал звук каблуков, который стал совершенно другим, сбивчивым, шаркающим. Я сорвался с места за секунду до того, как стройная фигура Кристины неестественно прогнулась в пояснице, и рухнула на брусчатку.***
— Язва! Что с ней случилось? — Когда ты успел здесь оказаться? — я заносил Кристину на руках к нам в спальню, радуясь, что в своё время выбрал комнату с выходом в сад. Сирил придерживал для нас двери, и обеспокоено вглядывался в бледное лицо. — Кириос прибежал, сказал, что видел, как она упала, я уже послал его за лекарем, будет через минуту. Если этот старый идиот вообще найдёт сюда дорогу. Я опустил Кристину на постель, волосы выбились из высокой причёски, на висках выступили капельки пота, а широкие брови были болезненно надломлены. Она была в сознании, но с тех пор, как упала, не произнесла ни слова и не открыла глаза. Сирил нервно стучал ногтем по краю стола. Я тыльной стороной ладони вытер влажный лоб Кристины и сердито взглянул на Сирила. — Ты меня нервируешь. — То ли ещё будет, Ваша Светлость, сейчас вот Хильда прибежит, такой спектакль начнётся. — Кто ей сказал?! — Никто. Ты правда думаешь, что она не узнает об этом? Тогда смотри. Он приоткрыл дверь в спальню и на пальцах начал отсчёт до пяти. На четвёртом загнутом пальце в комнату ураганом влетела перепуганная, растрепанная Хильда. — Моя девочка! Что случилось?! — экономка сразу бросилась к кровати и схватила Кристину за тонкую ладошку. — Да откуда мы знаем? А ты, мамаш, раз так неслась, то могла бы и лекаря с собой прихватить! — Вот тебя я, мальчишку, не спросила! — ворчливо отмахнулась Хильда, и не выпуская Кристининой руки, выдвинула себе от письменного стола стул, — Садовник кухарке сказал, а я как раз на кухне была, и сразу к вам! Не хватило мне, старой, ума за лекарем бежать! Сирил насмешливо выгнул бровь. — В этом доме дольше пяти минут хоть что–нибудь хранится в секрете? Не отвечай. Лекарь появился через пять минут, к тому моменту растревожив мою головную боль этим нервным ожиданием, я был готов собственноручно задушить его. Хильда гладила Кристину по щеке и причитала. — Где вас носит?! — обрушился я на лекаря, — Не нужно давать мне поводы лишить вас работы! Пожилой лекарь скрипящим голосом выдал бесконечный поток бессмысленных извинений, и присел на краешек постели. Хильда не унималась. — Ох, моя девочка! Ладошка ледяная, лоб горячий, ну ничего, сейчас тебе помогут, полегчает, милая. — Если её будет лечить этот старый идиот, не полегчает точно, — пожав плечами, как всегда прямолинейно заявил Сирил. Лекарь даже не осмелился поднять на него глаза. Он слишком хорошо помнил, как в прошлом году, когда он не мог сбить несколько дней державшуюся температуру у Хильды, Сирил почти вышвырнул его за дверь. Я тогда вступился. Пожалел пожилого, бестолкового человека. Но если бы я знал, что спустя какое–то время на моей постели будет лежать бессознательная Крис, а этот огрызок будет глупо хлопать глазами, я бы заменил его ещё тогда. — Хильда, прекрати охать, и сходи за нашей гостьей, может, от неё пользы будет больше. Хильда бросила на меня обиженный взгляд, но молча вышла. Сирил насмешливо фыркнул. — Решил поменять одного шарлатана на другого? Правда, думаешь, польза будет? Я раздражённо махнул рукой, спорить сейчас совершенно не хотелось. К тому моменту, как в комнату вернулись Хильда и мисс Рада в сопровождении её светловолосого спутника, лекарь уже сделал какие–то выводы и задумчиво кусал губу, явно опасаясь сообщать. — Я тебя, старый хрыч, сама отсюда спроважу, если ты и дальше будешь молчать! — глаза Хильды горели гневом, она уперла кулаки в свои мягкие бока, и наклонилась к лекарю, сверля его взглядом. Он слегка от нее шарахнулся, но потом решил заговорить. — Я думаю, это отравление. — Ты думаешь?! Ты не можешь дерьма от ореховой пасты отличить? Какое, нахрен, отравление? Мы обедали все вместе, а она дак вообще ни куска не проглотила, она терпеть не может морепродукты! — у Сирила, видимо, была последняя капля, по стиснутым зубам и вздувшейся на виске венке я видел, что переживает он не меньше моего. — Ну всё, всё, — Хильда ласково положила ладонь ему на предплечье. Рядом хмыкнула Ленор. — Что, не по нраву пришлось вашей невесте любимое блюдо? — она скрестила руки на груди. — Не провоцируйте меня, мисс Рада. В данной ситуации меня ваши перепалки не интересуют. Лекарь, видя, как накаляется ситуация, совсем замолчал и побледнел не хуже Кристины. Сирил заметил его замешательство, и рявкнул на него так, что даже я невольно вздрогнул. — Да говори уже! — Я… Я не думаю, что это пищевое отравление, некоторые виды трав вызывают подобные симптомы. Это не очень опасно, и несильно навредит ей… — Что значит «некоторые виды трав»? Что ты хочешь сказать? Лекарь снова нервно пожевал губу. — Хочу сказать, что в пищу эти растения могли попасть только намеренно. Некоторые виды этих растений можно перемолоть в настолько мелкой порошок, что если опустить в него столовые приборы, то на ножах или ложках он будет даже не виден глазу. Леди Кристину отравили. На секунду на спальню опустился купол полной тишины. Ленор пришла в себя первая, интуитивно делая пару шагов назад от Сирила. Не успела. — Сирил, успокойся! — разумеется, он меня проигнорировал. Он схватил Ленор за руку, Уайатт встал впереди неё, закрывая собой. — Ох, ох! — воскликнула Хильда, только на этот раз искренних переживаний я голосе не услышал. — Ой, не связывайся со мной, малыш. Тебе не понравится, — Сирил крепко держал травницу за хрупкое запястье и самодовольно улыбался Уайатту. Тот привычным движением потянулся к поясу, ища рукой меч, которого не было. Наёмник хмыкнул, и дёрнул на себя Ленор. Прежде чем Уайатт успел что-либо предпринять, раджахилийка, шипя от боли, небрежным, но властным тоном, велела ему не вмешиваться. И он сразу замер, ни словом, ни делом, не оспаривая её решения, хотя видно было, что равнодушие давалось ему с трудом. — Сирил, успокойся… — мягким, сдержанным тоном начал я, — Отпусти её. Это ещё ничего не значит. — Конечно, просто удивительное совпадение, не так ли? — Я клянусь, это не я! Мне бы и в голову никогда не пришло, да и не разбираюсь я в ядах! — Ленор совершенно искренне была ошарашена ситуацией, удивление постепенно сменялось испугом. Лекарь всеми силами пытался слиться с мебелью, чтобы его персону в этой обстановке никто не заметил. Моё хрупкое спокойствие всё-таки дало трещину, и я напустился на старика. — Будьте осторожнее с предположениями, когда у нас полный дом чужаков! Вы не в состоянии справится с лёгкой простудой, но запросто кидаетесь такими обвинениями?! — Прошу простить меня, Ваша Светлость, я сейчас же принесу лекарство, которое облегчит симптомы Леди Кристине, — раскланявшись, лекарь с облегчением сбежал из спальни. — Милорд, если ваш сторожевой пёс меня отпустит, то у меня уже есть готовый отвар, который снимает симптомы почти любого отравления. Поверьте, это будет куда эффективнее, чем помощь вашего, без сомнения, очень талантливого лекаря. — Ты правда думаешь, что я позволю тебе хоть на шаг ещё приблизится к ней? Или что ты будешь поить её своей дрянью с нашего же позволения? — Сирил сильнее сжал руку, и Ленор, не сдержавшись, ахнула от боли. — А ты не думал, что она своим же ядом захлебнулась? Она же отцепиться от меня не может уже второй визит! Что ей мешало выпить немного безобидных трав для лёгкого недомогания, чтобы ты мне сейчас свернул шею, как цыплёнку! — Для такой занозы в заднице, как ты, у неё нашлись бы менее топорные методы! — Сирил! Я. Сказал. Отпусти. Он кинул на меня колкий взгляд, но руку разжал. — Я не верю тебе ни на секунду, и не спущу с тебя глаз, пока ты здесь, это я тебе обещаю. Не знаю, из какой трущобы ты выползла, но я выведу тебя на чистую воду. Так что ходи и оглядывайся, дорогуша. — Хотела бы я знать, из какой трущобы подобрали тебя самого, — Ленор, морщась, потëрла раскрасневшееся запястье, — Я помогу из расположения к Его Светлости, но если этот загадочный кто-то траванет тебя, я и пальцем не пошевелю. А быть может, и моя рука однажды дрогнëт над твоим чаем, — она криво усмехнулась, — Так что ходи и оглядывайся, дорогуша. Тот топор у горла я тебе ещё припомню. — Это угроза или признание вины? — Сирил сжал кулаки до побелевших костяшек. — Милорд называет подобное дружеским предостережением, не так ли? — её глаз хитро блеснул, обращённый в мою сторону. Она мягко положила руку на плечо Уайатта, его тело сразу расслабилось, напряжённое лицо разгладилось, и на нём начали проступать тёплые краски. Мисс Рада коротко поклонилась и под руку вывела его за собой. Я расслабленно выдохнул, кто бы мог думать, что обед закончится так. Дальше всё погрязло в бесконечной суете. Мы с трудом выставили за дверь охающую Хильду. Сирил раненым зверем метался по спальне. Если я в своих мыслях на секунду и допустил, что предположение Ленор верно, то в таком случае, план Кристины удался, я действительно видел, как он хотел бы свернуть девичью шею. Травница влила в полубессознательную Кристину очередной свой отвар, и она, хоть и по-прежнему не открывала глаза, начала приобретать краски жизни на белоснежном лице. Я не мог расслабиться, и ждал, когда она придёт в себя. Сирил озлобленно молчал. На кого злился, не понятно, то ли на меня, то ли на мутную раджахилийку. Я устало сидел на стуле рядом с постелью, и пристально наблюдал, как постепенно начинают шевелится тонкие пальцы Кристины. — Да говори уже, я же вижу, как тебя распирает. Сирил сощурился и скрестил руки на груди. — Ты правда веришь в эти бредни? В это чудесное совпадение? У нас в доме поселилась загадочная девка, что носит метательные ножи в корсете на пару с мешочками какой–то опасной травы, и в это же время твоя невеста падает едва ли не замертво в саду?! А девка бегает своим испуганным, единственным глазом по спальне, и лепечет, что это не она. С чего ты вообще встал на её сторону? Не с того ли, что твою челюсть с пола всей прислуге подбирать приходится, когда ты видишь её в общем зале?! Я рассмеялся. Они с Кристиной сговорились? С чего вообще все вокруг подмечают то, чего не вижу я? Я настолько слеп, что сам не заметил? Или это просто беспочвенная ревность? От Сирила? Да бред. — Если бы я не знал тебя, подумал бы, что ты ревнуешь. — Это не ревность, а здравый смысл. Тебе-то его из мозгов синими пилюлями вымыло, вот рассказываю твоей прокисшей голове, как обстоят дела. — Сирил! Я знаю Кристину достаточно, чтобы предположить, что Ленор, возможно, была права! В конце концов, она дочь своей матери, а чета Невелон не гнушается разными методами. Наёмник взревел, бросился ко мне, и с силой схватил меня за ворот рубахи, дернув на себя. Стул подо мной заскрипел. — Это же Кристина! Я тоже знаю эту сучку достаточно, чтобы знать, что если она захочет кому-то навредить, то она просто откроет рот! Но она никогда бы не опустилась до такого, даже если видит то, что вижу я. В конце концов, она наша подруга, а если ты слепнешь от декольте, это уже твои проблемы. Но не смей перекладывать на неё это дерьмо! — Убери руки! — я разжал его пальцы на своей рубашке, — Мы не знаем, что произошло, но мы разберёмся. — Да? И как же? Заменим всех кухарок, но оставим в нашем доме твою новую игрушку? Я сжал зубы, мы часто так воспламенялись, но сегодня я впервые почувствовал, как мне захотелось ему врезать. — Святые небеса, вы заткнётесь оба, или нет? — послышался слабый голос с постели, Кристина приоткрыла один глаз и с любопытством рассматривала разыгрывающуюся перед её лицом сцену, — Вам, парни, перца захотелось? Так подождите хотя бы, пока я уйду. Сирил сразу потерял интерес к ссоре и бросился к кровати, он аккуратно сжал её руку, отчего мои брови поползли вверх. Кажется, я действительно слеп, когда эти двое стали так близки? — Ты здорово всех перепугала! Особенно Хильду, у мамаши аж давление подскочило, Дейв её отсюда на подкошенных ногах выводил. Как ты? — Если ты и Рейн захлопнетесь хоть на секунду, будет лучше, — Кристина немного замешкалась, но всё же погладила большим пальцем сжимающую её руку ладонь. — Я обещаю тебе, я избавлюсь от этой дряни уже завтра, до того, как она успеет отравить ещё и нашего захмелевшего ненаглядного. — Я не слишком много полномочий вложил в твои руки, а, Сирил? — Ну так вышвырни меня, посмотрим, сколько ты протянешь! — огрызнулся на меня он. — Так, ну всё! Я в этом не участвую, — Кристина приподнялась на локтях с постели, — Мне не хочется этого признавать, Рейн, но я согласна с Сирилом, твой здравый смысл утопился в вине и таблетках, если ты уже обвиняешь меня в моём же отравлении! Что ты так вытаращился? То, что я ни слова не могла сказать, вовсе не значило, что я не слышала, как эта змея меня оговаривает. Держите её от меня подальше. Богом клянусь, я сама её прикончу, если ещё раз увижу, и мне плевать, кто она, хоть разбойница, хоть дворянка, хоть королева, мать её! Они точно с Сирилом поладили, она, конечно, и раньше выражений не подбирала, но этот оборот речи точно заимствован у наёмника. Совсем ослабленная ядом и температурой, Кристина распаляясь гневом, так быстро набирала силы, что уже через минуту смогла спустить ноги с постели. — Куда ты собралась? Оставайся в моей спальне, я переночую в гостевой. — Я не останусь здесь, Рейн, она меня подушкой во сне задушит, а ты будешь заламывать руки и говорить «Ну, не всё так однозначно, мы не станем делать поспешных выводов». Я не ожидала от тебя этого. — Крис, я не утверждал, что ты отравилась сама, я лишь сказал, что нужно разобраться. Тебе не кажется, что со стороны мисс Ленор было бы очень глупо травить кого бы то ни было, зная, что подозрения тут же падут на неё? Что никто не поверит в такое совпадение? По твоему, риск оправдан? А цель в чëм? Неприязнь? Ну это же просто глупо. — Всё, — она прервала меня жестом, — Я уставшая и мокрая, как жаба, у меня болит голова и меня всё ещё знобит. Экипаж довезет меня туда, где меня ждёт более радушный приём, и розовая ванна с маслами, а не вот это вот всё. Благо, мне есть у кого остаться в Хребте, но, Рейн… Решение, конечно, за тобой, но если она здесь останется, всем нашим договорённостям придёт конец. Я-то выйду удачно замуж, не сомневайся. А вот что будет с твоей общагой для убогих, тот ещё вопрос. Хильда тоже уже не молода, чтобы где–то работать, если она пристроится экономкой, то ей придётся правда работать, а не печь булочки, и от тоски полировать перила. Я устало потер лицо, ох уж этот бесконечно долгий день. — Мы можем обсудить это, когда все остынут? — Остынут? Боже, я тебя не узнаю, не ты ли у нас мастер накала страстей? В любом случае, в просьбе отказано. До свидания, Рейнхольд. Она встала с постели и покачнулась, Сирил подхватил её под локоть. — Ну вот и куда ты в таком состоянии? Я доведу тебя до гостевой, отдохнешь, утром поедешь. К тому же, вечер. В Красном лесу в это время небезопасно. Кристина звонко рассмеялась. — Сирил, я тебя умоляю, весь сброд здесь, Красный лес ещё никогда не был так безопасен, как сейчас, — она дёрнула локтëм, высвобождая руку, — Не буду мешать вашим разборкам, хорошего вечера, господа. Она вышла через двери, которые вели в сад, не вернулась в гостевую даже за вещами, а сразу направилась к экипажу. Сирил скользил взглядом по удаляющейся фигуре с нетвердой походкой. — Я провожу её. — Да делай, что хочешь, — отмахнулся я. — А ты молодец. Так грамотно проебать доверие всех своих близких за один вечер… На этот раз, ты выбесил даже меня, потрясающее умение. — Я не буду сейчас об этом говорить, проводи Кристину, не хочу о ней беспокоиться. — Кто тебе сказал, что я вообще после всего этого хочу говорить с тобой? — Сирил легко пожал плечами, и вышел в сад за Кристиной. За закрывающимися дверьми послышалось постепенно отдаляющееся: — Язва, подожди! Я опустил лицо в ладони, он вернётся, сейчас перебесится, и вернётся. Он всегда возвращается.***
Кажется, я правда перестал уважать человека, что всегда рядом, принимая его заботу и любовь как нечто само собой разумеющееся. Сирил не вернулся. Я не сомневался, что он проводил Крис, и что с ней всё хорошо, но после он не пришёл. Я злился на него и на себя. И не мог понять, на кого из нас больше. Меня задело, что на этот раз он пренебрёг мной, только потому, что не согласился с моим мнением, и самолюбие, безусловно, было задето. Но с другой стороны, сколько раз мне сходил с рук почти любой мой поступок и грубое слово? Я злился на себя за то, что чувствовал себя расстроенным и пустым, повторяя себе, что на этот раз я прав, и что я не должен вариться в своих переживаниях из–за того, что у Сирила внезапно проснулась гордость. А на Сирила злился, потому что он не пришёл. Неужели эта ссора его так зацепила, что он оставил меня одного впервые за последние годы? И снова злился на себя, потому что какого хера я вообще привык к этому? К тому, что он всегда возвращается. А потом на него, потому что какого хера он всегда возвращался? Это насколько же надо не ценить себя? Но он не вернулся. Голова болела, события дня казались такими далёкими и нереальными, что легко было забыть, что ситуация всё ещё требовала решения. Но стоило моим мыслям слегка повернуть на эту тропу, как виски снова сжимала тупая боль. Отложив такие важные размышления на момент, когда я смогу хотя бы дышать без боли, я переоделся ко сну, и полулег на постели. Я знал, что если полностью положу голову на подушку, то уже через минуту изображение запляшет, а боль уступит место головокружению. Накрыл замёрзшие ступни одеялом. Сирил всегда был таким тёплым. Южанин. Я улыбнулся, вспоминая, как зимой всегда грел свои ноги об его икры, а он в ответ лишь наигранно ворчал, возился на постели, пытаясь скинуть мои ледяные ноги, но всегда улыбался. Но сегодня он не пришёл, и я, похоже, буду мёрзнуть в одиночестве. В дверь постучали. — Хильда, ты? Входи. Дверь тихо открылась носком женской туфли. — Ваша Светлость, это я. Хильде все ещё дурно, Сирил как сквозь землю провалился. А вам нужно принимать лекарство, взяла на себя смелость принести сама, — в обеих руках Ленор держала дымящуюся чашку на блюдце. Когда она прошла в небольшой зазор в проходе, она пяткой туфли захлопнула дверь. Такая себе с неё, конечно, леди. Крис могла быть невыносимо острой на язык, но открывать и закрывать дверь с ноги воспитание ей бы точно не позволило. — Проходите, мисс Рада. Вы вовремя, в это время я чувствую себя хуже всего. На Ленор было простое бледно–розовое платье, которое только подчёркивало насыщенный оттенок кожи. Волосы были заплетены в тугую, отливающую в свете свечей косу, из которой торчали колючие непослушные волоски. Коса была перекинута через плечо, и в плетении отчётливо виднелись спутавшиеся в довольно крупные узелки волосы. Видимо, расчесать эту гриву ей не удалось, и она просто заплела её, как есть. Я улыбнулся, было в ней что-то необычное. Простота и непосредственность, которые уживались с бойким нравом. В её присутствии я чувствовал раздражение и любопытство. Насколько было правдой всё то, что они нам тут рассказали, по-прежнему оставалось загадкой. Ленор прошла к тумбочке и опустила на неё звякнувшую чашку. — Горячий, придётся немного подождать. Я снова использовала новые травы, посмотрим на эффект в этот раз. На самом деле, мне есть что вам сказать. Я заинтригованно взглянул на неё, и указал рукой на стул: — Пожалуйста, вы можете присесть, я вас выслушаю. Её взгляд проследил за моей рукой, но уже в следующую секунду она уселась на край моей постели, буркнув мне небрежное «ага». Если я и не переставал удивляться её поведению, то виду не подавал. Кивнул головой, давая понять, что слушаю. — Я хотела сказать спасибо, вам, наверняка, было сложно поверить чужому для вас человеку, но вы были единственным, кто не бросился меня обвинять. Меня подставили, очевидно, намеренно, и теперь мне не менее важно узнать, кто и зачем, так же важно, как и вам. — Мне это уже не важно. Вы более здесь не задержитесь. Я бы хотел, чтобы вы уже завтра покинули поместье Пиэль. — Вот как? — она не удивилась, видимо, ожидала этого. — Ваши методы неэффективны, мне нет смысла вас задерживать. Ваше присутствие по нраву не всем. — Пффф, — она закатила глаза к потолку, — Я даже знаю, кому конкретно не по нраву, — сложив руки на груди, она наклонилась ко мне, — Мои методы неэффективны потому, что вы не до конца честны со мной. Почему вы мне не сказали, что принимаете таблетки? Вы понимаете, что не зная состав этих самых таблеток, мы очень рискуем? Сочетание некоторых элементов недопустимо, я могла бы на самом деле вас отравить, вот только это была бы ваша вина. — Вы тоже не до конца честны со мной. Кто дал вам право вызнавать, что я принимаю? Вы же храните свои тайны, вот и не лезьте в чужие. Она пожала плечами. — Тайны? Не понимаю, о чем вы. — Прекратите, неужели вы думаете, что если вы настолько наблюдательны, чтобы заметить кто и что принимает, то ваших действий и поступков никто не видит? Как насчёт мальчишки, которого вы так старательно выставляете своим любовником? Думаете, со стороны не видно ваше равнодушное отношение к нему? Вы вспоминаете о его существовании только тогда, когда он вам нужен. Из чего я делаю вывод, что вы отнюдь не любовники, а даже если и так, с вашей стороны любви не наблюдается. Вся ваша жалкая история летит прахом, мисс Рада. Это настоящее ваше имя? Я не верю, что вы отравили Кристину, но вам я тоже не верю. Вы лгунья. Лицо раджахилийки застыло негодующей маской, а глаз был направлен на меня, в попытке испепелить. — Как бестактно с вашей стороны вмешиваться в мою личную жизнь! Я засмеялся, но тут же остановился, чувствуя, как за смехом нарастает головная боль. — Разве вы только что не сделали то же самое? Забавно, но даже в одном вашем глазу я вижу больше презрения, чем мне бы хотелось. За что вы презираете меня, мисс Рада? — Я презираю всех, кто считает себя выше морали и законов, вы не уникальны. — Морали? — я снова против воли засмеялся, — Вы крутите молодым мальчиком, словно тряпичной куклой на ваших изящных пальцах, и рассказываете мне о морали? Её руки слегка подрагивали от сдерживаемых эмоций. Чай на тумбе остывал, а мы соревновались в остроумии, и в попытках задеть друг друга посильнее. В какой-то момент, мы так увлеклись, что я сам не заметил как моё сердце стало биться чаще. После каждого глубокого вдоха Ленор, её грудь, сдавленная тугим лифом платья поднималась, а упругая, идеально гладкая кожа прекрасно смотрелась в полумраке комнаты. Ноздри гневно раздувались, женщина была не только безрассудной, но и весьма темпераментной. — Мои поступки вредят только мне. В то время как ваши — угроза жизни и здоровью жителям Треспии, скованных обстоятельствами. Едва ли ваш народ сам выбирал это. Мои поступки, безусловно, сомнительны, для женщины благородного происхождения, но смею вас заверить, честь и совесть у меня всё же есть, — она улыбнулась, блеснув своим глубоким карим глазом, — Чего не скажешь о вас. Пейте свой чай, Ваша Светлость, — она потянулась к чашке на тумбочке, и почти полностью склонилась надо мной, мой взгляд снова вернулся к её груди, в комнате стало душно. Я принял чашку из её рук, и сделал несколько глотков уже тёплого напитка. — Вы мне не нравитесь, милорд, и что бы с вами не происходило, мне вас не жаль. Вы заслужили каждую частицу этой боли. — Должен вам сказать, что порядок был несколько иным, но пожалуй, вы правы. Не получив от меня ответной колкости, она на секунду растерялась, я пил чай, и с любопытством наблюдал за её реакцией. — Что касается Уайатта, то вы ошибаетесь, может, это и не выглядит как любовь до гроба, но я воспитывались в строгости, и жила очень обособленно. Рядом со мной были только слуги и охрана, у меня был небольшой выбор любовных увлечений, но я действительно к нему привязана, — она снова перевела на меня хитрый глаз, — Я уверена, вы понимаете, о чем я говорю, вы сами сказали, я весьма наблюдательна. Чашка в моих руках опустела. Я не был удивлён весьма прозрачным намёком Ленор, выступление Кристины сегодня было на высоте, сложно не догадаться. Вскрывшаяся перед чужестранкой сторона мой личной жизни не вызвала во мне никаких эмоций. Едко усмехнулся: — Как же вы, воспитанная в строгости, выросли такой нахалкой? — Несложно вырасти нахалкой, когда все вокруг делают из тебя дуру. — Вы и меня отравили? — Что? — в голосе читалось искреннее недоумение. — У меня кружится голова, и трудно дышать, кажется, до вашего отвара, я чувствовал себя лучше. Губы Ленор растянула лёгкая улыбка. — Это не отвар, Ваша Светлость, это— декольте, — она наклонила голову набок, ожидая моей реакции. Чёрная запутанная коса легла в ложбинку между грудей. А я в своей голове придумывал тысячу оправданий, почему я хочу её поцеловать. Почему люди не верны? Угасла страсть, пропало взаимопонимание, доверие рассеивается на глазах. Сирил всегда был на моей стороне, но когда он сегодня показал мне зубы, это задело меня, пожалуй, сильнее, чем я мог себе в этом признаться. Я мог придумать множество оправданий своему поступку, но в конечном итоге, как бы люди себя не оправдывали в такие моменты, только смелым хватало духу не придумывать отговорки, а признать, что это просто… Скука. Но смелым я не был. Поэтому оправдал свой порыв обидой на Сирила. Неожиданно для себя, я взял кончик толстой косы в руку, и притянул Ленор за неё к своему лицу. Она не отстранилась, наблюдала, выжидала. У самых моих губ она ухмыльнулась и тихо прошептала: — Что, милорд, отравились? —Да, — так же тихо ответил я. Ещё раз дернув её за косу к себе, я коснулся мягких губ. Ответом мне был незамедлительный глубокий и сладкий поцелуй. Я не мог понять, почему она так охотно отвечает. В тот поздний вечер, мы все казались мне отравленными.