When I was young And scared of the world My mother would sing me a song A tune that I keep In a sacred place Because I know that my life won't be long It tells of the place where you go When your time here on Earth is through A beautiful place we call heaven Is it true? Please God I pray that it's true
Дрожащими руками Тео ведёт бритвой по коже, движения рваные, неровные, отчего лезвие изредка противно соскальзывает, царапает, оставляя неглубокие порезы, что всё равно затягиваются слишком медленно. Тео поднимает уставший взгляд к отражению, откуда на него смотрят тусклые глаза, загораются бледным золотом, напоминая, что силы ещё при нём, будто заставляя Тео вспомнить, что это реально и нельзя просто проснуться от удушающих и мучительно долгих кошмаров. Зеркало перед ним облезлое, от уголков тянутся кривые сколы и теряются в грязи и разводах, отчего в отражении и без того тёмного помещения разглядеть что-то становится невозможным. Туалет заправки тесный, грязный, но Тео привык, ведь это лучше, чем ничего — лучше, чем там, где он побывал и куда вернётся, стоит закрыть глаза. Он наклоняется к раковине, подставляет лицо дрожащему потоку холодной воды и вздрагивает, когда за спиной раздаётся раздражительный стук. — Эй! — кричит кто-то снаружи, и дверь коротко скрипит под чужим натиском. — Ты там утопился? Тео прячет когти обратно, убедившись по запаху, что это человек. Хотя обоняние в последнее время подводит его: за запахами смерти и гнили, которые преследуют его все эти месяцы, он не может различить свой собственный, уже сомневаясь, что это не он пахнет смертью. — Твою мать, ты хоть слышишь меня? — голос становится грубее, но Тео нет дела: озлобленный человек — это последнее, что его беспокоит. Избавившись от использованных салфеток, он прячет бритву, мыло и другие мелочи по карманам изношенной толстовки. Убедившись, что ничего не забыто, Тео, избегая собственного отражения, щёлкает замком, отпирая дверь. «Саймон» — металлический бейдж красуется на груди мужчины под курткой с эмблемой заправки, и Тео толкает его в плечо, сразу извиняется и прячет руки в карманы, спеша убраться отсюда подальше: зима в этом году обещает быть холодной для Калифорнии. — Придурок, — шипит мужчина, заходя в туалет. Он не утруждается закрыть дверь на щеколду, сразу проходит к раковине и включает воду, споласкивая руки. Присвистывая, он влажными руками зачёсывает волосы и краем глаза ловит движение у себя за спиной, резко оборачиваясь и осматривая тесное помещение. Сырые холодные стены смотрят в ответ уныло, редко осыпаются штукатуркой и тускнеют сильнее, когда лампочка на потолке моргает. Саймон хмурится, возвращая взгляд к раковине, и, вытерев руки об себя, нащупывает в карманах полупустую мятую пачку дешёвых сигарет — в туалете его никто не поймает на этом. За шумом воды он не слышит, как за спиной глухо щёлкает замок и кто-то тянет к нему холодные руки. В одно мгновение на его шее затягивается удавка, когда в зеркале он видит отражение девочки — она сжимает его сердце в своих ледяных руках, наслаждается ужасом, застывшим в чужих глазах, и прислушивается к сдавленному скулежу мужчины, что отчаянно пытается кричать, хватаясь за грудь и не в силах вздохнуть, потому что у него забирают не жизнь, у него забирают душу. Тео садится в машину, хлопает дверью и подносит руки к лицу, стараясь отогреть замёрзшие пальцы. Холод на улице его не пугает, он мёрзнет внутри, его внутренности покрываются льдом страха, не позволяя согреться. Он выуживает из кармана кошелёк, что стащил у того хмурого сотрудника заправки. Пересчитывает наличные, вытряхивая на ладонь мелочь, — на пару дней ещё хватит, но и этого достаточно. Тео заводит машину, приоткрывая окно и выбрасывая краденый кошелёк на обочину чуть подальше от бензоколонки. Он ездит кругами который месяц в надежде на искупление, но город его не выпустит, Тео заперт здесь в ловушке собственных кошмаров и сожалений.***
Телефон под ухом навязчиво вибрирует, вырывая Лиама из сладкого сна, не замолкает, когда оборотень тянется к будильнику, надеясь, что это он и если его сломать, то в школу можно будет не идти, но мелодия продолжает играть раздражающе бодро, почему Лиаму всё же приходится оторваться от подушки, хмуро и заспанно оглядывая комнату. — Да? — он сонно морщится, принимает звонок не глядя и снова ложится на подушку, прикрывая глаза. — Лиам? — знакомый голос сопровождается тихим воем сирен на заднем плане, и шериф откашливается, продолжая: — Я не хотел тебя дёргать, но, возможно, это будет по вашей части. Перриш, конечно, тоже как вы, но думаю, что ты в этом вопросе будешь сыщиком получше. — Что случилось? — Лиам заставляет себя сесть, трёт глаза, наконец фокусируясь на бардаке в комнате, и прислушивается к каждому шороху, что слышит на том конце телефона. — Кто-то пострадал? С вами всё в порядке? — он отчётливо слышал слово «труп» на заднем плане. — Да, не волнуйся, — Стилински пытается усмехнуться, он правда не хочет втягивать подростка во всё это. — Возможно, это даже не по вашей части, но я хочу быть в этом уверен, так что... — Где вы? — Лиам перебивает его, глазами уже ищет штаны и косится на время: едва ли семь. До заправки на велосипеде он добирается за полчаса, бросает его на обочине близь одной из патрульных машин и направляется к шерифу, стараясь оценить обстановку. Всё вокруг провоняло смертью, но это не тот запах, которым смрадят трупы, этот куда сильнее и страшнее. Лиам уже знает его, часто чувствует его во время игр и тренировок, иногда в лесу, но источник найти не может. Эта смерть пахнет горечью и обидой, она пахнет гнилой жизнью. — Привет, — Ноа встречает его усталой улыбкой, протягивает руку в знак приветствия и собой загораживает от двери, ведущей к трупу. — Да, — еле сдерживая зевок, сухо усмехается Лиам. — И Вам доброе. — Я знаю, что ты уже видел трупы, но... — начинает шериф, но Лиам вновь его перебивает, не желая, чтобы Стилински так сильно переживал, ведь Лиам прекрасно знает, что он всеми силами отгораживает его от всех этих проблем. — Всё нормально, — и улыбается, натянуто, но искренне. — Его нашли час назад, — кивает шериф, сразу переходя к делу. — Смерть наступила в результате остановки сердца приблизительно в три ночи, — он проводит его дальше, показывая тело, лежащее на грязном холодном кафеле, потрескавшемся от времени. — Вроде бы ничего особенного, но... Это уже четвёртая такая смерть за два месяца, — тяжело вздыхает Ноа, позволяя Лиаму подойти ближе, осмотреть уже остывшее тело и помещение. — А в этом чёртовом городке одинаковая смерть может значить лишь что-то плохое. Лиам приседает к трупу, чувствует едва уловимый, но смутно знакомый запах, окутанный чужим страхом. Он поднимает глаза к треснувшей раковине, касается скола, рядом с которым осталась смазанная капля крови. Крови Тео — это его запах на мужчине. И рядом с телом смертью, той смрадящей и пугающей, пахнет сильнее, отчего становится душно. Взгляд цепляется за мёртвых насекомых вокруг, Лиам замечает нескольких мотыльков: тёмные крылья целые, украшенные пыльно-серым узором, и признаков повреждений нет, будто они просто умерли рядом с мужчиной. — Я не могу сказать ничего конкретного, — Лиам встаёт, в последний раз глядя на труп, — но смогу, когда проверю кое-что ещё. — Есть повод волноваться? — Стилински заметно мрачнеет, напрягается, жестом подзывая пару сотрудников, чтобы те унесли тело. — Возможно, — Лиам говорит честно, потому что не хочет, чтобы Ноа вдруг ввязался в то, чему не сможет противостоять в одиночку. — Звоните, если что. Скотт оставил защиту города на меня, и я не буду стоять в стороне, если что-то случится. — Береги себя, — Стилински тяжело смотрит ему в спину: такая жизнь лишает их детей многого, взамен причиняя только боль. — И Вы! — а улыбается он так же солнечно, даже когда его гложут сомнения. Тео. Снова главной проблемой в его жизни становится Тео, который пропал почти сразу после отъезда Скотта. Они встречались всего раз; Лиам чувствовал его запах в школе, в лесу, но Рейкену всегда удавалось уйти: он избегает всех, прячется, оставляя за собой лишь след из сломанных деталей пазла, которые Лиам собрать воедино не в состоянии. А вопросов становится только больше. Лиам поднимает велосипед, машет шерифу и по промёрзшему асфальту проезжает несколько метров прежде, чем телефон вновь завибрирует в кармане куртки. — Мистер Арджент? — это было ожидаемо: мало что в Бейкон Хиллс теперь остаётся без надзора охотника. — Доброе утро, — а голос у Криса совсем не радостный, слишком тяжёлый даже для него. — Что-нибудь выяснил? — и уточнять о чём именно нет смысла — они все в одной лодке, которая неумолимо наполняется водой, а пробоину они найти не могут. — Ничего конкретного, — Лиам не хочет говорить, что в этом возможно замешан Тео, ведь химера — его ответственность и он с этим разберётся. — Держи меня в курсе. Пожалуйста. — А есть повод быть настороже? — Лиаму не нравится настолько пристальное внимание охотника к происходящему: это, очевидно, значит только плохое. — Я просто хочу контролировать ситуацию,— поясняет Крис. — Как и ты. Врёт, но по телефону это сложно определить, тем более когда лжец хорош. Арджент стоит в лесу посреди опушки, где перед ним лежит почти десяток мёртвых оленей, и они не просто мертвы: всё вокруг ещё на пару метров будто выжжено и другие животные близко не подходят, даже падальщики. Это не первый такой случай, Крис находил уже нескольких животных, умерших прямо на месте — ни ран, ни повреждений, ни следов отравления. Они просто умерли, будто их лишили жизни по щелчку пальцев. И с каждым месяцем таких случаев всё больше. — Хорошо, — а внимание Лиама уже занято другим. — Я позвоню, если что-то случится, — он торопливо сбрасывает звонок, слезая с велосипеда и спускаясь на обочину. Кеды скользят по влажной траве, Лиам останавливается у источника запаха и с земли поднимает потрёпанный кошелёк, на котором остались следы присутствия химеры. Лиам просто обязан найти Тео и выбить из него ответы на свои вопросы. До школы он едет без остановок, почти падает пару раз, едва не въезжая в машины или заборы, но всё равно опаздывает на первый урок, врываясь в класс аккурат после звонка. И кто вообще ставит биологию первым уроком? Лиаму и без неё проблем хватает. Миссис Финч смотрит на него с немым укором, но Лиам уже настолько к этому привык, что просто молча проходит к свободному месту за Кори и Мейсоном, которое те учтиво заняли ему, сложив на парту свои портфели. Учительница вещает что-то о повторении пройденного в десятом классе, про генетику, важность своего предмета, а Лиам пытается вспомнить, где в последний раз чувствовал Тео. После победы над Анук-Ите и двух недель не прошло, как Тео пропал, просто ушёл. Лиам пытался его найти, просил Арджента помочь, вышел на след спустя месяц, уже потеряв веру в то, что химера ещё в городе, и вот, посреди магазинчика стоял Рейкен, уставший, измотанный, окутанный запахом чужой смерти. Но Тео только оттолкнул Лиама, даже толком не рассказал почему, просто ушёл. И после этого они больше не виделись. Лиам не знает, почему не остановил его, не настоял на своём, позволяя ситуации усугубиться; хотя почему он вообще должен был останавливать Тео? Пока тот не нарушает установленные правила, он не обязан находиться рядом с Лиамом. Неужели Тео снова начал убивать? Лиам в это не верит — не после Джерарда, Анук-Ите и Дикой охоты. И он обязательно сам во всём разберётся, потому что Рейкен всё ещё его ответственность. Звонок на перемену вырывает из раздумий, Лиам дёргается и закрывает тетрадь, в которой так ничего и не записал. — Мейс, — он тяжело выдыхает и решает пока вернуться к другим проблемам, например, к вопросу о том, как он собирается заканчивать школу, если по биологии получит неаттестацию. — Можно твои конспекты по биологии? — Ты заснул, что ли? — Хьюитт усмехается, но протягивает ему свою тетрадь. — Только завтра верни, мне они тоже нужны. — Да, конечно, — Лиам улыбается, но расслабиться всё равно не получается: подсознание то и дело подкидывает образы из прошлого, ведь вдруг что-то снова случится? А если это будет ещё хуже, чем охота или Анук-Ите? Если снова кто-то умрёт по его вине? Лиам делает вид, что справится, но после отъезда Скотта с каждым днём ему будто труднее дышать. Весь город находится под его защитой, но сможет ли он её обеспечить? — Эй? — Хьюитт улыбается ему, пытаясь поймать чужой взгляд. — Всё точно в порядке? Ты сегодня выглядишь даже ещё хуже, чем обычно после биологии, хотя мне казалось, куда уж ещё хуже, — фыркает он, надеясь разрядить обстановку. А Кори едва заметно морщится, ему расспрашивать не нужно, он и без вопросов чувствует тошнотворный запах чужих сомнений. Мейсон идёт вперёд, Брайант тормозит Лиама взглядом, вздёргивает бровь, спрашивая, стоит ли волноваться, но оборотень лишь мотает головой, снова улыбается, пытаясь убедить химеру, что всё правда в порядке. По крайней мере, пока им не стоит об этом думать. — Вы там идёте? — зовёт их Мейсон, закатывая глаза. — Давайте, в темпе вальса, — а сам идёт сквозь толпу в коридоре к своему шкафчику. Кори, недолго думая, подхватывает вещи со стола и идёт следом, заставляя Лиама сделать то же самое. Лиам плетётся за ними, скучающим взглядом рассматривает людей вокруг и лениво моргает, вдруг останавливаясь прямо посреди прохода. Липкое странное чувство чужого взгляда на нём вынуждает остановиться, он слышит каждое сердце в школе, но сердце наблюдателя — нет. Медленно развернувшись, боясь спугнуть, оборотень взглядом находит неподвижную фигуру девочки, замершей на другом конце коридора. Она смотрит на него неотрывно, её будто больше никто не замечает, не видит её мертвенно бледную кожу, грязную одежду, с которой на пол капает вода. — Лиам, — хлопает шкафчиком Мейсон, ожидая, пока на него обратят внимание. — Ли-иам, — парень добавляет голосу слащавые нотки, надеясь, что это всё же заставит оборотня услышать его. Лиам моргает и чувствует, будто его с головой окунули в воду — странное видение исчезло, он больше никого не видит, но мерзкий и уже знакомый запах остался, заполняя всё пространство вокруг. Лиам оборачивается к Кори, который лишь пожимает плечами, не понимая, чего от него хотят, но и этого достаточно, это значит, что из них двоих только он чувствует этот запах. — Земля вызывает Лиама Данбара, — Хьюитт голосом имитирует помехи радиоприёмника и усмехается, когда на него наконец поднимают глаза. — Слушай, ты реально в порядке? — Я ещё не завтракал, — тихо признаётся Лиам и открывает свой шкафчик, выуживая учебники по математике. — Тогда погнали в столовку, пока у нас ещё есть время, — Мейсон сверяется с часами и бодро топчется на месте, намекая, что нужно спешить. — Ну же! В столовой людей слишком много, им удаётся выхватить одну булочку, судя по запаху, с корицей, и пакетик миндального молока, которые Хьюитт с победной улыбкой вручает лучшему другу. — Будешь плохо есть — я пожалуюсь твоему отцу, — угрожает он. — Даже несмотря на твои сверхъестественные штучки, понял меня? — А он ведь пожалуется, — лениво усмехается под боком Кори, то ли издеваясь над своим парнем, то ли поддерживая. — Будь добр, выражай свою поддержку более однозначно, — наигранно щурится Мейсон, упирая руки в бока. Лиаму кажется, что чем дольше Кори состоит в их не слишком нормальной компании, тем более естественно он себя чувствует. Если по началу их общения Лиам сказал бы, что Кори ужасно робкий и пугливый, то сейчас химера проявляет себя с совершенно иной стороны, всё больше походя на менее болтливую версию Стайлза, хотя разговорчивость с лихвой компенсирует Мейсон. — Мы хотели поговорить кое о чём, — веселье Хьюитта немного поубавилось. — Мы с Кори подавали заявку на подготовительные курсы для поступления в университет, который мы выбрали... — Вас приняли? — Лиам ещё не понимает, к чему Мейсон сделал такое серьёзное лицо, но уже рад. — Да, приняли, но через неделю мы уедем, — совсем замогильным голосом добавляет он, будто эта информация может означать конец их дружбы. — Круто, — говорит Лиам; тревога всё ещё царапает его рёбра изнутри, но он изо всех сил старается искренне улыбнуться: — Это же здорово! — Но ты тогда останешься один, — Кори всё же подаёт голос. — На месяца два, а то и больше, — и они все понимают, что проблема вовсе не в одиночестве, проблема в Бейкон Хиллс. — Эй, — усмехается Лиам, дожёвывая булку и разводя руками, — я не маленький, я справлюсь. — Действительно, — Мейсон тыкает его в бок, заставляя сжаться и пискнуть. — Чего такого страшного может случиться за пару месяцев?***
Шум стиральных машин заглушает голоса, от которых Тео так старательно и тщетно бежит. Мелочь со звоном проваливается в автомат и химера садится на лавочку, сверяясь с таймером — через полтора часа стирка закончится. Запах порошка в прачечной неприятно щиплет нос, но даже так Тео чувствует смерть. Одежда будет приглушённо пахнуть дешёвым порошком, но с кожи эту вонь не смыть и не содрать, она въедается в тело, остаётся там навсегда и не даёт покоя, напоминая о содеянном. И теперь Тео терпеливо ждёт своей участи, ведь знает, что она рано или поздно придёт за ним. — Пожалуйста, — он прячет лицо в ладонях и пытается унять тревогу, разъедающую его изнутри. — Просто сделай это.