***
Когда наступает понедельник Чуя возвращается домой из университета поздно, проводя весь день в библиотеке. И тогда все начинает всплывать. Все началось с одной перчатки, которую он нашел в коробке на кухонном столе. —Что это? — Чуя берет коробку и смотрит на Акиё, которая жарит рис, и невинно улыбается. — Ты сказал, что тебе нужны новые перчатки, поэтому я купила тебе новую пару. Ох. Это… мило, думает он, но излишне, учитывая, что он всё равно собирался сделать это сам. — Мм, спасибо, — неловко бормочет Чуя, слишком уставший, чтобы спрашивать, почему и откуда она взяла деньги. Всё, чего он хочет, это принять душ, поесть и поспать. Когда приближался вторник, утро было обычным, и Чуя в тот день тоже немного скоротал больше времени в университете. Когда он возвращается и проскальзывает в свою комнату, то останавливается у двери и видит свою кровать, полностью заваленную коробками с кожаными перчатками. Если бы он сел и посчитал, то наверняка бы нашёл там нераскрытыми более тридцати пар. Возвращаясь вниз, растерянный, Чуя заглядывает на кухню, но находит там только своего отца, достающего бутылку пива. Когда Мицуо замечает Чую, он никак не реагирует, а Чуя первый сглатывает и говорит: —Где мама? Как по сигналу, входная дверь открывается, и они оба смотрят, как Акиё входит внутрь, напевая песню, которую, Чуя уверен, он уже слышал раньше, когда был моложе. Когда она скидывает туфли и идёт на кухню, она мило улыбается Чуе: — Как учёба, милый? Игнорируя её вопрос, Чуя нахмурил брови одновременно от беспокойства и замешательства: — Почему на моей кровати куча коробок с перчатками? Глаза Акиё удивленно взлетают, и она легко вздыхает: —О! Ты сказал, что тебе нужны новые перчатки, так что я… — Да, я знаю, и ты уже купила мне одну пару новых, — Чуя обрывает её, даже не шевеля бровями, и его взгляд становится жёстче, — мне не нужно было ещё пятьдесят, одной было достаточно. Акиё пожимает плечами и проходит мимо Чуи, чтобы взять пиво из холодильника, и тут он понимает, что она держит коричневую сумку. — Нет ничего плохого в том, чтобы иметь больше одной пары перчаток на случай, если ты вдруг порвёшь их. Ну, вообще-то, это немного неправильно, потому что кожаные перчатки недешевы, а она купила много и… —Что в сумке? — Мицуо прищуривается, глядя на свёрток, который Акиё бросила на прилавок, и когда она отвечает, её голос полон предвкушения. —Я записалась на курсы по выпечке! Чуя хмурит брови: —Что? Зачем? Акиё делает глоток пива и лезет в сумку, чтобы достать что-то похожее на муссовый торт, который она, вероятно, испекла: —Я думала обо всём, что изучала в бизнес школе, и подумала, — она с ухмылкой пожимает плечами, — почему не открывать свой бизнес? Для этого мне не нужно высшее образование. Технически она права, но Чуя уверен, что она вообще не имеет ни малейшего представления о том, как вести бизнес. Но сейчас его не это заботит — он недоумевает, как, чёрт возьми, она вообще могла позволить себе ходить на уроки выпечки. — …Мама, — Чуя хмурит брови и наклоняет голову, с любопытством глядя на нее, — на какие средства ты смогла позволить себе ходить на эти занятия и оплатить перчатки? И пока он это говорит, ответ должен был появиться в его голове яркой неоновой вывеской. Может быть, так оно и было, но он предпочитает не слушать его, потому что не хочет допускать возможности того, что она… Она не может. Она бы этого не сделала. Акиё много чего может, но она бы не… Могла ли она? Акиё беспокойно морщит губы, и он может заметить оттенок нерешительности в её глазах, тогда Чуя стискивает зубы: — Мам. — Ладно… послушай, — медленно выдыхает Акиё и умоляюще смотрит на Чую — эти глаза, кажется, высасывают жизнь из него, потому что он знает, что это значит, и не знает, сможет ли он справиться с этим прямо сейчас, — Я верну деньги после того, как мой бизнес станет успешным, — она делает паузу, чтобы размахивать руками, — просто это займет некоторое время. —…— Кровь Чуи стынет в жилах, в ушах сильно звенит, и он уверен, что побледнел. Нет. Ни за что, блять. Чуя молча проносится мимо них и направляется прямо к шкафчику под раковиной, чтобы вытащить контейнер с протеиновым порошком. Его сердце выпрыгивает из горла, и тревога пронзает его, пока он пытается открыть крышку и… Там пусто. Нет, нет, нет — — Скажи мне, — Чуя стискивает зубы так сильно, что уверен — они могут сломаться, — что ты не потратила все наши деньги на перчатки и уроки выпечки. Когда Акиё становится нелепо тихой, Чуя делает резкий, болезненный вдох и прижимает ладони к глазам, пытаясь успокоить дыхание. Там было 365 695,00 йен, и всё это пропало. Вся его работа в качестве няни, репетитора, выгульщика собак, работа в «The Flags», продажа одежды через Интернет, а также часть денег Коё — все это пропало. — Ты показал ей, где хранишь деньги? —Мицуо рычит, и когда Чуя поднимает глаза, его отец смотрит на него темным взглядом, и в этот момент Чуя чувствует себя маленьким. Смаргивая слезы, Чуя пытается закрыть крышку и сглатывает, но его руки чертовски сильно трясутся. Сглотнув комок, он пытается встать и с сожалением смотрит на отца. Его голос прерывается, когда он говорит: — Я не думал, что она это сделает. И дело в том, что Чуя уверен, что она тратила деньги не только на перчатки и уроки выпечки, что только подлило топлива гневу и чувству предательства, и если бы у него хватило сил спросить, он бы это сделал, но он этого не делает. Не сейчас. Он просто… Черт, он не знает, что делать. Однако он винит себя за то, что был таким неосторожным с ней. Он не должен был показывать ей, где они хранили деньги… Боже, он такой тупой. Мицуо резко хлопает ладонью по прилавку, от чего Чуя подпрыгивает и чувствует биение своего сердца в ушах. —Ты должен был быть прекрасно осведомлен! — кричит Мицуо, и Чуя не хочет сейчас с этим разбираться. Не тогда, когда его отец пьян и склонен применять кулаки, он просто хочет побыть один, чтобы разобраться в этом дерьме и позвонить Коё. Блять. Акиё отталкивает Чую и встает перед Мицуо: — Я сказала, что верну деньги! — ТЫ… — руки отца сжались в кулаки, пытаясь сдержать себя, чтобы не наброситься на неё, а его нос вспыхнул, когда он смотрел на Акиё, — ТЫ НИ ХРЕНА НЕ СМОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ С ЭТИМИ СВОИМИ ТАРАКАНАМИ В МОЗГАХ! Акиё вскидывает руки и так же ощутимо повышает голос: —ПРАВДА? ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ЗНАЕШЬ МЕНЯ ХОРОШО, КОГДА НА САМОМ ДЕЛЕ ВООБЩЕ НЕ ОБРАЩАЛ НА МЕНЯ ВНИМАНИЯ, ПОКА МЫ БЫЛИ ВМЕСТЕ! И так начинается их ссора, которая обычно состоит из бесплодных криков и бросания друг в друга всего, до чего они могут дотянуться. Это также сигнал для Чуи игнорировать их голоса до тех пор, пока они не будут звучать так, будто они приглушены белым шумом, пока он поднимается наверх и закрывает за собой дверь, оседая на пол. Когда он просматривает груды коробок на своей кровати, то тут же кричит и со сдавленным рыданием швыряет все с кровати. Он должен по крайней мере быть осторожным и не повредить ящики, чтобы вернуть их в надежде получить немного денег. Это просто — пиздец. Пиздец. Пиздец. ПИЗДЕЦ. Он вытаскивает телефон и на полпути, набирая номер Коё, останавливается и на секунду размышляет. Если он расскажет ей все это сейчас, все, что она сделает, это ещё больше испугается и бросит все, чтобы прийти сюда. Он этого не хочет. Сегодня вторник, и он может подождать до выходных, пока она и Акико не приедут. Кроме того, он знает, что рано или поздно его мама разобьется, так что… ему просто нужно переждать. Спать и думать о том, как вернуть деньги и позволить этому дню закончиться. Звук топота ног и захлопывающихся дверей странно успокаивает его — он дает ему понять, что по крайней мере, они закончили ссориться и он может отдохнуть. Завтра он сможет справиться с еще одним жизненным провалом. *** Утро среды кажется нормальным, поскольку Чуя обнаруживает, что он единственный, кто не спит утром перед поездкой в университет. Уроки в сделаны, гулять с друзьями и ходить на работу приятно, даже если ему пришлось взять несколько дополнительных смен — всё нормально. Пока он не вернется домой, а его встретит полная тишина. Ожидаемое отсутствие его отца, но он не видит маму внизу и… Он имеет представление о том, что это значит. Дерьмо. Глубоко вздохнув, Чуя поднимается наверх, молча надеясь, что его интуиция ошибается и что, возможно, она куда-то ушла, но… Когда он отпирает дверь и обнаруживает, что его мама все ещё лежит в постели, почти безжизненно, тогда он понимает, что это случилось. Это та часть, где она опрокидывается с вершины американских горок и скатывается вниз по спирали, и он должен попытаться позаботиться о ней, потому что она не сможет сделать этого самостоятельно. Это больно и морально утомительно. Какими бы отчуждёнными ни были их отношения — это все еще его мама, и последнее, что он хочет делать, это иметь дело с этим. Прислоняясь боком к дверному косяку, Чуя прочищает горло и скрещивает руки на груди. — …Мама? Единственный ответ, который он получает, это глухая тишина и неподвижное тело Акиё. Чуя прикусывает губу и ссутуливает плечи — он уже чувствует тяжесть усталости, тянущую его вниз от этого: — Ты голодна? Я могу принести немного еды, может быть, мисо-суп? Ничего такого. Ни звука, ни единого движения мышц — ничего. Чуя поджимает губы, пытаясь игнорировать ощущение иглы, вонзившейся ему в горло, и медленно кивает, отталкиваясь от дверного косяка и готовясь уйти. — Хорошо, — его голос тих и подавлен, — тебе, наверное, нужно больше отдыхать. В любом случае, я проверю тебя позже, хорошо? Конечно, она бы не ответила, но… Он все ещё чувствует себя обязанным заверить её в этом. Закрыв дверь, он идёт в свою комнату, ложится, достает телефон и просматривает сообщения, пока не находит Коё. Он может не рассказывать ей об их финансовых проблемах прямо сейчас, но самое меньшее, что он может сделать, это сообщить ей о здоровье их мамы.19:36 [Чуя]: Итак… последние новости о маме…
19:40 [Коё]: Что случилось?
Вздох Чуи неуверенный, потому что он все еще не хочет беспокоить Коё — не тогда, когда у неё так много дел, с которыми нужно разобраться самой, но…19:41 [Чуя]: Она сломалась.
19:41 [Коё]: Чёрт, когда?
19:42 [Чуя]: Она не вставала с постели со вчерашнего вечера.
Чуя переворачивается на бок и выдыхает, и все, чего он хочет, это спать.19:43 [Коё]: Думаю, она ничего не ела…
19:43 [Чуя]: Она вообще не разговаривает и не двигается.
И в такие моменты Чуя должен осознать, что он был неправ — он не может справиться с этим сам. В старших классах все было по-другому, потому что у него здесь был Мичи, но его лучший друг в другом городе, так что Чуя один и… Он не может сделать это один — только не это — и это бесит его, потому что он действительно думал, что справится.19:44 [Коё]: Хорошо… Я скоро буду дома, тебе просто нужно продержаться там до конца недели, хорошо?
Уголок рта Чуи приподнимается в слабой улыбке.19:44 [Чуя]: Хорошо
После этого он бросает свой телефон куда-то на кровать и садится, чтобы потереть виски. Он может справиться с этим еще несколько дней в одиночку. Все, что ему нужно сделать, это убедиться, что она ест и принимает душ, а Коё и Акико могут помочь с остальным, когда они прибудут сюда, поскольку он знает, что его отцу плевать на их маму. Но прямо сейчас ему нужно приготовить суп и оставить его в комнате Акиё в надежде, что она скоро его съест. Позже он сможет справиться со всем в одиночку. По крайней мере, он так думал.***
События, которые разворачиваются в четверг, совсем не такие, как ожидал Чуя… Но и Дазай не ожидал, что его ночь обернется таким образом. Знакомый звук щелчка задней двери, означающий, что Дазай закончил свою работу, доносится до уха Хироцу, после чего следует тяжелый вздох, когда Дазай проскальзывает на заднее сиденье и закрывает за собой дверь. Бросив сигарету, Хироцу заводит двигатель и поднимает стекло. — На этот раз ты рано. Дазай пожимает плечами, вытирая лезвие и засовывая его обратно в ботинок. — Не в первый раз. Пожилой мужчина мычит и оглядывается в поисках встречных машин. — Полагаю, теперь это место Чуи? Дазай сжимает губы в тонкую линию, обдумывая это. Он хотел бы его увидеть, ему просто нужно проверить, дома ли он. В последнее время Чуя оставался в кампусе допоздна, так что… было трудно тусоваться. — Подожди, — Дазай вытаскивает свой телефон и сразу же прокручивает список контактов Чуи.17:45 [Дазай]: Ты все еще в кампусе? 17:47 [Чуя]: Нет, я дома… Но я…
Наступает долгая пауза, прежде чем Чуя продолжает, и по какой-то причине Дазай чувствует тревогу — он не знает почему и уверен, что в этом нет необходимости, но она есть.17:48 [Чуя]: Я не настроен сегодня на встречу.
Ой. Дазай хмурится — значит, он был прав, когда беспокоился. Дело не в том, что он расстроен из-за того, что не сможет заняться ничем… сексуальным с Чуей, просто… он обеспокоен. Очевидно, что-то не так, и впервые в жизни Дазай хочет помочь. Но он не знает, как это сделать, и, ну, он не хочет заставлять Чую говорить что-то, чего он не хочет. Может быть, ему стоит оставить все как есть, пойти доложить Мори и вернуться домой, верно? Его телефон загорается, чтобы показать другое сообщение.17:49 [Чуя]: Извини.
Что ж, теперь у Дазая сжимается живот, потому что он понятия не имеет, почему Чуя сожалеет — ему не за что извиняться. И Дазаю больно оттого, что Чуя думает, будто должен извиняться.17:50 [Дазай]: Не извиняйся за то, за что не нужно извиняться.
Затем он делает то, чего никогда раньше не делал, он просто никогда не заботился о ком-либо в достаточной степени, чтобы сделать это, но по какой-то причине он чувствует себя обязанным спросить прямо сейчас. 17:50 [Дазай]: Ты уже что-нибудь ел?17:51 [Чуя]: Нет… Зачем тебе…?
Дазай надувает щеки и кладет телефон обратно в карманы, затем прочищает горло: — Сначала нам нужно остановиться, чтобы купить еды. Он может не знать, почему Чуя не в порядке, но меньшее, что он может сделать, это вот что.***
Чуя скривился в замешательстве, когда Дазай не ответил на его вопрос, и он хотел бы углубиться в него, но у него много работы, и ему нужно попытаться заставить свою маму встать с кровати и хотя бы раз принять душ. Подавив вздох, Чуя входит в комнату Акиё и находит её на том же месте, где она была с утра среды, и она съела только четверть супа, который он оставил для неё. Это лучше, чем ничего. — Тебе нужно принять душ, — легко комментирует Чуя, беря тарелку с супом с её тумбочки и с беспокойством глядя на неё, — возможно, тебе станет немного лучше, если ты это сделаешь. Это не совсем так — он знает, как тяжело выполнять такие простые задачи, как чистить зубы, есть и следить за личной гигиеной, но… Ему нужно, чтобы она что-то делала. Ему просто нужно подтверждение того, что она может поправиться, потому что, чёрт возьми, он знает, что это звучит ужасно, но это отстой. Полный. — Я могу приготовить для тебя ванну, — тяжело сглатывает Чуя и на несколько дюймов приближается к её кровати. Он слышит её неровное дыхание, поэтому знает, что она не спит, и слышит его, но она просто не отвечает ему. Чуя медленно выдыхает и прикусывает губу. — Мне нужно, чтобы ты мне кое-что сказала. Но все, что он получает взамен, это снова оглушительная тишина. — Мама, я… Чуя останавливается и закрывает рот, когда слышит звонок в дверь — дважды, — и его глаза расширяются, потому что обычно это указывает на то, что кто — то пришел. Не может быть… Чуя думал, что, сказав, что он не готов, даст Дазаю намёк не приходить? Дерьмо. В последний раз взглянув на маму, он вздрагивает, спеша вниз по лестнице, и делает глубокий вдох, когда оказывается у двери — колеблясь, а его рука достигает ручки, — но затем отпирает её и… Первое, что он видит, это Дазай, держащий перед собой белую сумку, наполненную чем-то, вместе с застенчивой улыбкой на брюнете, и его рот выглядит так, будто ему не терпится сказать что-то, но он не знает, что. Чуя сглатывает и моргает, первым нарушая тишину, подталкивая голову к сумке, которую держит Дазай. — Что там? Дазай глубоко вздыхает и протягивает пакет Чуе, легкая улыбка растягивает уголки его губ. — Еда. Ты сказал, что не ел. …Оу. Глаза Чуи мечутся между сумкой и Дазаем и… Боже, почему его это так заботит? Они просто друзья и все же… Дерьмо. Теперь Чуя будет чувствовать себя плохо, если просто выгонит Дазая и закроет перед ним дверь. Он благодарно улыбается ему и жестом приглашает Дазая войти: — Не думаю, что я смог бы осилить все это в одиночку. Из того, что может сказать Чуя, есть несколько контейнеров с тем, что пахнет темперой соба, и, конечно, он не был так уж голоден, но… Он не собирается выбрасывать всю эту еду впустую. Кроме того, чувства, стоящие за этим, что-то для него значат. Что именно они означают? Он не уверен, и лучше не пытаться тратить время на разборку этого прямо сейчас. — Как дела на работе? — спрашивает Чуя, доставая для себя и Дазая несколько мисок и палочек для еды и ставя их на кухонный стол, пока Дазай достаёт контейнеры из сумки. Из груди Дазая вырывается долгий вздох, и он подталкивает контейнер к Чуе, чтобы тот разложил еду. — В субботу у меня встреча с каким-то боссом другой организации, так что сегодня было что-то вроде… — он делает паузу, чтобы развести руками. В некотором смысле, чтобы проиллюстрировать его точку зрения, — подготовки к ней. Одна бровь Чуи приподнялась. Подготовка к встрече? Какая подготовка нужна Дазаю для встречи? Но опять же, Чуя понятия не имеет о том, как работает мафия, так что… Может, это и необходимо, кто знает. Чуя кивает и протягивает Дазаю одну миску и пару палочек для еды. — В чём суть этой встречи? Брюнет опирается на край прилавка и передвигает еду палочками, наблюдая, как всё плавно смешивается: —Мори хочет заключить с ними союз. Первый укус неожиданно пробуждает что-то внутри Чуи, как будто его тело умоляло его есть, и только сейчас он понял, что едва позавтракал, а желудок уже требует еще. — С кем? Дазай проглатывает свой кусок. — Гильдия. Чуя понятия не имеет, кто эти люди, но, учитывая, что портовая мафия хочет заключить с ними союз, они, должно быть, важная организация, верно? Он кивает с мычанием и откусывает ещё кусочек, тихонько удовлетворенно выдыхая через нос, что Дазай случайно замечает, заставляя себя скрыть лёгкую улыбку, откусывая еще один кусок еды. По крайней мере, он в чём-то помог. —Как проходят занятия? Судя по всему, вы, ребята, скоро начнёт готовиться к промежуточным экзаменам? По крайней мере, так Сасаки сказала Дазаю, но он не собирается обсуждать эту часть с Чуей. Он морщится от отвращения, потому что да, приближаются промежуточные экзамены, и его успеваемость выше среднего, но… Учеба утомительная. Он ненавидит это. Иногда он не может сосредоточиться, а поскольку мама дома — сейчас это ещё тяжелее. Чуя коротко вздохнул и ещё больше опустился на край прилавка. — Это … Я думаю, все в порядке, но сейчас тяжело из-за… — его глаза расширяются, и он закрывает рот от того, что собирался сказать. Конечно, они друзья, но нужно ли Дазаю знать о его семейной ситуации? Дазай хмуриться, и Чуя может заметить обеспокоенный взгляд за этими золотисто-карими глазами, из-за чего ему трудно сдержаться, просто растаять и отпустить. Его почти пугает то, как легко он может открыться Дазаю, просто глядя на него. Губы Чуи искривляются в лёгком раздражении, он тычет в еду в своей миске, бормоча: — Моя мама вернулась после того, как оставила нас на некоторое время. Обе брови Дазая удивленно приподнимаются, потому что из того, как говорит Чуя, кажется, что это плохо, что она вернулась, а это означает, что за всем этим стоит что-то ещё более глубокое, и Дазаю любопытно, но… Он не настаивает на этом дальше. Кроме того, что он знает о том, как вести себя с родителями, вернувшимися домой? У него никогда не было такого шанса. Его мама уехала и погибла в автокатастрофе много лет назад. Она так и не вернулась. И Мори в любом случае едва ли отец для него. Дазай ничего не говорит, ожидая, пока Чуя продолжит и возьмет на себя инициативу в том, чего он хочет, и что он хочет, чтобы Дазай знал. Рыжий лениво пожимает плечами и смотрит на Дазая, нахмурив брови. — Значит, из-за того, что она здесь, сосредоточиться на школе довольно сложно, но я стараюсь справляться. И если это всё, что Чуя готов рассказать об этом, то Дазай примет это и пойдет дальше. Лёгкая улыбка приподнимается в уголках рта брюнета, а в его глазах появляется понимающее выражение: —Ты достатосно силён, чтобы справиться со всем этим. Чуя мычит и откусывает небольшой кусочек. — Наверное, да, иногда поход на работу помогает справиться со стрессом. —Да? — Дазай, заинтригованно наклоняет голову: — Где ты работаешь? —«the flags». Дазай никогда о нём не слышал, но, может быть, однажды он захочет зайти. Однажды. — И как тебе? Наконец, улыбка растягивается на лице Чуи, когда он смотрит на Дазая, и грудь брюнета чуть-чуть трепещет от одного только тепла этой улыбки. — Мне это нравится, — пожимает он плечами, — Что-то в работе в кафе и приготовлении напитков расслабляет меня. Дазай поджимает губы в понимающем жесте, впитывая эту новую информацию. Пока что максимум, что он знает, это то, что Чуя любит печь, работать в кафе и пить вино. Так мало информации, и все же кажется, что он знает рыжего дольше, чем есть на самом деле. Остальное время до того, как Дазай уходит, просто заполнено лёгкими разговорами и тонкими попытками Дазая подбодрить Чую, что в конечном итоге срабатывает, потому что к тому времени, когда они оба заканчивают есть, лицо Чуи радостно сияет, по сравнению с началом встречи. — О, тебе не нужно… Дазай прерывает его пренебрежительным взмахом руки, когда он берет пустую миску Чуи и включает воду, чтобы помыть посуду. — Это меньшее, что я могу сделать, — широко улыбается Дазай, оттирая миски, а Чуя… Чёрт, его грудь наполняется таким количеством сбивающих с толку эмоций и… Он чувствует себя виноватым. Дазай выделил время, чтобы принести ему еду и провести с ним время, а теперь он занимается этим? Моет чёртову посуду? Это не должно заставлять Чую чувствовать то, что он чувствует, но… Это так. Блять. Закусив нижнюю губу, Чуя приближается к Дазаю и нерешительно выдыхает, что привлекает внимание последнего, когда он вопросительно смотрит на Чую, вытирая миски. — Эм, — Чёрт, как он должен это делать, — спасибо за еду. На лице Дазая теплая улыбка. — Не беспокойся об этом, я весело провел время. Это заставляет Чуя нахмуриться, потому что… Он уверен, что Дазай хотел большего, чем просто разговор, и он ничего не дал ему взамен. Подойдя ближе, Чуя поднимает огромные глаза и деликатно кладет одну руку на пояс Дазая. — Я знаю, что сказал, что ничего не хочу, но я все ещё могу сделать кое-что взамен. Дазай хмурится. …Что? Брюнет сначала в замешательстве наклоняет голову, не понимая, что имеет в виду Чуя, пока не чувствует, как пальцы рыжего обвивают его пояс и… О. Глаза Дазая расширяются с легким беспокойством. Вот что он имеет в виду. Дазай быстро моргает и прочищает горло, уверенно держась за запястье Чуи. — Чуя… — глаза Дазая сканируют глаза другого с растущим беспокойством, потому что он не принёс еду, ожидая, что получит что-то взамен. Он сделал это, потому что… Разве не так поступают друзья? Тусуются вместе? Покупают друг другу еду? Помогают друг другу, когда они переживают трудные времена? Чуя резко втягивает воздух, на его лице появляется решимость. — Я могу быть быстрым. Дазай держит его запястье железной хваткой, не позволяя ему двигаться дальше, и его голос звучит намного твёрже и серьезнее: — Но ты не хочешь этого делать. Чуя качает головой и сглатывает, его сердцебиение учащается. — Но я ничего не могу дать тебе взамен, по крайней мере, я могу сделать это, — подчеркивает он, стягивая с Дазая штаны. И в этот момент у Дазая скручивает живот, потому что он не хочет, чтобы Чуя думал, будто он что-то ему должен, особенно заставляя себя делать то, чего он не хочет делать прямо сейчас. Дазай сглатывает и медленно выдыхает: — Чуя, я ничего не хочу. —Но- Дазай качает головой, отводит руку Чуи от себя и смотрит на него со строгим, но нежным выражением лица, держа руку Чуи немного дольше, чем необходимо. — Поверь мне, ты дал мне больше, чем думаешь. Очевидно, что ответ совсем не удовлетворил Чую, потому что рыжеволосый надулся, а выражение лица выглядело так, будто он вот-вот начнет спорить. Итак, Дазай тянется, чтобы зажать рукой рот Чуи, и искренняя улыбка расползается по его лицу, когда он слышит, как рыжий издает тихий звук в глубине своего горла: — Мне было весело просто тусоваться с тобой, понимаешь? Потому что честно — ему было хорошо. Это помогает справиться со стрессом в его жизни из-за Сасаки, Мори и дерьма, связанного с тем, что он является боссом мафии. И просто тусоваться с рыжеволосым, который, кажется, окрашивает комнату вокруг Дазая в самые яркие цвета, которые Дазай когда-либо видел, заставляя его чувствовать, что он может продолжать эту жизнь, даже если это означает, что он проведет с Чуей лишь её мгновение… Это того стоит, и он сделает все возможное, чтобы делать это как можно дольше. Глаза Чуи большие и блестящие, Дазай не знает, почему ему больно видеть их такими, но это так. Он облизывает губы и продолжает: —Я просто хотел помочь, потому что это то, что делают друзья…— Он наклоняет голову, и его улыбка превращается в игривую ухмылку, —я сейчас уйду… Позаботься о том, что тебе нужно сделать, и я напишу тебе, хорошо? На короткое мгновение Чуя молчит, его грудь быстро вздымается, а глаза кристально-голубого цвета полны самообвинения, желание спорить клокочет в его горле, но… То, как глаза Дазая — утешительные и суровые — смотрят на него, говоря ему, что тот искренне доволен тем, чем они занимались сегодня, Чуя в конце концов опускает плечи и моргает, когда его дыхание выравнивается. Дазай чувствует лёгкий кивок в своих руках и ослепительно улыбается Чуе, прежде чем убирает руку и направляется к входной двери. Когда Дазай собирается уйти, он мягко улыбается: — Спокойной ночи, слизняк. И Чуя не может сдержать тихое фырканье, вырывающееся из его рта. — Спокойной ночи, скумбрия. Когда он закрывает дверь и поворачивается лицом к пустому дому, всё возвращается к нему и тяготит. Даже если поначалу он не хотел, чтобы Дазай приходил, это оказалось приятнее, чем он ожидал. Это помогло отвлечься от всего остального, снять стресс, если так, несмотря на то, что они не делали ничего большего, чем проводили время вместе просто разговаривая. Он был не против делать это чаще, потому что все время, пока Дазай был здесь, внутри него расцветало цветочное тепло. Его смех, его глупая ухмылка, его бессмысленные оскорбления — Чуя дорожит всем этим, и он хочет большего — жаждет, чтобы Дазай остался подольше, но… Так не бывает. Сейчас только семь вечера, а ему уже хочется зарыться под тяжелое одеяло и спать до завтра, но… Он не может. Ему все ещё нужно проведать маму и учиться. Чем он и занимается всю оставшуюся ночь. Он приносит ей небольшую миску с едой и оставляет её на тумбочке, прежде чем отправиться в свою комнату и заниматься конспектированием, пока не засыпает на стуле. Пятница несколько улучшилась. Чуя решил не задерживаться в школе и весь день занимался в комнате Акиё, не забыв обменяться несколькими сообщениями с Мичу и Дазаем. В этот день она приняла душ и доела половину своей еды, что больше, чем вчера. И именно благодаря этому, маленькое зернышко оптимизма, что Акиё становится лучше раньше времени, посажено глубоко в его желудке, и это маленькое зернышко, которому он позволяет продолжать расти в течение дня, помогает мотивировать его заниматься и делать уборку по дому, готовясь к завтрашнему дню. Конечно же, никто не может планировать, что будет завтра, пока не станет слишком поздно.***
К вечеру в субботу становится всё холоднее, что побуждает Дазая надеть чёрную водолазку под пальто вместе с темно-коричневыми брюками. Сейчас он понимает, что редко надевает что-то яркое. Чёрные и золотые кольца ему не нужны, но ему нравится то, что он чувствует, надевая их. Это дает тот скудный заряд силы, который невозможно объяснить. Бриллиантовые шпильки в ушах объединяют все вместе — он подумывает о том, чтобы сделать ещё пирсинг в ближайшее время. Обычная рутина начинается с того, что Дазай оказывается на заднем сиденье машины, а Хироцу ждёт впереди, затем раздается знакомый звук взревевшего двигателя, и машина выезжает со стоянки на улицы, освещенные множеством огней. Поездка в машине проходит в легкой беседе, пока они не добираются до места назначения — клуба, предназначенного только для богатых людей, которые хотят почувствовать свое превосходство и особенность. Именно Фрэнсис выбрал это место для встречи. Дверь на заднее сиденье открывается, и Дазай бросает взгляд на Хироцу, разглаживая пиджак: —Ты не обязан открывать мне дверь, знаешь ли. Хироцу хмыкает, закрывая за ним дверь, попутно поправляя белые перчатки, которые он надел: —Я знаю, но в таком месте, как это, — подчеркивает он, наклоняя голову в сторону входа в клуб, — Ты должен соответствовать, поэтому я играю роль. Дазай наклоняет голову в знак согласия, а затем устало вздыхает, глядя на здание перед собой. Он провел как можно больше «исследований» об этом Фиджеральде, и главный вывод, который он может сделать об американце — это высокомерный человек, который гордо выставляет напоказ своё богатство и скажет или сделает всё, что сможет, чтобы получить то, что он хочет. Такого человека Дазаю легко уговорить на сделку. Красные флуоресцентные лампы освещают лицо брюнета, когда он входит в здание, а затем вокруг него раздается низкая вибрация джазовой музыки. Здесь не так много народу, как он ожидал, и единственное, что ему нужно, это назвать свое имя, чтобы его пустили внутрь и провели в зону, перегороженную бархатистой красной веревкой и ещё одним парнем в чёрном костюме, охраняющим это место. Это немного лишнее, если вам интересно его мнение. Прочистив горло, Дазай раздвигает губы, чтобы сверкнуть дружелюбной улыбкой, полной белых зубов: —Мне сказали, что Фрэнсис здесь? Однако этот парень, похоже, намерен создать Дазаю больше проблем, чем нужно, потому что он не решается впустить брюнета, и Дазай готовится открыть рот, но его слова обрываются на полуслове, когда он слышит, как парень зовет охранника, чтобы тот впустил Дазая. Парень в черном костюме лишь сужает глаза в сторону Дазая, пропуская брюнета мимо себя, и Дазай облегчённо хмыкает, увидев кабинку, в которой уютно устроился не кто иной, как Фрэнсис. Хироцу шепчет что-то на ухо Дазаю, что он будет рядом, если ему что-то понадобится, и Дазай кивает, занимая место напротив американца. Блондин приветствует Дазая кивком и интересным блеском в глазах: —Наконец-то я познакомился со знаменитым Дазаем Осаму. Улыбка Дазая тонкая, когда он наблюдает, как Фрэнсис делает глоток своего напитка, настоянного на водке: —А я наконец-то могу познакомиться с человеком, которым, похоже, интересуется Мори. Фрэнсис выгибает бровь: —Неужели? Дазай откидывается на спинку стула и деликатно кладет руки на колени, ловко крутя одно из своих колец на пальце: —Вы произвели сильное впечатление на портовую мафию. Улыбка Фрэнсиса — насмешка над дружелюбием: —Я просто чувствую себя здесь комфортно, Йокогама — прекрасный город. Дазай наклоняет голову с пустым выражением лица: — Слишком удобный. Усмешка, вырвавшаяся из горла американца, сухая, и Дазай чувствует, как с неё слетает самодовольство: —Я ожидал, что возникнет проблема, когда услышал, что сын Мори хочет встретиться со мной, — он делает паузу, чтобы сделать снисходительный глоток своего напитка, и откидывается назад, лениво пожимая плечами: —Я полагаю, Мори слишком занят, чтобы предоставить мне привилегию встретиться с ним вместо него. —… — Дазай нацеливает сладкую улыбку, за которой скрывается горечь, наклоняется вперед и упирается локтями в стол, чтобы положить подбородок на сцепленные пальцы. —Скажите мне, — его взгляд переместился на полупустой стакан, затем вернулся к Фрэнсису, — почему вы выбрали Йокогаму? Я уверен, что вы можете заработать много денег в других местах, таких как Токио, — пожимает он плечами, — но почему здесь? —Мне нравится пейзаж, и люди здесь очень приветливые, — Фрэнсис игриво подмигивает Дазаю, но выражение лица брюнета не меняется. —Мне кажется, ты чего-то хочешь, — уверенным тоном заметил Дазай, — у тебя есть личная вендетта здесь, в Йокогаме, которая обычно не была бы проблемой, за исключением…—Улыбка Дазая кровожадна, — присутствие вашей организации стало нашей проблемой. —И как это стало моей проблемой? В такие моменты Дазай благодарен своему опыту терпеливого человека. Тот, кто не реагирует сразу же от разочарования и использует свои слова вместо этого, потому что он тоже знает, как получить всё, что он хочет, даже от кого-то вроде Фрэнсиса. Дазай щурит глаза, которые стали впалыми, и Фрэнсис чувствует, что проваливается в них, пытаясь сохранить зрительный контакт с молодым человеком: —Что вы планируете делать в долгосрочной перспективе? Фрэнсис хмурится с растерянным выражением лица, проглатывая остатки своего напитка: —Я не совсем понимаю, на что вы намекаете. Дазай вздыхает, погружая подбородок в костяшки пальцев, и чувствует, как кольца слегка впиваются в кожу: —У вас есть деньги, но больше ничего. Я навёл справки о Гильдии, и у вас едва ли есть люди, способные производить то, что делает портовая мафия — так скажите мне, что произойдёт, когда вам понадобится больше, чтобы продать? Когда у вас все закончится? Бесценно наблюдать, как высокомерный фасад Фрэнсиса рушится, когда Дазай продолжает: —Если бы я не знал ничего лучше, я бы сказал, что вы согласились на эту встречу с собственными планами. Дазай делает паузу, чтобы поднять брови, а Френсис просто прочищает горло, пытаясь вернуть себе способность контролировать эту встречу, и на его лице появляется лёгкая, но неустойчивая ухмылка: —До меня доходили слухи о Демоне-вундеркинде, который, как оказалось, является врождённым гением, но я никогда не думал, что смогу увидеть работу твоего большого мозга собственными глазами до этого момента. И Дазай признает — мысль о том, что он может разрушить чью-то внешнюю оболочку обмана и заставить их так легко признаться ему, без необходимости вытягивать это из них силой, позволяет удовлетворению проникать глубоко в его кости и распространяться по телу — это затягивает. Дазай откинулся назад, скрестив ноги и положив руки на колени, сохраняя строгий взгляд на Фрэнсиса: —Я полагаю, у вас было что предложить до этой встречи, чтобы убедить меня в том, что мы можем сотрудничать, не так ли? Фрэнсис наклонился вперед и прищурил глаза: —Мне нужно ваше слово, что этот союз принесет пользу Гильдии в долгосрочной перспективе. Дазай щёлкнул языком и нагло ухмыльнулся: —Вам придется обсудить это с Боссом, я здесь только для того, чтобы сделать всё за него. Заметив скептицизм в глазах Френсиса, Дазай мило улыбается старшему, его голос тонок: —Но я могу заверить тебя, что пока ты не переступишь черту здесь, на нашей территории, этот союз будет выгоден нам обоим в течение неопределенного времени. Наступает долгая, неохотная пауза, которая подпитывает напряжённую тишину в воздухе между ними, прежде чем Фрэнсис испускает тяжелый вздох, откидывается назад и осматривает всё тело Дазая, прежде чем прочистить горло: —Я читал об истории портовой мафии—, и на этот раз его улыбка становится широкой, чтобы показать зубы в злобной ухмылке, — у вас, ребята, довольно интересные отношения с Крысами. Суровое выражение лица Дазая не меняется, хотя внутри он чувствует себя скованным любопытством, а его пульс учащается в геометрической прогрессии. Это, вероятно, его единственный шанс получить больше информации о Крысах, учитывая, что Мори ни слова не сказал о своих отношениях с ними. Дазай моргает с пустой улыбкой: —Интересное определение. Самодовольное выражение лица Фрэнсиса вызывает ледяную дрожь по позвоночнику Дазая, и он не хочет ничего другого, кроме как срезать его. —Есть кое-что, чего Мори не знает о них, ну, в частности, о Федоре. А я случайно узнал. Дазай вопросительно вскидывает бровь, ожидая услышать, какой информацией может обладать Фрэнсис, которая должна быть достаточно ценной в обмен на их совместную работу, и, что более важно, о чём не знает даже Мори. Фрэнсис облизывает губы и играет с пустым стаканом перед собой, его ухмылка никогда не дрогнет, когда он сохраняет твердый зрительный контакт с Дазаем: —Кто, по-вашему, несёт ответственность за смерть вашего брата? —… — Вся комната, кажется, остановилась вокруг них. Зрачки Дазая значительно расширяются, его нос вспыхивает, кровь стынет в жилах, а лицо становится плоским, потому что… То, как умер Одасаку… Не может быть, чтобы за всем этим стоял Фёдор. А если бы и стоял — разве портовая мафия уже не узнала бы об этом? Дазай сосредоточенно нахмурил брови: —Откуда мне знать, что ты не лжёшь? —Потому что, Дазай, у нас есть кое-что общее, — пожимает плечами Фрэнсис, — Федор также является моим врагом — но конкретные детали этого для тебя не имеют значения, и поэтому у меня нет причин лгать тебе. Глаза Дазая напряглись: — …Почему он должен стоять за смертью моего брата? —Всё просто, — по лицу Фрэнсиса поползла знакомая ухмылка, — он хочет уничтожить портовую мафию. —Почему? Блондин издал сдавленный вздох, и Дазай заметил проступающие морщины на лбу Фрэнсиса, когда тот нахмурился: —На этот вопрос я не знаю ответа, но, — он ухмыльнулся, подмигнув, — я знаю человека, который организовал смерть твоего брата и который также может ответить на твой вопрос. —Кто? Фрэнсис поднял палец: —Сначала мне нужно слово Мори. Дазай бросает на него раздражённый взгляд, его глаза становятся темнее, чем обычно: —Я уже сказал тебе, что ты его получишь. Фрэнсис качает головой: —Я хочу, чтобы он позвонил, сейчас же. —… — Дазай выдохнул, жестом попросив Хироцу подойти и позвонить Мори с его телефона. Вскоре после этого Мори даёт слово, и два лидера обмениваются несколькими соглашениями, после чего Хироцу удаляется, чтобы дать Дазаю возможность завершить встречу — это заняло гораздо меньше времени, чем он ожидал. Выдохнув с удовлетворением, Фрэнсис достает лист бумаги с именем, уже написанным на нем, как будто он планировал, что встреча пройдет именно так, и протягивает его Дазаю. По крайней мере, Дазай может только благодарно кивнуть Фрэнсису, прежде чем выпрямиться на своем месте, чтобы уйти, но… Фрэнсис окликает его, чтобы сказать последнюю вещь перед уходом Дазая, и брюнет слегка опешил, услышав нотки беспокойства в голосе Фрэнсиса. — Я бы не относился к Фёдору слишком легкомысленно. Он могущественнее, чем ты думаешь. Дазай слегка улыбается Фрэнсису, прежде чем повернуться на пятках и уйти. Только когда он снова садится в машину и начинает ехать обратно на базу портовой мафии, он наконец разворачивает бумагу, чтобы прочитать имя. Дазай кривит губы в лёгком замешательстве, потому что оно ему незнакомо, потом поднимает глаза и смотрит на затылок Хироцу. —Вы слышали о Николае Гоголе?.***
Субботний вечер Чуи начался вполне пристойно. —Как она вела себя утром? —спрашивает Коё, накладывая ложку пропаренного риса на тарелку, стоящую на обеденном столе. Чуя пожимает плечами, кладя поверх риса кусочек куриной котлеты: —Вчера вечером она снова начала разговаривать, приняла душ и стала больше есть, так что это прогресс. Коё хмыкнула, когда поставила последнюю тарелку и повернулась на пятках, чтобы вернуться к раковине и поставить пустую миску: —А какой она была раньше? Я вижу, что цвет гостиной другой, не хватает телевизора, а диван стоит на кухне, — Кое поднимает бровь в сторону Чуи, который следует за ней, морщась. —Она хотела покрасить комнату, и мы это сделали, а она расставила вдоль стен кучу ловушек для мышей. —Мышеловок? — спрашивает Йосано, когда слышит, что брат и сестра подходят ближе, наливая себе напиток. Чуя хмыкает, поднимая кувшин с ледяной водой, и пожимает плечами: —Она думала, что в стенах завелись мыши. Йосано поджимает губы, кивая, и они все возвращаются к обеденному столу. Коё смотрит на Чую с суровым выражением лица, когда она занимает свое место: —И это все, что она делала в таком состоянии? И вот тут-то Чуя снова начинает медлить, потому что, хотя он и сказал, что расскажет Кое об их финансовом положении, когда она приедет, он не хочет портить первый ужин, который они собираются провести вместе в первый день её возвращения. Он подумывает о том, чтобы просто подождать, но… Коё просто рассердится на него, если он так поступит. Чуя испустил тяжелый, напряженный вздох, когда занял свое место, напротив Кое и Акико: —Была ситуация… — он сделал паузу, прикусив губу, и перевел взгляд на еду перед собой, нервничая, чтобы посмотреть на сестру, — с деньгами, которые мы хранили в контейнере под раковиной. —И что же? — В голосе Коё заметен оттенок неистового беспокойства, и Йосано смотрит на них обоих с обеспокоенным выражением лица. Чуя хмурится и надувает щеки в расстроенном жесте: —Все деньги пропали. —Что?! Чуя немного отшатнулся от гнева, вырвавшегося у сестры, и он уверен, что часть его направлена на него, так как на него была возложена ответственность следить за этим. Чуя резко сглотнул и с сожалением перевел взгляд на сестру: —Она увидела, где я их спрятал, и воспользовалась ими, чтобы купить кучу всякой ерунды и оплатить уроки выпечки. Йосано сводит брови вместе: —Уроки выпечки? —Она хочет открыть свою пекарню. Коё выдохнула в разочаровании и ущипнула себя за переносицу: —Почему ты не сказал мне раньше? Я могла бы принести деньги… —Нет, — прерывает её Чуя и качает головой, —Я не хочу, чтобы ты использовала свои деньги для этого, я могу разобраться в этом сам. Коё смотрит на него так, будто это самая идиотская вещь, которую она когда-либо слышала: —Как, черт возьми, ты собираешься заработать все эти деньги самостоятельно, Чуя? Чуя вскидывает руки вверх: —Пока не знаю, но я придумаю. —Как… Все замирают, услышав шаги на втором этаже, означающие, что Акиё собирается спуститься вниз в любую секунду. Чуя смотрит на сестру твердым взглядом и шепчет резким тоном: —Не говори об этом с ней, хорошо? —… — Кое зажимает рот и раздраженно морщит нос, но соглашается, потому что последнее, что нужно их маме, это чувствовать себя хуже. Когда Акиё доходит до кухни и замечает их троих, она делает паузу с расширенными глазами и очень слабым голосом: —О, — она сглатывает, когда её взгляд падает на Коё, и он тут же смягчается, — ты здесь. Коё сдерживает все эмоции, которые заползают в её горло, и заменяет все теплой улыбкой: —Ты выглядишь лучше, мама. Улыбка Акиё находится на грани срыва, и она плотнее натягивает халат, в который одета, и направляется к столу, глядя на Йосано со сросшимися бровями: —Ты, должно быть, жена Коё. Йосано хмыкает, и уголок её губ подтягивается вверх: —Йосано Акико. —Прекрасное имя, — с нежностью комментирует Акиё, занимая место рядом с Чуей и принюхиваясь к еде, лежащей перед ней. Коё прочищает горло и наклоняет голову к Чуе: —Сегодня он приготовил ужин. Акиё смотрит на Чую с восхищением: —Это ты приготовил?.. Чуя фыркает, беря нож, чтобы начать разделывать курицу: —Я умею готовить, ты же знаешь. Акиё деликатно хмыкает, беря вилку, чтобы потыкать в еду: —Я знаю, но меня всё равно поражает, насколько ты искусен во многих вещах, несмотря на то что молод — она делает первый укус, и её глаза закрываются с небольшим довольным вздохом, когда вкус взрывается на её языке. Она поворачивается, чтобы посмотреть на Чую сырыми глазами и на этот раз искренне улыбается: —Это заставляет меня гордиться тобой. И Коё, и Чую одновременно напрягаются с расширенными глазами, когда слышат это слово вслух — впервые в жизни. Ни один из них не успевает среагировать, потому что Акиё поворачивается к Коё с той же улыбкой, её голос наполнен эмоциями, несмотря на усталость и пустоту внутри: —И я горжусь тобой от того, что ты женилась и открыла свой бизнес, — Акиё пожимает плечами, и Коё видит, как её глаза морщатся от улыбки, которой она не видела уже много лет, —Это огромное достижение. —… — У Коё сжалось горло, и просто услышать это вслух после всего того длительного времени, что она хотела услышать это, как будто что-то душит её и заставляет всю накопившуюся агонию и эмоции выплеснуться из неё в крошечные капельки слез, и её сердце падает вниз. Коё быстро моргает, фыркает и подбирает посуду: —Спасибо, — произносит она грубым голосом, отчаянно нуждаясь в том, чтобы запить всё это, пока не стало слишком тяжело. Остаток ужина проходит спокойно, в разговорах о школе, бизнесе Коё и жизни Йосано в медицинской школе, и Акиё удается вовлечься в разговор больше, чем за всю неделю, что является огромным прогрессом. Это также радует, и на мгновение, несмотря на отсутствие отца, они чувствуют себя нормальной семьей на некоторое время. И это чувство причиняет боль Чуе, потому что он, вероятно, мог бы привыкнуть к этому, но не может — потому что рано или поздно Акиё снова попадет в цикл, оставив их на некоторое время, пока она не вернется через год или около того, и ему придется пройти через все снова. Это отстой, но… так уж здесь все устроено. Он может попытаться изменить ситуацию, но Акиё отказывается от помощи, сколько бы раз она не давала обещания, что получит необходимую помощь, она никогда этого не делает. Но сейчас? Сейчас? Когда Йосано и Коё хихикают, держась за руки, а Акиё улыбается, хваля стряпню Чуи? Это то, что Чуя может оценить по достоинству, и он может позволить себе предаться этому и жить в этом мире с лучами солнца, падающими на него, и теплом в его внутренностях. Только ненадолго, потому что через тридцать минут после начала трапезы Акиё отлучается в ванную комнату наверху, и никто не обращает на это внимания, просто позволяя ей уйти. И все вроде бы спокойно, пока Чуя продолжает разговор о своих занятиях и новых друзьях. Никому из них не приходит в голову ничего тревожного, когда Коё и Йосано рассказывают о своих свиданиях в Токио. Все казалось нормальным. …Пока Йосано, сделав глоток своего напитка и посмотрев на место, где сидела Акиё, не заметила что-то… необычное. Она клянется, что положила нож рядом с тарелкой Акиё, но он… исчез. Прочистив горло, она с любопытством потрогала бедро Коё, но её глаза остались прикованы к месту Акиё. Коё хмыкает, приподняв брови, глядя на жену, а Йосано звучит озабоченно, что вызывает легкое недоумение и у Коё, и у Чуи. —…Разве там не было ножа до того, как она пришла сюда? Чуя кривит губы, глядя рядом с собой, и хмурится, заметив отсутствие ножа, хотя он уверен, что видел, как Акиё пользовалась им во время еды… Он моргает, не понимая, почему Акиё взяла нож с собой, но потом… Чуя и Коё смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами, их выражения маскируют друг друга от внезапного понимания и беспокойства о том, что это может означать, потому что Коё медленно осознает, что их мамы нет уже добрых полчаса, и наверху было жутко тихо. Чуя первым вскакивает со своего места: —Блять!