Ты будешь моей Лютиэн

В замке чужом в Королевской Гавани Птица певчая живет. Поймана львом, в сердце клетки каменном Песни дивные поет Лев молодой и в грехах не кается, Он по-львиному жесток. Птичка поет, чтобы льву понравиться, Но навис над нею рок.       По вытоптанной пыльной дороге в сторону крепости с шумом и воплями возвращался корпус мародеров. Несколько сотен орков и людей под знаменами Саурона везли ценности и рабов из дальних уголков захваченных земель. Люди, эльфы скованные одной цепью: оборванные, пыльные, и дико уставшие; с мрачной обреченностью они брели навстречу своему последнему пристанищу.       Месяц назад группа заключенных покончила с собой, предпочитая честную смерть позорной жизни в плену. Капитан в ярости убил недосмотревших подчиненных, нескольких пленников, а на глазах остальных показательно надругался над трупами. В наказание и назидание рабам, изувеченные мертвецы были прикованы между ещё живыми пленниками. Тела, волочащиеся по земле, мешали передвижению и приманивали на жаре мух и падальщиков. Последние попытки бегства закончились после того, как одну из пленниц хорошо погрызли, а затем сожрали живьем волкодлаки. Звери, распробовав вкус человечины, постоянно кружились рядом, принюхивались и изредка пытались цапнуть за ноги, что весьма веселило орков. Часто пленные просыпались от звука разгрызаемых костей: волкодлаки не брезговали мертвечиной и, к брезгливому облегчению пленников, постепенно почти сожрали прикованные трупы.       Тинтаэль, захваченная в один из первых набегов, с самого первого дня пленения была поглощена планами бегства. Один раз её, ковырявшую замок, поймал за руку один из орков и в ярости чуть не переломал запястье - рука опухла и долго болела. Повезло, что среди пленных нашелся лекарь, который на привале помог вправить вывихнутую кисть и показал как её массировать, чтобы уменьшился отек. Но в руку ещё долго вгрызался металл кандалов, и Тин уже почти попрощалась с кистью. Однако, обошлось. Регулярный массаж и обезвоживание спасли от участи стать калекой.       По мере приближения к землям Врага её планы побега становились всё тяжелее исполнить. Ночью становилось холоднее, местность всё более безжизненной. Ни птиц, ни зелени, а вода из большинства источников смердела. Всю живность в округе сожрали варги и орки. Окружающая картина угнетала. Тинтаэль перебирала вариант за вариантом, но ни один её план не был осуществим до конца. Слишком много оков и зубов, слишком много миль позади. Если её не убьет погоня, это сделает солнце и голод.       А когда на горизонте проступили черные иглы башен цитадели — она поняла что можно уже не пытаться. Отсюда никто не убегал.       Мародеры радостно заулюлюкали, и прибавили шаг. Ближе к ночи их согнали в большой лагерь перед стенами цитадели. Пленников разделили по возрасту и полу, и развели как скот по загонам. Тинтаэль испытала облегчение, когда с неё наконец-то сняли кандалы. Она прислушалась к разговорам вокруг, вспоминая человеческий язык. — Пришли, — обреченно прошептала одна девушка, размазывая слезы по пыльному лицу. — Что же с нами будет? — А ничего необычного, — угрюмо ответила другая, с усталым, обветренным лицом. — Изнасилуют, скормят варгам или заставят прислуживать. Как повезет. Ничего необычного на войне.       Как ни печально было это признавать Тинтаэль, они были правы. Когда их вели через лагерь, сидящие около костров при виде женщин одобрительно свистели и, кажется, пускали сальные шуточки — все говорили на черном наречии, а среди пленниц никто его не знал. Но одобрительные ухмылки и характерные жесты не нуждались в переводах. Тинтаэль чувствовала злость и омерзение, но могла только игнорировать их, сцепив зубы.       К загону подошел загорелый до черноты человек в вычурном халате. На воина он был не похож — ни доспеха, ни ножа при нем не было. Он долго и придирчиво осматривал пленниц, брезгливо указал пальцем на эльфиек и десяток девушек посимпатичнее, и кто ещё мог стоять на ногах. Орки бесцеремонно вытолкали пленниц, окружили их, и повели к большой палатке. Судя по запаху благовоний и кричащим цветам, принадлежала она вычурному человеку.  — Умойтесь, а то на вас смотреть гадко, — прокомментировал мужчина на Всеобщем, с каким-то гортанным акцентом, и опустил полог. Внутри обнаружились несколько бочек с водой и одинаковая одежда, напоминающая больше мешки с дырами.       Тинтаэль решительно направилась к бочке, стаскивая с себя лохмотья. Плен пленом, но опускаться до уровня животного она не собирается. Некоторые пленницы мешкали. Кто-то принципиально отказался следовать указаниям, кто-то опасался раздеваться. Эльфийка тщательно, насколько позволял полумрак, смыла с себя дорожную пыль и промыла ссадины. Вода пахла болотом, но всё было лучше дорожной грязи.       Пленницы едва успели распределить лежащую одежду и переодеться, как за ними снова пришли. На этот раз орки были одни, и под их жадными взглядами пленницы поспешили к крепости. Пленниц скабрезно пощипывали, но лишнего себе не позволяли.       Двор крепости освещался лучше, чем орочий лагерь у стен. При свете множества факелов и костров Тинтаэль оглядела пленниц — измученные, заплаканные, уставшие молодые девушки. Эти далеко не сбегут, и ей не помощники. Она пыталась сосчитать охранников, высмотреть двери и переходы — но везде натыкалась на пьяные толпы веселящихся. Виды людей, примкнувших к оркам разочаровывали Тинтаэль. Радостью поющие песни на Черном наречии за одним костром, разделяющие еду как братья, грабящие города с одинаковой жестокостью.       Из этих мыслей её вывел порожек, о который она больно запнулась. Девушек завели во внутренний двор и бегло осмотрели. — Радуйтесь! — прозвучал голос разодетого черного человека. — Вам выпал великий шанс служить во владениях нашего господина Саурона! Одна из девушек фыркнула, за что получила тычок в спину. — Это огромная честь! — продолжал он, размахивая руками. — Постарайтесь понравиться вашему новому господину и повелителю!       Тинтаэль поджала губы и скривилась. Лживые черные слова, лживый черный человек.       Вся цитадель казалась каким-то подвалом. Холод от камней вызывал боль в босых ногах — хотя днем пекло солнце, замок изнутри был ледяной. Встречающиеся по пути орки жадно оглядывали пленниц, но охраняющие девушек парой фраз быстро отваживали желающих познакомиться поближе. Их повели по коридорам в большую залу, из которой доносились сладкие речи торговца людьми. Двери за спиной со скрипом закрывались. Тинтаэль сжала пальцы в кулак, отмечая про себя, что тем же путем незаметно не уйти. Их вело около пяти охранников, ещё несколько орков и людей постоянно спешили мимо - видимо, на пирушку. Чем ближе к центру цитадели, тем аппетитнее пахло. Орки с голодными глазами стали чаще отвлекаться и гортанно переговариваясь, хлопали себя по животу. Тинтаэль тоже невольно задумалась о еде, и пропустила момент, когда её внезапно схватили чьи-то лапы и потащили в боковое ответвление коридора. Эльфийка дернулась, но ей зажали рот, и приставили нож под ребра. — Тихо, красотка, — булькнул один из охранников. — Будешь послушной девочкой — оставим тебе твоё милое личико.       Тинтаэль, стараясь не дышать в заскорузлую влажную ладонь, разглядывала своих похитителей. Их было двое — огромные и уродливые. Лысый безухий орк зажимал ей рот и держал заломленную руку за спиной. Второй, с опаленной мордой, ножом и со странным булькающим говором — вероятно, шрам на горле мог бы много рассказать про это — постоянно озирался, нервничал и нервно облизывался, толкая её вперед. — Ты глянь, торгаш даже эльфок достал. Лет пять их не видел, — обожженный радостно обнажил чернеющие зубы. — Капитаны всё лучшее себе забирают. Уршглат в этот раз обойдется. Или Хрыму такое бы перепало?       Лысый грубо повернул к себе её лицо, ухмыльнулся и толкнул на напарника. — И прям хороша. Прям слишком хороша для Хрыма. А чем мы хуже командиров? Орать и махать мечом не хуже умеем! — безухий расстегнул пояс. — Подержи её. Сейчас моя очередь. - А для твоей рожи она не слишком ли хороша? - А ты себя видел?       Булькающий загоготал и небрежно пихнул Тинтаэль под колени. Она больно ударилась коленями о мокрый пол, незаметно обшаривая глазами коридор. В отличии от предыдущего, этот был куда теснее. Девушка собиралась пихнуть орка, и попытаться сбежать, как услышала недовольные крики из-за двери неподалеку. — Где ещё одна?! Их было двадцать!       Похитители замерли. — Так, давай быстренько, её уже ищут. А ты, ушастая, молчи, иначе нас всех убьют! Лысый рванул на её груди платье и вывалил из штанов кривой вялый член. — Поработай ртом.       Тинтаэль скривилась от отвращения и запаха, и тут же получила пощечину. В голове внезапно сложился план побега. — Или мне проковырять в твоем горлышке дырку сбоку и воспользоваться ей? — он больно дернул её за волосы.       Эльфийка пустила слезу — благо в такой ситуации это было не сложно. — Не надо…я всё сделаю! — дрожащим голосом она изобразила покорность и страх. — Я сама… — Вот и умничка. Шевелись давай! — лысый подошел на шаг, бесстыже разглядывая её грудь. — Начни нежно, а потом погрубее.       Тинтаэль медленно приоткрыла рот и, стараясь глубоко не дышать, приблизилась к его паху. «Извини, нежно не получится», — мстительно подумала она, резко кусая его за член сбоку. Эффект превзошел её ожидания: орк заверещал так громко, что у Тинтаэль заложило уши. Она сжала зубы ещё сильнее, чувствуя как рот заполняет горячая кровь.       Оплеуха оглушила и опрокинула её на землю, а в следующую секунду дверь распахнулась и всех троих выволокли в тронный зал. — Да как они посмели испортить мой товар?! — взвизгнул работорговец, указывая на орков пальцем. — Превосходный отборный товар для Владыки!! Чьи-то руки рывком подняли Тин на ноги. Она уставилась на похитителей, которых уже окружила охрана с мечами. Безухий хрипел, держась руками за пах. Вокруг него натекла черная лужа. Булькающий стоял на коленях в мокрых штанах и лепетал, оправдываясь. — Тар-Майрон, мы не трогали её! Она сама пошла! Эльфийка в наступившей тишине услышала отчетливый смешок. — Она стоила целое состояние! Я хотел выгодно продать её! — работорговец кинулся к Тин, но, внезапно, охнул и отшатнулся. — Всё равно покажи, — приказал Майрон. — Пусть подойдет.       Один из стражников вывел Тинтаэль из состояния оцепенения, шлепнув по бедрам мечом. Она вздрогнула и сделала шаг вперед к трону, сдерживая нервную улыбку. Пленницы смотрели на неё испуганно, работорговец зеленел, а охранники притихли. От подбородка до пояса эльфийка была залита черной кровью. Она гордо подняла голову, дошла до трона и выплюнула под ноги Саурону кусок окровавленной плоти. Во рту оставался мерзкий тошнотворный привкус, но выходка того стоила. — Замечательно, — с сарказмом прокомментировал Саурон, разглядывая черный кусок мяса у трона. — Агрессивная, дикая, кусачая эльфийка. Лучший товар. Сколько ты за неё хотел? — он перевел взгляд на работорговца.       Тинтаэль, понимая, что ей терять нечего, поддалась желанию и внезапно зашипела, показывая измазанные в черной крови зубы. Майя перевел на неё тяжелый неприятный взгляд. — Я…Я думаю, с восьмую обычной стоимости, господин. — Беру, — резко перебил работорговца Майрон, даже не дослушав. Южанин уже пожалел, что не назвал изначальную цену.       Тинтаэль боролась с желанием опустить взгляд. Её бросало то в жар, то в холод, но гордость пока побеждала. — Господин, куда их? — робко осмелился перебить его человек со списком, стоявший у трона.       Майрон отозвался не сразу, но когда наконец-то отвел взгляд, Тинтаэль уже вся взмокла и была готова расплакаться от облегчения. — На этот вечер — разносить еду, — наконец сказал он, теряя всякий интерес к пленницам. - Гхарлаш, добыча посчитана?       По дороге на кухню, Тинтаэль несколько раз вырвало черной орочьей кровью. Кухарки, при виде испачканной девушки засуетились, нашли ковш чистой воды и целое платье. — Как же тебя так угораздило, доченька? — причитала кругленькая седая повариха, вытирая Тинтаэль лицо. — Синяк теперь будет… — Отгрызла кое-что, — спокойно ответила дрожащая Тинтаэль, полоская рот и горло. Ментальное сопротивление майяру не прошло даром - резко разболелась голова и накатил беспричинный страх. Захотелось сжаться в комочек и выть во весь голос, но Тин под причитания и вздохи женщин медленно приводила себя в порядок. Пленницы под надзором охранников-людей готовили мясо, разливали вино. В воздухе висел тот самый аромат мяса, который Тинтаэль чувствовала в коридорах. — Проходите сюда, — тихонько произнесла одна из кухарок. Тоже эльфийка, худощавая, уставшая. — Будете нам помогать и разносить еду. Только для начала сами поешьте. Она достала из передника несколько лепешек и незаметно всовывала окружившим её новеньким. Тинтаэль отказалась - её всё ещё тошнило. — Носить еду и напитки нужно в самый большой шатер. Пустое блюдо лучше чем-то нагрузить, иначе охранники пристанут. А так — будто при деле. В глаза никому не смотрите, не грубите, и вообще молчите. Не провоцируйте их. Вино наливайте, как только стаканы будут пустыми. — А в честь чего пирушка? — спросила соседка Тин, растирая грубые от постоянной работы руки. - О обычно нажираются после набегов, но не с таким размахом. — Сауроновы начальники собрались, что б всех их Враг побрал, тьфу, — скривилась человеческая женщина. — Будут опять рычать о чем-то своём…       Прислуживать вражеским военачальникам — явно не то занятие, которое может себе представить эльфийка. Даже в плену. — На столе кувшины, подходите, как только закончатся ваши, — напомнила пухленькая повариха, вручая Тин глиняный кувшин с вином. Руки задрожали от непривычной тяжести. - И постарайтесь не разбить полный кувшин - засекут досмерти. — Не хамить. Не огрызаться, — сказала сама себе Тинтаэль. — Ты справишься. Она знала свой характер и острый язык. Битой быть не хотелось, а лицо от пощечины орка всё ещё саднило.       В шатре было шумно. Множество трещащих светильников, свежая солома под ногами, громкие голоса, стук кулаков и ножей о столы. Длинные крепкие сдвинутые столы были уставлены едой. Даже вонь от пирующих не затмевала вкусный аромат мяса. Тинтаэль поймала себя на мысли, что всё-таки голодна и осторожно опустила нос в кувшин, вдыхая медовый аромат. Хорошее вино — ароматное и старое. Не оркам и не людям пить такое.       Она разливала вино в грубые кружки и кубки, слушала их разговоры, и всё время чувствовала на себе его пристальный взгляд. Саурон сидел чуть в отдалении от всех, во главе стола. Изредка шутил, судя по взрыву смеха, но держался как-то в стороне и больше слушал. Каждый раз Тинтаэль старалась быстрее разлить вино на другом конце стола, унести оттуда пустые блюда — все, чтобы не задерживаться в зале и не подходить к нему. Кувшин за кувшином, поднос за подносом — он высматривал её как кот наблюдает за мышью.       Всё больше пьянеющих гостей хотели женского внимания: хватали за руки или талию, шлепали и вертели, как кусок мяса на рынке, сажали на коленки и вольно ощупывали под столом. Тинтаэль решила, что сейчас самое время уйти на кухню и не вернуться. — Как-кая птчка! — заплетающимся языком произнес чей-то голос, и эльфийку больно дернули за руку. — Сствь мне кмпнию, крсавца! На Тинтаэль уставились мутные глаза. Мужчина был молод, безобразно пьян и имел в бороде больше крошек, чем волос. От его слов пахнуло гнильем и вином. — Красотка, — гоготнул полный бородатый человек, уже тискающий масляными пальцами одну из служанок, — а может пойдешь ко мне? Я и приласкаю, и согрею! Тинтаэль резко попыталась вырвать руку из пальцев первого желающего тесного общения. Тот удержался на лавочке лишь чудом. — Что, вы, эльфк, грдые…? — произнес первый, притягивая её к себе. — Тебя прст нстоящ мжик не лскал! В ужасе Тинтаэль рванулась сильнее. Пьяный капитан со бульканьем свалился с лавки на пол. Первыми загоготали его соседи, затем почти весь стол зашелся в истерическом смехе. — С-суки, смея'ся нд мнй решли! — он в бешенстве схватил нож. — Тварь, псмешщем меня выствила?! - от злости хмель выветрился из его головы, и он с ненавистью дернул Тинтаэль на нож. Хорошее было вино. Эльфийское. Медовое. Она с размаху опустила на его голову кувшин, прежде чем он успел её пырнуть, и под звон черепков освободилась от его хватки. — Ты что себе позволяешь, остроухая?! — с мест вскочили ещё несколько капитанов. Остальные продолжали смеяться. Тинтаэль запаниковала. Пора бежать.       Она сорвалась с места. Бросила в преследователей ручку кувшина, нырнула под небрежно выставленные руки пирующих, бросилась к ближайшему выходу… Майрон словно только этого и ждал. Он молниеносно выбросил руку и схватил Тинтаэль за руку почти у выхода. Сильный, как тиски, захват резко остановил её, и она повалилась под ноги майя. — Назад, — скомандовал он, ловко, одной левой рукой вывернув локоть Тинтаэль, вынуждая её замереть от боли в плече. — Это моя добыча. Никто не решился спорить.       Саурон рывком поставил её на ноги и бесцеремонно посадил себе на колено, а затем...развалился на троне-кресле, и продолжал изредка шутить и пить вино, словно её и не было. Она не решалась даже лишний раз пошевелиться и взмокла от страха. Ей было ужасно стыдно, когда мимо проходили служанки. Подливали вино, уносили блюда и каждая украдкой рассматривала Тинтаэль.        Один из капитанов, лапая за грудь сидящую у него на коленях всхлипывающую женщину что-то сказал, обращаясь к Саурону. Тот наигранно рассмеялся, отпил вина из кубка и внезапно подтянул Тинтаэль за талию к себе. — Расслабься, — раздалось в её голове на чистом эльфийском. — Ты как меч проглотила. Холодные пальцы без интереса пробежались по её руке до шеи. Тинтаэль от ужаса забыла как дышать, и закрыла глаза. В губы ей уткнулось что-то теплое. - А теперь открой рот и ешь, - тихим, почти ласковым голосом велел Майрон. Тинтаэль вдохнула и приоткрыла глаза. Кусок мяса. - А укусишь пальцы - я откушу тебе уши, - шепнул он ей в шею, пресекая дурной порыв Тинтаэль. Она покорно съела всё, что он поднес. - Умничка. А теперь улыбнись, - перешел он на осанвэ. Тинтаэль вновь одеревенела, когда его рука стала спускаться по спине. Он раздраженно вздохнул, чувствуя её напряжение. — Пей, — приказал он, вкладывая в её руку кубок. Она не отреагировала, стеклянным взглядом уставившись на дальний светильник. Тинтаэль в глубине души хотела взбунтоваться, будь что будет - свернет ли он ей шею на месте, кинет ли волкам...Но было страшно и - она отчетливо поняла - ужасно захотелось выжить и убежать так далеко, куда не смогут проникнуть её кошмары. На Запад. Когда он коснулся её колена она от неожиданности дернулась, выходя из панического оцепенения и непроизвольно ударила ладонью по его предплечью. Удар вышел слабым, но Майрон рычаще выругался и сжал пальцы на коленке так, что Тинтаэль почудился хруст. Она охнула от боли, краем глаза замечая, что на его рукаве проступила кровь. Он продолжал трогать её спину, но дальше поглаживания рук уже не заходил. В какой-то момент Саурон коснулись её руки, вцепившиеся в кубок. — Выпей, — настоял он, почти насильно опаивая её. Вино мягко согрело её изнутри и пьянящей волной прокатилось по мыслям. Она выпила всё до капли, уронила кубок на колени, и вздрогнула. Майрон рассмеялся и больше не прикоснулся к ней, остаток вечера думая о чем-то своём.       Уже позже, когда большинство пирующих переместились в постели или под стол, Саурон отпустил её: легким толчком в спину, как кошку, согнав с коленей. Словно преследуемая, она влетела в пустую кухню, кинулась к теплому очагу и зарыдала от нервного потрясения и страха. А выплакавшись тут же уснула. А он заперся в своей комнате с кувшином вина, достал из дальнего угла туго перевязанный многослойный свёрток, и до утра разглядывал свои старые спешные наброски прекраснейшей эльфийской девы, что украла сильмарилл из короны Моргота и его сердце. ...и на которую так была похожа эта дерзкая дикая девчонка.