Все останется в этой Вселенной.

Имир осталось недолго – и знает об этом только она. Недолго до побега. Недолго до того, чтобы оставить прежнюю жизнь, к которой так привыкла. И вовсе она не легкая. Не легче, чем раньше. Но… Она чувствует себя дома, как в каком-то родном месте, где раньше не бывала. Кто в здравом уме назовет жизнь в развед-корпусе «счастливой»? Но у нее нет другого слова. И главная причина этому – что уж таить – один светлый человек. Тот самый лучик, который помогает хоть на время, но забыть о вечно окружающей тьме. Хистория. Сейчас финальные сборы перед сложными боями, осталось три дня. Хотя, никогда не знаешь, может прямо сейчас ворвутся титаны, и сожрут каждого, кто не успеет среагировать. Уже плевать. Имир просто хочет закончить начатое. То, что обещала Райнеру и Бертольту. Но не хочет уходить, поэтому смакует каждое оставшееся мгновение, пытаясь задержаться, остановить время хоть на долю секунды. Струи воды хлещут ее по лицу. Она не одна в душевой, слышит, как сильный напор за соседней кабинкой ударяется о стенку. Из-за ограждения не видно головы. Значит, Хистория. У Микасы и остальных она торчит так, хоть лицо разглядывай. Хи-сто-ри-я. Крутится в голове. Имир вспоминает сегодняшнюю тренировку под надзором беспощадного капитана. То, как Хистория приседает, прямо перед ней, и настолько хорошо ее держат эти чертовски приятные мышцы. Как трясется грудь, когда она старательно бегает на скорость. Как припухают ее губы от усталости. «Нет. Не думай об этом. Ты будешь мыться, вымоешь все эти грязные, блять, мысли, и уйдешь. Просто уйдешь. Оставишь ее. Спокойно. Так должно быть.» Она сжимает руку в кулак, пытаясь собраться. Черт. Не получается. Нет. Вырубает душ, бесшумно открывает дверцу, делает шаг, пытаясь остаться незамеченной, но замирает. И вот она выходит. Ну прямо картинка. Свежевымытые светлые волосы, по которым еще стекает вода. Фигура – ну прям песочные часы! И тело не лишено мышц, да и жира тоже. Имир любит именно такую Хисторию. Настоящую. Неидеальную. Искреннюю. Такую простую временами. И это будоражит в ней то, что она так усиленно пытается запрятать. Что-то животное. Что-то огненное, сильное, бросающее вызов. Это сложно удерживать, черт, безумно сложно. Хистория вздрагивает от неожиданности, замечая на себе чьи-то глаза. Никого же больше не было, вроде. - Имир? Ты… Они стоят полностью обнаженные. Молчат несколько секунд, точно, а может с минуту, в любом случае, момент кажется слишком долгим. Они ушли куда-то за пределы этого времени, и точно больше не здесь, не в этой душевой. Где-то в Путях, где-то в черном Ничто, где-то в Пропасти. Так быть не должно. И Имир разрывает эту пустоту. Делает два не очень уверенных шага, но продолжает смотреть в глаза. Она уже здесь. И Хистория тоже здесь. Расслабляет челюсть, приоткрывает губы. - Хистория, знала бы ты, какая ты чертовски красивая, - Имир не может улыбнуться, но смотрит глубоко таинственно, как на объект высочайшей любви. Как Армин смотрит на столь желанный океан. И она окончательно сокращает расстояние. Дальше уже некуда. Только дышать друг другу в лицо. Так быстро, даже дико, и это смущает Хисторию, но она не остановит то, что должно произойти. Наоборот. Первая наклоняется, и осторожно, так легко и непосредственно, целует Имир в губы, тихонько посапывая. И той окончательно сносит крышу. Она не будет церемониться, не будет играть в хорошую девочку. Слишком мало времени. Эта Вселенная исчерпала свой ресурс, и к черту уже сомнения! Имир впивается ей в губы, жадно-о, так сладко, так по-собственнически, что теперь крышу сносит обеим. Они пробуют друг друга. Изучают. Максимально, как только можно. Играют языками, громко стонут. И похер, даже если их увидит весь развед-корпус. Весь мир. Они на весь мир готовы кричать о своей бешеной страсти. Имир медленно отстраняется, чтобы опуститься ниже, оставить дорожку из поцелуев на шее Хистории, на груди. Слегка кусает все, чего касается. - Имир… ах.. Ее трясет. Она запрокидывает голову назад и вскрикивает, когда чувствует язык на соске. Это слишком. Слишком хорошо. Имир обхватывает его губами и посасывает, а второй ласкает пальцами, и самодовольно смотрит, как Хисторию выгибает. - Вот так… да, моя девочка, - она ухмыляется, а потом сама стонет, потому что не выдерживает такого зрелища. Скользит ниже, ощупывая талию кончиками пальцев, сжимая ягодицы, пока Хистория нежно поглаживает ее шею. Они пытаются притянуть друг друга сильнее, но дальше уже просто некуда, и Хистория хнычет от того, что ей недостаточно. Имир раздвигает ее складочки и находит то самое маленькое сокровище, заполняет пальцами, жадно, почти грубо ласкает, а та в ответ бесстыдно лапает ее, везде. Хистория прикрывает глаза и снова трясется, одним только взглядом умоляет остановиться, и, одновременно, продолжать так же безжалостно. Имир отстраняет ее руки и берет в крепкую хватку, чтобы обездвижить, и проникает внутрь сразу двумя пальцами, потому что она слишком мокрая. Уже голос сорвала, чертов ангел белокурый, но все так же выгибается, и в ответ на проникновение издает что-то похожее на крик. Имир добавляет третий палец и ускоряется, чувствует, как все сжимается и пульсирует, смотрит прямо в глаза, которые закатываются, и доводит Хисторию до приятно-жгучей агонии. Все останется в этой Вселенной.