***
Поздним мартовским вечером злой и промокший до ниточки Кроули зашел в первую попавшуюся закусочную. Он развалился на диване, скинув с себя мокрое пальто. Официантка спросила, что он будет заказывать. Он угрюмо ответил: "Черный кофе". Когда она ушла, Кроули снял с себя очки и устало выдохнул, обхватив лицо руками. Дождь барабанил по стеклу. — Ваш кофе, – появившаяся из ниоткуда официантка поставила чашку с кофейником ему на стол и снова ушла. Убрав руки от лица, он налил кофе в чашку, поднес к носу, поморщился и, решив рискнуть, сделал глоток. Давно он не пил такой дрянной кофе. Кроули наконец огляделся. В зале с приглушенным светом почти никого не было: только официантка, не умевшая варить кофе, уборщица – полная женщина средних лет, лениво протирающая пол, и мужчина через два столика от него. На вид ему было примерно столько же, сколько и Кроули, только они невероятно контрастировали друг с другом. Он был светловолосым, кудрявым и выглядел немного старомодно. На нем было кремовое пальто и светлый костюм-тройка с голубой рубашкой – все было чистым и выглаженным. Он был слегка полноват, и ему эта полнота шла. На столе у него был чайник, чашка и пара тарелок из-под каких-то десертов. Они встретились взглядами. Мужчина улыбнулся. Он встал и сел напротив Кроули. На его лицо упал синий свет неоновой лампы. Вблизи Кроули увидел, что у него маленькие морщинки у глаз, напоминающие лучики солнца. — У вас выдался трудный день? – таким мягким голосом, как у него, детям читают сказки. — Не то слово, – прохрипел Кроули. — Никогда не брал здесь кофе, – сказал он, взглянув на кофейник, – Как вы думаете, стоит попробовать? — Хуже ничего в жизни не пил. Незнакомец ответил тихим смешком. — Меня зовут Азирафель. — Кроули. Они пожали руки, и Кроули понял, что Азирафель никогда не работал руками. Наверняка, перебирает бумажки или печатает документы в какой-нибудь маленькой конторке, а на обеденном перерыве непременно мажет руки кремом. А возможно, он священник. Стоит в рясе, улыбается, проповедует о том, как важно быть добрым, и складывает свои нежные руки в молитве. — Чем ты занимаешься? — У меня книжный магазин, – ответил Азирафель. И он рассказал, как с детства любил читать и как у него впервые зародилась мысль открыть свою библиотеку, а потом все-таки остановился на книжном магазине, как родители его отговаривали, как папа хотел, чтобы он стал бухгалтером, как он, а мама – чтобы стал священником – Кроули про себя усмехнулся, – как бабушка поддержала Азирафеля в его решении, как он пошел в учиться на библиотекаря, несмотря на упреки родителей, как окончил университет с отличием, как он добился того, чтобы ему выдали кредит на открытие, потому что скопленных денег ему не хватило, с какими трудностями он сталкивался в начале и как он владеет магазином уже десять лет. — А чем ты занимаешься? Кроули не любит лишние вопросы. Он много раз знакомился с людьми в клубах, барах, в кафе, через сайты знакомств, ему не нравилось, как тянут резину разговорами о работе, хобби, собачках, кошечках и прочей лабуде, хотя в душе им глубоко насрать, кем ты работаешь и с кем живешь. Цель у таких знакомств одна, и все это понимают. Обычно он отвечал, что работает юристом. Если работа юриста вызывала хоть каплю интереса, он уточнял, что он юрист по имущественным делам. Если у него было хорошее настроение, он рассказывал про свои выдуманные приключения в МИ-6, ЦРУ, однажды, научившись говорить с русским акцентом, сказал, что он из России, и делился тайнами, которые тоже выдумывал. В ту ночь настроение у него было дерьмовое, и Азирафель был единственным шансом исправить положение. Почему-то с ним хотелось разговаривать о его хобби, работе, о домашних животных, если они у него есть. Азирафеля хотелось узнать, а не просто затащить в постель и трахнуть разок. Врать ему почему-то тоже не хотелось. — Бизнесом. Азирафель молча кивнул и вежливо улыбнулся. — Ты далеко живешь? — А что? — Не сочти за наглость! – встрепенулся Азирафель. – Там дождь, а у меня есть зонт, если ты не далеко живешь, я мог быть тебя проводить, – объяснил он. — Я на машине. Азирафель тихо разочарованно охнул и опустил взгляд. В свете неона не было видно, что он покраснел. — Тогда, – начал Азирафель. — Тогда я мог бы тебя подбросить, – перебил Кроули. Азирафель заметно оживился. Кроули, накинув не успевшее высохнуть пальто и так и не допив кофе, оставил на столе двадцатифунтовую купюру, и они направились к выходу. — Сейчас пригодится твой зонт. Кроули открыл дверь и пропустил Азирафеля вперед. Азирафель, помешкавшись, достал и раскрыл зонт. Они встали близко друг к другу, чтобы поместиться под зонтом. — Где твоя машина? — Идем. Кроули повел его к машине, предварительно вынув из кармана ключа. Он открыл ему дверь, а затем пошел к водительскому сиденью и сел в машину. — Ты настоящий джентельмен. Кроули усмехнулся, повернув ключ зажигания. Азирафель назвал адрес. Он жил всего в пяти кварталах, доехали быстро. Кроули припарковал машину около книжного магазина. — У меня квартира на втором этаже. — Удобно, – сказал Кроули. Дождь усилился. Азирафель пригласил Кроули войти и сразу повел его на второй этаж. Квартира Азирафеля была небольшой, старомодной и уютной. Они прошли в гостиную, Кроули осмотрелся. Она была завалена книгами не намного меньше, чем магазин. Диван, на котором едва бы пометились три человека, был накрыт клетчатым пледом, съехавшим на бок. Рядом с диваном стояло кресло, которое на вид было старше их обоих. — К сожалению, у меня нет кофе. Будешь чай? – предложил Азирафель. — Есть что-нибудь покрепче? – Кроули расположился на диване. Он был уверен, что у Азирафеля найдется пара бутылок хорошего вина, а то и бренди. — Но ты же за рулем, – сказал Азирафель обеспокоенным тоном. Послышался гром. — Погодка так себе, да? – он скинул пальто. – Может, я переночую у тебя? Если ты не против, конечно. Больше всех успеха добиваются наглые, и Кроули это знал. А еще он знал, что, несмотря на испорченную укладку, мокрый костюм и в целом потрепанный вид, понравился Азирафелю, и что, если он еще раз так соблазнительно облизнет губы, у Кроули точно встанет. — Не против, – смущенно улыбнулся Азирафель.***
— Кроули! – Азирафель задыхался. – Да! Да! Быстрее! Получив шлепок по заднице, он выгнул спину и громко простонал. Мокрая от пота ягодица покраснела. Азирафель стоял раком, выгибая спину и подставляя задницу как можно выше, а Кроули вбивался в него, откинув голову и впившись пальцами в молочные бедра. Он просунул руку под них руку и в несколько движений довел Азирафеля до пика. Ему самому понадобилось немного больше времени, и он кончил, навалившись на Азирафеля сверху. Он тяжело дышал и не спешил выходить. — Это было... – подбирал слова Азирафель. — Охуительно, ангел. Это было охуительно, – прохрипел Кроули. Он не сразу заметил, как у него вырвалось это милое прозвище. Азирафель безучастно зевнул. Кроули перекатился на спину. Этот вечер был лучшим, что происходило с ним за последнее время. В его жизни было много секса, но будто с Азирафелем это было нечто большее, и его это больше не радовало. Они не могут быть вместе, хотя бы потому что он поставит под угрозу жизнь Азирафеля как минимум, как максимум – они погибнут оба. Таковы издержки его работы. — Я уйду утром. — Хорошо, – мягко ответил Азирафель. Кроули нахмурился, заподозрив неладное. Он взглянул на Азирафеля, на его улыбку до ушей, будто Кроули вовсе не собирался уходить. Он внимательно разглядывал счастливое ангельское лицо, ища подвох. — Что такое? — Ты не задаешь лишние вопросы, – заметил Кроули. Может, он уже знал, кто такой Кроули? — Почему тебя это удивляет? – он поднял брови. — Многие задают. — Кроули, – он положил руку на щеку Кроули, мягко ее огладив, – если человек хочет мне что-то рассказать – он рассказывает. — А если нет? — Значит, мне это знать необязательно. Кроули почувствовал себя ребенком, которому взрослые объясняли что-то простое и очевидное. — Я все же задам один вопрос, если не возражаешь. Наконец-то. Вот он, подвох. — Если я оставлю тебе свой номер, ты позвонишь? – спросил он так мягко и ни капли не жалобно, будто был готов к отказу. — Да, – выпалил Кроули, не подумав. — Чудесно. Он лучезарно улыбнулся, поцеловал Кроули в губы, коротко и нежно, и прижался к нему, проваливаясь в сон. Кроули мысленно обматерил самого себя за такое безрассудство и через полчаса гнетущих мыслей уснул.