head boy

А ему действительно было очень интересно. Гермиона не была недотрогой, она позволяла себе нравиться ему, но, казалось, не отвечала взаимностью. Та самая ситуация, когда он мог добиться от девушки чего угодно, но не ее саму. С другой стороны, что за сентиментальный бред? Она же хотела его с первого дня учебы на седьмом курсе. Они давно не виделись из-за войны, и оба не обращали внимания друг на друга вплоть до назначения Макгонагалл их двоих на должности старост. Он не сразу заинтересовался старостой девочек, памятуя об ее прежней вспыльчивости и «львиности», но сразу заметил ее оценивающие взгляды. Он нравился ей. А заметив, что Гермиона стала намного сдержаннее и холоднее по отношению не только к слизеринцам, но и ко всем другим, понял, что и он ей симпатизирует. Потом вмешался Драко, и Грейнджер ненадолго переключила свое внимание на парня, с которым в любом случае могла бы только дружить. Тео помнил свое раздражение в первые недели их общения. Случай с Нарциссой заставил ее поменять приоритеты и вспомнить, к кому по-настоящему влечет ее непостоянное сердечко. Тео усмехнулся — такая умная, но такая глупая в делах сердечных Грейнджер! Будь она внимательнее к самой себе, и он бы первым в Хогвартсе получил от нее пригласительное письмо на Бал. И, конечно, согласился бы. Может, потому, что отправил бы свое первым? Он часто делал первые шаги в общении с девушками, но эти шаги была в противоположную сторону от свидания на Святочном Балу. Но он осознавал, насколько они разные. Тео — сын Пожирателя Смерти, родившийся и живший на всем готовом, обученный манерам буквально с пеленок и смотрящий на красную дорожку, простеленную вековым наследством вперед в его будущее. Война неслабо подпортила его репутацию, но она восстановится через несколько лет. Он ничего не сделал сам. А что же Гермиона? Хрупкая девочка, рожденная магглами, и до одиннадцати лет не подозревающая о Хогвартсе и волшебстве. Ребенком она поставила себе высокие цели и составила большие планы, покрывая своей амбициозностью все мечты слизеринских чистокровных детишек. Сама обучившая себя манерам и сама выстелившая эту чертову красную дорожку перед собой. Героиня войны, подруга знаменитого Гарри Поттера и умнейшая ведьма столетия — хоть что-то из этого было сделано ее родителями? Тео грустно улыбнулся. Она всего добилась сама, а единственное независимое, чем обладал он — ум, который все равно во многом не дотягивал до грейнджеровского. Гермиона Грейнджер — не твой уровень, Тео! Никогда им не станет? Еще чего. Если будет надо, смело подумал Тео, он поднимется к ней, нежели будет ждать, пока она опустится до него. Да, ждать от нее проявления чувств было нелепо. А проявить их самому? Вот он и проявил — поцеловал, чувствуя, будто делает нечто самое правильное для него на свете. Конечно, она ответила почти сразу же, вот только потом вела себя так, будто ничего не изменилось. Каменная леди, но такая желанная. Тео видел, как Драко проводил Гермиону, и лишь подождав, пока друг уйдет, подошел к дортуару. Не то чтобы ему не хотелось с ним видеться… Гермиона уже развернулась к своей комнате, когда он вошел, но от него не ускользнуло новое выражение ее глаз. Разочарование… В нем? Он надеялся, что нет. Голос почти дрогнул, когда он попросил ее подождать. Конечно, она подождет. Никогда ничего не делала назло. Медленно подошел к ней, удовлетворенно наблюдая за тем, как вместо разочарования приходит новая эмоция. Возбуждение и провокация. Твой новый парень недостаточно хорош, Грейнджер? Просто так она, конечно, не сдастся, а потому пытается вывести его на слова об ошибке и «больше этого не повторится». Но и он не пальцем деланый. — Сними свой галстук. Блеск в ее глазах, и немое озарение в его голове — малышке нравится подчинение? Тонкие девичьи пальцы медленно развязывают галстук, а он приближается к ее лицу, но целовать не собирается. Ее желание его спровоцировать лежит перед Теодором как на ладони, только он не собирается покоряться. Гермиона хотела бросить галстук, но Тео перехватил ее запястья одной рукой, а другой забрал красно-золотой предмет одежды. А гриффиндорские галстуки приятны на ощупь. Гермиона легким движением пальцев невербально открыла дверь в свою спальню, а он улыбнулся тому, как она понимает его желания. Теодор наконец поцеловал ее, когда они оказались в комнате. Ее щеки раскраснелись, волосы растрепались, и Тео видел ее настоящей, не вежливой, не учтиво-холодной, а настоящей. — Ты не скажешь мне, что влюблена? — А ты не хочешь дождаться Сочельника? — Так ждешь романтики... Смотря ему в глаза, она опустила руки к серебряному ремню и расстегнула его, звякнув пряжкой. Так, как ей хотелось. — Ты — моя романтика, Теодор. Тео надеялся, что с Уизли Гермиона останется хотя бы приятелями. Зачем ей какой-то Рон, если в нее влюблен Теодор Нотт? Гермиона красноречиво ответила ему на этот вопрос, когда он заткнул ей рот поцелуем.