***
— Если она сейчас бегает так быстро, только подумай, что будет через пять лет! — всплеснул руками Кевин, глядя на Ами, которая стояла вместе с Эндрю и делала легкие замахи своей новой клюшкой, которую ей купили опекуны на выходных. Пусть у всех «Коршунов» сейчас был перерыв на пятнадцать минут, Миньярд предпочитал это время проводить с пользой, тогда как Лисичка, хоть и не говорила этого, но хотела всё же как-нибудь сыграть с остальными младшими Лисами. — Ты меня плохо услышал? — Нил выпил всю воду до капли и швырнул пустую бутылку в мусорку. — Мне насрать, кем ты видишь эту девочку. Она станет той, кем захочет быть сама. Хочет быть вратарем — будет. Захочет полететь в космос — полетит. — Она просто зарывает свой талант в землю! — Это я тебя сейчас зарою, — Джостен схватил друга за грудки и впечатал в стену, ничуть не заботясь о разнице в росте. — Прекрати это, Дэй. Предупреждаю по-хорошему. Не лезь к Ами. Не смей давить на нее своим видением. Помнится, когда твоя дочь сказала, что не хочет идти в профессиональную детскую лигу и хочет остаться с Крисом и Дрю, ты послушал. — Это другое. — Да, — легко согласился Нил, отходя на шаг назад. — Это еще более серьезное решение. Ты мой друг, Кев, но даже тебе я не позволю давить на нее. И, — сказал он, когда Дэй уже открыл было рот, чтобы возразить, — лучше тебе больше не поднимать этот вопрос, потому что тогда ты будешь говорить уже не со мной, а с Эндрю. Понял? — Да иди ты. Хмыкнув, Нил развернулся в сторону поля и пошел к своим вратарям. Ами пока что лишь изредка пробовала играть с ними в перерывах, а точнее просто отбивать слабые мягкие удары Джостена, иногда задерживаясь с опекунами после тренировок, но остальные дети Лисов не переставали приглашать ее на их игры по выходным. Прошло два месяца с их знакомства и постепенно девочка вливалась в компанию. Она проводила с ними время, иногда даже оставалась на ночь в доме Кейтлин и Аарона, но не более того. После слишком долгих посиделок ей нужно было отдохнуть в тишине и покое. Она не привыкла к такому вниманию, пониманию и равному общению, но очень хотела, поэтому делала всё возможное, при этом стараясь беречь себя. Самым большим и неожиданным прорывом было то, что Ами начала общаться с Би. Как-то она застала Эндрю за разговором с Бетси по телефону, а потом спросила, кто это, и захотела познакомиться. И так понемногу она начала общаться с Добсон наедине, хоть поначалу и сомневалась, можно ли так делать. Но ни Эндрю, ни Нил не имели ничего против, наоборот, поддерживали ее в любых начинаниях и попытках жить своей жизнью, не опасаясь осуждения или порекания. И экси не было исключением. Встав на ворота, Ами внимательно следила за нарочито медленными движениями Нила, прислушиваясь к тихим комментариям Эндрю, а потом поймала клюшкой слабо брошенный Джостеном мяч. Она прекрасно знала, как сильно он может бить, как быстро двигаться, и была благодарна за то, что он учит ее постепенно, но при этом не жалеет. Они провели на поле всё время до конца перерыва, после чего Ами ушла обратно на трибуны, чтобы заняться математикой, тогда как Нил и Эндрю продолжили тренировку. Вечером должны были приехать остальные ребята, чтобы остаться на ночевку в доме Клозе, а на выходных они хотели съездить с Эриком и Ники на водопады, тогда как Нил и Эндрю планировали провести время вдвоем. Лисичка, несмотря на постоянное присутствие дома, не казалось лишней или мешающей. В какой-то момент, где-то месяц назад, она напрямую, в своей детской, но от этого не менее наглой манере, спросила, почему они никогда не прикасаются друг к другу, от чего Нил залился краской, а Эндрю поперхнулся минералкой. Не сказать, чтобы они начали вести себя после этого при девочке так же, как без нее, но они начали учиться и привыкать, принимая то, что она и правда полноправная часть их жизни, семьи и дома. После Нового Года Ами пошла в школу со всеми. И Эндрю, и Нил, и она сама были спокойны, потому что знали — Лисичка будет не одна. С ней монстрики и, пусть она и была самой старшей, это мало кого волновало. Ами и так окрепла за те месяцы безопасности, что провела в своем новом «доме», но с поддержкой друзей переживать было не о чем. А потом всё как-то вошло в свое русло. Утро, пробежка, иногда вдвоем, а иногда втроем, завтрак, поездка до школы, стадион, детей привозит Кейтлин или Бель, вечер, ужин, разговоры, фильмы и мороженое, выходные с семьей. Так, как должно быть. Поездки, совместные каникулы… Эндрю и Нил даже не заметили, как к ним подкралась ранняя пенсия спортсменов, хоть они и тянули до последнего. Просто вдруг оказалось, что им уже за сорок, а не девятнадцать, как когда-то в Пальметто, они живут вместе больше половины жизни, у них есть дом и ребенок, за которого они несут ответственность, они звезды экси, удерживавшие свой уровень, несмотря на возраст, и имеющие перспективы после ухода из спорта. Скажи кто-то что-то подобное Нилу и Эндрю в их первые годы учебы в университете, они бы посмеялись, покрутили у виска или вовсе убили бы за что-то подобное. Ни один из них не думал, что они вообще доживут до конца учебы. Но вот они, сидят в гостиной в доме Кевина, празднуют Рождество всей их по-настоящему огромной семьей Лисов, которые каким-то образом еще не разгромили всё вокруг. И это странно. Но безумно приятно. Это правильно. Они это заслужили. Против воли перед глазами проплывают яркие вспышки всех этих лет…***
Это произошло на двенадцатый день рождения Ами. На ее первый День Рождения, когда она могла его отпраздновать так, как хотела. Это был первый раз, когда она сама приняла решение не делать этого, а просто захотела прогулять школу и остаться дома с Нилом и Эндрю. И мужчины без промедления согласились, как соглашались всегда, когда видели, что девочке это просто нужно. Такие их просмотры фильмов выглядели немного странно, потому что они трое походили на гору одеял и подушек. Нил устраивался неподалеку от Эндрю, неизбежно оказываясь рядом, соприкасаясь или вовсе укладываясь у того на коленях, кутаясь в одеяла, укрываемый одной рукой голкипера, тогда как Ами устраивалась где-то неподалеку, медленно приближаясь к мужчинам в процессе просмотров, пару раз даже оказавшись буквально под крылом Миньярда. Он даже как-то фыркнул, что они двое даже хуже котов и оккупировали его, на что Нил и Ами переглянулись и громко рассмеялись, тут же уходя. Рыжий тогда легко подхватил девочку на руки, конечно, с ее разрешения-кивка, а потом усадил к себе на колени, давая обвить свое тело, как если бы малышка была коалой. Эндрю смотрел на это безобразие добрые десять минут, пока не сделал фото, которое тут же было отправлено в общий семейный чат, чтобы через секунду устроить голову на спутавшихся ногах обоих. Этот раз не сильно отличался. Не было ни всей этой праздничной мишуры, ни свечей. Ами сказала, что не хочет этого. Поэтому они сидели на полу и ели мороженое, наблюдая за тем, как динозавры вырываются из своих клеток, пока Лисичка вдруг не выдала странную и немного непонятную фразу: — Я хочу сережки, — Эндрю и Нил переглянулись, после чего синхронно отставили мороженое. — Ты хочешь проколоть уши? — первым заговорил Джостен, на что получил зажатый кивок. — Хорошо, это не проблема. Можем сходить на выходных. Нужно только найти хороший салон, чтобы всё было безопасно и тебе не занесли заразу. — Я боюсь, — еле слышно пробормотала девочка. — Чего? — Что будет больно. Или… не знаю. Я хочу, — она чуть повернулась к ним, но так, чтобы иметь возможность отвернуться в любую секунду. — Но боюсь. Несколько минут слышно было только рычание динозавров, доносившееся из телевизора. Ами неуверенно смотрела на своих опекунов в поиске не то поддержки, не то решения свернуть всю эту затею, тогда как они оба думали, пока Эндрю не выдал фразу, которая, наверное, на всю жизнь отпечаталась в памяти Нила: — Я пойду с тобой и мы сделаем одинаковые проколы. Я первый, а ты за мной. Да или нет? Наверное, еще ни разу до этого момента они не видели, чтобы Ами так улыбалась. Она буквально светилась изнутри. И Миньярд не закатил глаза и не заворчал, но только потому, что уже очень много лет терпел такие же выражения Нила. Вместо этого он весело фыркнул и расслабленно отправил в рот мороженое. И в воскресенье они и правда отправились в салон. Нил изо всех сил сдерживал улыбку, наблюдая за Эндрю, который позволял Ами всё время цепляться за него, но, судя по косым взглядам, которые на них бросали, дело было не вовсе в этом между мужчинами. Блондин тогда героически преодолел данное испытание пистолетом, даже не вздрогнув, после чего, когда его место заняла Лисичка, он отвлекал ее какими-то безумными фактами, которые выдавал из задворков своего сознания. И они так удивляли девочку, что она даже не заметила, как всё закончилось, едва начавшись. Первые серьги, которые должны были носить оба — серебряные, чтобы не было отеков и аллергии, но уже через месяц можно было выбрать, что угодно. И не сказать, чтобы Нил был сильно удивлен, когда заметил, как Эндрю почти тайком лишний раз обрабатывал сережки Ами, чтобы на них не дай бог не было заразы. Наблюдая за всем этим со стороны, Джостен не мог не приложить к этому руку, поэтому купил комплект сережек для обоих своих блондинов. Миньярд тогда страдальчески закатил глаза, но… больше два небольших черных матовых кольца никогда не снимал. За два следующих года это стало традицией. Прокол делает Ами — прокол делает Эндрю. И Нил покупает для них первый комплект сережек. Таким образом к пятнадцати годам Лисички у Эндрю было два прокола в мочке правого уха, три в левой, а так же прокол хряща и основания уха. И это становилось причиной бесконечных умилений не только семьи, но и всей общественности, ведь фанаты не дремлют и, как бы мужчины не старались оградить девочку от всего этого, минимум раз в месяц ее фотографии всплывали в сети. Правда, и Амелию не просто так называли потерянной дочерью Джостена и Миньярда. Она мастерски посылала самых смелых репортеров так далеко, надолго и изощренно, что один раз Эндрю даже широко и гордо улыбнулся, не обращая внимания на камеры. Потому что он искренне гордился ей. За те четыре года, что Лисичка жила с ними, что была под их опекой, она просто расцвела. И было бы совершенно несправедливо не признать, что постарались над этим, несомненно, все члены их огромной семьи, состоявшей уже из трех поколений, беря в расчет Ваймака, Эбби и Би, которых НЕ назвать семьей считалось ужасным преступлением против законов стаи. На свой шестнадцатый день рождения Ами сделала подарок Нилу и Эндрю. Она просто отдала им паспорт на поддельное имя и карту, к которым так и не прикоснулась, хоть они и лежали в ее тумбочке много лет. И мужчины не спрашивали, уверена ли она в своем решении. Нил широко и благодарно улыбнулся, тогда как Эндрю показательно убрал вещи в папку, которую положил поверх книг в шкафу, после чего закрыл стеклянную дверцу. Они оба благодарны ей, но, что бы ни случилось, в любой момент Ами может забрать их. Всегда. Только на этом сюрпризы не закончились. Когда они спросили, что она хочет получить в подарок, Лисичка попросила фамилию. Их фамилию. И если Нил просто был в ступоре, то Эндрю, кажется, выпал из жизни. Он смотрел на эту девочку, которая на его глазах превратилась в красивую, спортивную, умную, невероятно язвительную, харизматичную и яркую девушку, которая заново училась жить, и не мог даже шелохнуться. Они просидели в тишине несколько минут, пока блондин не кивнул за свою половину фамилии и тут же не вылетел курить на балкон. Если другие бы растерялись, если они попросили бы совета у Нила, чтобы понять, что делать, то Ами нет. Она знала Эндрю, знала его отношение к себе и знала каждую эмоцию, что могла отразиться на его лице. Она знала и понимала его. Она была его. Выйдя на балкон, девушка осмотрела мужчину, который сидел на насыпном мешке, впившись взглядом в пустоту. Это уже было хорошо. Если всё было плохо, Эндрю садился прямо на пол, в углу, притягивая колени к груди. Однако сейчас он слишком часто сбивал пепел, что выдавало его волнение так же сильно, как напряженные плечи и челюсти. — Ты же знаешь, что не должен это делать только, чтобы угодить мне, — вздохнула девушка, садясь на свое место. Если раньше на балконе у мужчин было два мешка, то потом они купили подвесное кресло в форме яйца для своей девочки. Подумав, она выудила сигарету из пачки и закурила, лишь усмехнувшись на строгий взгляд. — Ты прекрасно знаешь, что я не курю, а балуюсь. — Нилу расскажи. Он тоже не курил. — Знаю. Но не увиливай от темы. Просто скажи мне «нет». Ты же знаешь, что это ничего не изменит. Это просто «нет». — Это плохое имя, Лисенок. Возьми только фамилию Нила. — Брехня! И я сама буду решать, что для меня хорошо, а что плохо. — Ами… — Эндрю, я не хочу фамилию Нила. Я хочу вашу фамилию. Чтобы она стала нашей. И да, я в курсе, какие истории она несет за собой. Но… — девушка запнулась, а потом шумно выдохнула. Ее голос стал тише, лишился той наглости и уверенности, уступая место тому самому детскому трепету, — она несет в себе и очень много хорошего. Намного больше хорошего, если подумать. Для меня. Я хочу… — она закусила губу, словно не решаясь, но потом все же кивнула, — хочу стать частью этой семьи. — Глупый Лисенок, — покачал головой Эндрю. Встав и отложив сигарету, он подошел к ней, приподняв руки и предлагая обнять, что Ами тут же и сделала. Она юркнула к нему, вжимаясь в крепкую грудь, утыкаясь носом в изгиб шеи, прекрасно зная, что может отступить, как только захочет, зная, что это касание не причинит боли, что оно желанно. Эндрю обнял ее, положив одну руку на лопатки, а другую на макушку, и начал чуть покачивать, как когда Ами впервые пришла к ним с Нилом после кошмара, — ты и так часть этой семьи. И никогда не думай иначе. Ты наш свободный Лисенок. И когда Ами вцепилась в него мертвой хваткой, Миньярд даже не напрягся, лишь чуть крепче обнял ее, даря такое восхитительное чувство безопасности. Она плакала, но это были не те слезы, что делали больно. Она плакала, и Эндрю мягко поглаживал ее спину, давая вывалить все свои эмоции. Она плакала и шептала еле разборчивое, но такое искреннее и важное «спасибо». На оформление и смену документов ушел месяц. А потом на земле официально появился еще один Миньярд, а точнее Миньярд-Джостен. Они долго спорили, какая фамилия будет идти первой, Ами не хотела обижать ни одного из них, хоть и понимала, что порядок ничего не меняет, пока Нил просто не сказал, что он всегда на втором месте, но лишь для того, чтобы подхватить первых. И это правда. Он всегда прикрывал их тылы. Их семью можно было назвать странной, поломанной, но для них… она была лучшей. Они дрались за нее, они строили ее, они создали ее из ничего. И это было лучшим в их жизни.